Левиафан и Стальной Дракон

Чистые голоса четко выводят песнопение, и «аллилуйя», замирая на самой звонкой ноте, рассыпается под узорным куполом храма брызгами искреннего восторга. Сердце радостно бьется, и Леви, охваченная этим светлым чувством, сжимает маленькую ладошку Венди, своей младшей сестренки. Леви любит своего Бога и благодарна ему за этот прекрасный мир. Ну, и что с того, что они ютятся в крохотной квартирке неблагополучного района, а мать порой излишне строга, и за плохие оценки в школе приходится целую ночь стоять босыми ногами на рисовой крупе? Главное, что по утрам птицы щебечут так ласково, выпрашивая у солнца его лучей, что оно, расщедрившись, сыплет жидким золотом на все окрестности. Главное, что в день летнего фестиваля добрый торговец сладостями обязательно угостит Леви яблоком в карамели, и она, конечно, не попробует ни кусочка, но глаза Венди будут сиять, как маленькие звездочки. Нет, все же Леви безмерно любит своего Бога. — Винифред, перестань дергать меня за руку! — голос матери звучит, пожалуй, слишком грубо. Девочка не понимает, за что на нее сердятся, и уже готова расплакаться, но ласковый голос сестры ее успокаивает. — Ну же, не плачь, мама устала после работы. Давай я с тобой поиграю? — Но, Леви, я так скучала по маме… — Сколько раз я просила не употреблять эти дурацкие сокращения! — миссис МакГарден недовольно морщится, — Винифред, Левиафан, я дала вам такие чудесные имена, и Господь знает вас именно под этими именами! Как вы смеете пренебрегать тем, что делает Вас особенными перед ликом Господнем?! — Но разве Богу не все равно, как меня зовут? Разве он не любит всех одинаково? — Венди непонимающе хлопает глазами. — Имя, данное перед Богом, — бесценный дар, и ты обязана с уважением к нему относиться! — женщина начинает злиться, — Добрые катол… — Прости, мама, Винифред еще слишком мала, я объясню ей… — Леви в порыве защитить сестренку обрывает реплику матери. — Как ты посмела встревать?! Разве я не учила тебя послушанию, Левиафан? В наказание эту ночь ты проведешь, стоя в углу и вымаливая прощение у Господа за свою дерзость! В ту ночь, когда острые крупинки впиваются в босые ноги, впервые в своей короткой жизни Леви не чувствует вины за содеянное. В ту ночь, когда тело предательски ноет от невозможности сменить положение, впервые в своей короткой жизни Леви думает о том, что слова матери лишены смысла, и Богу, правда, нет никакой разницы, как ее зовут. В ту ночь, когда резь в глазах настолько невыносима, что хочется плакать, впервые в своей короткой жизни Леви признается себе: ей совсем не нравится, что ее «в знак смирения перед Господом» зовут именем морского гада. В ту ночь, когда минутная стрелка лениво ползет по циферблату, отсчитывая время до спасительного рассвета, впервые в своей короткой жизни Леви не молится.

***

Когда «скорая» увозит миссис МакГарден, Леви понимает, что домой мать уже не вернется. Вылечить рак головного мозга не всегда получается даже при помощи дорогостоящей операции, на что уж надеяться, если порой дома и корки хлеба нет, не то что денег на лечение. Последний год для шестнадцатилетней Леви стал настоящим адом: мать с ее прогрессирующей болезнью не узнавала родных дочерей, кричала от боли и молила Бога о смерти; пособия едва хватало на еду и дешевые обезболивающие; свет и горячую воду отключили за неуплату еще в октябре — приходилось обходиться свечами и таскать в ванную кастрюли с кипятком, благо за газ девушка смогла заплатить, подрабатывая по вечерам в кафе. — Когда мама вернется? — со слезами спрашивает маленькая Венди, дергая сестру за подол платья. — Не знаю, — рассеяно отвечает Леви, ей не хочется врать, но и обнадеживать девочку не стоит. Она со страхом думает о том, что скоро придут работники социальных служб, чтобы отправить их в приют: впереди пять долгих лет, прежде чем Леви сможет получить опеку над Венди. Левиафан МакГарден смотрит на свою плачущую сестренку и понимает, что не может позволить себе быть слабой хотя бы ради нее. "Господи, молю, дай мне сил". Мир, созданный Богом, уже не кажется таким прекрасным.