***
Крыши сходились над их головами, и в этой прорези пространства, ограниченной двумя каменными стенами, было полутемно, как будто снаружи не был в самом разгаре день. Хотя и день этот и не день почти — так, унылое одеяло пасмурности на чуть посветлевшем после ночи небе. Не то время и не то место, настолько не то, что внутри Сэма всё съеживалось и молило только об одном — убраться отсюда куда-нибудь в тепло. И как только получилось, что они снова топчутся в узком проулке между полицейским участком и зданием непонятного назначения, стены которого были облеплены узкими полосками люминесцентных ламп? В их голубоватом свете Динов профиль вырисовывался бледным, но чётким до последней чёрточки и упрямо красивым, таким, что тикало где-то в висках от нарастающего напряжения. Сэму не просто хотелось тепла. Он становился уже настолько привередливым, что смел желать его тепла. Сэму хотелось снова ощутить ту неповторимую волну дрожи, и он начал настоящую охоту за ещё одним прикосновением; но то ли это всегда так было, то ли Дина приводило в недоумение такое поведение младшего брата, и он делал это нарочно, но старший будто сторонился его и берёг личное пространство как святыню. И не то чтобы Сэма совсем не беспокоило, что его поведение может показаться странным, но это как-то само собой отходило на второй план с ещё одним взглядом на профиль в свете голубоватых люминесцентных ламп. — Значит, девчонка мертва? Сэм лихорадочно сообразил: девчонка, молодая няня Милли, и она была найдена мёртвой на окраине города, подавившаяся крупным серебряным шариком. Выходит, любые обвинения к ней отпадают. — Да, — рассеянно подтвердил он, пихая руки глубже в карманы с таким усилием, будто вознамерился проделать в подкладке куртки дыру. Дин вздохнул тяжело и устало. — Выходит, снова тупик. Сейчас заново перебирать её круг знакомств нет никакого желания, да и вообще... Пошли... Поехали в мотель. — Дин, произнося это, направился к выходу из проулка; где-то там была припаркована его сверкающая чернотой Детка. И выглядел он таким измотанным, что Сэм не стал удерживаться от того, чтобы попытаться приободрить в одно касание в тот момент, когда брат проходил мимо. А старший Винчестер только передёрнул плечами и буркнул сердито: — Да не трогай меня... Столько поисков впустую, его раздражительность можно понять. Наверняка ещё и винит себя в том, что они прекратили искать вчера, хотя теперь-то и Сэму ясно, что эта передышка была им жизненно необходима, а кроме того, они бы всё равно вряд ли смогли бы что-нибудь сделать. Винчестер-младший устал и сам, а кроме того был смущён. Ведёт он себя в последнее время как одержимый, и всё, что ему хочется — это касаться Дина, и чтобы Дин касался его, чтобы чувствовать это бегущее по жилам электричество заново и сходить с ума по тому, чем Дин является. Если бы только брат ему это позволил... Сэм невесело усмехнулся — это абсурдная мысль до тех пор, пока Дин в здравом уме. Одно то, как он стал шарахаться, стоило начать почаще подходить и касаться. В голове снова отпечатывалась мысль — брат строго блюдёт своё личное пространство. Ну, то есть, до тех пор, пока в поле зрения не оказывался кто-нибудь... кто-нибудь вроде той, вчерашней его девушки; и откуда она такая вообще взялась на его голову? Ведь если бы не она, всё было бы как раньше и ничего такого никогда не случилось. Наверное. Нечто, ему упорно казалось, пыталось отвлечь его от угрюмых мыслей, одновременно раздражая до невозможности, и почти минута ушла у Сэма на то, чтобы понять, что это не посылаемые свыше импульсы, а вибрирующий в кармане телефон. Он открыл дверцу машины и кивком показал брату... что? Он и сам не знал толком, просто во взгляде