Ветер Перемен

      Вот оно мне надо, а?       Нет, действительно, действительно надо?       Я взвесил связку ключей в руке, зацепил указательным пальцем кольцо и крутанул.       Поймал, сжал в кулаке. Зубья маленького ключа впились в свежий шрам с той треклятой ночи на Тисовой.       Раскрыл ладонь вниз. Ключи мелодично звякнули друг о друга. Крутанул ещё раз.       Поймал. Сжал. Крутанул.       Не поймал. Полез в кусты доставать.       Да какие кусты, полноценный бурьян! За пятнадцать-то лет все заросло, мама не горюй.       Хотя тут скорее папа горевал бы. И не мудрено, как-никак родовое гнездо, дом детства, и вот в таком… состоянии. Нестояния.       От Поттер-мэнора осталось одно название. Ну, образно говоря, конечно, все же мэнор — это вам не лесничья хижина, его и Адское пламя не всякое возьмёт!       Это — взяло.       Сгорело все, что только могло сгореть. А что не могло — то очень постаралось.       Более или менее сохранилась только каменная кладка: фундамент господского дома, ограда, большая часть внешних стен. Стоя перед оплавленными, изъеденными ржавчиной воротами, когда-то впечатлявшими изысканной ковкой, я мог оценить повреждения только поверхностно. И даже это ужасало!       Особняк оскалился темными провалами окон, ощерился клыками выбитых стекол. Кирпич покрыт сажей, истончен ветрами и одиночеством.       Дом дышит обидой и запустением, словно брошенный пёс. Он истощен, обессилен, но хранит верность и наивно ждет возвращения хозяина.       Моего возвращения.       Но вот я здесь, и что это изменит? Есть ли резон вообще что-то менять, если мне осталось пара лет от силы?       Есть, всегда есть. Должен быть. Ведь если сердце не сгорает от желания, глубинного яростного стремления сделать хоть что-то в этом чертовом мире лучше, исправить несправедливость, то какой беспросветной становится жизнь? И какой безнадежной видится смерть?       Особенно, когда ты должен умереть ради этого самого мира, не разменяв и четверти века…       Так что, да! Ты умница, Дом мой, очень хороший мальчик. Ты дождался. И теперь все станет намного, намного лучше! Я тебя накормлю, отмою, отстрою. Жильцов найду. И никогда больше не брошу на съедение одиночеству.       Надеюсь, предки Поттеры не буду сильно сердиться, если я завещаю мэнор под сиротский приют имени Лили Поттер? Не похоже, что у меня предвидятся кровные наследники…       Ну да поживем увидим. А пока, пей, Дом мой, кровушки гончарной, пей-напивайся, да закусывать не забывай. Магии у меня много, чай, не Мерлин, конечно, но для тринадцати лет навалом. Есть чем поделиться.       Для полного восстановления, конечно, не хватит, но чем раньше начнем — тем больше успеем. Рим не за один день строился, поднимать из руин мэнор будет немногим легче.       Учитывая, сколько поколений укрепляли родовую защиту Дома, прорваться через нее само по себе было невиданным магическим подвигом. Ничего удивительного, что нападавшие после себя камня на камне не оставили. Особенно, если они (или, скорее, Он) рассчитывали найти здесь молодого Лорда Поттера с семьёй, а нашли только пустой дом и кукиш с маслом.       Волдеморт похож на того парня, который будет вымещать злость на ни в чем неповинных стенах. Неудивительно, что о Поттер-мэноре я не слышал ни в прошлом, ни в будущем.       Ходит поверье, что первый шаг всегда самый сложный.       Не в этом случае.       Нет, на подъездную дорожку я ступил без всякой задней мысли. С уверенностью локомотива попер к черневшему вдалеке оплавленному фундаменту господского дома и скрытому где-то под ним Алтарю, ради которого весь этот путь и проделал.       Под ногами как первый осенний ледок хрустели застывшие лужицы стекла.       Каждая трещинка отражалась на моем маленьком слабом замирающем сердечке.       