Забудь о правилах!

В первые учебные недели я была очень раздражена. Вне зависимости от того, за что я бралась, всё валилось из рук, всё заканчивалось крахом, даже такое простое дело как разговор с друзьями. Ёрничала, огрызалась, покрывалась с ног до головы куполом сарказма и иронии, особенно если этот друг влюблён до беспамятства. Теперь же, когда до Рождества осталось всего ничего, раздражение испарилось, сменяясь лёгким волнением, которое чувствуешь и ожидаешь с радостным нетерпением. Наверное так ощущаешь себя, когда стоишь на пороге важного решения в собственной жизни. «Предпраздничная лихорадка» Так называла её Джинни, кружа в магазине в очередном платье, на синем корсете которого мерцали, словно звёзды или роса, прозрачные блёстки. Такие простые, легкие, идеальные дождевые капли среди странной, так и не наступившей осени. Удушливое лето не хотело отпускать нас из объятий ещё несколько долгих, очень долгих месяцев… Блейз и Драко только вошли в Большой зал, когда я уже подошла к столу Когтеврана, давая знать Джереми о своём решении. Джер пододвинулся, а я присела рядом, остро ощущая на себе прожигающие взгляды, которые подобно иглам мучительно залезали под кожу, расскаляясь на сотни градусов. Положила руку ему на плечо, наклонилась к самому уху, потому что рядом оказалось много желающих послушать о том, что случилось, раз староста Гриффиндора соизволила появиться за столом другого факультета. Или что-то важное, или что-то личное, а, значит, интересное в любом случае. Интересно, какой показалась Малфою и Забини улыбка Джереми: понимающей, радостной или грустной? Интересно, насколько ревность застелила им разум, хоть я никоим образом не хотела чтобы они ревновали, это не являлось моей целью. А чего я хотела, какая моя цель? Кружусь среди зеркал в восхитительном платье, а потом резко останавливаюсь, смотря на своё отражение. Дышу тяжело, щёки разрумянились, глаза блестят. Чего бы я хотела? — Ты не пойдёшь смотреть матч Слизерин-Когтевран? — спрашивает Драко вроде как между прочим, останавливаясь посреди коридора в самый последний момент, когда мы уже невербально, взглядами, решили пройти мимо друг друга, будто никого из нас и не существует. Вся моя язвительность пропала. От усталости? Я устала их ненавидеть. Всех их. Во время школьных будней, во время Магической войны, во время войны внутри самой себя, когда он и Блейз возникли у меня в жизни будто бы главные герои в каком-то до боли сладком, романтическом романе. Героями, решающими что-то важное. Вставшими на пути нерушимой преградой. Я всегда любила такие романы, когда мама дарила их на праздники, чтобы отвлечь меня от банальной зубрёжки уроков. Открывая книгу, всегда сопереживаешь героям, мечтаешь очутиться на их месте. Сейчас же мне хотелось в такой ситуации никогда не оказываться. — Не люблю квиддич так же, как он не любит меня, — объясняю я, защитным, неосознанным жестом поправляя прядь волос за ухо. Не порть ничего, Малфой. Не порть момент. — Знаешь, — закатываю глаза, неопределённо поведя плечом, — метла не слушается, пытается меня убить… Иногда мне даже кажется, что убить меня метлой реальнее, чем Непростительным заклинанием. — Убить метлой – это заставить тебя на неё сесть или просто ударить ей тебя по голове? Первый или второй вариант? Мне показалось, или он действительно только что едва не улыбнулся? Безумие. — И тот, и другой. Кто сказал, что оба варианта не могут быть правильными? — говорю я, и только потом понимаю двойной смысл собственных слов. Драко Малфой любитель скрытых смыслов во вроде бы ничего не значащих словах, так что он хмыкает. — В книгах не на всё можно найти ответ, да? — спрашивает он с каким-то странным смешком, совсем не весёлым. — Так ты не пойдёшь на квиддич? — переспрашивает. — По книгам не научишься играть, — спокойно говорю, смотря прямо в его глаза, что смотрели в мои с таким же титаническим спокойствием. — Нет, не пойду. Не в