Забудь о правилах!

— Гермиона, с тобой всё нормально? В последнее время меня начинает раздражать то, что все так и норовят спросить, чем же я так раздражена. Круговорот раздражения в жизни спокойной и уравновешенной Гермионы Грейнджер, что б его налево… или направо. Да хоть напрямик. Плевать. Прищурив глаза, поверх книги смотрю на Джинни. В эти первые учебные недели в Хогвартсе она так и светится изнутри, заряжаясь розовой дымкой любви от Гарри. Их прям-таки не разлепить друг от друга. В прямом смысле не разлепить, потому что эта неразбериха человеческих конечностей была крепко-накрепко склеена изрядным количеством слюней и бактерий, которыми они с друг другом делятся во время очень увлекательного занятия. Конечно, это только поцелуи, но даже другие ученики боялись подходить к ним слишком близко, слушая все эти отвратительные причмокивания губами. Будто сожрать друг друга хотят, Мерлин! Меня пробрала мелкая дрожь. — Прекрасно, — буркнула я, то ли подытоживая свои мысли, то ли отвечая на вопрос подруги. И так едко получилось, злостно. Не убедительно, в общем. Джинни удивлённо застыла и широко открыла глаза, явно не ожидая от меня такого резкого ответа. Ну да, где же моя хвалёная стальная выдержка, с помощью которой я всегда решала все свои и чужие проблемы одним махом, оставаясь в это же время милой, доброй и просто замечательной подругой… А меня просто плавило изнутри в течении трёх последних недель. Не знаю по какой причине, но вся эта раскалённая сталь жаркой лавиной текла по венам, сжигая меня и преобразовывая в нечто ранее невиданное. — Рассказывай, — потребовала она таким тоном, которого нельзя ослушаться, и села на соседнюю кровать закинув ногу на ногу. Громко захлопнув книгу, я тяжело вздохнула и потёрла переносицу, будто меня вкрай замучила мигрень, что являлось не таким уж преувеличением. — Ты с моим братцем поссорилась? — с тревогой в голосе спросила Джин, чуть наклонившись ко мне. А я, не сдержавшись, громко засмеялась. Нет, не так. Издала такой звук, который отдалённо напоминал лошадь. Заржала. Чем, похоже, ещё больше напугала малышку Джинни, заставив её отпрянуть назад, опасаясь за свою жизнь. Похлопав себя ладошкой по ноге, сопровождая этим неудержимый смех, я старалась успокоиться и отдышаться. Так, выдохнуть и взять себя в руки. И, всё ещё посмеиваясь, тряхнула головой, взлохматив свои волосы ещё больше. А когда чуть успокоилась, то поджала губы, чтобы не засмеяться вновь, и попыталась ответить как можно внятней: — Нет, Джинни, дело не в нём, — фыркнула, чуть закатив глаза, — с ним мы ещё в начале августа расстались, — неожиданно спокойно изрекла, да и так беззаботно пожала плечами, мол: с кем не бывает, пройдёт. И этим настолько ошарашила Джинни, что та даже позабыла выкрикнуть возмущённое: "Что?!", и не сразу принялась выбивать из меня весь дух. Ну, да, я ведь впервые не сказала о таком важном событии в своей жизни. Мы же подруги и секретов быть не должно, а тут… — Как?! Когда? Почему? — вскочила Джинни, отойдя от секундного замешательства. — И как долго ты собиралась молчать об этом, мм? — продолжала негодовать она, меряя шагами комнату и яростно жестикулируя руками. — Немыслимо! — Неважно, — отмахнулась я от вопросов, как от назойливой мухи. Даже не хотела эту тему подымать. Только весь ил со дна поднять можно да настроение окончательно испортить, что мне вовсе не светило, а решить что-то… Всё и так решено. — Это всё он, да? Ничего, ничего, я из него всю дурь выбью, за это не волнуйся, — зло зашипела она, сжимая руки в кулаки, будто вот-вот кинется на невидимого братца и как следует его отколошматит. — Он тут же одумается и приползет прощения просить. На коленях, — вдохновенно продолжила Джинни с огоньком азарта в глазах, указывая пальцем на пол перед моими ногами. — Не надо. Короткие реплики с моей стороны, видимо, не очень устраивали подругу, потому что она тут же притихла и присела рядом, чуток разочаровавшись в том, что мне не понравилась идея про ползающего на коленях Рона. — Ну же, Гермиона, не тяни кота за хвост: расскажи мне хоть что-то, — изнывала от любопытства рыжая, обиженно выпятив нижнюю губу. — Он что-то сделал не так? Как-то причинил тебе боль? Я подняла на Джинни взгляд, и