Those who don't give up

–Ты должна убить меня. Это твой единственный вариант остановить меня. Его голос не дрожит; все такой же твердый, с легкой хрипотцой, что ласкает ее слух в тихие минуты их уединенных разговоров. Когда есть только она и он – такой близкий, отважный, родной, все понимающий. Беллами Блейк стал для нее человеком, которому она готова доверить свою жизнь. Что уж говорить, если его жизнь будет стоять под сомнением, она сама отдаст свою за него. Поэтому ее душат слезы, что вот-вот сорвутся из васильковых глаз. Она глотает ком в горле, но дышать, кажется, становится еще труднее, когда он так упрямо смотрит на нее своими темными глазами; глазами где можно раствориться, можно затеряться и никогда уже не найти дороги обратно. Рука дрожит. Рукоятка пистолета ходит ходуном из стороны в сторону. Кларк Гриффин уже делала выстрелы и не один. Но сейчас… Сейчас она даже не чувствует онемевших пальцев на спусковом механизме. А Беллами продолжает смотреть. Впитывает ее страх, видит ее насквозь – уязвимую, такую отчаянную, такую запутавшуюся и молящую, но он не отступится. Он никогда не оставит свою сестру. Только смерть способна их разлучить; холодная, одинокая смерть. Октавия жива, она там, и она ждет его. Он нужен ей. Он, наконец, сможет сказать ей, как сильно любит ее, как чертовски сильно любит свою храбрую девочку. У них нет времени на споры. Поэтому Блейк кричит об этом, когда Гриффин вбегает в комнату с пистолетом, он пытается объяснить ей, знает, что она все понимает. Где-то там, под всем этим ее «я должна», где-то там есть та Кларк Гриффин, которая знает, как важно не допустить этой немыслимой жертвы, как важно быть человечными, а не расчетливыми, как важно спасти не человечество, а просто людей – близких, дорогих людей, которые еще остались по ту сторону бункера, которые ждут их, которые надеются на них. Кларк жмет губы, чувствуя привкус соли, растворяющийся на кончике языка. – Пожалуйста, - умоляет девушка, все еще не опуская руки с пистолетом, что так и не может точно найти свою мишень. Потому что перед глазами все плывет от слез, потому что это должно быть какая-то другая вселенная. Только так ей кажется разумным то, что сейчас происходит - Беллами Блейк у нее на прицеле. Она действительно собирается стрелять в него? Гриффин знает ответ. Знает, что это просто жалкая попытка, подобие даже на эту жалкую попытку. Никогда. Никогда ей не хватит духу выстрелить в человека, который готов умереть за нее, за сестру, за любого близкого друга. Он так по-настоящему любит и забоится, что она теряет дар речи иной раз. Ей плохо, больно, невыносимо. Все они могут умереть. И тогда все это просто идиотизм. Она не может позволить ему так рисковать. Не может позволить ему умереть. Не может потерять его. Сердце колотится в груди, почти вдребезги прошибая грудную клетку. Голова разрывается от пульса, раздающегося в ушах, а дыхание дрожит, как и рука, что вот-вот выронит пистолет. Ее покидают силы. Их больше нет. Она не может бороться с ним. А Беллами просто смотрит. Молча. Позволяя ей решить - убить его или отпустить. Прожигает ее своими темно-карими глазами, словно он спичка, которая готова сгореть, а ей осталось только занести руку над коробком и быстро провести твердой рукой, как она это умеет. Но только не с ним. Не с Беллами. Кларк чувствует мокрые дорожки на своих фарфоровых щеках раньше, чем понимает, что плачет - горько так, навзрыд. И обессиленная рука падает, еле держит пистолет, который так и не выстрелил, который никогда бы не выстрелил, а слезы текут. Она опускает глаза, потому что больше не может смотреть на него. И уже не видит, как он кидает последний, внимательный взгляд на нее, такой тяжелый взгляд, а потом отворачивается, оставляя за своей спиной девчонку, что потерпела поражение, девчонку, которая слишком любит его, чтобы убить.