этот раз. Малфой уже почти уходит, как что-то внутри него берёт вверх и он открывает рот, на эмоциях говоря то, чего говорить не следует: — Не будешь поддерживать своего любимого? Немного краснею, удивлённая таким неожиданным поворотом событий. — Ты о ком, Малфой? Он не менее удивлённо смотрит в ответ: — О Джереми, разумеется. А есть кто-то ещё? На этот вопрос у меня точно не было ответа, но отвечать и не потребовалось – Малфой развернулся от меня и пошёл дальше, перекинув сумку с формой через плечо. В тот день они победили, в чём, собственно, сомневаться не приходилось. Я вопросительно посмотрела на перо, а потом на Забини, ничего не понимая. — Забыла, — улыбнулся тот совершенно невинно. — Ты поломала на уроке Зельеварения и не смогла починить… Замерла, вспоминая треск ломающегося пера. Блейз тогда лишь вопросительно бровь приподнял на мой полу-вздох, полу-стон, а я же изнемогала от сжирающего мои внутренности желания. Изнемогая от безумного порыва стянуть с него рубашку и впиться пальцами в эти крепкие плечи. — Но… — неуверенно начала я, но голос меня подвёл. Попробовала начать ещё раз, прочистив горло: — Но ты его не ломал, его сломала я. Ты не виноват. — Да? — хмыкнул он, а после самоуверенно выдал: — А я подумал, что ты его из-за меня сломала. Спорить? Есть ли смысл спорить с правдой? — Даже если и так, то я всё равно не могу принять этот подарок, перо не то же, это намного дороже. Протягиваю ему его обратно, а чёрное с золотым блестит в приглушённом свете свечей, но Блейз смотрит на подарок как на нечто ядовитое. — Я чужих вещей не беру, а это перо твоё. — Но… — Как продвигается подготовка к празднику? — перебивает меня Забини, не желая спорить по пустякам, а я так или иначе устала держать руку на весу, потому сдаюсь, про себя говоря «Спасибо», думая, чего мне будет стоить этот подарочек на самом деле. Смотрю на Блейза, который очень естественно опёрся о стол, кидая беглый, но оценивающий взгляд на все книги, разложенные неровными стопками вокруг меня. Интересно, он заметил лишнее звено в этом кладезе знаний? Заметил книгу, которая принесена мной из магловского мира?.. Вряд ли. — Готова ко всему, как и всегда. — Ты не передумала, — подводит итог. — Не было над чем думать, знаешь ли, — начинаю заводиться я, тихо фыркая, даже как-то не зло, а обиженно. — Я думал… Гермиона, ты же понимаешь, что… — Что? — перебиваю эту неуверенную речь, Забини не свойственную. — Что я понимаю? — шиплю я, понижая тон, потому что библиотекарь и так настороженно поглядывает в нашу сторону. — Если честно, то я ни черта не понимаю. Доволен таким ответом? Он немного молчит, наверняка ожидая, чтобы я чуть остыла, а потом наклоняется вперёд, оказываясь в несколький дюймах от моего лица. И шепчет. Так тихо, что даже сердце ненадолго замирает, чтобы не помешать мне услышать все его слова от начала и до конца: — Если тебе нужно официальное приглашение, то оно будет. — От кого именно? — на выдохе. Касается кончиком языка уголка своих губ. — Ты знаешь ответ, Гермиона. — Отстраняется, подымается со стола, одёргивает рукава своей рубашки, и только потом на его лице снова появляется та привычная, мальчишеская улыбка. — Значит, уроки учишь, да? — подмигивает он, подымая книгу, а потом так же легко и просто кидая её на стол, словно что-то незначительное. — Наверняка очень занимательное чтиво. И уходит из библиотеки, самоуверенно всунув руки в карманы штанов. На одном плече у меня демон, на другом ангел. Где кто – понять невозможно. Руки нервно холодеют, когда я всё-таки решаюсь на шаг, после которого ни шагу назад сделать не смогу. Прихожу на нужный этаж, через плечо поглядывая за тем, не идёт ли кто следом, не заметит ли кто-то то, что одна из старост школы нервничает так, будто на дворе вот-вот грянет нечто более опасное, нежели Безносый Том Реддл. Они уже ждут меня там, где двери за мной исчезают, не давая войти никому другому. За все времена вряд