***
Блейз раздражённо прицокивает языком, когда в Большой зал снова и снова заходят не те люди. Заходит не девчонка со стопкой книг в руках, не девчонка, у которой каштановая грива волос на голове, а появляется, например, мелкая девчушка из Когтеврана, которая всё никак не справится со своими прямыми, чёрными волосами. Джоя? Дэя? Джия? Умеют же придумывать имена, чёрт возьми, чего только не наковеркают. Брюнет кидает взгляд на своего друга и ехидно хмыкает. — Что? — закатывает Драко глаза к потолку. — Я всё ещё не научился читать твои мысли, если ты не знал. Сказать ему, что у него до чёртиков заковыристое имя? Причислять себя к самоубийцам мулат пока не спешил. — Мне тебя жалеть или поздравлять? — насмешливо приподнял брови Забини. — Не всякий бы выдержал мои грязные мыслишки, — он задумался на мгновение, — даже ты, Драко-выпорю-всех-до-потери-сознания. А если бы ты умел читать мои мысли, то и я умел бы читать твои? — Размечтался, — хохотнул тот в ответ, шутливо толкая друга в плечо. — Наоборот, почти поверил в Бога: такой функции мне точно не надо, жить хочу. — Ой, заткнись, идиот. Вон она, смотри. И правда. В сопровождении рыжей Уизли, не замолкающей ни на минуту, вышагивала Гермиона, витающая в облаках и собственных мыслях, которые были намного интереснее той информации, что вливала ей в уши её неизменная и единственная лучшая подруга. К болтовне Джиневры прибавились другие девчонки, что с фееричной страстью начали обсуждать предшествующий праздник. — Выглядит не очень, — говорит Блейз коротко, подперев голову рукой. Действительно – не очень: волосы быстро собраны в простой хвост, который все девушки делают лишь тогда, когда их абсолютно не интересует, что о их виде подумают, или тогда, когда лень тратить время на что-то более грандиозное – даже поднять волшебную палочку иногда лень; синяки под глазами от усталости и явного недосыпа; сладко и протяжно зевает, прикрывая рот ладошкой, а глаза открывать всё труднее и труднее, будто свинцом налились. Безразлично поелозила столовым прибором по тарелке, но к еде притрагиваться не собирается, судя по всему. Потеря аппетита – тоже плохой признак. — Недотрах плохо влияет на здоровье. — Звучит как слоган, — хмыкает Блейз. — У вас недотрах? – всегда к вашим услугам, пишите. — Ты же не проститутка, Забини, прекрати нести всякую чушь вслух, — кривится блондин в отвращении. — Конечно не проститутка, я же не девушка… Драко благополучно проигнорировал обиженный бубнёж друга, задумчиво уставившись на Грейнджер, которая явно не находила себе места. Она молчала, хмурила брови, ссутулилась. Хотелось подойти к ней и взять за плечи, медленно потянув на себя, чтобы она снова взяла себя в руки и начала следить за осанкой, следить за тем, чтобы никогда не вешать нос из-за каких-то плохих, мрачных мыслей. Но Драко быстро отогнал от себя такие мысли – что это ещё за глупость у него в голове? – и просто добавил про себя, что ей не стоит переживать о мелочах тогда, когда рядом с ней люди, которые до уровня её IQ не дотягивают. Только из-за этого она должна чувствовать себя иначе, чувствовать себя выше других на целый фут, если не больше. И он снова мысленно пнул себя. Откуда у него в голове такие похвальные дифирамбы в честь этой особы, что покраснела и решила спрятаться за чашей? Весьма неудачно, между прочим. — Интересно, что у неё спросили? — нахмурился теперь и Блейз, сложив руки на столе, на секунду отвлёкшись на проходившую рядом однокурсницу, стрельнувшую в сторону его друга очень страстный взгляд. — Пэнси жаждет повторить вашу жаркую ночку, — говорит, — ты же не сказал ей, что это был первый и последний раз, как я думаю? — А что у неё могли спросить сейчас, когда кроме рождественской вечеринки ничего не обсуждают? Тем более девушки. Вторую часть про жаждущую удовлетворения однокурсницу Драко решил пропустить мимо ушей. Когда общаешься с Блейзом, то рано или поздно приходится научиться этому приёму, ведь он всегда говорит всё так, как оно есть на самом