В других обстоятельствах подобная атмосфера только раздразнила бы мальчишечье любопытство и жажду приключений. Что может быть привлекательней для мальчишки-сорванца, чем необитаемые заброшенные развалины?! Один только остов оранжереи с его покореженными стальными балками стал бы главной достопримечательностью графства, если б не чудом сохранившиеся маглоотталкивающие чары. В предрассветных сумерках он чудился древними останками огромного акромантула, чью истлевшую тушку занесло песком, устремив в небо окаменелый хитин скрученных лапок.       Увы, я был действительно не в том состоянии ума, чтобы оценить атмосферу.       Увидев контраст между буйной растительностью вокруг ограды и пустынной землей мэнора, я уж было отчаялся. Какой филиал Ада на земле должен был открыть здесь Рэддл, чтобы спустя более чем десятилетие из пепла не родилось ни единой пожухлой травиночки?! Оправится ли земля когда-нибудь от этих шрамов?       Что ж, теперь я знал лучше. И, оглядывая буквально застекленные акры когда-то плодородной почвы, я не знал, радоваться мне или рыдать от экзистенциального ужаса.       С одной стороны, эту проблему легко решить, сняв верхний слой расплавленного камня и песка. Даже не очень большой слой, раз моего веса с гитарой достаточно, чтобы пошли трещины. С другой…       Мерлиновы панталоны!             И что я могу противопоставить этому?       Не удивительно, что на пике силы само Его имя стало синонимом кошмара!       Я умру. Не то, чтобы это было новостью, но масштаб, понимаете?!       Ну, тем паче нельзя медлить. Так мало времени, так много дел, и все-все надо успеть!       И перво-наперво на повестке дня — найти семейный Алтарь. А то как-то некрасиво получается — родовая магия признала меня Наследником, столько лет верой и правдой служила, берегла, а я ее даже не навестил ни разу. Нет, так дальше продолжаться не может!       К тому же, кто знает, когда я смогу попасть на кладбище Годриковой лощины, хотя бы цветочки родителям на могилы принести. Возможно, даже лучше отдать дань уважения магии Рода, которая дала жизнь папе и приняла маму как одну из своих через брак, а не их костям. Это какая-никакая, но альтернатива.       Однажды я сделаю и то, и другое. Возможно, мы сможем даже навестить их вместе с Сириусом! Это будет мучительно больно, но пойдет ему на пользу. Видит Бог, мужчине нужно прорыдаться.       Но не слишком ли жестоко обрекать на подобное Сириуса, которому действительно есть о чем горевать, кроме несбывшегося, если я сам сейчас едва справляюсь?       Нервный тик дёргал верхнюю губу, обнажая сжатые до скрипа зубы в однобоком оскале. Я резко остановился, заставляя себя сделать глубокий вдох во взметнувшемся облаке пепла. Острый ожог в носоглотке оправдал резь в глазах.       Хотя какого черта мне нужно оправдание для слез?! Дом моих предков, Родовое гнездо, место, где в другой жизни я мог бы родиться и вырасти счастливым и любимым сверх меры, разрушен по прихоти маньяка с манией величия и слишком большой властью!       Нет, не это корень проблемы. Не основной, по крайней мере. Не для меня.       Чувства нелогичны по своей природе, но обращение к ним есть первый шаг к рационализации, а следовательно — к контролю. Эмоции не будут властвовать надо мной, но отрицать их бессмысленно и бесполезно.       Думай! Что болит? Отчего на сердце так тяжело и холодно, будто межреберье залили свинцом? Почему по позвоночнику ползет дрожь, а пальцы сами собой скручиваются в когти? Что застилает глаза горючими слезами и растягивает губы в оскале?       Предательство.       Чье? Когда? Почему догнало именно сейчас?       Потому что я стою на земле моих предков, в Родовом гнезде, месте, где в другой жизни я мог бы родиться и вырасти счастливым и любимым сверх меры, и только сейчас понимаю, что у меня есть Дом.       