Saturday Detention

Суббота, 30 января 2010 года Общеобразовательная Школа Холмс Чапела Холмс Чапел, Чешир, Англия

В январскую стужу, в субботу, к школе приближается странная группа ребят. Для наказания. Зейна Малика привозят на отцовском BMW, и мулат оглядывает с презрением школьный двор. Отец объясняет причины, почему он не должен был попадать под наказание. Мальчик закатывает глаза, делая вид, что слушает, пока его мысли трогает только вопрос типа что я буду делать в такой адской дыре. Найла Хорана привозит мама, которая заботливо целует его в щеку, бодро желая хорошего дня. — Это наказание, мам. Это не должен быть хороший день, — говорит он ей со смехом. — Мой маленький лучик солнца сам делает свой выбор, — отвечает она. Найл машет ей рукой, женщина качает головой и закрывает дверь машины за ним. Лиам Пейн сидит молча в небольшой машине отца, пока последний кричит на парня, что все скажется на его шансах на футбольную стипендию. Оба знают, футбол — это единственный способ выбраться из этого крошечного городка. Все настолько сурово, как и слова родителя, хотя Пейн-старший уверяет, что это - отцовская забота. Ни отец, ни сын не хотят, чтобы Лиам застрял здесь после окончания школы, поэтому стипендия — лучший выход. Луи Томлинсон катится на скейтборде своей дорогой: ветер беззаботно задувает его неестественно рыжие волосы, панк едва обращает внимание на окружающих. Он почти наезжает на притормозившего на велосипеде парня, но в последний момент сворачивает куда-то в сторону. Он контролирует себя, но совсем не обращает внимание, когда другой парень падает со своего средства передвижения. — Я в порядке, — громко кричит Гарри Стайлс для панка на скейте, но тот скорее всего не услышал или уже проехал. Ему все равно — как всегда, — и Гарри знает. Никто не обращает внимания на подростка, потому что он слишком тихий; умный, но не настолько, чтобы рассчитывать на что-либо: он невидимка. Неважно, насколько тщательно он укладывает назад волосы или какая на нем одежда — никто не видит Стайлса. Гарри быстро надевает цепочку поверх велосипеда и устремляется внутрь. Он не хочет опоздать. Впрочем, этого никто не заметит. *** Они все располагаются в большой библиотеке, ожидая, когда закончится день. В комнате шесть столов, три ряда по две парты, на которых они собираются. — Я сяду здесь? — спрашивает Пейн, указывая на пустое кресло через два места от Зейна. Мулат, сверля глазами другого парня, пожимает плечами, прежде чем смотрит прямо перед собой снова, и Лиам садится на свое место. Луи имеет привычку трогать все, что и делает, когда идет к его столику. Он очень удивлен, что здесь нет школьной библиотекарши с ее ОКР*: она постоянно сидит в комнате, пристально следя за каждым, не подпуская к своему личному пространству, и редко разрешает к чему-либо прикасаться. Панк хитро улыбается, тратя время, чтобы зайти на территорию женщины, и двигает некоторые вещи лишь на сантиметр или два вправо, оставляя приятный сюрприз на понедельник. Она, конечно, поймет, кто это сделал, ибо только Томлинсон способен на подобные вещи. Но ему нравится думать, что после трех лет общения с ним, она привыкла к выходкам хулигана. После двойной проверки он двигает абсолютно все, включая компьютер, затем медленно идет на задний ряд и садится на свое место, положив ноги на стол и скрестив в лодыжках. Найл просто плюхается вниз на одну из парт в центре, делая глубокий глоток воздуха, вытягивая пачку чипсов из кармана и громко жуя. Он настолько громко ест, что чувствует, как укоризненно смотрят на него три пары глаз. Блондин смотрит на каждого из них, прежде чем пожимает плечами, продолжая жевать. Хоран видит, как все хотят высказать все, что думают, но он и еда — это чувственные и моногамные отношения, которые, увы, никто не разделяет. Гарри врывается в комнату ровно в восемь утра. Спеша к одному из столиков, он спотыкается о свои ноги и приземляется