деле, без стеснений и без двойного смысла между строк. Наверное только из-за этого Малфой был готов впустить его в очень узкий круг своих друзей, где Забини единственный. Гойл и Крэбб хороши только как личные телохранители и как мальчики на побегушках, но они слишком тупы, чтобы понять одно – нужно хоть иногда спрашивать, для чего и почему они делают то или иное, а не тупо следовать приказам. Такой фокус с Блейзом Забини не пройдёт. — Мне кажется, или они иногда смотрят на наш стол? — Конечно смотрят, Блейз, мы же практически гипнотизируем их. Ты хоть иногда переводи взгляд на кого-то другого, ладно? Однако было ясно: Джиневра и Гермиона не просто так приблизились друг к другу, шепча что-то в тайне от остальных девушек за их столом; да ещё и иногда поглядывали на стол Слизерина, весьма с недобрыми словами, судя по всему. Спрашивает о нём и Блейзе? Так она знает о похождениях Гермионы? Интересно, весьма интересно… — А это ещё кто такой, чёрт возьми? — одновременно удивлённо и зло спрашивает Драко. — Джереми Рик, — эти слова дались Блейзу с особым трудом, так как жажда изменить его имя на "один придурок" было как никогда велико. Малфой же тоже отказывался принимать всё просто так: — Кто такой Дерек? Было бы очень смешно, если бы не так серьёзно: Джереми улыбнулся и Гермиона ушла с ним. Вот так вот просто. Сказал пару слов, улыбнулся – и она встала из-за стола, не кинув даже секундного взгляда на свою подругу, что и говорить о взгляде на другой факультет, где среди серебристо-зелёной толпы притаились несколько человек, что безотрывно следили за каждым её шагом. — Какого хрена? За Забини не наблюдалась привычка употреблять нецензурные выражения, как, например, за Малфоем, но ничего кроме этого ему на ум не приходило, а сказать хоть что-то было тому крайне необходимо. Просто чтобы сказать, разрядить обстановку. А может он на секунду задумался о некой возможности, после которой на вопрос найдётся ответ, совершенно моментально – сказал и – раз! – всё решилось, как по щелчку пальцев. — Пошли выясним, — сказал Драко, хлопнув ладонью по его плечу. Подслушивать, конечно, не совсем честно, но о какой честности говорится, когда дело касается слизеринцев, почуявших что-то неладное? Драко останавливает подумывающего шагнуть вперёд Блейза, тянет его назад и шипит почти злое: "спятил?!", а потом вслушивается в слова двух воркующих голубков, пытаясь различить тон её голоса, когда она говорит о том, что подумает. Да о чём тут, чёрт возьми, думать?! — Джер, — хмыкает Блейз. — Ты слышал: Джер! — Хватит ревновать, Блейз, нашёл к кому. Она уходит, пошли, — оглядываясь через плечо говорит Драко, на ходу продумывая то, что ей сказать и как подойти, чтобы она не запульнула в них заклинанием или, того хуже, не подумала бы, будто они за ней следили. Они ведь за ней не следили! Действительно не следили. Да кого они обманывают?! Самих себя? Сумасшествие. Но всё равно мигом соскакивают на этаж ниже, перескакивая по несколько ступней сразу, чтобы успеть, чтобы догнать, встать на дороге и идти так, будто они тут давно и вообще не знают о существовании гриффиндорской зазнайки, у которой нет иного выхода, кроме как пройти по этому коридору. И всё выходит идеально: она идёт вперёд, прямо к ним, а когда замечает двух слизеренцев, шагающих к ней навстречу, немного сбавляет шаг. Сбежать – глупо и трусливо, она бы ни за что так не поступила, но и дальше идти не хочет. Покусывает нижнюю губу в нерешительности, дурацкая привычка, нервная, словно она хочет сделать то, что не позволяют ей не менее дурацкие принципы. Она в нескольких шагах, они остановились. И смотрят так, будто действительно не ожидали увидеть друг друга. — И ты согласишься? — нетерпеливо спрашивает Блейз, совершенно импульсивно, даже Драко не успевает его остановить. Теперь уже ничего не исправить. Идиотская ситуация. — Что? — не понимает Грейнджер, которая после продолжительной паузы уже решила повернуться и пойти назад, а сейчас остолбенела, удивлённо приподняв