ли кто-то использовал Выручай-комнату для таких целей. — Ты согласилась. — Я всё ещё не понимаю, на что подписываюсь, — качаю головой, обхватывая себя руками, словно замёрзла. А это даже теоретически невозможно: ни во дворе, где душно до головокружения, ни здесь, где вовсю пылает камин. Им так же некомфортно сейчас? Ну, слизеринцы же в подземельях постоянно, где прохладно, свежо, а тут будто шаг за шагом спускаешься в недры Ада. Благими намерениями, как говорится… — А мне что-то подсказывает, что ты уже всё давно поняла, Гермиона, — соблазнительно говорит мне на ухо Блейз. — Ты никогда глупой не была, тем более в таких элементарных вещах. Это как математика, — фыркает он тихо, со смешком уткнувшись носом в мои волосы. Наверняка и глаза к потолку закатил, хоть видеть этого я никак не могла. Не могу пошевелиться, концентрируясь на том, что мурашки бегут по шее, а ладошки вспотели от волнения. — В математике всё так же просто, как и это решение, нет? — Нет, — на выдохе, — не так. — Как же "нет"? Просто, как дважды два… — потом замолкает, заглядывает через моё плечо и улыбается. — Или два плюс один, потому что дважды два – четыре, а четвёртый точно был бы лишним. — Не слушай его, он всегда шутит невпопад, ты привыкнешь. Руки начали подрагивать, предательски расскрывая то, что я никоим образом не хотела показывать. То, что я понимаю, нервничаю и – только представьте! – ещё и размышляю о том, что это может быть правильным решениям, что это может быть осуществимым. Я смотрела то на ухмыляющегося Блейза, то на до боли серьёзного Малфоя, и все мысли ещё больше начали казаться несвязными, бессмысленными. Что я делаю? зачем? почему? неужели я настолько глупая, наивная, что пойду против всех правил, даже правил, поставленных обществом? Быть сразу с двумя. Не просто как секс на одну ночь, а навсегда. Потому что один шаг и стены вокруг стали каменными, нерушимыми, будто я сама себя забарикодировала внутри непробиваемой крепости из четырёх стен. Стою в полной темноте, в самом центре. И не могу найти выхода. Правильного, логичного. Или… — Мы все сошли с ума, — тихо бормочу я, нервно сведя брови и покусывая нижнюю губу. — Никто нас не поймет, вы это понимаете? Вы понимаете, что мы идём против всех правил? — встрепенулась, вспомнив что-то важное. Ниточку спасения? — А ты, Малфой, что же ты будешь делать, что скажешь своим родителям? «Эй, привет, а я тут решил с Грейнджер встречаться, представляете?.. И с Забини. Одновременно. Круто же, да? И заживём мы с ними дружной семейкой. Чаю?» Так, что ли? — фыркаю я. — Глупости какие-то. — Родители мои не поймут, ты права. Но, знаешь, один человек однажды мне сказал забыть о правилах. Тем более о тех, которых больше не существует, — говорит Малфой, с каждым словом приближаясь ко мне. — Вот теперь и я говорю тебе это, — берёт за подбородок так, чтобы я прекратила беспощадно истязать свою нижнюю губу, и почти выдохом, совсем близко: — Забудь о правилах. И первым притягивает меня к себе, положив руку на шею и целуя прямо в губы. Безумно, страстно. Контрастно с тем, как легко и трепетно Блейз закидывает мои же волосы мне на плечо, прикасаясь губами к шее. И ноги становятся ватными, и мысли путаются, и я даже не сразу понимаю, что отвечаю им двоим одновременно. — Забыть о правилах, — выдыхаю я тогда, когда Малфой немного отстраняется, чтобы снять с меня рубашку, расстёгивая пуговицу за пуговицей. — А ты забыл? — спрашиваю Блейза, повернув к нему голову. — Никогда им не следовал, не знал и узнавать их не собираюсь. Вопрос только в том, насколько ты нам доверяешь, Гермиона, — говорит, а глаза его горят так страстно, когда он пальцами прикасается к моей щеке, — и хватит ли у тебя смелости. Смелости? У гриффиндорки? А действительно: есть ли смелость у меня, или я просто не туда попала. Может мне прямой путь на Когтевран, где разум иногда побеждает чувства? Тем более те, которые не поддаются логике. Невольно