Дина сейчас собрался такой клубок непонятных, нераспутываемых чувств, что это было единственной реакцией, на которую он был способен. Торопливо сев в Импалу, он, наконец, ответил на звонок. — Где она?!! — сходу завопили в трубке подозрительно знакомым голосом. Спустя секунду недоумения Сэм понял, что это любительница Франции и чванства Джессика Элрой, и она сейчас находится не в лучшем из своих настроений, далеко не в нём. Но какую бы антипатию она не вызывала у него в душе, сейчас в её голосе тревожно верещали нотки неподдельного ужаса, так что Винчестеру даже стало немного жаль её. Несмотря на то, что Джессика готова была повесить на него вину во всех бедах на свете. — Кто? — нахмурившись, отозвался он. — Милли, Милли, где она, где моя девочка? — последние слова утонули во взрыве рыданий, что удивительно, больше чем на половину не фальшивых. — Вы обещали всё решить, а стало ещё хуже! Сэм не припоминал, чтобы он конкретно Элрой что-нибудь обещал, но решил пока придержать это при себе. Вместо этого он продолжил излучать ледяное, но, насколько возможно, сочувственное спокойствие. Он старался ей передать это ощущение спокойствия, хотя и сам был встревожен; образ маленькой милой Милли отпечатался у него в памяти. — Когда, как это случилось? — Если бы!.. Если бы я знала, как это случилось! — На том конце провода снова что-то захрустело и забулькало, как будто Винчестер разговаривал не с человеком, а с кипящей кастрюлей. — Она пошла гулять со своей няней, а потом, потом её нашли мёртвой! И тело было одно! А в последнем сообщении от няни сказано, что они встретили отца Милли... Это он всех поубивал, точно вам говорю! Он такой человек, такой страшный человек, я не жалею ни единой секунды, что бросила его тогда... — Ясно, — Сэм прервал этот бессвязный поток бессмысленной информации в попытке избавиться от обязанности выслушивать чьи-то романтические драмы. — А вы не допускали мысли, что девочка может быть со своим отцом? — Нет, — резко оборвала его Джессика таким тоном, будто он нанёс ей страшное оскорбление. — А теперь, я надеюсь, вы наконец приступите к своим обязанностям и начнёте искать мою дочь. Держите меня в курсе дела. — Она бросила трубку. Сэм теперь уже не сомневался, что что бы ни произошло, Джессика Элрой никогда не утратит эту свою яркую отличительную черту, черту, которая изо дня в день всё больше убеждает Джессику, что все ей что-то должны, от агентов ФБР до самой судьбы. — Что такое? — поинтересовался Дин, даже не глядя на брата, когда тот убрал сотовый в карман. Сэм же кинул на него хмурый взгляд: старший как будто был на него зол, хотя злиться было не на что. Усталость усталостью, а на нём срываться не надо! — Элрой звонила, — стараясь и себя не доводить до точки кипения, мрачно отвечал Винчестер-младший. Не привыкший сдерживать и скрывать мимолётные эмоции, эффекта при этом он достигал прямо противоположного, что, впрочем, только удваивало его старания. — Милли пропала. В последний раз она была со своей няней, а та... — Сэм сделал неопределённый жест рукой, а Дин в ответ только коротко кивнул. Это выбивало почву из-под ног всё больше и больше, и младший Винчестер поспешил закончить рассказ, — но Джессика упомянула, что незадолго до смерти няня с девочкой пересекались с отцом Милли. Я подумал, что он мог забрать её, но Элрой ответила на это только категоричное «нет». Правда, никак не пояснила, почему. Я не слишком доверяю её женской интуиции, так что, думаю, стоит проверить. — Стоит, — эхом откликнулся Дин. Дальнейшее молчание было разбавлено гулом мотора и унылым бухтением радиоприёмника, который Винчестер-старший в кои-то веки переключил с привычной волны, беспрестанно брызгающей гитарными