***
Время — 11:41. Воскресенье. 23 апреля. Город — Конохагакуре. Улица Кита Если бы на мирно лежавшем где-то среди раскиданной на полу одежды мобильном телефоне был включён звук, то он бы разрывался от того количества звонков, которое на него поступало. Ни малейшего признака беспокойства, только мерцающий в темноту экран, что должен напоминать об обязанностях и ответственности, которую взял на себя его владелец. Но, к сожалению, тот мирно спал, совершенно не думая о последствиях своего поступка — как уже совершённого, так и предстоящего к совершению. Никакие сны не прерывали долгожданный покой. Сплошная темнота, и ничего, кроме неё. Здесь нет участка, коллег, родственников и прочего, заставляющего закипать кровь в жилах, лишающего спокойствия и нормального сна, норовящего каждый раз пытаться не спиться, не уйти в этот омут с головой, не превратить свою жизнь в жалкое существование, если, конечно, ещё не поздно. Солнце изо всех сил пыталось преодолеть своими лучами плотную ткань штор, занавешивающих окна. Но ничего не выходило. Та атмосфера вечного покоя и всепоглощающей темноты не должна была разрушиться просто так, от какого-то наглого яркого луча. Её разрушение пришло иначе. Громкие сирены, доносящиеся с улицы, заставили вынырнуть из прекрасной неги и ощутить весь спектр похмелья и разочарования. Горло стянуло, во рту будто никогда и не было воды, голова неумолимо гудела, с каждым пронзительным звуком очередной сирены всё сильнее, тело казалось не просто тяжелым, а физически неподъёмным. Противная пульсация с каждым биением сердца отдавалась в шею, грудину, спину. А само сердце заходилось в только ему понятном танце, который имел весьма странный и очень быстрый ритм. На секунду сложилось ощущение, что становится тяжело дышать. Вдох отдаётся странной тяжестью и болью в грудине. Если бы в это же мгновение начала неметь и левая рука, то впору было бы вызывать скорую, нервно усмехаясь от приобретённой болезни. Но мозг тут же выдал очевидный факт — медик находился с ним рядом, в одной кровати, мирно спал и совершенно не хотел просыпаться от этого адского месива звуков, так и не смолкающего на улице. Рука резко и небрежно хлопнула по пустой простыне за спиной, по успевшей остыть подушке, по скомканному одеялу. Нехотя пришлось повернуться и удостовериться, что девушки уже и след простыл. Он не услышал её шагов, шумных сборов, даже её дурацкого будильника. Совсем ничего. Она просто ушла на работу, не решаясь потревожить его покой, за что парень был безмерно ей благодарен. Воспоминания о вчерашнем сумасбродном пьяном предложении заставили поморщица и ударить себя по лицу. Это самое необдуманное, глупое и спонтанное решение в его жизни. Впрочем, не стоило тратить время на сокрушение. Даже из этого поступка можно извлечь хорошую выгоду — теперь точно никто не скажет, что он легкомысленный и гулящий, ведь теперь его невеста — один из лучших медиков в стране. Только нужно ли ему это — одобрение настолько мелочных, жестоких и предвзятых людей, которых ему приходится звать семьей? Так ли он дорожит их мнением? Неужели ему и вправду хочется соответствовать тем идиотским стандартам, которые ему так активно навязывали ещё с раннего детства и которые ему так не хотелось соблюдать? Ещё вчера он собирался послать их к чёрту, больше никогда не переступать порог проклятого дома, больше никогда не видеть этих суровых, надменных и укоризненных лиц. А что сейчас? Он возвращается к тому, с чего начинал? К тому же беспросветному тупику, об который можно только биться лбом, но так и не проделать желанную дыру? Нет! После вчерашнего с него хватит. Он докажет, прежде всего самому себе, что способен на многое без них. Что все они сильно ошибаются на его счёт. Что он может достичь многого, ведя тот образ жизни, который ему по душе. Даже если он больше никогда не будет связан со службой в правоохранительных органах. Есть огромное множество других сфер деятельности, куда более интересных и хорошо оплачиваемых. Где, наконец, выходные будут не просто красивым и приятным словом. Где он сможет понять, что занимается тем делом, которое ему действительно по душе, а не которое навязано дурацкой роднёй. Нужно только перестать