прикрыла глаза, тихо застонав. Тихий стон, слетевший с губ. Первый, который прозвучал между нами, оказавшимися вместе в одной комнате; первый стон, который заставляет на секунду замереть всех нас от непередаваемых ощущений, охвативших от самых кончиков пальцев, разливаясь волной удовольствия по всему телу. Треск поленьев в камине будто бы стал громче. Хватит ли мне смелости?.. — Не останавливайтесь, — говорю вслух то, что наверняка хотел сказать каждый из нас. Ничего более безумного я в своей жизни точно никогда не делала и не испытывала. Это не сравнится даже с погоней за крестражами. Или полёте на фестрале, когда самого фестрала и не видишь вовсе. Блейз чуть двинул бедрами и потерся о мои ягодицы, а Малфой не выдержал и снова разорвал мою одежду, не в силах больше ждать. И бежать больше не хотелось. По крайней мере сейчас. Когда все мы пришли в движение, когда я помогала избавиться от одежды, лаская их двоих, прикасаясь кожей к коже… Целую сначала одного, потом другого, теряя голову, не выделяя никого из них, действуя на равных правилах. Наших собственных правилах, сотворённых лёгкими движениями пальцев на коже. Ощущая себя полностью покорённой их нежностью и властью – я одновременно и подчинялась, и руководила. Чья-то рука осторожно коснулась края моей груди, и я едва удержалась, чтобы снова не застонать, на этот раз громче, ярче, чувственней. Их руки действовали с каждой минутой всё смелее, уверенней, жаждали большего. И я почувствовала саму бездну, чёрную, мягкую и тёплую. Такую плохую, грешную, но необходимую. Лететь в бездну и чувствовать, каждой клеточкой тела чувствовать, что даже если будет больно, даже если этот путь не самый логичный, но всё же самый правильный. Я больше не могу себя контролировать. — Я… — тоже на выдохе, едва слышно. А дальше слов нет. Что я хотела сказать? Бессмыслица. — Тебе хватит смелости, — уверенно говорят в ответ, а я так опьянела от поцелуев, что уже не могу различить, кто это сказал, кто прикасается к моей груди, кто держит за бёдра, уже не скрытые за плиссированной юбкой. Я не смогла принять решение сама. Я думала, что они лишь подтолкнули меня к другому пути, но, как оказалось, в итоге это они приняли решение за меня, а мне лишь осталось подчиниться. Им и своим, чёрт побери, чувствам. А всё ведь началось с бушевавших в крови гормонов… Малфой направил волшебную палочку мне в лицо. Неожиданно, но я почему-то даже не заволновалась о том, что он может меня убить. Меня окутала непроглядная тьма, но звуки всё ещё существовали: треск поленьев, горящих в жарком огне, хриплое, возбуждённое дыхание около уха; остались прикосновения, пальцы на оголённой талии, ощущение лёгкого кружева на теле, к которому притрагиваться пока никто не решался, расстягивая время, момент, который не хотелось отпускать никому из нас. — Не снимай повязку. И мягко мягко подтолкнули по направлению к кровати, где прохладным облаком приняло меня лёгкое, воздушное одеяло; где тихим скрипом отозвался матрас, когда на него легли сразу три человека. Пальцами сжала одеяло, пытаясь держать себя в руках, пытаясь выровнять сбившееся дыхание и волнение из-за того, что мне всё же не увидеть их сейчас, нависающих надо мной, скользящих взглядами вдоль моего тела. Жарко, непривычно, сумбурно. Я чувствовала, как по всему телу начали разбегаться мурашки от предчувствия того, что задумали эти несносные, невыносимые парни, по воле случая оказавшиеся вместе со мной в одной постели. ‒ Успокойся, ‒ едва слышно около моего уха вкрадчивым, обволакивающим голосом. Никогда еще такое простое слово не вызывало такое… возбуждение? Сейчас я полностью в их власти, даже если руки не связаны, а с глаз с лёгкостью можно снять шёлковую повязку. Но небольшое волнение, лихорадка нетерпения, кружащая голову… Не уйду. Не смогу уйти. Не сейчас. Кто-то из них двоих поцеловал меня в губы, обхватив руками лицо, а я со всей страстью, что была мне