***
В Нью-Йорке было уже два часа ночи, в Чикаго – час, а на Куани – только пять вечера. Ледяной бриз с озера Мичиган неприветливо холодил. Я вспомнил о своём домике у океана и непроизвольно укусил губу. Пара крепких амбалов выводили меня, Джаса и Блейка из здания аэропорта, защищая своими габаритами от вспышек фотокамер вездесущих папарацци. Спектакль фотографов бульварных СМИ не прекратился, даже когда мы с парнями сели в минивэн. Каждому хотелось поскорее добраться до кровати и проспать минимум вечность, однако хуже всех держался Скотт. Мальчишка всю дорогу до отеля клевал носом и тёр веки, прогоняя усталость. Я старался не смотреть на него, но по какой-то кретинской причине мои глаза вновь и вновь находили его лицо. Стиснув зубы, я сомкнул веки. Теперь передо мной была его задница. Мои зубы едва не превратились в порошок. «Нужно отдохнуть. Я устал! – повторял я. – Отдохнуть, выпить и потрахаться. Определённо потрахаться!» Шины фургона скрипнули у чёрного входа отеля «CullenEJ». Джас первым выполз наружу, следом Блейк и я. Пальто парня надёжно прикрывало ягодицы. Я не почувствовал себя ещё большим извращенцем. Управляющий отелем лично отдал нам ключи и с отрядом носильщиков сопроводил до номеров. Хотя контрольный пакет акций на это место принадлежал мне, Джаспер в большей степени демонстрировал собственничество. Двадцатиэтажный монстр, созданный три года назад в центре города, уже имел пять звёзд, близнеца в Вашингтоне и успех среди состоятельных туристов. Превосходная еда от итальянских и французских поваров, лучшее обслуживание, роскошные апартаменты, фитнес и спа-центр, даже грёбаный бутик – именно то, что тянуло людей в эту гостиницу. Мне же был важен подвал, где находилась новая, совершенно девственная студия. Я давно планировал оставить «StewKris record» и записывать музыку самостоятельно. Львиная доля прибыли от продажи пластинок переходила лейблу, они могли внести запрет на участие композиции в качестве саундтрека и распоряжались продуктом «Затмения», как своим собственным. В день, когда слили в сеть незавершённую песню, я, наконец, смог без существенных убытков для группы послать «StewKris record» куда подальше. Никаких жёстких сроков, нервотрёпки и скандалов. Работа могла вновь стать страстью. Поднявшись на шестнадцатый этаж, мы с парнями договорились встретиться утром в ресторане и разошлись по люксам. Поощрив парнишку носильщика десятью баксами, я захлопнул дверь ногой. Вмиг скинул одежду и забрался в душевую кабину, напевая себе под нос, пытаясь не думать, беря пример со «Скарлетт», избегая немыслимого дерьма. Горячая вода размыла остатки сил. Я приполз в спальню, сминая пуховые подушки лицом, напрочь позабыв о белье. Странные и абсурдные сны совокупляли мой мозг на протяжении восьми часов, так что проснулся я усталым и злым. Охота на диснеевского оленёнка, вечеринка в фонтане с вишнёвой колой, парящие булочки в крошечных джинсах – главные сюжеты прошедшей ночи. Борясь с вялостью, я прошёл все стадии утренних процедур, оделся и поспешил на поиски эспрессо. Младший и Блейк уже опустошали тарелки, когда я подсел за их столик. Синхронно бросив мне: «Доброе утро», – парни продолжили разговор, больше походивший на перепалку. – Ты можешь признать это или нет?! – сокрушался брат, взирая на Скотта. – Нет, – прямо произнёс мальчишка, помешивая свой зелёный чай. – Интересно, как она реагирует на твоё упрямство… – Я девственник! – рассерженно бросил Блейк в озадаченное лицо Джаспера. – Ни с Мэри- Элис, ни с кем бы то ни было ещё я не спал! О’кей?! Мы с братом дружно уставились на мальчика, но он саботировал нашу реакцию, спокойно попивая чай. Подошёл официант и записал мой заплетающийся заказ. Глаза болели от возможности выпасть из глазниц. – Почему? – после короткой тишины, чуть сдержанно спросил Джас. Ребёнок захихикал, сверкая жемчужными зубами и показывая впадинки на розовых щеках. Что-то затрепыхалось внизу живота. – Потому что не хочу, – улыбался Блейк. Я понял, что только сейчас в полной мере увидел его улыбку. Такую настоящую и заразительную, что твой рот сам собой расплывается, а уголки губ рвутся к ушам. Меня прошиб озноб. – Ты подросток, секс – твоя вторая натура. – Думаешь, я настолько ущербен? Блейк выгнул одну бровь и поставил кружку на стол. Джас растерялся под жёстким взглядом «Бэмби». Официант принёс мой завтрак, забрал грязную посуду и скрылся из поля зрения в переполненном ресторане. – Я не это имел в виду, – покачал головой Джаспер, – просто для парней твоего возраста… – Ох, пожалуйста, – простонал Скотт, – избавь меня от лекции о вреде сексуального воздержания, хорошо? – Ладно, – кивнул брат, – но ты встречался с девчонками, целовал их? – Да. Болтовня этих двоих уже начинала действовать мне на нервы. – И ни одна не позволила тебе пойти дальше? Мальчик со срывающимся смешком спрятал лицо в бледных ладонях. – Когда же ты заткнёшься? – вырвалось сквозь длинные пальцы. – Не хочешь, не отвечай, – махнул рукой брат, получив от меня пинок в голень. – Неа, – сказал