Параллели и пересечения

- Ты тут? Я не ожидал тебя увидеть сейчас. - Да, мой милый, я тут, в нашей спальне. Тебе не кажется, что это самое лучшее место в доме для нелюбимой жены? - Согласен с тобой, Хельна. Но тогда тебе придется согласиться, что это и самое лучшее место для нелюбимого мужа.       Леди Хельна стояла у стены в одной тонкой домашней скабе. Как я понял, она заменяла ей что-то вроде ночной сорочки. И ее совершенно не смущало то, что ее в таком виде вижу я. Да, наверное, и правильно. Я сам-то был не ахти как наряжен - как был завернут Шурфом в полотенце, так и остался. Поэтому, наверное, в этом плане мы с ней были на равных.       Я никогда не любил семейные разборки, и в свое время, когда еще был совсем юн, старался свалить из дома в те моменты, когда мать, отец и бабушка начинали выяснять отношения. Вообще, я именно поэтому никогда не хотел создавать семью. Одно дело, когда общаешься с девушкой и вы встречаетесь друг с другом тогда, когда хотите друг друга видеть. Ну или оттого, что не можете не видеть. И совсем другое, когда двое (или, как в случае с моей злополучной семьей, трое) людей живут вместе из-за того, что обязаны так делать. Из-за того, что в их паспорте в свое время какая-то пафосная тетка поставила нечеткий штамп. И тут они могут любить друг друга, а могут и не любить - в этом вообще нет необходимости, от этого ничего не зависит. Вот если бы придумать какую-то особую серо-буро-малиновую магию двадцатой в кубе ступени и заколдовать эти грешные штампы в паспортах! Любишь - штамп яркий, а как разлюбил - так свободен, штамп растворился.       Раздумывая обо всем этом, я тихонько пятился к дверям, надеясь покинуть спальню и пересидеть скандал где-нибудь в кабинете Шурфа. Или в библиотеке. Да вообще неважно где - хоть под деревом вахари во дворе. Но Шурф не считал нужным меня отпускать и, дав мне отступить на три шага, резко положил руку мне на плечо. - К сожалению, Макс, я не могу тебя никуда отпустить. По дому гуляет сквозняк, ты можешь простудиться после водных процедур. Я, конечно, без особых проблем смогу тебя вылечить, но на это нужно будет время. А у нас с тобой, если ты еще помнишь, есть дела поважнее. Так что, пожалуйста, постой тут. Сейчас я решу все вопросы с Хельной и мы сможем продолжить то, что начали внизу.       И в этом был весь Шурф! Он вообще не подумал, захочу ли я что-то продолжать после того, как посмотрю финальную сцену их с Хельной семейной драмы. Ну, мог бы хотя бы сказать по-другому: "Макс, мне нужна твоя поддержка. Побудь со мной в этот сложный момент". Это было бы совсем иное, я бы был бы тронут и обязательно остался. Но вот это шурфово нежелание тратить время на мое лечение (с чего это он взял, что я должен обязательно заболеть?) взбесило меня до глубины души, и я, скинув его руку со своего плеча, быстро направился к дверям.       Однако уйти мне все равно не дали. На этот раз Хельна преградила мне дорогу, прислонившись спиной к закрытой двери: - Я бы тоже не хотела, чтобы вы ушли сейчас, сэр Макс. Каждый должен знать, какой ценой он покупает свое счастье. Я жила в этом доме с этим мужчиной не одну дюжину лет. Я никогда его не любила, да и он не любил меня, однако мы были близки друг другу, привычны, мы были друг другу удобны. И вот, благодаря вам, я должна буду покинуть этот дом, уехав к родным в Гугланд. Такова была наша с Шурфом договоренность - как только кто-то из нас находит любовь, второй должен его тут же покинуть. - Я знаю, я про это вчера читал, - некстати ляпнул я, но тут же попытался исправить ситуацию: - Мне очень жаль. Не я придумывал этот мир таким. Почему-то, счастье одного человека всегда перечеркивает счастье другого. Всегда находится такой человек, которому плохо из-за того, что кому-то другому хорошо...       