Квантовые близнецы, или два "А" в пионерских галстуках

      — Чтоб я ещё раз позволила так глумиться над моим чувством собственного достоинства! — прошипела Анна себе под нос после того, как отряд построили в колонну по двое и отправили к рукомойникам.       — Да не бери в голову, — подбодрил я её, — по крайней мере, никого не заставляют идти взявшись за ручку.       — Или вместе с той принцессой из автобуса. Сто тонн на квадратный сантиметр ставлю, не за просто так вожатая её замом поставила…       — У неё инструкция, — Славя, невесть как оказавшаяся в конце колонны встряла в разговор, — для ознакомления с местностью.       — Ну вот, накаркала, — раздражённо прорычала Анька не оборачиваясь. — опять она.       — Ну как вам здесь? Успели расположиться? — Славя шагала сразу за нами, значит ворчание сестры она наверняка слышала, но проигнорировала. Воспитанная.       — Ну-у, — протянул я. — Не Артек, конечно, но в целом оченно положительно.       — Речка рядом, лес… — безрадостно проблеяла Анна, повторяя данную Славей в автобусе характеристику.       Так, пока сестра не разошлась, надо свернуть на что-нибудь другое.       — Славь, — а что это за товарищ такой на площади стоит?       — Так это же Генда, — Славя удивлённо покосилась на меня.       Мы с сестрой переглянулись, каждый думал, что сейчас у другого произойдёт небывалое прояснение памяти.       — Но его же все знают! Вы чего?       — Я его не узнал, — соврал я с лицом человека, застуканного в туалете со спущенными штанами — конфуз, конфузом, но процесс-то уже не остановить.       — Вообще лица стараюсь не запоминать, — выкрутилась сестра.       — Бывает же, — хмыкнула Славя и лёгким движением перекинула косу за плечо.       Торопясь скорее покончить с гигиеной и приступить к гранд-финалу всего похода, пионеры как один облепили рукомойники, обложенные видавшей виды бордовой плиткой. Славя тоже нас покинула — Ольга Дмитриевна призвала её на инструктаж.       — Старший отряд, в конце-то концов! — продолжила возмущаться Анна, скептически рассматривая кусок мыла. — Сами бы всё нашли. Клянусь, если тут со мной и дальше будут обращаться как с пятилетней, я всем напомню о бессмысленном и беспощадном русском бунте!       — Мне кажется, ты сгущаешь краски, — тщательно намылив руки, я сунул их под кран. Ты глянь, какая лепота вокруг, ради такого отпуска можно и несовершенный сервис потерпеть.       — Мне кажется, ты не понял ни черта. — Передразнила сестра, и всё-таки решившись последовать моему примеру заняла свободное место между мной и девочкой с фиолетовыми волосами… Да, её имя я тоже забыл, сами попробуйте всех выучить. — Вот что по-твоему будет…       — Получай! — воскликнула слева Ульянкиным голосом раковина. От рукомойников тут же отстыковалась Алиса и струя под напором, досталась соседке Анны. Та от неожиданности взвизгнула и попыталась заслониться от воды руками. Рыжие бандитки принялись дружно хихикать. Вот уж кого я с первого раза запомнил. Воистину, хорошими делами прославиться нельзя. Тем временем, девочка молча стала оценивать нанесённый ущерб.       — Ленка, ты чё, обиделась чтоль? Да не переживай, — подбодрила её Двачевская, хлопая по плечу, словно они тысячу лет знакомы, — успеешь ещё обсохнуть!       Выражение лица у Лены было — без слёз не взглянешь. Чувство справедливости среагировало на сцену как-то чрезмерно резко и я сжав кулаки уже хотел вступиться за униженных и оскорблённых, но Анна поймала меня раньше.       — Не лезь, идиот! — наставительно шикнула она и указала на вожатую.       — Двачевская! Советова! — прикрикнула Ольга Дмитриевна, — Вы хотя бы пять минут можете прожить без происшествий?!       — Так ведь я… — хотел я оправдаться.       — Погеройствовать решил. Есть идём, принц липовый, тут без тебя разберутся.       Внутри столовая представляла собой, в общем-то, столовую. Кафель. Очень много кафеля. Его не было разве что на потолке. Больше мне об этом помещении сказать нечего — если ты видел одну лагерную столовую, то видел все. Мимикрируя под нормальных, мы вслед за остальным отрядом встали очередь.       — Скажи мне, братец — поглядывая по сторонам проговорила Анна, — а сколько длится смена в пионерлагерях?       — Дней двадцать или около того.       — А ты знаешь, что произойдёт потом? — задала она следующий вопрос с интонацией следователя на допросе.       — Всех по домам повезут и… чёрт.       — Ага. И лучше бы нам к тому моменту, если мы до него никуда не денемся, — сестра повернулась ко мне, — во-первых, — она с силой ткнула в меня пальцем в плечо, — не влипать в истории, вроде той, у рукомойника. А во-вторых, — теперь она упёрла свой палец мне в лоб, — не вызывать подозрений и вести себя как вели доноры этих тел.       — Это как, интересно знать?       — Вот именно, — Анна отвернулась и забрала на поднос стакан с компотом и тарелку с пюре и котлетой. — И раз уж угадать не выйдет, постарайся сосредоточиться на первом пункте и не влезать в неприятности, чтоб не приведи случай, нас не турнули из лагеря раньше времени, не отправили в психдиспансер или не расстреляли. Плохая новость в том, что если нас не выкинет назад, то по возвращении из лагеря предки этих детей нас стопроцентно раскусят и тогда…       — Ты… паранойка… параноичка… — Я прихватил с собой лишнюю плюшку, которую оставила после себя сестра, — Как это будет в женском роде?       — Параноик, — поправила она, — по родам не склоняется. Спасибо за комплимент.       — Это не комплимент, Ань. Ты ещё в домике на ночь забаррикадируйся и до утра свет не выключай.       — А ты-то с чего такой беспечный? — на лице Анны читалось непонимание, — стая пионерок голову вскружила?       — Ты просто невозможна… — высказал я, отодвигая ногой стул за одним из двух последних свободных мест, когда обнаружил по соседству от нас две пары чужих ушей и заткнулся.       — Тут не занято? — с холодком в голосе осведомилась сестра, равнодушно глядя вперёд.       За столом уже сидели Лена, о которой я всё ещё мог сказать лишь то, что она существо безобидное, а также её о чём-то вновь стрекочущая соседка с длиннющими волосищами, собранными в два хвоста галюциногенно-голубого цвета. Лена молча кивнула головой и мы сели.       Немая сцена. Анна, очевидно, не собиралась распространяться на тему нашего нестандартного положения при свидетелях, я размышлял, будет ли уместно пожелать сейчас всем приятного аппетита, Лена безучастно глядела в тарелку, а вторая наша соседка… В общем, сцена продлилась недолго.       — Вы ссоритесь, да? — бойко заговорила азиатка, — но вы ведь и миритесь быстро, ведь так? А у меня вот братьев и сестёр нет, только мама и папа, правда, папа по работе уезжает надолго, он инженер. А мама из Японии, правда-правда! Я когда всем рассказываю, мне никто не верит почему-то. Интересно, а тут рыбу подают…       — Ты-ды-ды-ды-ды! — перебивать людей не хорошо, но от помеси человека и диктофона, поставленного на ускоренное проигрывание у меня уже начали вянуть уши. — Давай притормозим и всё-таки сначала познакомимся? Привет, я — Андрей, это Анна, а ты…       Деваху явно переклинило — похоже, не слишком часто у неё перехватывали инициативу в разговоре, но ещё мгновение и…       — А! Меня зовут Мику! — радостно сообщила она новость дня, затем указала вилкой на соседку. — А это Леночка! Мы с ней живём вместе… то есть будем… то есть нас поселили в один домик, чтоб она мне всё в лагере показывала! Я же сюда впервые приехала, ой, а вы тоже?..       Анна, не обращая внимания на болтовню, методично разделывала котлету. Похоже, она решила, что проще будет дождаться пока поток слов, рвущийся из Мику наружу иссякнет. Ну, или что скорее всего, она сейчас просто молча доест и пойдёт по своим делам.       — …Лена рисовать умеет, а я петь! А ещё я на инструментах играю. На гитаре, на скрипке, на трубе тоже… ну, на изогнутой… у неё ещё название такое… — японка покраснела и произнесла полушёпотом, — саксофон.       