Дом, пускай и разрушенный, о котором мне никто никогда не говорил: ни в прошлом, ни в будущем, ни близкие, ни чужие, ни друзья, ни враги. Дом, о котором знал каждый чертов взрослый человек в магической Британии и молчал.       Так же как молчали о коттедже в Годриковой лощине, так же как молчали о мемориальном камне со словами благодарности и поддержки Мальчику-который-выжил. Так же как молчали о гребаных могилах моих родителей!       Потребовалась блядская случайность, чтобы я узнал о любой из этих вещей!.. И это чертовски ранило.       Кто-то может сказать, что восстановить мэнор будет немногим легче, чем вернуть мертвеца к жизни, и нет смысла бередить мальчику душу. Но кто дал им право решать?!       Как они могли лишить меня законного права скорбеть?       Как смели он-а-ПЧХИ!       Вот и все, Гарри, перерыв окончен. Пожалел себя и хватит. Сопли на кулак наматывай и вперед, на баррикады!       Поднимая едва осевшее облако пепла, я преодолел последние метры до россыпи камней, когда-то бывших внешними стенами семейного крыла, и, в последний раз окинув взглядом черно-серую картину опустошения, перемахнул через стену.       Дом, милый дом.       Что ж, Рубикон пройден, отступать некуда, пускай позади и не Москва. Вперёд и только вперёд!       Вперёд, куда тянет Магия, китобойным гарпуном вгрызаясь в нежное подбрюшье, о боги, пожалуйста, хватит, это слишком!..       Путь до сплавленной в единый монолит груды обломков, в которых слабо прослеживался силуэт винтовой лестницы, пролетел мимо моего ослепленного болью сознания. Магия крепкой хваткой за кишки тянула, по-видимому, в подземелья, но любой путь вниз был перекрыт несколькими метрами сплошного камня. К счастью, я предвидел такой исход.       Острая нужда двигаться немного притупилась, давая возможность собраться с мыслями и намекая на, по меньшей мере, полуразумную природу Родовой магии.       Послав тихую благодарность за снисхождение, я засунул руку в левый карман чехла Элвендорк. Чехла, который был не меньшим произведением магического искусства, чем сама гитара, с ее чеканным серебром на корпусе и рунической вязью вдоль грифа.       Двойное дно в основном отделе, скрытое так филигранно, что и не заподозришь, если точно о нем не знаешь. Вероятно, зачарованное на отвлечение внимания в том числе.       Найти-то я его нашел, а вот как открыть — все ещё понятия не имею.       Ремень-трансформер, удобно позволяющий носить гитару как на одном плече, так и на спине, фиксируя дополнительным ремешком под грудью.       Да и просто потертая светло-коричневая кожа смотрелась стильно!       Но самую большую мою признательность заработали три бездонных кармана на внешней стороне со встроенными функциями сжатия и поиска. Магическое расширение пространства было предусмотрительно закреплено с помощью аккуратной рунической вышивки вдоль швов. Оно верой и правдой прослужило бы ещё моим правнукам, если б я сподобился их иметь.       На волне вдохновения (и частично паранойи) я закупился в аптеке рядом безобидных бытовых и оздоровительных зелий, некоторые из которых дают крайне любопытные результаты при объединении. Среди них, в частности, есть два идеально подходящих к ситуации. По отдельности они должны отбелить зубы и ускорить рост ногтей, но если первое взболтать до появления пены и влить во второе, выйдет мощнейшая кислота! Которая, как ни странно, разъедает только неорганику и совершенно безвредна для кожи… Магия, бес ее етить!       Затаривался оптом, оправдываясь приближающимся учебным годом, и для удобства хранения перелил большинство зелий в пустые бутылки из-под Огневиски, которые Том мне любезно одолжил и даже стерилизовал. Как вы можете догадаться, алкоголь бармен «Дырявого котла» хранит не баночками по 0.5… Без папиной предусмотрительности, я и одной такой бутыли далеко б не утащил.       