подвластна, отвечала на поцелуй, даже не пытаясь разобраться: кто? Драко? Блейз? Плевать. Не важно. Мужские ладони и пальцы скользили по коже, пальцы порхали по животу, выступающим ключицам, плечам, вздымающейся груди, выгнутой в удовольствии спине. Везде. Я тонула в темноте, плыла в ней, словно рыба в давно знакомом ей пруду. Так мягко, знакомо, необходимо. Вода вместо воздуха в лёгких, их дыхание вместо сильного порыва ветра, ломающего деревья, сносящего крыши домов. Сводят меня с ума, ломая каменную стену впереди нас, в комнате, где я не одна, где мы все вместе, втроём. Не в силах больше сдерживать себя, я застонала и услышала, как кто-то рядом шумно выдохнул, а затем обхватил своей рукой сразу два моих запястья и поднял вверх, над головой. Губы тронула лёгкая улыбка. Драко. Наверняка он, со своими замашками на лидерство во всём, даже в постели — Ты всегда только руководишь ей? — спрашивает, кажется, до неприличия удивлённый Блейз, наверняка насмехаясь над своим другом. Я заёрзала на кровати, жуть как смущаясь. — Так дело не пойдёт. Меня приподняли, а через очень долгих мгновений подтолкнули вперёд, помогая забраться верхом на Драко. От самой этой мысли бросало то в жар, то в холод. Попыталась руками найти опору: скользила ими от того самого места, где сижу, вверх; чувствуя его глубокое дыхание, бледную, почти мраморную кожу, на ощупь казавшейся едва тёплой, разогревающейся от каждого моего прикосновения, скольжения. Хватаюсь за плечи, тянусь, наклоняюсь к самому его лицу. Он смотрит – я точно знаю – смотрит на мои приоткрытые губы, подбородок, щёки, повязку, скрывающую от него мои глаза. Смотрит и не двигается, впервые ожидая того, что я возьму бразды правления в свои руки. И я улыбаюсь. И ёрзаю у него на ногах, трусь попкой о его пах. Он выдыхает совсем тихо, но я слышу. Не вижу ничего, но чувствую и слышу всё более отчётливо. Наклоняюсь к его лицу, утыкаюсь носом в щеку. Оставляя мимолётный поцелуй. Следуя к его мочке уха, обхватывая её губами, задыхаясь от этого и от того, что Блейз всё это видит, что он приподнимает мои ноги, чтобы снять мои трусики, чтобы Малфой смог расстегнуть ширинку, снять с себя эти идеально отглаженные штаны, откинуть их в сторону так же, как и все приличия. Неужели это происходит со мной? ‒ Грейнджер, ‒ стоном. А я выдохом, произнося его имя впервые в своей жизни: — Драко… Позади Блейз, сильный и страстный, упёрся в мои ягодицы бедрами, и остро ощутила, что возбуждена не одна. Очевидное желание так дерзко заявляло о себе, что я завела свою руку назад, просунула её меж нашими с ним телами и коснулась пальцами обнаженной плоти. Отклик не заставил себя долго ждать. Забини качнул бёдрами, стремясь как можно сильнее прижаться к моим пальцам, а в следующий момент его рука скользнула вдоль моей спины и коснулась застежки лифчика, расстёгивая с привычной ему лёгкостью. Лямки сползают вниз, а саму грудь поглаживают его руки. Или не его. Чёрт возьми. Облизнув пересохшие вмиг губы, я вдруг ощутила дикую уверенность в происходящем. Так и должно быть. И ничуть не волнуясь, завела эту же руку под себя, требуя продолжения, требуя разрядки, прикасаясь собственными пальцами к клитору. Мои щёки пылали не хуже рыжего, яркого огня в камине, но когда меня приподняли, а в следующий момент насадили на твёрдый член, то краснеть уже, казалось, больше было просто некуда. У Грейнджер-девственницы и Грейнджер-женщины нет, кажется, никаких отличий. И смех, и грех. Ощутив то, как пустоту внутри заполняет мужская плоть, я выгнулась в сладкой судороге и промурлыкала нечто нечленораздельное, выражая явное одобрение всему, что сейчас происходит. Я не хотела видеть, я хотела чувствовать и слышать. Хотела медленно двигаться, то садясь на член до упора, то привставая, крепко держась за его плечи. И стонать, почти упиваясь этим всем. Качнутся вперёд-назад, а потом самой двигаться бёдрами в собственном ритме, объезжая Драко