риффами, на какую-то скучную новостную. Уж лучше бы он этого не делал, подумал Сэм. Всё как-то не так в этом городе, он всё переворачивает и меняет не в лучшую сторону, и, наверно, город можно (нужно) обвинить в подталкивании его поехавшей крыши. Печально вздохнув, он приготовился обвинить кого и что угодно, но только не себя. И не Дина. Хотя сейчас тот как будто так и рвался быть обвинённым в чём-нибудь. Сэму очень не хотелось быть без вины виноватым. За те свои грехи, которые он только-только начинал осознавать отчётливо в полном их масштабе, он был готов хоть в Ад спуститься, ну, или так ему казалось. Но вот чего ему не казалось точно, так это того, что прямо сейчас брату есть, за что его винить. Как всегда с ним это бывало в моменты самых пустяковых, может, отдающих ребячеством, но отчего-то таких глубоких обид, в пальцах, в зрачках, между плотно сомкнутых губ и на кончике языка (вместо сладости) скапливалось Оно. Оно было и горьким, и кисловатым, и отдавало сталью. Оно, Сэм замечал это, в пылу ссоры помогало так произнести имя старшего брата, что тот был готов взвыть от яростной обиды, и был вот-вот настолько близок к тому, чтобы ответить на это ударом в челюсть. Оно не имело привычки появляться часто и надолго в нём задерживаться, чему Сэм был несказанно рад. Оно было Зло. Осознав это, Сэм предпринял бравую попытку ему сопротивляться: — Слушай, Дин... Я понимаю, ты паршиво себя чувствуешь... — С чего бы мне? — Тон старшего брата бил ещё хуже, чем раньше. Сэм не знал и так и не узнал, что в тот же момент тон этот мог зеркально перемениться, выдавая Дина с потрохами, выламывая наружу всё самое сокровенное если не в словах, то хотя бы в интонациях. — Прекрати это, Дин, — отчеканил Сэм с каким-то жгучим удовольствием капая своим Злом; о, вот сейчас он действительно хотел разозлить, но не ссоры ради, а, скорее, во благо, чтобы растормошить брата, чтобы вытряхнуть из него это тяжёлое настроение, привести в чувство, и вернуть, наконец, прежнего Дина. Только вот у него ничего не получилось. Старший разозлился, да, но опять — по-новому, тяжело, вымученно. — Чего ты от меня хочешь? — выдавил он по слову. И, наконец, посмотрел на него. Долго, пронзительно; так, что Сэм сглотнул и приготовился услышать что-то по-настоящему важное, что-то, что разом бы всё объяснило и решило; и ужасно было потом осознать, что это — всего лишь иллюзия. Дин отвернулся как ни в чём не бывало и снова — какое расточительство! — выдал это своё «хватит, Сэм». Всё было не так, как нужно. Сейчас он ощущал, что не только с ним, но и с Дином что-то не то; хотя, возможно, это всё оттого, что брат догадался. Ведь по сути младший сам выдал ему всю тайну, рассказав, как узнал об обмене телами. Винчестер одними кончиками пальцев коснулся давно обосновавшегося в его кармане серебряного шарика на цепочке. Нет, нет, конечно, нет. Это какой нужно обладать проницательностью, чтобы вот так разом прочитать его, как открытую книгу?.. А вот интересно, ведьмин амулет до сих пор работает? В таком случае не следовало бы хранить его в кармане и так бездумно касаться когда ни попадя. Так Сэм подумал и снова тотчас об этом забыл, по привычке пропуская пальцы сквозь цепочку. Пока в голове Дина медленно перекатывались одни и те мрачные мысли, в голове младшего Винчестера творился полный, цветной, неостановимый сумбур. Всё-таки он влюблён. Именно так это называется, Сэм теперь был уверен, и это было терпко и одновременно сладко так, что он снова практически ощущал этот вкус наяву. Как так получилось? Он больше не мог гадать, ему ужасно это надоело, он хотел только сделать всё снова достаточно простым для понимания, либо избавиться от собственной головы, которая, не