трястись от одной этой мысли — бросить всё и начать жить своей жизнью — встать с этой чёртовой кровати, победной походкой войти в этот идиотский отдел и написать заявление об уходе. Первое время придётся трудно. Страх не будет отпускать, тревога не покинет мыслей и тела. Скорее всего, они будут нарастать. Отец и дед не оставят такую выходку просто так. Они захотят не просто разрушить эти потуги в зародыше, а уничтожить его самого, только за само желание выйти из этого порочного семейного круга и вздохнуть полной грудью. Для них это будет самый величайший позор. Но ему плевать. Он же не дурак, чтобы оставаться с ними в одной стране. Он найдет свою, где никто не будет его знать и где действительно будет проще всё начать с нуля. Уверенность в своих мыслях предоставила силы, чтобы подняться с кровати, раздвинуть тяжёлые шторы и посмотреть в окно, где происходило что-то странное — жилая многоэтажка напротив была со всех сторон обставлена полицейскими, пожарными и скорыми. Вокруг толпилась куча простого народа, кто-то пытался что-то снимать на видео, поднимая экраны телефона к верхним этажам здания. Пожарные стремительно разворачивали лестницу. Подняв свой взгляд, он видел, как совсем молодая девушка стояла на подоконнике, истерически плакала, еле придерживалась рукой за оконную раму и опасливо болтала ножкой над огромной высотой. И вполне можно было не обращать на это никакого внимания — подобное, к сожалению, происходило не так уж и редко. Но из переговоров полицейских неподалеку стало понятно, что девушка не собирается сводить счёты с жизнью. Кто-то стоит за её спиной, наставив на неё оружие, и принуждает спрыгнуть. Но, всё же, эта ситуация его никак не касается. Это больше не его работа. Какое ему дело до какой-то девушки? Вон сколько людей этим уже занимаются. Он на этом празднике явно лишний. Нужно просто отойти от окна, собрать раскиданную после бурной ночи одежду, принять душ, смывая с себя аромат похмелья, попытаться выглядеть не таким помятым, каким он себя чувствовал, и направиться по известному адресу. Только ноги будто приросли к полу. Взгляд никак не хотел сводиться с отчаянной девушки, которая то и дело выкрикивала мольбы о помощи. Грубый голос за ее спиной велел замолчать и прыгнуть, иначе пуля пронзит её голову. Несколько пожарных уже успели развернуть лестницу. Часть полицейских, медиков и простых прохожих держали огромный спасательный батут ровно над тем самым окном, пока спасатели разворачивали другое специальное оборудование. Судя по несмолкающим переговорам по рации, группа захвата уже направилась к указанной квартире и готовится к штурму. Неужели здесь никому из присутствующих неясно, что так они лишь увеличивают вероятность того, что несчастная умрёт, не долетев до земли? Преступнику за дверью квартиры нужна её смерть, и ему категорически всё равно, какой она будет. И, вполне возможно, это всего лишь постановка для отвлечения внимания от более крупного и масштабного преступления, что крайне свойственно для одной небезызвестной организации. Пальцы плотно впились в подоконник, будто через мгновение Саске перепрыгнет его, окажется на улице и… Что дальше? Будет выполнять не свою работу? Ведь только что принял окончательное решение. Тогда почему он не может отойти, отвести взгляд и сделать задуманное? Какое ему дело до какой-то там девушки и её проблем? Ему разве мало своих? Или работа в органах окончательно убила эгоизм и пренебрежение к людям, что он готов, будто герой из фильма, ворваться в это здание и спасти несчастную? Но должно же быть наоборот? После стольких лет работы отчуждённость от стороннего горя должна была достичь апогея? Тогда почему ему ен плевать и он всё ещё здесь? И пока эти вопросы непрерывным потоком кружились в голове, Саске уже в спешке одевался, игнорируя звонки на телефон, небрежно засовывая сотовый в карман, игнорируя здравый смысл и собственные принципы. Оставалось только обуться и стремительно выбежать из дома, как раздался выстрел. Люди на улице залились в криках, сотрудники органов — командами. Бросившись к окну, можно было лишь увидеть, как тело девушки гулко упало на развёрнутый батут. Как медики суетливо снимало его оттуда, укладывали