Малфоя, пока тот впервые ничего не предпринимал, лишь руки мне на талию положил и смотрел, наверняка смотрел на то, как я ритмично покачивалась, как покачивалась моя небольшая, но полная грудь в такт. — Это же у тебя не в первый раз будет? — спрашивает Блейз со смешком. Ему ещё и смешно, чёрт возьми! Я не успеваю даже возмутиться, когда он двумя пальцами, смоченными в слюне, проникает в моё колечко ануса. Приостановилась, удивлённо набрав в лёгкие воздух, не в силах даже выдохнуть. Ого! — Потерпи немного, Гермиона, — хрипло говорит он, а после, немного расширив себе путь внутрь меня, смачивает проход моими же соками. Смущаться уже нет сил, нет времени для смущений, для разговоров. Пара секунд для вздоха, ни секунды для возмущения, и он уже медленно, не спеша, проникает сзади, нагибая меня вперёд держа за зад. Всё сложилось в один цельный пазл, когда они синхронно задвигались внутри меня. Одновременно и медленно, и быстро, с каждым движением все глубже погружаясь в меня, заполняя до предела, до самых краёв. До мурашек по коже и сжатых пальцев ног в удовольствии. Запах горячего огня, запах возбуждения, секса, разгорячённых тел. Запах шоколада и мускатного ореха, запах терпкого яблока и поцелуи с привкусом цитруса – всё смешалось в один сплошной поток мыслей, ощущений, стонов. Моих, их, всех одновременно. Я непроизвольно двинулась им навстречу, сама попытавшись ускорить темп. Быстрее, пожалуйста. Господи. Боже мой. Быстрее!.. Умоляю… Ещё немного, ещё чуть-чуть, последние миллиметры на пути к прохладному, свежему воздуху. Их руки – электрический ток. Достаточно было им ко мне прикоснуться, чтобы я зажглась, влюбилась, сгорела, погибла... — Гермиона… А после они одновременно тянутся к повязке на моих глазах, одним синхронным движением снимая её и отбрасывая в сторону. Сначала смотрю вперёд, пытаясь привыкнуть к не очень-то яркому свету, немного замедляя движение. Смотрю, как собственные руки сжимают его плечи; на то, как Блейз целует моё плечо, как его глаза цвета кофе горят ярко, очень искренне и страстно. Мои волосы растрепались, щёки пылают смущением, а желание внутри необъятное, очень сильное. Считаю от одного до десяти. Не для того, чтобы успокоиться, а чтобы потеряться, сойти с ума, рассыпатся сотнями капель; чтобы наконец вдохнуть свежий, прохладный воздух после быстрого спуска в Ад. Считать от одного до десяти, как шаги к вершине Эвереста, последние шаги к вершине наслаждения, свободе. Тонуть в блаженстве, сжаться изнутри, как пружина, утащить их вместе с собой под воду. Утащить и вынырнуть. И вдыхать, вдыхать, вдыхать… до головокружения и разноцветных фейерверков под закрытыми веками. А потом, едва дыша, навалившись собственным телом на Драко, сказать то, что никогда бы ни за что не сказала, разве что только под воздействием сыворотки правды: — Ого, — говорю, уткнувшись носом куда-то ему в шею. А после привстаю, упираясь ладонями в подушку по обе стороны от его лица, и поворачиваюсь к Блейзу, почти смеясь: — Второй раунд? Он широко улыбается, но всё же притягивает меня к себе, а после всё снова кружится, кружится, кружится: кровать, смятые простыни, капельки пота на наших изнемогающих телах, пальцы на коже…

***

— Земля вызывает Гермиону! Приём, приём!.. — кричит Джинни, пару раз махнув рукой около моего лица, пока я непонимающе хлопала глазами. — Да что с тобой сегодня творится?! — упрекает меня моя дорогая рыжеволосая подруга, уперев руки в боки. — До праздника осталось несколько часов, если ты и во времени потерялась, а не только в пространстве. Ау! — снова окликает меня, недовольно вскидывая руки, словно говоря: «Вот за что мне горе-то такое?» — Ты меня вообще слушаешь? — Конечно, Джин. До праздника осталось пара часов. — Вот именно! Всего пара часов, а ты до сих пор не собрана. А причёска, а макияж? Для этого тоже время необходимо, если ты не знала. — Она смотрит на меня, поджав губы и подозрительно