Я/ты/мы

Прохладный ветер одним порывом растрепал мои теперь уже черные, как вороное крыло, волосы. Интересно, Тому понравится то, что я снова стала брюнеткой? На днях я нехотя решила расстаться с огненным цветом, только потому, что я знала, что по каким-то причинам его это отталкивало. Теперь я была… Другой. Казалось, будто бы я вернулась к истокам. Рыжий цвет был моим неким «барьером» от внешнего мира. С ним я чувствовала себя холоднее, расчетливее, увереннее. С черным же я снова стала слаба, ранима и чувствительна. Может, конечно, я слишком драматизирую и сама придумала всю эту женскую чушь. Я посмотрела время на телефоне. 13:05. Практически через час мы должны вылететь в Берлин. Интересно, они всегда так неторопливо собираются? Наконец, из-за угла показался знакомый черный Мерседес. Он медленно остановился возле меня, и из машины вышел как всегда улыбающийся Билл в своей незамысловатой шляпе, которая мне безумно нравилась. — Привет, — тёплые руки обняли меня за плечи, — ну что, готова к приключениям? — Вы втянули мне в страшную авантюру, — усмехнулась я, —, но я готова. — Не бойся. В туре всегда весело. Ах да, чемодан, — он поспешно взял его за ручку и понёс его к багажнику, дверь которого автоматически открылась. На долю секунды я прищурилась и внимательно всмотрелась в лицо Каулитца-младшего. Мне показалось, что он был растерян, неуверен, и как-то подозрительно скован. Я отлично знала мимику и движения людей, этому нас учили ещё в институте: и здесь было явно что-то неладное. Это не было похоже на обычное волнение перед поездкой. Когда он захлопнул дверь, я осторожно положила руку ему на плечо, а он как-то нервно дернулся, повернувшись ко мне. — Что? — вопросительно посмотрела на него я, — что не так? Блондин громко вздохнул. — Такое дело… — он принялся разглядывать ботинки на своих ногах, неуверенно переминаясь на месте, — помимо Тома в машине ещё… — его голос стал тише, — ещё… В общем, там… — Не надо, — на секунду я перестала дышать, и какой-то неприятный яд разлился по телу. Я сразу поняла, о ком шла речь. Я предполагала, что такое может быть. Но я была не готова к этому так… Резко. — Ева, — карие глаза с досадой посмотрели на меня, — просто переживи это. Всего один раз. — Все нормально, — я сделала глубокий вдох и на секунду прикрыла глаза, — Билл, серьезно, бывает и похуже. Он лишь молча кивнул и открыл заднюю дверь, пропуская меня вперёд. Казалось, этот промежуток времени, когда я сажусь на холодное кожаное сидение, был словно замедленная кинолента. Я вижу лишь свои ноги, сначала одну, потом вторую, потом свою руку, обхватившую ручку. Захлопываю дверь. Нет, Ева, только не смотри, прошу тебя! Не смотри туда! Но глаза меня совершенно не слушаются. Медленно замечают сначала пучок тёмных волос, руку, с татуировкой, изящно лежащую на руле, а затем каштановые локоны, спадающие по плечам, тонкие пальцы с маникюром вульгарно-красного цвета, одна из рук лежит на его колене, постукивая в такт играющей музыке. Музыка, голоса, её звонкий, все смешалось в один беспорядочный, отвратительный гул. — Привет, — слышу знакомый голос как-будто эхом где-то в голове. Проснись. Это не сон. Это твой кошмар. — Привет, — сипло отвечаю я, словно потеряв последние силы. — О, привет! Меня зовут Рия, — высокие нотки её слащавого голоса словно втыкаются ножами в мои несчастные уши. Незаметно для меня, машина уже тронулась с места. — Ева, — почти шёпотом ответила я, медленно опуская взгляд вниз. Лучше смотреть на свою обувь. Да, определённо, так будет лучше. Слышу громкий вздох рядом с