на пол, лицом вниз, и слишком длинные конечности вытягиваются в позе звезды. Зейн, Луи и Лиам смеются, а блондин предлагает Гарри помощь жирной от чипсов рукой. Ботаник берет ее, не осознав свою ошибку, пока не становится поздно, но застенчиво улыбается Найлу и благодарит за помощь, вытирая конечность о брюки. — Нет проблем, приятель, — подросток отвечает с ухмылкой, предлагая Стайлсу присесть рядом с ним, когда директор Саймон Коуэлл входит в комнату. — Доброе утро, мальчики, — говорит он: его приветствие выглядит вежливым, но по внешнему виду легко определить, что мужчина совсем не хочет находиться здесь. — Доброе утро, мистер Коуэлл, — Гарри улыбается мужчине, получая презрительные взгляды остальных. Только Хоран продолжает есть, не замечая никого вокруг. Стайлс тонет в своем кресле, прячась. Рот педагога трогает слабая улыбка, но он снова сурово смотрит на подростков, начиная свою речь. — Вы понимаете, что это наказание. Поэтому никаких разговоров, никаких пересаживаний или ходьбы везде, никакого сна. Я с вами разговариваю, мистер Малик. Зейн просто закатывает глаза. Да, он спал на своих уроках. Каждый раз за прошедший месяц. Он ничего не может поделать, потому что уроки — это скучно. Когда ему действительно понадобится математика в реальном мире? Он будущая модель. Мне не нужна математика, чтобы хорошо выглядеть на фотографии, печально думает Малик. — Никакой еды, мистер Хоран, — продолжает мистер Коуэлл, протягивая руку за пакетиком чипсов — он знает, что парень прячет его в кармане. Найл многострадально вздыхает, передавая педагогу еду, а затем откидывается на спинку стула. — Отлично. Сегодня, мальчики, сделаем кое-что интересное. Они наблюдают, как директор берет в руки какие-то листы бумаги и карандаши с библиотечной столешницы и начинает раздавать. — Вы все напишите сочинение. Не менее 1000 слов. И расскажете мне, кем себя считаете. — Вы же шутите, верно? — издевается Луи, когда педагог скидывает его ноги со стола. — И я не имею в виду одно слово, написанное тысячу раз, мистер Томлинсон, — говорит он, идя на свое место, чтобы увидеть всех. — Просто поверьте мне, — Луи насмехается. — Я более оригинальный, чем Вы думаете. — Может быть, вы узнаете что-то о себе, если не хотите вернуться в следующую субботу. Я буду в своем кабинете - он прямо по коридору. Поэтому я бы посоветовал вам отнестись к этому серьезно и сократить дурачества до минимума, — предупреждает Коуэлл и поворачивается, чтобы уйти. — Что ж, покуда есть место для небольшого дурачества- — Луи ухмыляется, когда думает, что директор не слышит его. — Так как Вы хорошо разбираетесь в субботних наказаниях, мистер Томлинсон, я поручаю вам смотреть за поведением ваших коллег, — говорит мужчина. — С удовольствием, директор, — ухмыляется шатен. Но директор школы не заканчивает свою речь. — Если оно будет неприемлемым, то Вы получите еще одну субботу в виде компании со мной. — Да, сэр, — Луи отдает честь, закидывая ноги на стол и скрещивая в лодыжках еще больше. — Он пожалеет, ну, — тихо информирует Луи со злой усмешкой. И он не уверен, но клянется, что слышал смех мужчины, как только двери библиотеки закрылись. *** Первые несколько минут они сидят в неловком молчании. Ну, хорошо, они не стали бы молчать, если бы не раздражающие царапины, что наводят шум. Все смотрят в сторону Найла, потому что звук идет от него. Точнее, прямо рядом с ним. Со временем мальчики понимают, и в очередной раз глазеют на Гарри Стайлса. Он не замечает взглядов, продолжая писать до тех пор, пока не психует Луи. — Эй, заучка! Ты на самом деле идиот, раз пишешь эссе? Гарри поднимает глаза от бумаги, а затем видит, что все смотрят на него. — Эм, ну, оно задано? Так что… Да? — Конечно же, ведь, ты, — шатен закатывает глаза. — Директорский любимчик? — Нет, — отвечает кудрявый с обидой. Он же не виноват, что нравится учителям. Ну, кроме одного. — Он не имеет права спрашивать