на носилки и накрывали брезентом. Всё это произошло за считанные секунды, но в глазах Саске это длилось вечность — слишком медленно и чётко. Он провожал взглядом тело, уже погружённое в машину скорой. Следил за удаляющимися фарами. И не мог понять, почему в голове так пусто и почему тело не двигается? По долгу службы приходилось видеть вещи куда страшнее и трагичнее. А сейчас… Он медленно вышел наружу, не вспомнив о том, закрыл ли за собой дверь, забрал ли все свои вещи. Просто вышел, чтобы увидеть, как событийная суета уступала место привычной, рутинной. Перед глазами стояло лицо той девушки, фантазия дорисовывала картину, что складывалась о комнате, где она находилась. О той ситуации, что там развернулась. О том, могла ли эта девушка избежать своей участи, был ли там кто-то ещё, способный ей помочь. И о том, что всё могло быть прозаичнее, как в большей части дел, где был муж, заставший жену с любовником. Но что-то не давало упереться в прозаичность. Её глаза, отчаянные, заплаканные, умоляющие. Боль, застывшая в них, но не находившая выхода… Как же сильно это напоминало кое-что. — Что здесь происходит? — От неожиданного тычка в плечо, дарованного задевшим его полицейским, Саске пришёл в себя и решил узнать, что произошло, пользуясь, пока ещё, своим служебным положением. — Гражданин, отойдите и не мешайте, — грубо отвесил мужчина, пока не поднял глаза и не увидел вытянутое перед ним удостоверение. — Так что здесь происходит? — Убирая заветную корочку, настойчивее поинтересовался Учиха. — Какой-то псих закрылся у себя в квартире с двумя заложниками. — Буднично сообщал полицейский. — Одного ранил, но не смертельно, а другую… думаю, вы видели. — Мне нужно знать, кто этот псих, — делая вид, что что-то записывает в телефоне, продолжил Саске с невозмутимым лицом. — Он может иметь отношение к организации. — Если мы обнаружим связь, то обязательно дадим вам знать, — обещал мужчина, спешно поклонившись и удаляясь в сторону служебной машины. Вся эта ситуация была странной. Некий человек, ведомый только ему известными мотивами, закрылся в квартире с двумя людьми. Держал их там чёрт знает сколько, а потом решил убить обоих? Или только одного? Или вообще не собирался, но его вынудили? А, может, это просто очередные случайные жертвы провокации? Мысли генерились в голове с неимоверной скоростью, отметая глупости и приплетая факты. Но тут же остановились, стоило Саске дать себе мысленную затрещину. Зачем ему это всё? Свой выбор он сделал. Не стоит корчить из себя героя — правоохранителя, готового расследовать смерть несчастной девушки. Это всё равно никто не оценит. Это никому не нужно. И ему — в том числе. Единственная его цель — это отдел и заявление. Пора было покончить с гнётом семьи и позволить себе жить. Без этой криминальной мишуры. И только ноги зашагали в сторону остановки транспорта, как из того самого здания показался, видимо, виновник произошедшего. Его скрутили и вели под руки, пока тот выкрикивал нецензурные выражения и проклятия. И если лицо этого парня показалось ему знакомым, то он не успел вспомнить, где его мог видеть, лишь по той причине, что следом выводили раненного Сасори, который держался за кровоточащий бок. Он пытался улыбаться и делать вид, что ничего страшного с ним не произошло. Но боль каждый раз при ходьбе заставляла его шипеть и кривиться, сильнее прижимая окровавленную ткань к телу. — Что ты там делал? — Подбежав, решил осведомиться Саске, понимая, что только что приобрёл уникальную возможность. Пазл сложился устрашающе быстро, не позволяя обдумать полученную картину. — Кажется, я имею права не отвечать на твой вопрос, — кряхтя ответил Акасуна, медленно двигаясь по направлению к скорой. — Тебя всё равно отвезут к нам в отдел. — Пытаясь помочь старому знакомому, Учиха столкнулся с полным отвержением. Вырванный из его рук локоть тут же опустился на землю, сопровождаемый вскриком. — В твоих же интересах сказать всё мне. — С каких пор Саске Учиха занимается прикрытием чужих задниц? — Понимая, что самому уже не встать, Сасори принял помощь, позволяя себя поднять и сопроводить к машине, к радости Саске. — С тех самых. — Усадив на закреплённую в машине каталку Акасуна, Учиха навис над ним, игнорируя требования медиков не мешать им работать. — Расскажи мне всё, что знаешь. И я даю тебе слово, тебя никто больше не тронет с твоим бизнесом. — Звучит заманчиво, — улыбка тронула узкие губы, окровавленные, сухие, но предвкушающие хорошую сделку, на которую, кажется, оба были беспрекословно согласны.***