Блейк, скрестив руки на груди, – проясним всё сейчас и больше не будем к этому возвращаться. Он провёл языком по губам. «Господи! Боже мой! Только не снова!» Я тут же бросил на колени салфетку, пытаясь скрыть источник своего стыда и испуга. Вдохи сопровождались дрожью, а выдохи кашлем. Сделав большой глоток кофе, я вытер испарину на лбу, сжимая свободной рукой край салфетки. – Что с тобой? – беспокойно откликнулся Джаспер, прервав дискуссию с мальчишкой, который в эту минуту взволнованно поглядывал на меня. – Я в норме, – удалось прокашлять мне. «Хренова неправда! Моё собственное тело возглавляет список предателей!» Брат похлопал меня по спине, ошибочно полагаясь на версию удушения. Скотт передал мне свой нетронутый стакан с водой, и я успешно избежал прикосновения с его пальцами. Наполовину осушив сосуд, приложил прохладное стекло к щеке. «Сегодня же трахну кого-нибудь!» И тут, как будто читая мои мысли, Блейк произнёс: – Секс ради секса мне не нужен. Я не животное, и пока не почувствую нечто большее, нежели похоть, со слиянием тел можно повременить. – Ага, – закатил глаза Джас, – хочешь сказать, к своей подружке ничего подобного не испытывал? – С Элис это будет выглядеть подобно инцесту, – поморщился Скотт. – Ах, конечно, – буркнул младший, – переспать с ней ты не хочешь, а целоваться для вас в порядке вещей! С негодованием я отодвинул стул, наплевав на протестующее взвизгивание паркета, бросил салфетку на стол и вытащил сигарету. – Через пятнадцать минут в студии, – взбешённо рявкнул я, – если там будет продолжаться эта чушь, ты пойдёшь к чёрту со своим проклятым туром. Брат растерянно переглянулся с Блейком. – А ты… – я повернулся к мальчишке, – ты… Он робко смотрел на меня своими большими глазами, больше похожими на бильярдные шары, хлопая тёмными ресницами. Вся злоба куда-то пропала, и в животе опять шевельнулось. – Останешься без сладкого, – ляпнул я, прикусывая фильтр «Dunhill» и унося ноги подальше от брата и Блейка, мать его, Скотта.***
К горлу по пищеводу поднимался скотч, и ура, мне удалось подавить рвоту новым глотком выпивки. Сет отобрал у меня бутылку, швырнул её на заднее сидение «Мерседеса» и пресекал мои попытки дотянуться до неё и хлебнуть вновь. Я начинал жалеть, что он приехал, хотя радостно обнимал его всего несколько часов назад. – Убери от меня руки, говнюк, – бухнул я, выворачивая запястье своего лучшего друга и телохранителя. – Вот же пьяная задница! – вскрикнул Сет и легонько шлёпнул меня по щеке, освободив конечность. – Лучше бы тебе уснуть самостоятельно, или мне придётся помочь с этим. – Тогда я уволю тебя, – нараспев выпалил я, – уволю, уволю, уволю! Его челюсть напряглась, и новая щиплющая пощёчина засаднила щёку. Я потёр место оплеухи, чувствуя холодной ладонью разгорячённую кожу и колкость трёхдневной щетины. – Сука, – обиженно обронил я, пробуя сфокусироваться на Сете, – протрезвею, познакомлю свою ногу с твоим анусом. Он фыркнул на мои угрозы, проезжая на красный. – Зачем так напился? – не мог взять в толк идиот, ни разу не плативший штрафа за лихачества в середине ночи. – Цыпочку, что я приметил для себя, где-то потрахивает Джас. – Вздор. Скажи правду. – Нет, – мотнул головой я, – правда и есть вздор! Нелепость, абсурд, ложь! Сет не воспринял мои слова всерьёз, а я не собирался делиться с ним своими опасениями, пусть он и был моим другом. Как я мог признаться мужчине, который уже больше года находился в браке с женщиной, в своей неожиданной гомосексуальной наклонности. Наклонности в сторону единственного объекта, едва окончившего школу. «Я педофил! Гей и педофил!» Вместо того чтобы вытрахать из себя это дерьмо, я вливал в глотку алкоголь, осознав, что ни одна девчонка в клубе не способна возбудить меня, как удалось Блейку. Никаких вибраций, покалываний, вороха в животе, тесных штанов, ничего. «И его не было тоже». Мальчик лёг спать, прежде чем мы с Джаспером уехали в «The ShrineCoup d’État». Пожелав нам приятно провести время, ушёл из студии в свой номер, напевая «Somebody to Love» и потирая глазки от усталости. Талантливый, невинный, красивый ребёнок против растлителя-извращенца, что снова и снова представлял его ягодицы. И впадинки на щеках, и молочную кожу, и сочный рот, и глаза «Бэмби». «Матерь Божья, я так блядски увяз!» Дверца авто распахнулась с моей стороны. Сет протягивал мне руку, предлагая помощь, но я выбрался сам, едва не нырнув в замершую лужу. Телохранитель взял меня под локоть, пытаясь совладать с моим полушагом-полуполётом, предотвращая столкновения с полом или стеной. Втащил в номер, бросил на кровать и помог снять туфли. – С тебя прибавка к жалованью, – запыхавшись, объявил Сет. Он убрал мои нетронутые сумки с порога, сложив их кучей у кровати. Достал из бара в гостиной минеральной воды и заставил меня выпить половину ёмкости. – Не пролей на простыни, алкоголик. – Пошёл вон. Прыснув от моего недовольного тона, Сет бросил на прикроватную тумбу пластид таблеток и скрылся за дверью, оставляя меня один на один с совестью.