нас, кто мы, — вмешивается Зейн. — Мы имеем полное право не говорить ему. Это никого не касается. — Ему не нужно спрашивать, кто мы такие, — пожимает плечами Лиам. — Это написано на нас. Каждый смотрит друг на друга, оценивая взглядом, а Пейн натыкается на суровый взгляд блондина. — Ну, на большинстве из нас, — вносит он изменения. — Это неправда, — Гарри говорит тихо, не желая попасть в спор, но он не в силах молчать, потому считает утверждение футболиста неправильным и глупым. — Ты не можешь сказать, кто он, просто посмотрев на него. — Конечно могу, — заявляет Лиам. - Я, очевидно, спортсмен. Ты ботаник. Луи — правонарушитель. И Зейн — избалованная маленькая принцесса. Луи — единственный, кто не обижается на оценку Лиама, широко улыбаясь, что именуется преступником. Пейн не ошибся. Гарри, однако, уходит все дальше в себя, пока Зейн наклоняется и дает подзатыльник говорившему. — Я не избалованный и не принцесса, — рычит парень. — А кто я тогда? — спрашивает спортсмена Найл, впервые за весь день (начиная с того момента, когда мистер Коуэлл отобрал его чипсы), и он старается не улыбаться. — Ты ирландец, — отвечает Лиам, пожав плечами, потому что сам не знает, что думает о блондине. — И ты невежда, — повторяет Малик, скрещивая руки и демонстративно игнорируя всех. — Слушай, я не хотел никого обидеть. И, может быть, не все совсем так. Но именно такими нас видят люди, когда смотрят или случайно пересекаются, — вздыхает Лиам и сдается, а Гарри и Найл просто смотрят на него с несчастным видом. — Так, заучка, если ты намного больше, чем кажешься на первый взгляд, то, может, скажешь, — задиристо произносит Томлинсон, — что делает тебя особенным? — Мое имя не заучка, а Гарри, — чеканит Стайлс, прежде чем возвращается к своему эссе. — Без проблем, — панк не любит, когда его игнорируют. Он решает найти другой способ, чтобы довести мальчика, даже если это займет весь день. Просто нужно выждать время. Найл смотрит вокруг: все затихли и стали заниматься своими делами. Парень пожимает плечами, доставая запасную пачку чипсов, улыбаясь, что все продумал заранее. *** Проходит добрых полчаса, пока Томлинсон не взрывается от давящей тишины. — Хм, — размышляет он вслух. — Что мы должны делать, если захотим отлить? Нам нельзя двигаться, да? Я думаю, мне придется мочиться прямо здесь. Зейн и Лиам смотрят в ужасе - Луи, по-видимому, расстегивает брюки. — Фу, — лучший комментарий, что смог выдавить Зейн, пока отворачивается в своем кресле. Он не горит желанием смотреть на подобное. Пейн подает голос. — Ты не будешь ссать здесь. Застегни свои штаны, — говорит он, не спуская глаз с Луи. — Заткнись, раз такой стеснительный. Я не могу ссать, когда ты говоришь, — панк смотрит на Пейна с сосредоточенным лицом. — Ну, тогда я просто буду продолжать говорить, окей? Тогда ты точно не поссышь, — говорит Лиам решительно. — Ты такой сильный и мужественный, когда что-то требуешь, — игриво улыбается Томлинсон, — довольно горячая штучка, на самом деле. — Слишком трагично для тебя, потому что я не по мальчикам, — быстро отвечает спортсмен. — Серьезно? — спрашивает Луи, всматриваясь в футбольного игрока. — А я думал, ты здесь из-за стычки в раздевалке? Что, не слышали? Похоже, у кого-то есть какие-то нерешенные сексуальные проблемы. — Да пошел ты, — бурчит Лиам. — Правильно расчитывай свои силы, дружок, — ухмыляется шатен. — Во-первых, это не твое дело, почему я здесь. И, во-вторых, если ты не застегнешь свои штаны, я тебе вмажу, — говорит Лиам сквозь стиснутые зубы. — Признайся, ты хочешь быть поближе к моему члену, — напевает Луи, усмехаясь. — Ты нарываешься, — шипит Пейн. — Может быть, я сделаю это, — повторяет Томлинсон, проигрывая бровями. — Ты такой- — Ох, дерьмо! Мочевой пузырь не такой стеснительный, как я думал. Они все смотрят, как пятно формируется на ковре под столом парня. Даже Зейн не может отвести взгляд. — Ты чертов псих, — говорит Малик