Время — 13:27. Воскресенье. 23 апреля. Город — Конохагакуре. Улица Азума Такой суматохи отдел ещё никогда не знал. Даже проверки высших инстанций не могли сравниться с тем хаосом, который главенствовал в эти секунды. Все сотрудники резко побросали свои дела, закрыв двери всех кабинетов и бросившись в опустевшее хранилище. Часть отделилась, дабы просмотреть камеры, другая — к дверям, дабы контролировать входящих и выходящих. Шикамару пытался яростно дозвониться до начальства, которое упорно не хотело отвечать на звонок. Как и коллега по работе, пропавший ещё вчера с кучей документов по делу. Киба и Шино кропотливо изучали замок на двери хранилища на предмет типа взлома или других доказательств. А Гаара стоял возле входа, крепко прижимая к себе единственное доказательство, оставшееся в отделе — флешка. Та самая, которую он получил от Айко. Единственная надежда на продвижение дел. Ожидание оперативной группы и сотрудников спецотдела затянулось. Те уже давно должны были быть здесь. Но услышанные краем уха новости, доносящиеся из старого радиоприёмника из дальних кабинетов, дали понять причину. Нарастающая преступность в городе, надзор министерств и сотрудничество со спецслужбами доводили своим давлением. И Гаара слишком чётко ощущал его на своей шкуре. Случалось разное, способное отнять сон и покой на несколько месяцев. Но такого ажиотажа припомнить не удавалось. Крайне пристальное внимание к их отделу в СМИ, нескончаемые потоки преступлений и дел, оживлённый интерес со стороны властей не могли не сказаться на состоянии. Как бы он не пытался себя убедить, что подобное — часть работы, успокоиться и взять себя в руки было тяжело. Именно сейчас удалось в полной мере согласиться с сестрой и понять, что эта деятельность действительно может его доконать. Окружающий его шум давил на голову, вызывая мигрень. Ощущение ответственности за украденные улики, понимание бесполезности дальнейшего расследования и слишком удручающие перспективы заставили напрячься ещё сильнее. Даже если бы он очнулся от этого омута разрушающих его изнутри эмоций, то он вряд ли смог бы чем-то помочь. Всё, что он мог сейчас — это стоять столбом возле входа, убеждаясь, что никто не войдёт и не выйдет отсюда, пока не станет ясно хоть что-то. Отпустить ситуацию, на которую никак нельзя было повлиять. Казалось бы, привычный сценарий. В работе случался не так редко, когда ход расследования зависел от совершенно других людей, а ему оставалось только ждать. Но сейчас ощущение собственной бесполезности и беспомощности давило, как никогда. И тому виной не было самобичевание из-за якобы непрофессионализма. Он знал, что делал, и всегда отдавал себе отчёт в действиях. Кроме случаев, связанных с Айко. Почему их встреча разбудила в нём не только низменные позывы, но и столько неуверенностей и страхов? Почему раньше ему не приходилось сомневаться в себе, как в сотруднике органов, а только сейчас, когда ему было так тяжело сохранять лицо перед шлюхой? И какого чёрта он вообще думает об этом вместо того, чтобы выполнять свои прямые обязанности, которые… Заключались в простом стоянии на месте. — Я не понимаю, кто это мог сделать? — Киба своим появлением вывел его из странного забвения истерии, позволяя шумно выдохнуть и откинуть мысли прочь. — Что именно? — Пытался уточнить Гаара, не спуская глаз с дверей. — Целым замок оставили. Открыли его ключом. — Вышедший из-за угла Шино держал в руках несколько металлических деталей. — И нет следов. — Что у вас здесь за шум?! — Выбежавшая из коридора Карин бушевала, по локоть запачканная в крови. — Это кто тебя так? — Увидев следы явно не ласк на лице коллеги, поинтересовался из природного и бестактного любопытства Киба. — Оставь своё неуёмное любопытство при себе. — Бросила девушка, неосознанно вытирая лицо и оставляя на нём кровавые следы. — Вы мешаете мне