скупясь на силы, превращала всего его в одну единую мысль о Дине. Зло испарилось также быстро, как появилось. Всё снова было хорошо. А в полицейском участке выяснилось, что все уже давным-давно устали от выходок миссис Элрой. — Отец гуляет иногда с дочерью, по нескольку часов, не больше, и юридически имеет на это полное право, — полицейский живо двигал густыми седыми бровями, полностью отвлекая внимание от своего лица, — а она каждый раз устраивает истерики. Конечно, сейчас не особо спокойно в городе, и та девушка, няня Милли Элрой, умерла, но мы специально проверили, Милли действительно со своим отцом. А она нам не верит. Впрочем, как и всегда. Мы просто уже не тратим на неё своё время, вот она и решила отыграться на вас. Вы уж простите, — добавил он в заключение, — но раз уж вы в это ввязались, разгребайте сами. Пока вы лично не приведёте ей её дочь, она от вас не отстанет: промоет мозги всему вашему начальству и дозвонится хоть до президента, но заставит делать то, что вы, по её мнению, обязаны делать. Братья переглянулись. Дин прицокнул языком — совсем несвойственный ему жест — и снова обратился к полицейскому: — А где он может быть? В смысле, отец Милли? Полицейский задумался на мгновение, а потом с готовностью ответил: — Да вы знаете, я их видел совсем недавно, когда выходил за кофе, — припоминал он, — они там, на детской площадке с тем странным зверем, который то ли жираф, то ли бегемот... — Ясно, — коротко кивнул Дин, ставя точку в беседе, и, очевидно, прощаясь, потому что после он уже направился к выходу. — До свидания, — рассеянно бросил Сэм и последовал его примеру, на автомате нашаривая в кармане тонкую цепочку и стараясь продеть в неё пальцы. На улице начинало потихоньку проясняться: серое и плотное полотно неба покрылось прорехами и неровностями. Хотя это с таким же успехом могло означать и то, что сейчас собирающиеся в сгустки тучи выжмут на землю всю свою влагу. Винчестер-младший, наконец, догнал брата и зашагал с ним в ногу — до места было совсем недалеко, от силы минут пять ходьбы. Не хотелось снова связываться с Элрой, но раз уж она такая настырная, то вполне может позвонить куда надо и выяснить, что агентов, чьими именами представились братья, не существует в природе. Уж лучше последовать совету и передать Милли с рук на руки, чем создавать лишнюю шумиху, тем более, что они ещё даже не нашли ведьму. Дело оказалось хлопотнее, чем он предполагал. Шёл только второй день охоты, а не осталось ни зацепок, ни сил, зато прибавилось проблем. И снова Сэм недобрым словом помянул эту белокурую девчонку, которая на свою голову связалась с ведьмой... А кстати, о зацепках. И о девчонках. Как же им сразу в голову не пришло? — Дин, я тут подумал, может быть нам стоит отыскать ту... позавчерашнюю белобрысую? Может быть, она знает что-нибудь о ведьме, ведь амулет?.. — Какую белобрысую? — довольно резко, будто застуканный на чём-то переспросил Дин. — Ну... — Сэм вовсе не желал подбирать никаких точных определений, а имени девушки не то что не помнил — не знал. Старший брат не имел привычки представлять своих... девочек. — Та, с которой я... Помнишь? — А, — отозвался Дин, и с каким же удовольствием Сэм отметил, что в выражении его лица появилось что-то на грани с раздражением, стоило ему вспомнить её. — Ну, я знаю только её имя, Мишель, вроде, но... — Он запнулся и сделал длинный выдох; странно, будто набирался сил для следующей фразы, — да, можно попробовать. Она, кажется, не из тех, кто выползает куда-нибудь дальше собственного района, так что, думаю, искать её следует где-нибудь... там же, где я её встретил. Можно, — добавил он, будто это не было единственным их выходом, а только одним из