Мне только оставалось молча обалдевать. Какой ещё саксофон? Какая скрипка? Спустя пару мегабайт бесполезной информации я понял, что завидую выдержке Анны — та преспокойно допивала компот, да ещё и наслаждалась моими страданиями, судя по той степенности, с которой она это делала. Может, тоже попытаться уйти в свои мысли? Попробуем. Ну, глобальные проблемы надо прорабатывать на пару с клоном в юбке — две больные головы всё же лучше, нежели одна здоровая. Тогда остаются два вопроса — как поступят Алиса с Ульяной, когда до меня доберутся? — это раз, и о чём сейчас думает Лена? — это два.       — …а ещё на пианино немного. Я когда-то пробовала всерьёз научиться, но потом стало некогда…       Итак, дано — Алиса со сливой — один экземпляр, её подручная карлица, таскающая вёдра с водой — один экземпляр, свободное время — до сблёва, намерение рассчитаться со мной вечером на моём же поле, а также куча неизученных констант и переменных. Задача — предугадать действия рыжей, по возможности выжить.       Воспользовавшись паузой Мику — та набирала воздух для новой тирады, я решил немного порасспрашивать Лену.       — Лен, раз ты за экскурсовода, значит уже не первую смену тут. Может и с Алисой тоже знакома?       — Я… — заикнулась она робко, — да, знаю… а что? — и продолжила разглядывать десерт. Она рыжей боится чтоль? Не мудрено, с такими-то замашками.       — Вопрос жизни, смерти и всего такого.       Грустилка мгновенно вышла из полупассивного состояния, по лицу даже проскользнула едкая улыбка.       — Что, экзекутировать грозится?       — Экзекутировать… Эк-зе-ку-ти-ро-вать. — попробовал я глагол на вкус, — такое взрослое слово! Да, пожалуй, именно это она со мной и собиралась сделать. Наверное…       — Минуточку! — Анна строго воззрилась на меня поверх очков. — Что значит — наверное? Что ты уже заварил?       — Наверняка, — исправился я, — она меня из ведра хотела окатить, да я не дался.       — Так что, — я снова обратился к грустной девочке, — может, у неё любимый способ вредительства есть или ещё что?       — Понятия не имею, — пожав плечами, призналась Лена.       — А кто-нибудь ещё может мне с этим помочь?       — Я не знаю… Может, Ульяна? — вяло предположила она.       Нда. Пользы от Ленки ни на грош, так и запишем. Право слово, мне даже как-то неловко её допрашивать, ощущение такое, словно каждое слово я вытягиваю из неё пытками.       Я прошёлся взглядом по доступной к обзору части столовой и выцепил два рыжих пятна, одно из которых, то, что помладше, показало мне язык. после чего выскочило из-за стола и побежало к выходу, а точнее к стоявшей у двери и чего-то ожидавшей вожатой. А вот Ольга Дмитриевна уже вместе с Ульяной вышла за дверь. Остаток трапезы проходил под бодрый стрёкот Мику. Куда постепенно пропадал выделенный на неё паёк, если рот был занят исключительно болтовнёй, так никем обнаружено и не было.       — Вот что я тебе говорила про влипание в истории? — взялась отчитывать меня Анна, когда мы оставили Лену и Мику за столом, закончив есть.       — Про эту ты уже в курсе, — я попытался оправдаться.       — У тебя в голове мозги или кю?       На крыльце пищеблока сидя на перилах беззаботно болтала ногами Ульянка. Да так болтала, что оставалось только удивляться, как она до сих пор не приземлилась затылком на асфальт.       — Близнецы, стоять! — скомандовали сзади настойчиво, едва мы с сестрой ступили за порог.       Ну как же мне не ходить к неприятностям? Они же ждут! Ольга Дмитриевна, как и подобает настоящей вожатой, была вооружена настолько тяжёлым взглядом, что ещё чуть-чуть и им можно будет колоть орехи.       — Хочешь рассказать ещё что-нибудь, о чём я пока ещё не знаю? — процедила Анна, бросив на меня тяжёлый взгляд.       — Ну и как это понимать? — с упрёком заговорила вожатая вновь. — Приехали, заселиться не успели, а счёт уже открыт. Молодец, нечего сказать!       — А можно узнать, что он натворил? — сестра обратилась к вожатой. — Может, я тоже в казни участие приму.       — Обойдёмся без самоуправства, — отказала Ольга Дмитриевна, — Андрей, это правда, что ты Двачевской сливу поставил?       Вот оно что, Алиса Бинладеновна! Решила через подручную чупакабру властям сдать! Ну хоть не грязно домогался, и на том спасибо.        — Я из… благих намерений, — я попытался оправдаться максимально уклончиво. Ну в самом деле, если я сейчас тупо настучу про нецелевое использования противопожарного инвентаря мелкая подельщица Двачевской ей непременно об этом доложит и житья мне от них не станет. А самооборона это действительно благое начинание.       — Значит, правда? — вожатая слегка прищурилась, — и что же это за намерения такие, которые позволяют пионеру на тех, кто слабее руку поднимать?       На тех, кто слабее? О-ля-ля! А кто час назад отселил союз рыжих на дальние берега?       — Ольга Дмитриевна, я совершенно уверен, на моём месте любой поступил бы так же, — я подбирал слова как можно осторожнее, неправильно поставленный акцент мог всё испортить, — в том числе и вы. Но не могу разгласить подробности и подставить тем самым под удар другого человека.       — Вот как? — Ольга Дмитриевна заинтересованно вскинула бровь. — И ты думаешь, он это оценит? Поможет тебе в другой раз?       Если он, а вернее, она — настоящий пионер, то непременно! Почему-то мне сильно захотелось завернуть всё на идеологическую пургу, сознательность и взаимовыручку.       — Нет, — покачал я головой, — истинная доброта не требует награды. Она вообще ничего не требует, даже свидетелей.       — И твоя доброта заключается в том, что Алиса теперь ходит со сливой? — увлёкшись, я как-то уже успел и забыть, от чего отталкивался. Вожатая успешно этим воспользовалась и выбила у меня из-под ног почву.       — Получается, так, — я пожал плечами.       — Да, герой, ничего не скажешь, — вздохнула она. — Ну и что же мне с тобой делать? Знаешь, я могла бы войти в положение, если бы ты рассказал всё предельно честно…       — Хоть на рудники ссылайте, я ничего больше не скажу, — отказался я.       Она какое-то время обдумывала услышанное и… хитро улыбнулась. Какие-то тут все чересчур улыбчивые для «клятого совка», особенно эпохи его загнивания.       — Ну хорошо, — заключила вожатая, — будем считать, что ты всё осознал и каешься. Но, без дисциплинарного взыскания я тебя всё равно отпустить не могу. Давай-ка посмотрим…       — Будешь вешать волейбольные сетки весь вечер! — довольно объявила Ульяна, встряв в разговор и едва не чебурахнулась с перил, но успела в последний момент проявить чудеса эквилибристики.       — А ведь и правда, — подтвердила Ольга Дмитриевна, — всё равно кому-то надо этим заняться.       С этими словами она выдала мне связку из двух ключей. О времена, о нравы — свежеамнистированному возмутителю спокойствия доверяют казённый спортинвентарь, и пяти минут не прошло. И это не говоря о факте, что вожатой рулит малолетняя опять же возмутительница спокойствия.       — Сетка в подсобке спортзала, закончишь и свободен, а Ульяна тебя проводит. Вопросы есть?       Ульяна от такой новости чуть не опрокинулась уже в третий раз.       — У меня есть, — она недовольно мелкая, — почему это я?       — Потому что мне надо ещё зайти к… не могу в общем. — отмазалась вожатая, закрывая за собой дверь в столовую.       — Ты с нами? — я спросил Анну. Сестра оценивающе посмотрела на импровизированный дуэт.       — Вот ещё, — фыркнула она, — я лучше вещи продолжу разбирать, веселись на пару с малявкой.       Ну ещё бы, тем более, что большая часть сумок была разложена ещё до полдника. Сейчас раскидает остатки в шкаф и завалится на кушетку листать матчасть Т-62. Сволочь. Как же я ей завидую.       В народных сказках Иванов-царевичей к цели квеста всегда направляет какой-нибудь волшебный клубочек или сучок-путевичок, и всё у отроков царских кровей впоследствии идёт как по маслу. Так вот, вместо клубка мне досталась Ульяна и этим всё сказано.       Сразу, как Анна исчезла за углом столовой, этой гиперактивной морковкой была предпринята вероломная попытка сделать из меня ездовую лошадь. Она попросту перепрыгнула с крыльца прямо на мой загривок. Сюрприз вышел на славу — из-за внезапно принятого веса колени мои изрядно подогнулись, центр тяжести сместился и меня повело вперёд, но я всё же выстоял, сумев восстановить равновесие.       — Но! Чего встал? — Ульянка огрела меня по макушке.       — Во-первых, я не знаю дороги, если бы знал — один бы прекрасно управился, — кряхтя пояснил я своему жокею, — а во-вторых слезь с меня и шуруй ножками, ты, растущий организм!       — Сам ты организьм! — передразнила морковка, спрыгнув с меня, — Я его тут спасаю, и вот благодарность…       — Не понял, это где это ты меня спасти успела? — воззрился я на неё, прощёлкивая шейные суставы.       — А кто вожатой про сетку идею подал? — Улька устремилась в противоположную от площади сторону, прыгая на одной ноге — Щас бы по сто-ловке де-жу-рить бы за-ста-ви-ли!       — По крайней мере, там мне никто не попытался бы свернуть шею, — протестовал я.       — Ой, подумаешь, — обиделать мелкая, — всего-то раз покататься…       — Ничего себе — всего — я может, из-за тебя теперь в армию не попаду.       — Скажите пожалуйста, — хмыкнула Уляьнка, — четыре глаза как у водолаза и в армию собирается!       Площадка бадминтонная, площадка волейбольная, футбольное поле опять же. И, разумеется, турник, как первое средство поднимания страны с колен.       — Ну где ты там плетёшься? — недовольно протянула моя провожатая, уже вися на ручке двери крытого зала.       — Ты извини, что не вприпрыжку, — я степенно подошёл ко входу и начал ковыряться в замке, — с радостью побегал бы, но что-то спину прихватило…       Спортзал. Большой, крытый и весь мой. Внутренняя его обстановка разительно отличалась от картинки в моей голове. Спортинвентаря было слишком много. Как я это установил? Элементарно, Холмс! Он был тут повсюду — башни из матов до потолка, стадо из десятка козлов, нагромождение из лавок, плотно увешанных скакалками — эти и другие спортивные богатства располагались по всей площади зала по строгой системе. Всё это располагалось так плотно, что шведские стенки вполне могли бы обойтись без крепежа и быть припечатанными к собственно, стенам исключительно завалми.       — Эх ты, дылда! — взялась попенять меня мелкая, — кто ж от Алисы убегает? Всё равно побьёт, устанешь только.       — Как видишь, не побила, — усмехнулся я. И передай ей, что я разочарован. Если это, — я кивнул в сторону ящика с волейбольными мячами, — и есть моя кара…       — Не, это разминка только, — со знанием дела перебила мелкая, — ты ещё своё получишь. Вот Алиска тебе задаст… Ой! — она осеклась.       Я осознал себя дураком, которому вопреки теории вероятности до сих пор везёт. Вот же шляпа!       — Вот тебе сетки! — Уля пнула валявшийся рядом на полу свёрток. — Всё, обратно и сам дотопаешь!       Не успел я начать вытягивать из морковки разведданные, как та вылетела на улицу стремительно набирая скорость и умчалась восвояси.       Раз уж допросу состояться не было суждено, стоило приняться за работу. Я выволок верёвочные сети на поле и, собрался вешать первую, но моё гордое одиночество было опять нарушено.       — Что ты делаешь?       Славя. Интересно, а она что тут забыла? Ах да, помощница вожатой. А я-то по наивности думал, что проштрафившегося пионера без контроля оставят.       — В смысле — что? Вот, сетку вешаю.       — Так ведь это же гамак! — она рассмеялась, звонко, как, должно быть в моём времени смеются только дети, ещё не испорченные вечерними выпусками новостей и интернетом.       Слона-то я и не приметил. Теперь понятно, почему сетки казались меньшего размера, чем я привык. Какого вообще гамаки делают в спортивном зале? Что ж, если кто-нибудь смеётся, значит, всё было не зря.       — Ну, Ульянка! Поймаю — уши козе оторву, — пообещал я сматывая несостоявшуюся сетку обратно.       Судя по посерьёзневшему симпатичному Славиному личику, заявление ей не очень понравилось.       — Ты это серьёзно? — насторожилась девушка.       — Метафорически, — быстро исправился я. — Нет, выпороть бы егозу конечно надо…       — Это не наши методы, — отрезала она, — давай помогу лучше.       Славя повела меня обратно в крытый, я последовал за ней. Что? Вот так просто? Никаких танцев с бубном или катаний верхом? Пристрелите меня. В любое другое время, в любом другом месте я бы опять что-нибудь отчебучил просто потому, что могу. Однако после перемещения во времени, пространстве и непонятно чём ещё, побегушек по лагерю на выживание, и сеанса одностороннего общения с Мику, я был чуть живее Ленина, который, согласно последней инструкции ЦК жил, жив и будет жить.       — Ну не знаю, метод как метод.       — Андрей, я хочу чтоб ты накрепко запомнил, если тебе раньше этого не донесли, — сердитым голосом одёрнула меня Славя, — что отряд — это почти семья. И как в любой семье, мы за своих горой.       Несмотря на плотный полумрак — окна в зале были для каких-то надобностей заложены кирпичом — она почти сразу сориентировалась и вот мы уже продрались в подсобку.       — А что, Алису ты тоже защищать будешь? — задал я резонный вопрос.       — Алиса сама о себе позаботится, — не долго думая ответила девушка, — от неё самой иногда других защищать приходится. Вот, будь в следующий раз внимательнее, — она вновь улыбалась.       — Спасибо, — поблагодарил я её, принимая новый свёрток, — и за совет в том числе.       Выбравшись наружу, я принялся цеплять не-гамак к одному из металлических столбов, расположившихся по бокам площадки, однако Славя уходить не торопилась. Она стояла в дверях и перебирала пальцами одну из своих длиннющих кос.       — Славь, ты это, иди, а я сам дальше, — окликнул я её.       — Я спросить хотела, — активистка арийской наружности заговорила снова.       — Ась?       — Твоя сестра… Я даже не знаю, как сказать… — она начала что-то бормотать под нос, но всё это благополучно утопало не долетая до моих ушей.       — Так что с ней? — не выдержал я.       — Она всегда такая? Вы с ней очень разные. Я прежде чем придти сюда догнала её, хотела в гости пригласить, а она пробубнила что-то под нос и ушла.       Вот оно что. А я думал, она за мной надзирать пришла.       — Анька тяжело сходится с людьми и не любит резких перемен. Представь себе, каково ей сейчас, когда на ближайшие сто километров у неё кроме меня никого нет. Вот увидишь, через пару дней пообвыкнется и кто знает, что нас ждёт тогда.       — Колючая снаружи, мягкая внутри, — кивнула Славя, — как ёжик.       — Я бы скорее сравнил с ящиком Пандоры из танковой брони — сразу и не поймёшь, для чьей безопасности нужна коробка.       Мы перебрались ко второму столбу.       — Каково это — когда у тебя есть близнец? — Славя сменила тему. — Здорово, должно быть, когда есть кто-то, с кем ты можешь поделиться переживаниями, кто-то твоего возраста. И вы, наверное, всегда вместе?       — Знаешь... - я вздохнул, - твоё представление сильно разнится с тем, что на самом деле.       - Да? Насколько сильно?       - Ну, это тебе не пионеротряд. То есть, мы, конечно, тоже часто сплочаемся против общих угроз, но хлопот от такого родства гораздо больше. Общая комната, разные интересы - я мог бы продолжать, но просто поверь на слово - иногда бывают ситуации, когда самым простым выходом кажется потасовка. А ещё мы изо всех сил пытаемся заставить людей воспринимать нас как самостоятельные личности, а не как двуликого Януса, что почти невозможно.       - Наверное, вам уже надоели такие расспросы — робко сказала Славяна, и, помолчав немного, добавила — извини.       - Вообще-то, нет, - ответил я, - ты первая, кто о таком интересуется. По крайней мере, Анна не рассказывала о том, спрашивали ли её о таком.       - Понятно, - заключила девушка, слегка приободрившись. - А как тебе тут?       - Пока не распробовал, - я пожал плечами, - видел-то всего ничего - столовую, да склад гамаков. А что, есть шанс, что не понравится?       - Ни одного, - Славя снова одарила меня улыбкой. - Я пойду, наверное. Надо за Ульяной проследить, а то будет как тогда…       Активистка ушла и что же было тогда, я не узнал. Пару минут спустя с сетками было покончено, я запер спортзал на ключ и смиренно отправился на смерть. Планы Алисы Бенладеновны я так и не выведал, а диапазон способов возмездия был достаточно широк, чтобы даже не пытаться угадать, каким именно воспользуется рыжая. Всё, что я мог — сохранять хорошую мину при плохой игре и признать факт поражения, когда тот станет очевиден.