Теперь же я, как цирковой волшебник-шарлатан, достал из небольшого кармана галлон маслянистого грязно-желтого зелья для роста ногтей. Хотя почему шарлатан? Самый что ни на есть настоящий. Даже цирк имеется - вся моя чертова жизнь!.. Так, нет, соберись, Гарри, у тебя нет времени на срывы.       Что там дальше?       Отбеливатель для зубов, вспенить и хаваться, точно.       На свет появилась еще одна промышленная бутыль, на этот раз с густым молочно-белым зельем. Заклинание невесомости на обеих будет действовать еще ровно 4 минуты, доказано опытным путем. Как раз хватит времени, чтобы взбить пену.       Хотя и едва. Как-то я не подумал сначала пролить масло, а потом уже расчехлять трамвай, то бишь второе зелье. Теперь придется жертвовать бутыль, вылить пену я ещё кое-как с натугой сумею, но вот отойти подальше — нет. А новенькие оксфорды, ой как неохота портить!       Странно, кстати, что стекло не зачарованно небьющимся.       Стратегически отступив на безопасное расстояние, я поудобней перехватил вернувшую вес бутыль со вспененным зельем и с разворота швырнул ее на жирно-блестящие камни завала. Едва успел укрыться за огрызком стены, буквально на дюйм разминулся ухом с летящим осколком.       Вслед за звоном разбитого стекла послышалось яростное шипение смешавшихся зелий. Я выглянул за угол на пробу и, убедившись, что больше никакие летально-летательные объекты не угрожают закончить Его работу, подошёл к завалу.       Ядреная смесь свернулась хлопьями, пахла мятой и выглядела примерно также. Не этим вашим нежно-зеленым мятным оттенком Pantone, а конкретно как влажная масса листьев, которые основательно пережевали и выплюнули.       Непривлекательный вид, мягко скажем, спасибо хоть запах не отталкивающий. А то само по себе зелье для роста ногтей пахнет очень уж резко, почти амиачно.       Ну, да не важно. В зельях главное что? Правильно, результат! И какой отменный результат выдала моя экспериментальная смесь №3, однозначно следует запомнить.       В едином монолите оплавленного обвала образовалась несимметричная дыра. С каждым футом вглубь она становилась все уже, но, к счастью, достигла пустоты лестничного пролета раньше, чем закончилась реакция. В самом узком месте как раз должна была протиснуться гитара, а уж где пройдет Элвендорк, там протиснусь и я.       Она, в отличие от меня, фигуристая дама…       … Это комплимент!       Бережно опустив гитару в темноту, пока не перестал чувствовать натяжение веревки, я тщательно закрепил узел и полез следом. Ещё пару недель назад такой подвиг оказался бы мне не под силу, но, спасибо прочности волшебников и папиным генам, сегодняшний Гарри был совсем другим человеком!       Обидно немного, что, если верить зелью старения, рост мне достался-таки мамин, но с моим постоянным недоеданием и авитаминозом не удивительно.       Лучше бы мне зрение мамино досталось. Хотя, в такой темнотище скорее ночное пригодилось бы.       Стоило одним носочком нащупать твердую опору, Магия встала на дыбы, как норовистый конь. Не ожидавший такой подставы, естественно я свалился на пол грязной кучей.       Магию это мало успокоило. Спасибо хоть волоком не потащила. Хотя не от отсутствия желания, чую.       Стояла звенящая тишина.       Скудный свет утренних сумерек из небольшой дыры в «потолке» не мог рассеять застарелую темноту подземелий Поттер-мэнора. Многолетний слой пыли, поднятый моим приземлением, осязаемо клубился в серо-розовых лучах.       Лучше пыль, чем пепел.       Я даже не пытался отряхнуться. И ведь не мог как разумный человек надеть что-нибудь непритязательное! Нет, надо было обновки выгулять. Теперь джинсы и рубашку спасет только чудо.       К счастью, на чудеса я мастак.       