рискованных вариантов. Что-то не так — опять — и всё снова идёт от этой Мишель; Сэм даже подумал, что можно вернуться к старой, первоначальной гипотезе о том, что она и есть ведьма, или, по крайней мере, была ею какое-то время, как вдруг Дин остановился как вкопанный. Младший инстинктивно повторил. — Хотя сначала лучше поговорить с отцом Милли. Да и с ней самой. Площадка была тесно обставлена какими-то чудными горками и прочей такой лабудой, предназначенной, очевидно, для воспитания в детях их внутренних мартышек; Винчестер-старший, говоря, обводил её взглядом, пока вдруг не обратил его снова к Сэму. Тому показалось, что у него мурашки поползли по коже, настолько невидимо осязаем был этот взгляд. И пусть на миллиметр, но он придвинулся к нему. — Они ближе, — запоздало, после затянувшейся паузы добавил Дин. Сэм сощурился. — Я пойду к отцу, а ты поговори с Милли. Вы же с ней друзья. — Он усмехнулся и, кивнув Дину в сторону девочки, повисшей на одной из многочисленных лазалок, сам направился к скамейке. Старший хмыкнул, но последовал его распоряжению. Не то чтобы он слишком любил детей, но Милли, в общем-то, не была слишком надоедливой. — Ди-и-ин! И ещё она обрадовалась, увидев его. Он уже и припомнить не мог такого, чтобы кто-нибудь приходил в восторг от новой встречи с ним. Да пожалуй, и не бывало такого никогда. — Хочешь карамельку? — Ловко перебирая руками, Милли переползла на другую сторону и забралась на верх этой непонятной наклонной лестницы, усевшись на предпоследнюю перекладину, где было удобней всего. Потом она достала из кармана новый леденец на палочке — всё такой же зелёный. — Давай. — Резким уколом стала дурацкая мысль о том, что сладость можно будет снова отдать брату, а потом только наблюдать. А уколом ещё глубже — то, что так не должно быть. Милли же только улыбалась, не ведая ничего ни о мыслях Дина, ни о том, чем Винчестер, собственно, является; судя по всему, она не знала даже, что приключилось недавно с её няней. Оно и к лучшему. Потому что есть вещи, которые ей, такой же милой и наивной, как солнечные зайчики, знать ни к чему. — Сэр? — Сэм осторожно коснулся плеча мистера Купера, потому что после первого оклика тот не обратил на него никакого внимания. Но и этого оказалось недостаточно. Винчестер встал прямо перед ним, помахал рукой прямо перед его глазами, а потом легонько потряс мужчину за плечи. — Сэр? С вами всё в порядке? Лишь свистящий хрип послужил ему ответом. — О чём ты думаешь? — поинтересовалась девочка у охотника; Дин увлёкся собственными размышлениями, примолк, и она заскучала. — Я... — Дин потёр виски, в поисках хоть чего-нибудь, что можно было выдать за ответ, и в итоге почти не соврал: — Я, знаешь, немного с братом поссорился... — Это плохо, — надула губки Милли, будто вознамерилась сама за Сэма обидеться. — Ну, ты ведь знаешь, как это. — Она раскинула руки и продекламировала, с нарочно напущенным официозным видом, — вместе их не одолеть никому, но если порушить эту связь единожды, они не выстоят!.. — Что? — Дин усмехнулся уголком губ. Забавное, всё-таки, зрелище — дети. Вот только где она набралась такой глубокой философии? Наверное, в какой-нибудь старой сказке. — Эй... — Подавился? Сэм уже занёс руку, чтобы похлопать его по спине, но мужчина вдруг перехватил её и мертвой хваткой вцепился в амулет, неведомо как очутившийся на запястье Винчестера. Нет, он конечно помнил, как игрался с ним, но... — Хххь... хь-хь... хь! — Взгляд мистера Купера стал вдруг бегающе осознанным, он будто пытался что-то сказать, и пытался снова, и закашлялся... Из его приоткрытого рта скатились на колени два мелких серебряных шарика. Резко, как молния, ударила догадка и ужас одновременно. Дин! — Любишь