Параллели и пересечения

      Мы сидели на берегу Хурона практически за чертой города, свесив ноги с небольшого, но довольно крутого обрыва. До этого момента я и не знал, что в Ехо есть подобное место - обычно Хурон тек довольно спокойно, и берега, не скованные набережными, были довольно пологими. Вообще в Ехо мало холмов, так как город стоит на равнине. Но в этом месте река меняла свое направление, отклоняясь немного на северо-запад и образуя скругленный угол. Вот как раз холм наш и обрыв находился аккурат в этом углу. Обрыв был песчаным и практически отвесным. На моей исторической родине в таких песчаных стенах обычно живут ласточки-береговушки.       До дома Шурфа мы так и не доехали: Тотохатте захотелось прогуляться, да и я был не против. Припарковав амобилер у подножия холма, мы прошли через небольшую рощицу, поднялись по склону и уселись над рекой. Закатное солнце освещало нас теплым красно-оранжевым светом. Совсем как тогда, в день несвершившейся смерти Тотохатты. Мы сидели, болтая ногами над водой.       Тотохатта зачитывал вслух выдержки из дневника Шурфа, который я принес с собой из несбывшегося настоящего, и смеялся в голос. Я тоже, если честно, но с некоторой толикой смущения - все-таки это происходило со мной и совсем еще недавно. Шурф же слегка улыбался уголками губ, иногда покачивая головой.       Курьер из ближайшего трактира добирался до нас целый час, но ожидание того стоило - заказанная Шурфом "поляна" превзошла все ожидания. Зажаренного менкала там, конечно, не было, но пироги, горшочки с паштетами, камра с приправами по гугландскому рецепту, а еще бутыль хорошего вина "Камни Холоми" - темно-рубинового, густого как ликер и почти непрозрачного - вполне могли заменить менкала.       Я попросил у Шурфа его дырявую чашу - глупо упускать такую возможность. Шурф, пожав плечами, протянул мне свой сосуд. Тотохатта открыл бутылку заклинанием и заполнил дырявую чашу доверху. Пригубив вино, я вдруг начал вспоминать, что происходило со мной в моем новом прошлом. Это было, с одной стороны, внезапно и странно, а с другой - очень естественно: всё-таки, это мое прошлое, мною же и прожитое. Я допил вино залпом и погрузился в себя, ненадолго выключившись из происходящего. Шурф забрал из моих рук пустую чашу, и они с Тотохаттой приступили к трапезе.       Главная проблема моих воспоминаний была в том, что сам я в двух вариантах прошлого был разный. И тот Макс, который пришел в новую реальность, сильно отличался от того, который существовал в этой реальности раньше. Смогу ли я быть членом этого трио, как выразился Тотохатта? - Вы уверены, что я - тот самый Макс, который был с вами?       Шурф внимательно посмотрел мне в глаза: - Я лично абсолютно уверен. Но ты должен знать, что никто тебя не собирается неволить и заставлять делать что-то, чего ты бы делать не хотел. - Расслабься, - добавил Тотохатта, - сейчас не время решать. Главное, что все мы живы и неплохо проводим время. И даже Мир не рухнул. Кстати, ты бы поторопился, Шурф уже умял два горшочка паштета и половину пирога с пумбой.       Тотохатта был прав - вечер не располагал к принятию решений. Солнце наполовину скрылось за горизонтом, и в рощице у подножия холма запели цикады. Теплый легкий ветер играл с прядью моих вылезших из-под тюрбана волос. Расслабленное лицо Шурфа вполне можно было назвать счастливым, а едва заметная улыбка практически не сходила с его губ. Тотохатта в красках рассказывал мне об очередном деле Тайного Сыска, обильно жестикулируя и играя мимикой. А я старался его слушать, с трудом побеждая желание уснуть прямо сейчас.       В конце концов, я не выдержал и улегся прямо на землю, положив голову на колени Шурфу. Он тут же положил свою левую руку - естественно, без перчатки - мне на плечо и так и замер. Тотохатта тоже замолчал, заметив, что я засыпаю.       Последняя мысль, пробившаяся сквозь сон, была о том, что совершенно не важно, кто с кем и как долго будет в будущем; важно жить настоящим моментом, даже если он - последний счастливый момент в этой жизни.       Во сне я долго бегал от какого-то мятежного магистра, который пытался превратить меня в дневник Шурфа и написать во мне всякие непристойности. И даже в этом глупом сне я был спокоен и абсолютно счастлив.       Кстати, тот страх, с которым я несколько дней назад пришел к Шурфу и с которого всё и началось, куда-то испарился. Наверное, остался в другом варианте прошлого.