одну бровь. Останавливать Забини бессмысленно. Всё равно сделает и скажет то, что задумал сказать. — Ты согласишься пойти с ним на вечеринку? — Вот оно что… — тянет Грейнджер, хмыкнув. — Не ваше дело. И подслушивать нехорошо, кстати, или Слизерину закон не писан? — спрашивает она риторически, а после резко поворачивается на сто восемьдесят градусов так, что волосы красиво перекидываются за спину, заструившись красивыми волнами. Вечная полуулыбка сползла с лица Блейза, когда он нагнал её и преградил путь с другой стороны. Впереди он, сзади Драко. Выхода нет, она загнана в угол. — Прошу прощения? — чуть повернув голову набок, спрашивает Забини ещё раз. — Ты пойдёшь с ним? — Нет, с тобой, — ехидно выдала Гермиона, прищурившись. — А ещё лучше – с Малфоем. — Оборачивается к нему. — Малфой, пойдёшь со мной на вечеринку? Ну, чего молчишь, будто язык проглотил? Да или нет? А Малфой и правда опешил от такого заявления, так ещё и от кого – от Грейнджер. — Видишь, он не согласен, у него Пэнси есть, так ведь? А тебя… — она не смогла найти действительно нормального объяснения для продолжения, потому замолчала и резко сменила тему: — Вы следили за мной и Джереми? — Кто такой Джер? — нахмурился Малфой. Гермиона зло сжала губы, после чего коротко изрекла: — Идиоты. А после обошла Малфоя стороной и скрылась за поворотом, ведь разговор сам себя исчерпал, а связь со слизеринцами и так излишне затянулась, она давно решила с этим закончить. Но вот эти самые слизеринцы были совершенно не согласны с ней: — Драко… — начал Блейз. — Надо что-то делать. — Да, знаю, — слабо откликнулся блондин, устало потерев глаза, — но что? — Надо найти выход. Не знаю как ты, — сказал он медленно, немного неуверенно, — но я вижу только один.***
Хорошее окончание недели – это когда все дела сделаны, ничего мысленно тебя не преследует, никаких хвостов нет и ты лежишь в тёплой, почти что горячей ванне, положив руки на чуть прохладный бортик. Вода пузырится разноцветными мыльными облаками перед тобой, вокруг тебя, а улыбка сама собой медленно появляется на лице. Так хорошо, что хочется мурлыкать, чувствуя, как уставшие мышцы расслабляются. Все заботы за пределами этой комнаты. Ванная старост – хорошое укрытие от лишних глаз, глупых тревог, надоедливых жителей Хогвартса, не важно даже какой расцветки у них галстуки: синего, красного или зелёного. Но зелёного… Что это за звук? Будто что-то упало на кафель. Что-то маленькое. Приподнялась над водой, оглянулась кругом – и ничего. Странно. Медленно оборачиваюсь назад и замираю. — Чшш, не кричи. Блейз. Волосы у него мокрыми прядями липнут к лицу, он отводит их рукой назад, и я вижу другое – он без верхней одежды, а проверять есть ли у него что-то внизу или нет – никакого желания не было, как, в общем-то, и кричать. Это бесполезно. Или нет? — Блейз, что ты… Я же сказала, что всё кончено, ничего не выйдет. Он и Малфой, Малфой и он. Если добавить меня в это уравнение, то это замкнутый круг, где я скорее умру, чем выберусь, чем выберу кого-то из них. Взбаламошного, смешливого Блейза или загадочного, гордого Малфоя. Круг не разорвать. Поэтому легче этого круга вообще не рисовать. Он подплыл ко мне вплотную в то же мгновение, как на плечи легли чьи-то руки. Я вздрогнула, хоть уже знала, кто это, догадывалась всем своим нутром. Голова пошла кругом. Подушечки пальцев впиваются в кожу, заставляют расслабить вмиг окоченевшее тело. Расслабится? Да чёрта-с два!.. — Ты не сбежишь, — шепчет Малфой мне на ухо, будто читая мысли, а у меня самой мурашки по коже. Не успеваю и пискнуть, как Блейз приподнимает подбородок, целуя меня в губы, задерживаясь на несколько секунд, мгновений, которые разбили что-то внутри меня с громким треском, с каким обычно разбивается стекло, которое пошло сотнями трещин, как паутинками. Задыхаясь от его близости, от его поцелуя, пара, что закружил спиралями вокруг нас… Я потерялась, забылась, не успела осмыслить происходящее здесь и сейчас. Жарко так, что волосы прилипают к