работать. — Простите, госпожа. — Начал раздражённо Инузука, отвешивая наигранный поклон. — В следующий раз, когда хранилище улик вычистят, я позабочусь о том, чтобы обойти каждого в отделе и рассказать об этом шепотом. — Тишина! — Прерывая поток ссор и шума, двери участка раскрыл Какаши, призывая всех замереть на месте и замолчать. — Что здесь происходит? — Спросил он, обращаясь к Кибе. — Господин Хатаке, хранилище улик обчистили. — По уставу рапортовал он. — По предварительным данным, замок не взломан, а открыт родным ключом. Отпечатков злоумышленники не оставили. — Разве Саске вас не предупредил? — Потупив с минуту, Какаши озадаченно осмотрел всех, кто стоял рядом. — Его не было сегодня. На звонки не отвечает. — Ответил начальству Гаара. — Я не удивлён. — Из-за спины Хатаке показался Итачи, раздражённо поправляя пиджак. — Хранилище улик вынесли ваши люди, — неожиданное озарение снизошло на Шикамару, стоило ему увидеть, с каким спокойствием оба мужчины встретили эту ужасную новость. — Верно. — Бросив свои жалкие попытки, Итачи небрежно снял пиджак и накинул его на руку. — Мой брат должен был задокументировать весь процесс и отчитаться, но, — достав телефон из кармана брюк, Учиха нервно набирал знакомый номер, — судя по такому переполоху, он этого не сделал. — Отбой тревоги. — Сдерживая порыв нарастающего гнева из-за произошедшего, Какаши надел маску привычной строгости и невозмутимости. — Работайте в штатном режиме. — И тут же посмотерл на стоящего рядом Шино. — Подойди. — В электронном формате сохранилось хоть что-то? — Отойдя в сторону, тихо поинтересовался зачем-то Какаши. — Сохранно всё. — Также тихо ответил сотрудник. — Но мало от этого толку будет. Доказательства вещественные нужны. — Ладно, это ещё обсудим. — Потирая явно ноющую шею и непроизвольно жмурясь, Хатаке похлопал парня по плечу. — Поговорим позже. Странное ощущение саднило где-то в горле. Зачем спецслужбам потребовались улики? Если имеет место совместное ведение, которое, между прочим, должен был обговаривать именно Саске, то улики должны были оставаться в отделе и только по специальному требованию часть из них могла быть взята на время. А здесь ушло всё, за исключением электронных форматников. Переглянувшись с Шикамару, у которого явно были те же вопросы, Гаара уже собирался позвать его к себе, чтобы попытаться понять причину этого странного решения, как вдруг Нара подорвался с места, завидев кого-то за спиной коллеги. — Подождите, господин Хатаке, — засеменил за начальством озадаченный Шикамару. — У нас, что, забирают все дела? — Вопрос так и повис в воздухе, когда за мужчинами закрылась дверь кабинета. — Вы только посмотрите, — неожиданно вышедшая из зала ожидания Темари застала Гаару врасплох, — на что только он не готов, лишь бы не обедать с женой. — Темари? — Он уставился на сестру, которая, впрочем, тут же оценила вид уставшего брата. — Неудивительно, что с таким весельем вы дома не появляетесь. — Как ни в чём не бывало, продолжала она, причитая. — Как ещё не сошли с ума. — Я не понимаю, что ты здесь де… — Прибыли подозреваемые на допрос, — не успел Гаара задать вопрос, как громко отрапортовал ему молодой сотрудник, впуская в участок двух мужчин. В сопровождении одного полицейского шёл владелец клуба «Красные пески», медленно, придерживая бок. Он криво улыбнулся Гааре, продолжая свой путь в допросную. А за ним, непрерывно ругаясь и выкрикивая проклятья припирался в сопровождении уже двух полицейских странный парень, которого, как казалось Гааре, он уже где-то видел. Но никак не мог вспомнить, где же именно. Молодой сотрудник сообщил, что Сасори вызвали по требованию Какаши для дачи показаний по недавно полученным материалам с флешки. А вот второй, Суйгецу Хозуки, был пойман при попытке бегства. И, по заверению сотрудников, схвативших преступника, тот принадлежал к Акацуки. Эта была та самая возможность подобраться как можно ближе к разгадке дел. Этот парень явно знал многое, раз так рьяно пытался вырваться. Но Гааре и не таких приходилось колоть. С этим он точно справится… Так он думал, пока не услышал из его уст знакомое имя: — Я говорил, ему нельзя доверять! Он снова нас кинул! Чёртова крыса! Будь ты проклят, Канкуро!