читать сказки? — поинтересовался Дин, глядя, как Милли достаёт из кармана своей детской толстовки с силуэтами растопыривших лапки лягушек ещё одну конфетку. Девочка обратила на него незамутнённый и спокойный взор и ответила. Ответила слишком холодно для своей привычной манеры. — Я одна из тех, кто их пишет. Винчестер не успел повторить «что?» Всё происходило слишком быстро. Сначала Сэм подбежал, чуть не сбив с ног и доставая на ходу револьвер, а потом Милли спрыгнула с лазалки, деловито складывая руки на груди. А после Дина прижало спиной к другой, к ближней, и вокруг правого запястья и одной из перекладин обмотались тонкие, но крепкие серебристые цепочки; мгновением позже то же самое случилось и с правой рукой, и так же стремительно, с ногами. Не успел он опомниться, как идиллия мирной беседы с «маленькой-милой-Милли» превратилась в бой. Младший брат стоял прямо, в вытянутой руке держа своё оружие, направленное девочке прямо в сердце. — Вот так неожиданность, правда? — Какой у неё нежный голос. Слишком нежный для... — Я убью тебя, — выплюнул Сэм. Ни один мускул на его лице не дрогнул, когда он произносил по удивительному стечению обстоятельств слишком привычные слова. — Меня ли? — удручённо вздохнула ведьма. — Хотя, что это я, конечно, меня. А ещё одну миленькую маленькую девочку, ну да их и так на свете как собак нерезаных. Сэм только голову наклонил, хотя Дин-то видел, как глубоко он вдыхает. И глаза у него точно бегают, как обычно; вон, будто бы высматривает, что там с Купером... Винчестер-старший с весьма противоречивыми чувствами возблагодарил судьбу за то, что сейчас не ему придётся делать выбор. С него уже хватит. А Сэм... Сэму легче. Он посмотрел на брата прямо, пока тот стоял воином в поле, окружённым тишиной. Может, у него даже план какой-нибудь есть. — Да и, знаешь, не важно всё это, — не-Милли похлопала ресничками, — а важно то, что сама судьба помогла мне сделать то, что никому прежде не удавалось, и важно то, что в день, когда мы с твоим братом познакомились, я заглянула ему в глаза. Внутрь него, понимаешь? Я видела всю-ю его подноготную... У Дина холодок пробежал по коже. Что она там болтала? «Единожды порушив связь»... — Хочешь карамельку со вкусом правды, Сэм? — Розовые детские губки растянулись в чудесной улыбке на лице маленького чудовища. — Дин сумел расслышать, что это ты стонешь его имя, хотя, конечно, решил, что ему показалось. Но ему понравилось думать, что под ним мог быть ты. О-о-ох, как ему понравилось! Дин совсем недавно благодарил судьбу? Да чушь всё это. Потому что ничто не могло сравниться с тем, как он был благодарен Сэму за то, что он не посмотрел на него в тот момент. И в следующий тоже. А потом всё уже снова перевернулось с ног на голову. Винчестер-старший так тонул в ужасе своего раскрытия, что не заметил резкого движения брата, зато услышал громкое «ай!». — Что ты?!.. — зло вскрикнула ведьма, получив по лбу чем-то не слишком крупным, но твёрдым. Всё как говорилось в статье. Хватило всего доли секунды контакта и короткой вспышки её гнева, чтобы замкнуть цепочку. Купер в нескольких метрах от них дёрнулся в последний раз — герой, Сэм не понимал, как ему удалось так долго продержаться — а девочка рухнула на колени, рыдая навзрыд от страха и требуя маму. Цепи, оплетшие Дина, враз истлели. — Получилось, — выдохнул Сэм. — Господи, неужели получилось?.. Ведьма, так долго водившая их за нос, стала жертвой своей собственной магии, переместившись в тело, которое сама же и прокляла. Он спас всех, кого было можно спасти. И пусть не всех в принципе — в тот момент он был бессовестно счастлив. Когда он усмирил в себе, наконец, эту бушующую эйфорию, то осознал, что Милли — настоящая Милли, такая же требовательная, как и её мама, — больше не плачет, а судорожно держится своими маленькими ручками за стоящего во весь рост Дина. Дин опустил взгляд в землю и что-то ей говорил вполголоса. — Я её отвезу к матери, а ты иди в мотель. Я скоро, — сказал он Сэму, пряча глаза со всей не свойственной ему неуклюжестью, и зачем-то добавил: — точно. Потом он поспешно взял Милли на руки — оно и правильно, напуганная до смерти, она вряд ли способна была идти самостоятельно, — и быстрым шагом пошёл прочь.***