собой. Тёплая рука тянет к себе и я не сопротивляюсь. Прижавшись к груди, и ощущая приятный, но совсем не похожий на Тома, аромат, я закрываю глаза, в душе моля, чтобы мой личный ад закончился. *** Я откинулась на спинку сидения и укрылась тёплым шерстяным пледом. Рядом со мной место оставалось пустым. Как только самолёт взлетел, я закрыла тяжёлые веки, которые, казалось, щипали от отсутствия слез. Настроение было безнадёжно испорчено. Я уже тысячу раз пожалела о том, что оставила свой театр и согласилась работать в туре с братьями. После того, как я увидела эту ничего не подозревающую девушку слащавой внешности с нотками Азии, я почувствовала себя игрушкой в руках Тома. Он мог делать со мной все, что ему вздумается: сорвать с места на другой конец планеты, только потому что ему так хочется. Может прижать меня к стене и поцеловать, только потому, что его, видите ли, тянет ко мне, элементарная химия. Может говорить приятные слова, которые бабочками разлетаются по моему животу. Мне хотелось плакать, потому что эта работа, эта поездка — одна большая ошибка. Наши отношения с ним — одна большая ошибка. Горячая рука коснулась моей, от чего я вздрогнула и быстро открыла глаза. Рядом со мной сидел тот, кого я меньше всего хотела сейчас видеть. Хотелось врезать ему кулаком в челюсть и послать куда подальше. Чертов идиот! Неужели он не мог предупредить, что его благоверная собралась провожать его в аэропорт? Я бы вызвала такси и все было бы нормально! Я поспешно отвернулась в сторону иллюминатора, лишь бы не видеть этого сочувствия в его карих глазах, которое мне было сейчас противно. — Ева, — шёпотом протянул моё имя он. У меня не было никакого желания отвечать ему, и я раздраженно выдернула свою руку, лишь бы не чувствовать его кожи. — Я все понимаю, — вздохнул он, —, но пожалуйста, повернись ко мне. Я не хотел, чтобы так вышло. Его коронная фраза «я не хотел» раздражала меня больше всего. Даже не это сопливое сожаление, и возможно, жалость, не так сильно выводили меня из себя, как эта гребенная шаблонная фразочка. Я молча повернулась, одаривая его холодным взглядом. Говорить ничего не хотелось. — Слушай, это все временные трудности, — в выражении лица я заметила какой-то страх. Он всегда знал меня эмоциональной. Я всегда либо кричала, либо плакала, либо громко смеялась рядом с ним. Сейчас же — ничего. Абсолютно ничего, кроме нескольких капель раздражения. — Ты не хочешь со мной разговаривать, бл*ть?! — начинает заводиться. Победно усмехаюсь. — Не привлекай к себе внимание, милый. Ты же не хочешь, чтобы кто-нибудь узнал о твоей игрушке, — съехидничала я. — Игрушка? — взгляд Тома непонимающе забегал по мне, — ты думаешь, ты для меня игрушка? — Ну, а кто же ещё, — пожала плечами я. — делаешь со мной все, что тебе вздумается, вламываешься в мою жизнь, когда тебе это вздумается, вырываешь меня из неё, а потом ещё и плюешь мне в лицо в качестве своей прекрасной Рии. На минуту он замолчал, сидя с открытым ртом. Что, сказать нечего? — Я урод. — вдруг выдал он. — Спасибо, что наконец-то перестал искать оправдания, — я вновь отвернулась к окну и принялась рассматривать прекрасные пушистые облака. Сейчас они мне казались более привлекательными, чем лицо Каулитца-старшего. — Я просто хочу, чтобы ты знала, что раз уж ты согласилась лететь вместе с нами, мы не должны тратить наше время на бесполезные разговоры, которые тысячу раз у нас уже были. Я знаю, что поступал, как настоящий м*дак, но я хочу, чтобы ты знала, что теперь, когда ты рядом со мной… — он прочистил горло, — я очень ценю это. И я хочу