весь смех будто выбили из лёгких. Ткнув пальцем в небо, она оказалась не далека от истины. Только вот сделал он это по моему согласию, но не так, как бы я хотела; как хотела бы любая другая девушка на моём месте. В свой первый сексуальный опыт девушки представляют себя в окружении свечей, в расслабленной обстановке и прочей романтике, от которой тает чуткое сердце, открывая дверцу души для парня. И раздвигая ноги тоже. Может, по причине недостачи этой романтики, может, потому что отсутствовал именно тот самый парень, который мне нужен… Но всё оказалось до ужаса противным. Воспоминания, переплетающиеся с таким чувством, как жалость, вызывало уныние. Жалость не к себе, конечно, а к причине того, что ничего изменить нельзя. — Это он бросил тебя? — после небольшой паузы, повисшей в воздухе, тихо спросила Джинни. — Расслабься, — как-то чересчур мокро выдыхает он мне на ухо, вжимая спиной в старую обивку дивана, пропахшую ладаном. Слишком душно и противно. До неприличия раздражающие толчки бёдрами, с которыми он каждый раз всё больше и сильнее вдалбливается в моё тело. Не стону и даже не мычу. Безмолвно застыла, пытаясь избавиться от ноющей боли внизу живота. Это мой первый раз, а Рон, кажется, об этом совсем забыл, поддавшись какому-то животному инстинкту. То кряхтит на ухо, то жарко дышит мне в шею, заставляя всё больше ежиться и сжиматься изнутри; закрыть глаза и представить, что это происходит не со мной. Крепко цепляюсь в него руками и ногами, пытаясь снизить угол проникновения в себя. — Я уже скоро, — продолжает он вставлять совершенно неуместные реплики, от которых блевать охота. Двигается чаще, пытаясь побыстрее кончить, получить разрядку, а я стараюсь двигаться ему навстречу, надеясь избавиться от боли и почувствовать хоть каплю того удовольствия от процесса, о котором однокурсницы все уши прожужжали. Липко, грязно, пот пропитал весь диван насквозь. Обивка колет спину, тоже отвлекая от всего этого, возвращая в такую парализующую реальность. Онемение на несколько секунд проходит, и внизу живота у меня полыхает пожар. Не эйфории, неги и прочего, а боли и неудобства, от которой я в силах только хрипеть, едва сдерживая слёзы. — Ещё чуть-чуть, — стонет он, с каким-то неутолимым порывом хватая меня за грудь, сильно сжимая. Со всей силы зажмуриваюсь, поворачивая голову в сторону в тот самый момент, когда он приостанавливается, подрагивая, после чего грузно придавливает меня своим мокрым телом. Я сдерживаю всхлипы внутри, стараясь не вырвать от всех эмоций и всего этого в целом. Он переваливается чуть вбок, освобождая из-под тяжести своей туши и чмокает в щеку. Противно. Просто до дрожи противно. — Не волнуйся, первый раз всегда такой. В следующий раз ты тоже получишь удовольствие. А я содрогнулась всем телом, понимая, что следующего раза с ним у меня уже точно не будет. — Нет. Это я бросила его. — Во дела, — протянула Джин, чуток присвистнув. — То есть, это всё окончательно и бесповоротно? — Я киваю. — В таком случае закончили разговор, — хлопает она в ладоши, ставя точку. — Я, конечно, очень огорчена, что братишка лишился такой замечательной девушки в твоём лице, но он сам виноват, тупой чурбан… — Джинни замолчала на пару секунд, как бы вспоминая, что хотела сказать с самого начала. — Но ты не должна ставить на себе крест, Гермиона, — щёлкнула она пальцами, вспомнив, — это ведь совершенно глупо. Мой братец того не стоит. Я тепло ей улыбаюсь, благодарная за то, что тема закрыта и, зная подругу, больше никогда не будет открыта. — Одевайся, — окидывает меня Джинни изучающим взглядом, — тебе надо развеяться. Эта осень была совершенно странная, очень жаркая и необычная. Все так и изнывали от мечты о прохладном, свежем воздухе, пропахшем дождем, который уж точно не будет погружать в сон своей духотой, заставляя дышать через раз. Но, несмотря на крайне странные погодные условия, тренировки по квиддичу отменять не стали. Как новый капитан команды, Джинни лишь презрительно фыркала, когда очередной игрок жаловался на ужасную погоду или и вовсе на недомогание из-за неё. Так же случилось и на сей раз, когда подруга просто-напросто яростно вспыхнула, читая очередную нотацию нерадивому игроку. — Скажи честно: ты идиот? — Тот лишь