Вышагивая по номеру, смотря в потолок и исследуя квадрат окна настырным взглядом, Сэм думал, что он совсем не готов ждать ещё хоть сколько-нибудь для того, чтобы всё расставить по полочкам раз и навсегда. Хоть и хотелось (пусть он и сам себе никогда бы в этом не признался) немедленно бросить всё на свете и убежать куда-нибудь далеко-далеко, одному. Конечно, один он долго не протянет. А мысль эта была сродни той крошечной и мимолётной мысли о прыжке, которая мелькает — всегда мелькает, — когда стоишь на краю пропасти. Не более чем отголосок той здоровой доли сумасшествия, которая достаётся каждому. Правда, прямо сейчас Сэм не мог заявить о том, что его доля не превышает здоровую, со стопроцентной уверенностью. Так или иначе, но примерно полчаса спустя брат, наконец, стоял перед ним. Выражение лица у Дина и весь его облик выражали такую загнанность, что Сэму даже почудилось на какое-то мгновение, что брат ожидает сейчас только мучительной смерти без альтернативных вариантов или путей выхода. Ему как будто очень хотелось втянуть голову в плечи, но приходилось постоянно себя одёргивать. И всё это так ужасно не вязалось с тем, привычным Дином, которого младший Винчестер видел каждый день. — Я всё могу объяснить, — предпринял жалкую попытку Дин, подав лишённый интонаций голос; эта вытренированная холодность нисколько не вязалась с тем, что читалось сейчас у него на лице. — В смысле, я же просто... Я же просто... Сэм слушал вполуха. Ему в голову пришла идея того, чего делать было нельзя, но очень хотелось. Он разломал зелёный леденец, положенный Дином на стол в попытке оттянуть момент разговора; одну половинку отправил в рот и подошёл к брату ближе. Тот ничего не замечал. Ему катастрофически не хватало какого-нибудь волшебного слова, которое оправдало бы его, пускай даже и не до конца, но ровно настолько, чтобы не «разрывать эту связь единожды...». Он ведь отчётливо понимал, что один банально не выдержит — каким бы он ни был закрытым, не может так. Без никого. — Я ведь люблю тебя, Сэм, — Дин один знал, каких неимоверных усилий стоило ему это произнести, но продолжил, — то есть, так всегда было, но сейчас по-другому. Даже не так, я, наверно, влюблён. Он фыркнул, будто хотел загладить впечатление от собственной не слишком удачной шутки, а Сэм сделал ещё шаг ближе, перекатив во рту твёрдый сладкий кусок. — Ты ведь просто... замечательный, дурацкое слово, но пусть будет оно... — Только сейчас Дин вдруг обратил внимание, что младший как-то слишком близко. Но ничего не сказал по этому поводу. Только осмелился, наконец, обратить на него взгляд колюче-зелёных глаз, тотчас опустившийся на губы. — То есть, я псих, конечно, — продолжал он зачем-то бормотать, хотя, наверно, уже догадался, всё это ни к чему, — но ведь бывает же сумасшествие безобидным?.. — Наверное, — передёрнул плечами Сэм и бездумно коснулся — буквально коснулся губами его губ. После вошёл языком глубже, передавая ему свою сладость и себя самого. Дин отвечал несмело, будто не веря, что всё это происходит именно с ним, и пока что это было всем, что нужно. Наверное, сумасшествие всё-таки бывает более-менее безобидным. А бывает сладким.