каждый день, каждую минуту находиться в любви рядом с тобой. И я тебе клянусь, что если наше прошлое останется в прошлом, мы приедем домой и будем вместе. Навсегда. Ты не знаешь, почему я так поступаю, и я пока просто не могу тебе сказать об этом. Но ты должна меня понять, если и правда любишь. Что-то екнуло, и ледяная стена безразличия медленно раскрошилась. Я зажмурила глаза, а затем расслабилась. Я могла понять его, и от части, он был прав. Нет смысла тратить одну единственную жизнь, эти драгоценные совместные минуты на ссоры, крики и выяснение отношений. Все будет так, как должно быть. — Я хочу, чтобы ты пришла ко мне в номер, когда мы прилетим, — его пальцы снова осторожно коснулись моих, и в этот раз я его не отталкивала от себя, — хочу позавтракать вместе. — Ладно, — сухо кивнула я, — о нас никто не должен знать? Он отрицательно покачал головой, и сильнее сжал мою руку, как бы боясь вновь увидеть мою злость, но я на удивление была спокойна и приняла ситуацию. — Хорошо. *** — Тяжело лететь пятнадцать часов, — громко вздохнула я, прокручивая в руках кружку теплого кофе. Мы остановились в одном из уютных старинных отелей Берлина в самом сердце города. Мне нравилось здесь все: начиная от резной мебели и заканчивая прекрасным видом из окна на мегаполис. — Привыкай, — улыбнулся мне Том. — Это ведь твоя родная страна, как ты себя здесь чувствуешь? — Как дома. Мне хорошо здесь. Но я совершенно отвык от такого холода и такой зимы, — засмеялся брюнет. — Да уж, кажется, что снег вот-вот сорвётся, — сделала вывод я, обратив свой взгляд на серое угрюмое небо. — У нас есть возможность немного отдохнуть перед концертом, в зал мы поедем к пяти часам. — У вас же мит будет, да? — Да, — ответил он, прежде чем откусить заварного пирожного. — Думаешь, мы справимся с тобой? — неожиданно для себя спросила я. — В смысле? — с набитым ртом спросил близнец, — ты о работе? — Нет. В этом я даже не сомневаюсь. Я о нас с тобой. Том встал из-за стола. И подошёл ко мне. Он сел на корточки напротив меня и взял мои руки в свои, потирая костяшки нежными пальцами. По телу пробежала приятная дрожь. Мне нравился он таким. Спокойным, домашним, в простой белой майке и торчащими из пучка волосами. Сейчас я почувствовала, что обида и злость окончательно покинули меня. — Все будет хорошо. Просто наслаждайся моментом. Мы вместе, я держу тебя за руку, нам нечего бояться, ведь теперь мы есть друг у друга, — тёплые медовые глаза согревали своим теплом, от чего я невольно улыбнулась. Я взяла его лицо в ладони и притянула к себе. Я медленно коснулась губами его губ. Этот поцелуй был нежным, завораживающим. Его губы были приятными, мягкими, вкусными, словно десерт. Я нежно ласкала их своим губами, задевала языком холодный пирсинг. — Тише, тише, — усмехнулся он, —, а то я так захочу тебя, и ты не поспишь перед работой. — Прости, — посмеялась я. Том, наконец, встал с места и подошёл ко мне сзади. Тонкие пальцы впутались в мои волосы, перебирали, гладили их, от чего по спине прошёлся лёгкий холодок. — Мне нравится твой цвет волос. Тебе идёт черный. Очень. — Я знала. Я сделала это для тебя. — Не обязательно это было, — проговорит он, продолжая играться с тёмными прядями. — Поздно, — с наигранным сожалением вздохнула я. — Кажется, ты снег хотела? — Близнец подошел к окну, а я направилась следом за ним. И правда, перед глазами крупные хлопья запутанных снежинок медленно посыпались вниз. Сказка. Я подошла к Тому со спины и прижалась, вдыхая любимый аромат кожи. — С первым снегом, — прошептала я, наслаждаясь теплом наших тел.