неуверенно помотал головой, страшась гнева капитана команды, если ответит неправильно на изначально риторический вопрос. — Тогда с какого фига ты позоришь меня и свою команду перед другими?! — продолжала негодовать подруга, ткнув пальцем в парня, который был на голову выше её самой. Я тихо хихикнула от этого зрелища, поудобнее устраиваясь на трибунах. Сегодня обещали замечательное представление между всеми факультетами: команды будут соревноваться друг с другом. Наглядный показатель усилий и успехов на их тренировках. Подбросив монетку, они разом решили проблему выбора команд, которые будут сражаться. Грифиндор против Слизерина. Будто сама судьба решила с усмешкой посмотреть на эту борьбу. — Если не прекратишь ныть – выгоню из команды, даю слово, — закончила она, отворачиваясь от побледневшего загонщика. Гарри сочувственно посмотрел на Джинни, но она лишь глаза закатила и притворно два пальца в рот засунула, повеселив этим всю команду. Такие сцены "плохого самочувствия" устраивали не только Грифиндорцы, но и другие ученики, разодетые в цвета своего факультета. А вот Слизерин выглядел каким-то отрешённым. Их, казалось, не волновала ни погода, ни куча народу на трибунах. Они вообще выглядели крайне "уставшими" от выяснения, кто тут лучше, а кто хуже. И без того знали, что королями они будут. Другого варианта даже не представляли. В упор не видели. Немного разозлившись, я сжала кулачки за удачу. Ничего, Джинни ещё сотрёт с них эту напускную заносчивость и раздражающую уверенность. Раздался свисток. Две команды поднялись в воздух и быстро закружили по полю. Первый гол не заставил себя долго ждать и трибуна Гриффиндора взорвалась криками. Я расплылась в улыбке, глядя на то, как "маски" спокойствия на лицах слизеринской команды тают на глазах. Гарри застыл на большой высоте, выглядывая золотистый снитч, который притаился где-то среди оранжевых и зелёных игроков. Чуть ниже завис в воздухе Забини, который в этом году занял место ловца вместо Малфоя. Последний же в это время активно старался обыграть всех игроков, закинув мяч в кольцо. — Сорок-семьдесят, в пользу Слизерина, — выкрикнул кто-то из гриффиндорцев разочарованно. Джинни разозленно наморщила нос, когда услышала, что счёт перевалил не в их пользу. И, сразу же взяв себя в руки, выхватила квоффл из рук противника – явно этого не ожидавшего! – и полетела, как стрела, к своей цели. В это же время Блейз радостно присвистнул и спикировал вниз. Гарри ринулся за ним. Все застыли в ожидании, вглядываясь в поле, пытаясь отыскать взглядом золотистый снитч, который ранее был замечен Забини. По другую сторону поля бладжер сбил одного из игроков слизеринской команды. Ричи Кут довольно потряс битой в воздухе, но быстро опомнился, когда бладжер полетел в Демельзу и чуть не сбил её, летевшую к кольцам Слизерина с квоффлом в руках. — Девяносто-сто, — прошептала я под нос, нервно постукивая ногой. Ну же, ребята, поднажмите! Смех Забини снова пронёсся по полю. Малфой тоже, судя по всему, улыбался, давая пять своему закадычному другу, пролетая рядом. — Он всё это время дурачил Гарри, — пояснила рядом сидящая Патил, заметив мой удивлённый взгляд. — Никакого снитча он не видел. Я злобно сжала челюсти. Невероятные, просто немыслимые гады, которые без лжи и выиграть не могут. Фыркнув, снова посмотрела на то, как Забини набирает скорость, несясь вверх. Гарри застыл красной точкой над полем, более не обращая внимания на ловца соперника. — Неужели он думает, что Гарри попадётся на один и тот же трюк дважды? — недоумевала я, наблюдая за мулатом в изумрудной форме, который кружил по полю, выставив правую руку вперёд, а левой крепко держась за древко метлы. Слизеринский сектор взорвался радостными криками и победным топотом. Что? Как? Что я пропустила? — Это был не трюк, — не менее ошарашенно вставила Патил, разочарованно надувая губы глядя на Блейза, который поднял вверх руку, где светился на солнце снитч. — Наша команда проиграла. Все игроки приземлились на землю и начало происходить нечто необъяснимое. Гарри бросил в сторону свою метлу, пробираясь в сторону слизеринской команды. Я моментально вскочила с места, мчась туда, чтобы остановить, возможно, непоправимое. Сейчас ещё не хватало