презрительно. — Ах! Милый! — плачет хулиган в ответ, смотря на сердитое лицо футболиста, а Найл едва сдерживает смех. К неверию Луи Стайлс просто смотрит на него — он не впечатлил кудрявого. Когда Пейн срывается со своего места, быстрыми шагами направляясь к подростку, Гарри усмехается, быстро говоря: — Это яблочный сок. И не в последний раз все взоры обращены на спокойного мальчика возле Найла. — Что? — Зейн спрашивает, словно не слышал. — Принюхайся, — говорит ботаник скучающи. — Если вы обратили немного внимания, то смогли бы понять, что это просто яблочный сок. — Эй, он прав, — смеется ирландец, делая несколько глубоких вдохов, прежде чем, нахмуриться. - Бля, я захотел пить. Игнорируя Хорана, Томлинсон смотрит на Гарри, а затем достает пустую коробку из-под сока и указывает пальцем на кудрявого. — Ты испортил все удовольствие, заучка! Ты пожалеешь об этом, — предупреждает Луи. Он должен довести Стайлса, а не наоборот. — Гарри, — поправляет ботаник, на его щеках появляется восхитительный оттенок розового, и он прячется в кресле, стараясь скрыться за блондином от странного взгляда панка. — Оставь его в покое, — говорит Томлинсону Найл, укладывая руку на плечо мальчика. — Ой, прости. Я обидел твоего парня? Я не знал, что тебе нравятся мальчики, Найл. Хотя я почти уверен, что он хочет трахнуть Зейна, — начинает панк, пытаясь достать как можно больше людей. — Закрой свой поганый рот, Луи, — кричит мулат. — Я бы никогда не трахнул Стайлса, в любом случае. — Ох! Кто-то выскочил из шкафа**! — насмехается Луи, когда Малик понимает, что только что сморозил. — Я бы не стал трахать любого парня, извращенец, — оправдывается Зейн. — По-моему, он слишком выпендривается. — Ты гей? — на полном серьезе спрашивает Лиам, поворачиваясь к Зейну. — Даже если бы и был, то отсел бы за другой столик? — начинает Малик и смотрит на футбольного игрока. — Нет. Это просто- Моя девушка довольно хорошие друзья с твоей подругой, и это звучало немного неловко, — произносит Пейн, поднимая руки вверх, защищаясь. — Я не гей. — Ну, я, — начинает Гарри. Его глаза по-прежнему сосредоточены на Зейне. — У тебя проблемы с этим? Луи наблюдает, как Стайлс поднимается и снова садится в свое кресло, говоря более твердо и уверенно, чем утром. Почему вокруг становится жарко, как в аду. — Пока твой член далеко от меня, я не волнуюсь, — отвечает мулат, пытаясь закрыть тему. — И что? Это просто немыслимо. Геи считают тебя не привлекательным? — не унимается Томлинсон. — Я этого не говорил, — спорит Зейн. — Ладно, — закатывает глаза Луи. — Я не хочу спать с тобой. И, возможно, хотел этого раньше, но сейчас - нет, — говорит ботаник Зейну, который только фыркает и поворачивается вокруг собственной оси. Он игнорирует вещи, которые ему не нравятся: его излюбленный способ, когда все идет не так. — Хей, заучка, — говорит Луи, когда шум утих. — Я не знал, что в тебе что-то есть. Гарри спокойно встает со стула и нависает над столом хулигана. Томлинсон смотрит на мальчика, возвышающего над ним, приподняв брови. — Чего надо? Кудрявый медленно наклоняется вниз, к Луи, и сжимает шарф, что находится на шее панка. — Меня зовут Гарри. Эдвард. Стайлс. С каждым словом Гарри приближается все ближе к нему, и последний уверен, что Стайлс пытается его как-то напугать, но все, что он видит — пухлые, розовые губы, которые такие манящие и так близко, что ну очень сильно хочется их поцеловать. — Я был бы признателен, если бы ты назвал меня по имени, — рычит Гарри, ожидая ответа. Луи хочет броситься на другого мальчика, пока тот отстраняется. Он отпускает шарф, нежно укладывает обратно, как раньше, и возвращается на свое место, где Найл снова укладывает руку на плечо, а другой дает «пять» Стайлсу, смеясь над растерянным выражением лица Томлинсона. Лиам хихикает, подмигивая Гарри и показывая дружеский палец вверх, и мальчик чувствует себя лучше, чем в начале обучения в средней школе.