Не забудется

      Питерская зима никогда не была поводом для радости. Снег тут не был белоснежным и не хрустел под ногами, он смешивался с грязью и становился жижей, от которой лишь мокли ботинки. И даже вся эта новогодняя суматоха, гирлянды в магазинах, на окнах квартир, на деревьях не улучшали ситуацию. Для Дмитрия Ларина они лишь были очередным поводом не выходить на улицу. Маленькая питерская квартира в стиле двадцатых годов была убежищем мужчины. Каждый человек в этом сером городе был для него врагом, в каждом он видел опасность и каждого ненавидел и презирал. На слова его единственного друга про то, что ему давно пора найти себе девушку, завести семью, Ларин лишь огрызался. Самое главное, что спутница у Дмитрия была. Депрессия – это то, с чем он живет всю свою сознательную жизнь. Хотя, это нельзя назвать жизнью. Это было существование, выживание из последних сил. Положение усугубляли тяжелые наркотики, на которых он сидел уже несколько месяцев. Никто не знал, на какие деньги и где он их достает. На вопросы, касающиеся этого, ответ всегда был один: удар костлявым кулаком в нос. Нервы Дмитрия сдавали, организм давно ослаб. Но мужчине казалось, что менять что-то слишком поздно. Холодными вечерами он думал о том, какой могла бы быть его жизнь. Нередко эти мысли доводили почти до слез. Но вместо того, чтоб бороться, хвататься за жизнь всеми силами, Ларин снюхивал очередную дорожку, трясущимися руками держа свернутую купюру.       Этот холодный зимний вечер ничем не отличался от других. Тот же старый плед, который никак не спасал от холода, тот же озлобленный взгляд, те же трясущиеся руки, сворачивающие купюру. Сегодня эти привычные Ларину вещи дополняли мысли о том, зачем же он все-таки живет? Мысли не прошли и после дозы. Дима сидел, кусая собственные ногти, и размышлял уже о том, как лучше всего уйти из жизни. Он перебрал множество вариантов, но остановился на самом банальном: таблетки с алкоголем. Ему даже припомнился случай, когда его старый приятель сделал что-то подобное. Летальный исход, все, как запланировано. Мужчина подошел к аптечке и достал оттуда пузырек. Название не было ему знакомо, или было, но он уже и не помнил. На столе стояла бутылка незаконченного дешевого виски. Ларин уже открыл было таблетки, но вдруг остановился. Все же был ещё на этой планете человек, к которому он не испытывал отвращения. Было бы неправильным не сообщить ему о том, что Дима все же решился. Мужчина достал полусломанный телефон из кармана домашних брюк, испачканных в чем-то, и с трудом написал сообщение: «Спасибо, но с меня хватит». Теперь не о чем было переживать. Он отложил телефон в сторону, высыпал горсть таблеток в руку. Половина посыпалась на пол. Оставшаяся половина резким движением была отправлена в рот и залита мерзким пойлом. От одного только запаха Ларин пошатнулся. А дальше он почти ничего не помнил. Только резкую головную боль от удара об стол. Он очнулся в больничной палате. Белый свет бил в глаза. На секунду Ларин подумал, что это рай, но откинул эту мысль сразу после того, как вспомнил, что он творил. С трудом подняв голову и оглядевшись, Дмитрий понял, что находится в больнице. Неужели все провалилось? Полное осознание этого пришло тогда, когда он увидел Александра, того единственного друга, который стоял в коридоре и говорил с врачом. Дима откинулся на подушку, яростно сжимая зубы. Когда Саша вернулся в палату, Ларин соскочил с постели и прошипел прямо ему в лицо: — Кто тебя просил?       Костлявые руки сжимались в кулак. Диме хотелось разнести челюсть единственному человеку, которому он верил. На замах тонкой руки в сторону Александра, тот взял её за запястье, почти не сжимая. Но это уже позволило остановить Ларина, который был слишком слаб, чтоб сопротивляться. Перед уходом парень сказал лишь одну фразу, не выпуская руки Дмитрия: — Мудак ты, Дим.