Ну надо же было хоть что-то сказать! Я вгляделся в ее лицо - как будто она осунулась за то время, которое мы с Шурфом провели, принимая водные процедуры. Тут я, как говорится, понял все. Ни о каком счастье и речи быть не могло. Она не была счастлива с Шурфом, и он не был счастлив с ней. Они просто оба занимали вакантное место. И вот с этого момента мне стало ее нестерпимо жалко - она закрыла в свое время собой дыру в сердце Шурфа, фактически отказавшись от своих желаний и планов. А могла бы жить так, как сама хотела. Я не знаю, плохо ли ей было с Шурфом или хорошо, главное, что он не был ее самостоятельным выбором - Джуффин принес ее в жертву для того, чтобы привести в себя ценного сотрудника. А она не отказалась, она поступила согласно своим представлениям о чести. И после всего этого ей вот так, в течении нескольких часов, приходится уезжать из дома, в котором она прожила почти целую жизнь... - По вашим глазам, сэр Макс, я вижу, что вы все поняли правильно. И теперь с этим знанием вы будете жить дальше. Да, каждому из нас бывает нелегко. Каждый несет свой персональный багаж накопленного за долгую жизнь. Шурф говорил, что в том мире, откуда вы родом, люди живут очень мало. Наверное, и багажа у них мало. Во всяком случае, по сравнению с нами: за столетия, прожитые на Хонхоне, мы накапливаем огромный груз и носим его всегда с собой. Все, что прожито, все те люди, которые ушли навсегда, все прошлые отношения... Вы кинули в мой заплечный мешок тяжелый камень, а я в ответ кидаю камень в ваш мешок. Смотрите, как я собираю вещи. Посмотрите еще раз в мои глаза и... живите теперь с этим дальше, несите это с собой всю жизнь. А я понесу с собой ваше вторжение в мою семью и буду тоже с этим жить дальше. На этом, наверное, для вас у меня слова закончились. А с Шурфом мне бы хотелось объясниться стихами. За то время, пока вы плескались в уже не моих бассейнах, я успела кое-что написать. Прошу вас обоих отойти к стене и присесть. Я люблю, чтобы меня слушали сидя. Я попятился к стене и потянул за собой Шурфа, чье лицо было поразительно спокойным. Ну, точнее, тут нечему было поражаться. Оно и должно было быть спокойным, это же Шурф, а не какой-нибудь там Мелифаро: - Несмотря на непростую ситуацию, я не могу не прокомментировать сам процесс исполнения стихов моей бывшей женой. Леди Хельна не только сочиняет стихи в совершенно отличной от столичной манере, но и исполняет их не так, как принято в Ехо. С культурологической точки зрения это очень интересно: исполнительское искусство в графстве Хотта всегда было на высоте, и детям с раннего возраста прививали навыки публичных выступлений. Хельна вышла на середину комнаты, скинула обувь и раскинула руки в стороны. Голос у нее был звонкий и мелодичный, она словно пела, а не читала: Ты пришёл – но тепла не принёс, Снова еду в родной Гугланд. Белый локон твоих волос Я родной земле передам. Пусть из них прорастёт трава, Пусть из них прорастут цветы. Не любима и не нова. Мой единственный лучик – ты. Я не думала, что с тобой Столько боли пройду и слёз, Я не думала, что с тобой Столько радостей будет и грёз. Я хочу вернуться туда, В осень ту, где нашла тебя. Я хочу вернуться туда – И вернуться в "теперь", любя. Ты прости мне печаль и боль, Ты прости мне мою тоску. Вдруг однажды найдём любовь, Ту, что пулею по виску? Чтобы насмерть, чтоб вечно жить Не гадая, не торопясь, Чтобы вечно с любимым плыть В те края, где сирени вязь, Где весны золотой рассвет, Где прозрачная неба синь, Где непознанный льётся свет… Нет, любимый мой, не проси! Я уеду в родной Гугланд, Я своим поклонюсь местам. Я родной земле передам То, что ты не донёс ей сам… * Закончив декламацию, Хельна застыла, обхватив плечи руками и опустив голову. А я не знал, надо ли мне аплодировать или это будет совсем глупо. Надо же, какая дурацкая и безнадежная ситуация! И ничего нельзя изменить - все, по большому счету, произошло задолго до меня. Вот что, что можно было бы исправить в их прошлом, чтобы так не случилось сейчас? Вдруг я заметил взгляды Шурфа и Хельны, устремленные прямо на меня, и понял, что все это я произнес вслух. - Все было бы иначе, если бы не умер Тотохатта, - ответил мне Шурф, опустив взгляд на носки своих сапог.       