Да будет свет!       Имя этому конкретному чуду — ХИС, он же — химический источник света, а в простонародье неоновая палочка. А вы что думали, я тут Люмосами раскидываться буду?       Нет уж, спасибо, у меня уже два прецедента магии вне Хогвартса зафиксировано, пока не закончится процедура эмансипации, я рисковать не намерен.       Тем более, что маглы решение проще некуда придумали. Одна такая палочка может давать стабильный свет в течение 4-5 часов без перерыва, а после сильного встряхивания ещё пару часов. И так раз пять перезаряжать можно! Да, свет будет понемногу тускнеть, но все лучше, чем ничего.       В стандартном аварийно-спасательном наборе, который я откопал на барахолке Порталебело-роуд, их четыре штуки, примерно на двое суток непрерывного освещения. Удобно, что тут скажешь!       Только как-то неуместно это чудо магловской науки смотрелось на фоне явственно древних камней фундамента мэнора.       Молчание стелилось по земле с шипением помех.       Трескучий от магии воздух предупреждающее колол язык.       Неверный неоновый свет слепил, не столько рассеивая тени, сколько сгущая их: в стену не влечу, сквозь землю не провалюсь, — и на том спасибо.       Акустика играла злые шутки, множа мои шаги в геометрической прогрессии. Вот уже среди лавины эха не разобрать было источник, а кажущийся бесконечным коридор все длился и длился.       Стены расширялись, уходили в неизвестность темноты. Дышать становилось тяжелее. Быть может, от усталости, а, быть может, и от глубины.       Хаотичное шарканье, приглушённое только пышным ковром пыли, медленно, но верно сливалось в единогласную канонаду.       Топ.       Топ.       Топ.       Непроглядная, безграничная тьма душила рассеянный пузырь света, разъедала края.       Ритмичный грохот, усиленный десятикратно, пульсирующий совсем не в такт моим собственным неслышимым шагам, пугал.       До дрожжи в коленках.       До холодного пота.       До ужаса.       На краю зрения то и дело мерещились силуэты: человеческие, звериные, порой неопознаваемо-гротескные.       Я дышал маткой и пер вперёд, игнорируя встающие дыбом волосы.       В принципе, мне удавалось не терять присутствия духа, пока незримо присутствующее Нечто преследовало меня молча.       Но нет, ему надо было заговорить!       Мамочка, роди меня обратно…       Сперва гулкий завывающий свист не регистрировался как речь. Три протяжные ноты, зацикленные на повторе, звучали точь-в-точь сквозняк, порывами то усиливающийся, то стихающий. Я даже обрадовался было, на большой глубине ветру взяться неоткуда, значит, не так уж и далеко ушел.       Только ни волны свежего воздуха, треплющего короткий ёжик волос, ни взметающейся облаком пыли, ни даже кусающего лодыжки холодного течения я не дождался. Все та же необъятная тьма и беспросветная небыль.       А вой вздымался все выше и выше.       — …Who~o~o…       Как интересно порой подмечать разницу в восприятии Яры и моем собственном.       — …A~a~are…       Взять, к примеру, восприятие речи.       — …You~u~u…       Аудирование — то есть восприятие речи на слух — составляет основу общения. Именно оно является отправной точкой в овладении речью. Ещё во младенчестве мы учимся выражать свои сумбурные «хочу» и «дай» внятно, слушая бесконечное воркование родителей.       — …Who~o~a~are…       Говорить словами через рот — это вообще титанический труд, так-то, не всякому по плечу. А уж слушать и слышать других — так вообще!       — … You~u~who~o…       Это ж надо уметь и различать воспринимаемые звуки, и в сочетания какие-то осмысленные их преобразовывать, и хоть на мгновение между ушами задерживать! В идеале, влетевшую тебе в одно ухо речь еще надо успеть понять, пока она в другое не упорхнула, но это уже что-то для избранных свыше. Про предвосхищение смысла высказывания и упоминать не стоит.       — …A~a~arou~u~u…       У меня все эти навыки были умеренно развиты — насколько можно этого ожидать от тринадцатилетнего британского мальчика, выросшего в пограничной социальной изоляции. В первую очередь это означает, что я натаскан на восприятие британской речи.       — …Who~o~o… A~a~are… You~u~u…       Ярослава обладала куда более развитым речевым аппаратом, значительно выше среднего, но, опять же, заточенным под русскую речь. Конечно, она неплохо владела английским, могла немного изъясниться на французском и итальянском, но носителем ни одного из этих языков не являлась и даже не претендовала.       — …Who~o~o… A~a~are~you~u~u…       Наложение наших воспоминаний друг на друга создало крайне затруднительное положение. Русский язык я никогда не учил, равно как и алгебру, химию, физику и великое множество других вещей, доставшихся мне от нее в качестве подсознательного знания.       — …Who~o~a~are~you~u~u…       Не имея воспоминаний о приобретении этих знаний, я даже не могу в полной мере сказать, сколько всего еще было записано мне туда, на подкорку. Только, когда какая-то информация всплывает, и я понимаю, что знать мне это просто неоткуда, инородность данных становится чуть заметней. И все же, даже зная, что это не мои воспоминания, иметь их и использовать кажется само собой разумеющимся.       — Who~o~a~are~you~u~u?!..       А ведь там не только академические знания, но и жизненный опыт!.. Значительно больший, чем мои куцые тринадцать лет.       — Who~o~a~are~you~u~u?!       Опыт, который влияет на восприятие в целом, на отношение к воспринимаемому, на принятие решений в зависимости от этого отношения… Как я могу утверждать, какое из принятых мной решений было исключительно моим, а какое навязано ее образом мышления, ее личиной, в которой так удобно и тепло прятаться от этого большого, страшного и неизведанного мира?       — Who~o a~are you~u~u?!       Можно ли вообще утверждать, что то Я, которое воплощает всю полноту моей личности и памяти, все еще является Гарри Поттером?       — WHO ARE YOU?!       Да!       Да, можно!       — WHO ARE YOU?!       Я — Гарри Поттер, потому что я выбираю быть им! Человек неизбежно на протяжении всей жизни приобретает опыт, который меняет его. Но, в отличие от корабля Тесея, суть человека заключена не в досках, которые можно заменить, а в самой глубинной основе его натуры, в душе!       — WHO ARE YOU?!       Поэтому как бы ни изменил меня груз памяти Ярославы, я остаюсь Гарри Поттером, потому что Гарри Поттер — это я. Единственный и неповторимый.       Еще бы себя в этом убедить…       — WHO ARE YOU?!!!       Так, нет. Отставить упаднические мысли! Я — Гарри Поттер, Мальчик-который-дожил-до-дефисов. Ненормальный, Урод, Просто Гарри, убийца, псих и берсерк, крестник уголовника…       — WHO ARE YOU?!!!       — Гарри Поттер!!!       Сказал, как отрезал. Аз есмь! И все тут!       Ох, аж дышать легче стало, как камень с души снял. Нейролингвистическое программирование — вещь! Всем рекомендую.       А что коленки подгибаются и в ушах вата — так сколько я прошел уже, и все вглубь, да вглубь! Немудрено.       Сердце билось подстреленной птицей.       Пытаясь восстановить дыхание, я медленно открыл глаза и… оторопел.       Ничем иным, кроме Ритуального зала, это помещение быть не могло. Отполированные до блеска базальтовые стены избороздили тонкие серебряные «ручейки», сплетающиеся причудливой вязью. Высокий сферический потолок сходился спиралью прямо над иссиня-черным монолитом в половину человеческого роста.       Как я попал сюда вообще? Неужели в своем не-бегстве свернул куда-то не туда?       Монолит притягивал и взгляд, и свет. Создавалась иллюзия, что он не то поглощал его, не то сам был источником. И света, и, что важнее, Магии.       