прищурившись. — Кстати, ты так и не сказала мне с кем на праздник идёшь… «Приподнимаюсь на кровати, прижимая одной рукой одеяло к груди, а второй зарываясь в собственные волосы, пальцами пытаясь распутать один сплошной колтун. Да уж, бурная ночка, ничего не скажешь. По одну сторону Драко, повернувшийся ко мне спиной, по другую Блейз, что уткнулся носом в подушку там, где недавно была моя голова. Обалдеть. Тело приятно ноет, требуя ещё пару часов сна, но я всё же пытаюсь тихо и незаметно улизнуть из кровати, прихватив все свои вещички. Но только эта мысль появляется в голове, как Блейз сразу начинает ворочаться, всё ещё сонно говоря: — И куда это ты собралась? Этими словами пробуждая и Драко, что так же сонно приподнимает голову, приоткрывая светло-серые глаза. Вопросительно выгибает одну бровь, а после берёт меня за предплечье и тянет назад, в постель, где они вдвоём принимаются меня щекотать, легонько кусать и целовать, смеясь, как-будто нам снова пятнадцать и нет никаких забот.» — Сюрприз, — пакостливо улыбаюсь я ей, на что она обиженно губы надувает. — Вот так вот, значит? Я ей и маникюр, и маски всякие делаю, и заклинаниям косметическим обучаю, а она… — Не бурчи. Щёлкаю её по носу, а потом обнимаю. — Давай одеваться. «— Да дай мне уже одеться! — восклицаю я немного раздражённо. Уже дважды пытаюсь натянуть юбку на бёдра, но Блейз не выдерживает и снова снимает её с меня, увлекая назад. — Зачем? — спрашивает он пораженно, невинно хлопая глазками. Дитё малое! — Тебе и без одежды неплохо. Нет, не малое. — Пора на занятия. — Один день, Грейнджер, — поддакивает ему Драко. — Всего на одни сутки забудь о занятиях. Прошу тебя как второй староста школы, — ухмыляется он. — Это будет знаком перемирия. Все же хотели, чтобы старосты наконец-то подружились… "Вот тебе и старосты!" — думаю я с укором, но всё же позволяю в который раз стянуть с себя эту несносную юбку, — "Вот тебе и дружба!"» — Ещё немного, — успокаивает меня Джинни, когда я уже ёрзаю на стуле, пока она придирчиво подкрашивает мне ресницы и завивает волосы в большие локоны, скрепляя их красивым гребнем на затылке, чтобы они лёгкими волнами ложились на плечи. Выдыхаю и поправляю платье, в последний раз кидая взгляд на зеркало, где я отражаюсь в полный рост. Губы блестят из-за перламутрового блеска, глаза сияют от «предпраздничной лихорадки», а платье легко развевается при каждом шаге. Белое, но не белоснежное, а скорее ближе к кремовому, а подол чёрный-чёрный, чернеющий от талии до самых ног, развивающийся на бегу. Немного открывающий такого же тёмного цвета лаковые туфли на каблуке, делающими меня выше своего роста. — Ты далеко? — удивлённо спрашивает Джинни, которая сама делает последние штрихи, чтобы завершить свой образ. — Я договорилась встретиться с… Увидимся уже на празднике! — обрываю саму себя и быстрым шагом покидаю комнату, перекидывая волосы за спину, чтобы не мешали. «Первым порывом было бежать что есть ног, но потом снова появлялись они и все сомнения таяли в воздухе лёгким паром. Дождевые лужи хлюпают под подошвами, разлетаясь холодными брызгами. — Тебе прийдётся разочаровать Джереми и сказать ему, что всё-таки передумала и не пойдёшь с ним, — вспоминает Блейз, самодовольно зарываясь рукой в свои чёрные, густые волосы. — Да я уже давно сказала ему, что ничего не выйдет, — усмехаюсь я довольно-предовольно, наблюдая за бурной реакцией. — Ах, вот оно что! Так ты это специально? Вот, чего ты добивалась, когда пошла к столу Когтеврана! — Простая математика, Блейз. Зачем мне один, если можно сразу двоих в одном комплекте? Драко прячет улыбку, приподнимая голову к серому, пасмурному небу, а Блейз продолжает возмущаться с моей "гнусной выходки".» Они смотрят на меня, молчат. Блейз перестал подпирать стену, хотел подойти ко мне, но остановился через несколько несмелых шагов, а Драко как застыл, так и не двигался, прожигая меня холодным, оценивающим взглядом. Нравлюсь, но ни