оголённой коже. Тут же вспоминаю о том, что оголённая я вся, но мне не дают вырваться. Пара секунд, пара мгновений. Мне не дают опомниться, прийти в себя, не дают думать. Блейз отстранился, и в ту же секунду Малфой берёт и поворачивает моё лицо к себе, наклоняясь ближе, целуя. Внутри всё оборвалось. Разрушилось, разбилось. Сердце как пулемётом, у которого не кончаются боеприпасы. Малфой поцеловал меня. Мне бы удивляться, что они тут вдвоём, когда я совершенно нагая, а я удивляюсь лишь тому, что Малфой меня поцеловал. Малфой. Поцеловал. На глазах у Блейза, который до этого поцеловал меня на глазах у Малфоя. Что, чёрт возьми, тут происходит?! Когда мир успел сойти с ума? Он отстраняется от меня, смотрит мне в глаза, а я с приоткрытым ртом оборачиваюсь назад, к Блейзу. Они смотрят на меня, ухмыляются, хитро так, дерзко, а я не могу пошевелиться, не могу и слова сказать, не могу поднять руку и дать им двоим пощёчины. За поцелуи? Дерзость? За что именно? Да хоть за то, что я, чёрт возьми, голая! Блейз с горящими глазами смотрит на меня, прикасается ко мне, в то время как Драко наблюдает, мягкими движениями разминая мне плечи, тихо дыша куда-то мне в затылок. — Остановитесь, — дрожащим голосом произношу я, пытаясь отодвинуть Забини подальше от себя, при этом не прикасаясь к его голому торсу. О Боже… Но это не остановило их, их бы ничего не остановило: ни мои слова, ни мои мольбы, ничего, я это знаю так же, как своё имя. Но остановил кто-то другой. Стук в дверь ванной старост, закрывающуюся тогда, когда в неё кто-либо заходил, не пускающую до тех пор, пока из неё не выйдут. Малфой зло выругался, Забини отстранился от меня, а я решила, что ванные процедуры точно закончены. — В следующий раз будем выбирать то место, где нас точно не застанут врасплох на самом интересном, — хмуро заявил Забини, после чего вылез из воды, надел вещи на мокрое тело и, со взмахом палочки, исчез, после чего исчез и Драко Малфой. Расслабилась в ванной, не то слово… А спасла меня, как оказалось позже, Полумна. Она пристально смотрела мне за спину, когда я выходила из ванной, по пути подсушивая волосы волшебной палочкой, почти как феном. — Можешь идти, — предлагаю я ей, но она медленно качает головой, даже не смотря на меня. Всё так же смотрит мне за спину, в коридор, где никого нет. Или… Не успеваю я спросить, что она знает, как она кивает самой себе, медленно, очень красноречиво. Невидящим взглядом уставилась в пол и пошла вперёд, а я, почему-то, за ней. Не просто же так она пришла в ванную, когда там была я. Она знает. А мне надо было выяснить, что именно. — Полумна… Луна удивлённо вскидывает голову, будто и вовсе позабыв о том, что кроме неё здесь кто-то есть. — Привет, Гермиона, — мягко улыбается она, а дымчато-голубые глаза глядят прямо в душу. — Как дела? — Привет. Нормально, а у тебя? Формальности для меня – это нормально, но Полумне, видимо, не до этого. — Ты встречаешься с Драко и Блейзом. Не вопросом, а утверждением. Я смущённо краснею, но, под пронизывающим взглядом, не решаюсь солгать, поэтому начинаю говорить. Всё говорю и говорю, не в силах прекратить этот поток, водопад слов, в которых, порой, было очень мало смысла и связи с другими словами. Я останавливалась лишь на мгновение, чтобы понять: она понимает или нет? А она кивала, медленно, меланхолично, и улыбалась такой призрачной улыбкой, что порой казалось, будто вовсе не улыбается, а это всего лишь моё бурное воображение. — Я не понимаю тебя, Гермиона, — наконец говорит Луна, когда я заканчиваю свой длинный, сбивчивый рассказ, заканчивающийся на том месте, где она постучала в дверь. — Не понимаю того, как ты можешь этого не понимать. Ты спишь даже тогда, когда не спишь, — загадочно пропела она, хихикнув. — Что в этом плохого и странного? — легко пожала плечами когтевранка, останавливаясь, и на этот раз улыбаясь намного шире. — В тебя влюблены два хороших парня, которые хотят быть с тобой, и ты в них тоже влюблена… Что тебя останавливает? Действительно, что?