проблем от МакГонагалл, которую и так было очень тяжело уговорить на это не запланированное масштабное мероприятие. — Что, Забини, выигрывать честно вы не умеете? — слышу я, как злобно шипит Гарри, приближаясь к Блейзу, пытаясь схватить за грудки весело улыбающегося парня. — Сейчас я тебе… — Ничего ты ему не сделаешь, — встреваю я строго, включая режим старосты. Подзываю наших загонщиков, чтобы те оттащили обезумевшего Гарри в сторону. — Они, конечно, идиоты, но не стоит пачкать о них руки, Гарри. Только проблем наберёшься. — Послушай свою подружку, Поттер. Мы тебе устроим проблемы, если не заткнёшься. — Проблемы от МакГонагалл, Малфой. Не зазнавайся, — шиплю я в ответ, на что Забини прыскает, закатывая глаза. — Умейте проигрывать, ребята, — флегматично пожал он плечами и, улыбнувшись, снова дал пять своему другу, после чего всей командой они двинулись переодеваться, а после, наверное, и праздновать эту маленькую, гнусную победу, сильно задевшую самооценку Гарри. — Пошли, Гарри, — положила руку ему на плечо Джинни, успокаивая. Она выглядела немного расстроенной, но пыталась спрятать все чувства куда подальше. — Это всего лишь тренировка, на настоящей игре мы их точно победим. Словно в трансе, не разбирая дороги, я поплелась следом за ними в раздевалку, чтобы быть точно уверенной, что Гарри не собирается снова ни с того ни с сего бросаться на учеников других факультетов. В противном случае мне придётся снять очки со своего же курса, что не понравится не только мне, но и профессору МакГонагалл, в сотый раз мне объясняющей, что сначала староста должен унять спор собственными дипломатичными силами и возможностями, а потом уже принимать строгие меры в виде вычитания баллов. Да и не нравилось ей, когда её же факультет снова оказывался на предпоследнем или и вовсе последнем месте в рейтинге. Такое вообще мало кому понравится. Толкая дверь от себя, я и не задумалась сначала поднять взгляд вверх. Как шла, опустив взгляд в пол, задумавшись, так и продолжила идти. Возможно, следовало отбросить все мысли на потом или и вовсе не думать ни о чём. Хотя от того, что предстало передо мной, мысли сами собой отключились. Но, самое обидное, не совсем, а частично. Заставляя думать только в одном направлении. Совсем не приличном и совсем мне, заучке-Грейнджер, не свойственном. Мало того, что забыла, для чего существуют раздевалки, так ещё и забрела не в ту, которую нужно. Соседнюю. Не моего факультета. И какого чёрта я только сейчас заметила, что в команде Слизерина одни только парни? Подтянутые парни с сильными руками и крепкими мышцами, видными не только на кубиках живота, но и на широких спинах. Мокрые после душа, парни надевали чистую одежду, которая всё равно немного липла к не полностью успевшему высохнуть телу. Взъерошивают волосы, радостно обмениваются репликами по поводу победы, обсуждают вечеринку, которую они хотят устроить; и до сих пор не замечают меня, застывшую в дверном проёме с открытым ртом. Выдыхаю воздух, и мыслительный процесс снова возвращается ко мне, но, к сожалению, чересчур поздно. От шага назад скрипит пол, и слизеринцы все разом кидают взнляд на – уверена, – покрасневшую до корней волос меня. Oh. My. God. Пискнув, я отскакиваю назад и захлопываю за собой дверь, зажмурив глаза. Так стыдно мне ещё никогда не было. От чувства "провалиться сквозь землю" и "поверните время вспять" меня отвлекает другое чувство. Колотящееся до одурения сердце, готовое выпрыгнуть из груди, и живот, который скрутило от непередаваемого чувства пустоты, которую было желание заполнить как можно скорее. Пытаясь не врать самой себе, я хотела поставить быстрый и окончательный диагноз случившемуся, не прячась от проблем под одеялом. Диагноз, который оказался мне, честно говоря, вовсе не по вкусу – учитывая сложившиеся обстоятельства, – но всё равно всплыл в моей голове… «Ну что ж, Грейнджер, поздравляю. У тебя жёсткий недотрах, если даже глядя на слизеринцев у тебя начинают течь слюнки», — подумала я, как можно скорее унося ноги от этой треклятой двери. Раздражённо отдёргиваю себя от желания приложить руки к до сих пор пылающим щекам, отчего ещё больше выхожу из себя. Ранее необъяснимое раздражение, сейчас вовсе не такое уж и необъяснимое.