слова не скажет, даже виду не покажет по этому поводу. — Вы понимаете? — спрашиваю я их как тогда, когда вошла в Выручай-комнату. — Мы собираемся войти туда. Вместе. Все поймут что к чему, вы это понимаете? — Давайте покончим с этим, — флегматично и очень расслабленно отвечает Драко, стряхнув невидимые пылинки со своего костюма. — Последний нюанс, — говорит Блейз и протягивает мне локоть, за который я незамедлительно берусь. Драко закатывает глаза, но всё же протягивает мне свой. Всё как и должно быть. Тяжёлые дубовые двери открыты, за ними в Большом зале гремит праздничное веселье, весёлые голоса. Но они мигом замолкают, только углядев странную, невероятную картину, на которой я иду рука об руку с двумя слизеринцами. И улыбаюсь. Не от уха до уха, но искренне и по-настоящему. Но всё не может быть настолько идеально. Кто-то, да попортит настроение. Прошлое, влетевшее на всех порах. — Ты… ты с ними? Вместе?! – презрительно, ядовито и как-то яростно восклицает Рон, и все, – кто до этого нас не заметил – всё-таки поворачивают головы в сторону назревающего конфликта, где рыжеволосый скривился в отвращении, тыча своим пальцем прямо в меня. Веснушки ярко загорелись на побагровевшем лице. — Ты сбрендила, Гермиона? Это же… Это же хорёк! — только и нашёл он что сказать, подходя ко мне на шаг, но на пути появляется этот самый "хорёк", что смотрит на Рона, как на мелкую букашку. Да, он и его семья теперь славится не только богатством, но и плохим, тёмным прошлым, однако ему на это плевать. Плевать на смешки, на ехидные замечания, на уже приевшегося "хорька". — Нельзя совать пальцы в лицо, Уизел, или ты так и не научился никаким правилам этикета? Я почему-то не удивлён. Сложил руки на груди, стоя впереди меня. Вроде как безразлично, а вроде как и защищая, пока рядом со мной стоит Блейз, привычным и свободным жестом положив руку мне на талию, притянув к себе ближе. — Ты, ты… Хорёк! — повторился Рон, пытаясь вырваться из рук Гарри, что не менее удивлённо смотрел на меня, но всё же более спокойно восприняв ошеломляющую новость. Джинни вон, например, от удивления широко раскрыла рот, а бокал пунша в её руке немного накренился, угрожая пролиться на её шикарное, тёмно-фиолетовое платье. — Хорёк, хорёк, — подтвердил Драко. — Дальше-то что? — Поворачивается ко мне, со своей холодной усмешкой спрашивая: — Как думаешь, на кого из животных он больше всего похож? Таракан или котяра? — Кит. Полумна заливается смехом, сгибаясь едва ли не пополам, а трель её голоса заставляет меня улыбнуться, взглянув на её хрупкую фигурку, облачённую в нежно-голубое платье и ядовито-красное ожерелье на шее из каких-то цветов. — Будет немного проблематично, если я превращу его в кита. Но фантазия у тебя хорошая, мне нравится… — Может в свинью? — предлагает Блейз, пожав плечами. Рональд ещё немного и забрызжет всё вокруг слюной. Из-за злости или ревности?.. — Разошлись в разные стороны! — восклицает МакГонаггл, что быстрым шагом пересекла помещение. — Не устраивайте балаган, иначе быстро разгоню вас в гостиные факультетов. Слышал меня, седьмой курс? Мы кивнули, а после, когда она перестала на нас смотреть, я прошла рядом с Роном и прошипела: — Не подходи ко мне. Инструментальный хор заиграл тихую, волшебную музыку, а на потолке, где только-только хмурилось вечернее небо, тучи пропали и на тёмно-синем полотне взорвались разноцветные фейерверки, из-за громких хлопков которых все вскинули головы вверх, забывая совершенно про все повседневные заботы. Попивая крепкий, пьянящий пунш и смотря на красные, синие, жёлтые и зелёные искры над головой, слушая одновременно успокаивающую и бодрящую музыку. — Ты такая красивая, — прошептал мне на ухо Блейз, коротко поцеловав в висок, на что я улыбнулась и инстинктивно повернулась к Драко, ища его светло-серые глаза. С небольшим сомнением протянула руку, зная, что он сказал бы многое, но просто не здесь и не сейчас. Со временем.