Краеугольный камень Поттер-Мэнора.       Необоснованный стыд оседал горечью на кончике языка, заставлял отводить глаза, но даже стоя спиной к Камню, я чувствовал исходящую от него мощь. Воздух едва не искрил от чудовищного количества магии, заключенной в одном месте.       Я выбивался из обстановки, был здесь лишним, от одного лишь святотатства моего присутствия здесь злость на собственное высокомерие поднималась раскаленной лавой, клокотала в груди — ни вдохнуть, ни выдохнуть.       Кто дал мне, самозванцу, смелость являться в святая святых… Нет, нет, я — Гарри Поттер!       Словно отзываясь моим мыслям, магия сгустилась грозовой тучей, напряжение нарастало, поджигая воздух в легких. Каждой клеточкой тела я ощущал давление, раздражение и уже не понимал, что из этого мое, а что навязывает… Навязывает?       Кто?!       Стоило задаться этим вопросом, как жуткое чувство пропало. Я снова был собой, только собой, и внезапно стало так одиноко и тоскливо, словно во всем мире не осталось никого, кому я был бы хоть сколько-нибудь важен и дорог.       Я никогда не был особо уравновешенным и эмоционально стабильным, но такие внезапные, непоследовательные и необоснованные перепады настроения — перебор даже для меня. Абсолютное непонимание происходящего пугало до дрожи. Не мои это чувства, не мои эмоции — некто огромный, куда больший и древний, чем может быть человек, манипулировал мной, играл как марионеткой, дергал за ниточки, не пытаясь даже скрыть свое вмешательство. Я чувствовал себя мухой, опутанной паутиной и безразлично ожидающей своей участи, и от этой параллели похолодел. Разум нашептывал: «Смирись, тебе не вырваться, не спастись, не сбежать…»       Вот уж не думал, что когда-нибудь меня спасет знаменитое ослиное упрямство и гордыня, не позволяющая преклонить колен даже в самой отчаянной ситуации — все то, что погубило лучших до меня.       Из последних сил я стоял на месте, сцепив зубы, хотя больше всего на свете хотелось сжаться в комок на полу, подвывая от адской головной боли и тяжести, давящей на все тело, словно небосвод на плечи Атланту.       Сложно сражаться с тем, кого не можешь ни увидеть, ни ударить, но я пытался. Представлял, как рву черные липкие нити опутавшей меня паутины, отбрасываю их, топчу, уничтожаю на веки.       С каждой секундой звон в голове становился все громче, а кости ныли так, словно это их я ломал и дробил вместо «паутины». Но хуже всего было не это — магия сворачивалась в тугой комок в груди, грозясь разорвать в клочья, в сто крат яростней и ярче, чем в минуты даже самого сильного гнева.       Воспоминания о последнем магическом выбросе, когда по незнанию я полностью опустошил свои резервы, стали последней каплей, толкнув в петлю панического ужаса.       Нет, нет, сейчас не время для срывов, дыши, Гарри, дыши!       Нужно отвлечься. Сосредоточиться на… На чем? Физическая боль терялась в общем хаосе ощущений, запах и вкус озона главенствовали, только добавляя инстинктивного ужаса, заложенного в человеческих генах.       Что еще? Я попытался сосредоточиться на фантазии или воспоминаниях, которые могли бы заземлить, но все, что приходило на ум, принадлежало Яре и это просто неправильно — прятаться сейчас за ее личиной. Это был момент Гарри Поттера и только его.       Гарри Поттер не справлялся. Гарри Поттер уже давно дрейфовал, как непривязанная лодчонка в океане жизни, и шторм наконец догнал его.       Гарри Поттеру нужно было почувствовать… да хоть бы и холодный камень под руками, да. Шероховатый, обжигающий гиперчувствительные нервы своей грубой текстурой и минусовой температурой.       Нет, не камень. Камень.       «Когда я успел подойти к Алтарю?» — мелькнула последняя шальная мысль в меркнущем сознании.