А Хельна добавила: - Да, именно его смерть нас повязала. Будь он жив, все было бы иначе. Не так ли, могущественный сэр Макс? - Хельна сделала особое ударение на слове "могущественный", а я, я же не дурак, я все понял, чего она от меня хотела и что имела в виду под камнем, положенным в мой заплечный мешок. - Да вы что, незабвенная! Я хоть и Вершитель, но оживлять людей не умею. Ну, точнее, умею, но лучше так не оживлять. И, тем более, мне для этого тело нужно, а от Тотохатты только пепел остался. Да даже если бы было тело, то все равно это не было бы выходом. И Шурф никогда бы не дал мне этого сделать! И как я могу менять события, которые произошли не просто задолго до моего появления в этом мире, а вообще задолго до моего появления на свет! - Да, Хельна, ты перегибаешь палку. Даже если бы это было возможно, ты не имеешь права требовать от Макса такой жертвы. Ведь, сделав это, он разрушит наши с ним отношения, - вступился за меня Шурф. - Я хочу все-таки покончить с процедурой прощания и напомнить тебе, что ты будешь всегда материально обеспечена. А еще, не нужно торопиться со сбором вещей - я не хочу побыстрее выгнать тебя на улицу. Мне достаточно формального признания с твоей стороны того, что наш брак расторгнут. - Уговор есть уговор. Я обещала тебе покинуть этот дом в тот момент, как ты найдешь настоящую любовь. Прощай, мой милый. До свиданья, сэр Макс, вы были хорошим слушателем. Шурф не любит мои стихи, они никогда его не трогали. А в ваших глазах я нашла нужную реакцию. Вещи я собирать не буду - поручу это слугам. И, Шурф, проследи, пожалуйста, чтобы мои сумки и чемоданы были отправлены как можно скорее вот по этому адресу, - Хельна сунула в руку Шурфа бумажку, встала на цыпочки и, с трудом дотянувшись, легко скользнула губами по его щеке. А потом, быстро надев сапожки, выбежала из спальни.        Какое-то время Шурф молчал, но по его лицу я не мог сказать, что он был расстроен. Наконец он взял меня за руку и произнес: - Я благодарен тебе, Макс, что ты все-таки не сбежал. Нежелание Вершителя присутствовать во время семейного скандала избавило меня от участия в этом скандале. Если бы ты все-таки покинул нас, то прощание прошло бы немного другим образом - Хельна довольно вспыльчива. Но, благодаря тебе, все случилось именно таким образом.       Я отошел к окну, распахнул ставни и закурил тонкую ментоловую сигарету, которую перед этим достал в складках полотенца из Щели Между Мирами. Я не спросил разрешения у Шурфа, можно ли курить в доме, так как знал, что он мне обязательно откажет. Но я был точно уверен, что если я закурю без спроса, то Шурф не станет отнимать у меня сигарету. Так и вышло. Я стоял у окна, Шурф стоял у дверей спальни и смотрел на меня. Тихо. Спокойно. Вдох - порция ментолового дыма пошла в легкие. Выдох - тонкие струйки дыма уплывают в открытое окно... А в голове птицей в клетке билась одна-единственная мысль, одна фраза, оброненная Шурфом: "Ты не имеешь права требовать от Макса такой жертвы. Ведь, сделав это, он разрушит наши с ним отношения".        Нет, я не ревновал Шурфа к его мертвому возлюбленному. Меня не расстраивало то, что, в случае гипотетического воскресения Тотохатты, Шурф предпочел бы его мне. Глупо было бы переживать из-за этого: зачем соревноваться с мертвецом? Я просто понял, что Шурфа на самом деле до сих пор не отпустило. И все наши вчерашние манипуляции с прахом в саду не позволили достичь нужного результата.       А если бы вдруг была такая возможность? Если бы я мог своей волей воскресить Тотохатту, отказавшись от отношений с Шурфом, сделал бы я это? Я помотал головой из стороны в сторону. Высохшие волосы легкой волной легли мне на плечи, а их аромат - аромат того самого состава для волос "имени Лонли-Локли" - был настолько силен и приятен, что даже перебивал запах сигаретного дыма, который, как известно, невозможно заглушить никакими благовониями. Когда еще раньше мне было так хорошо? "Конечно, нет!" - ответил я на свой вопрос самому себе, выбросил окурок в окно и, быстро подойдя к Шурфу, обнял его, сцепив руки за спиной.