Тяжела судьба безработного дракона.

      К полудню площадь перед домом старосты Важина гудела. Еще бы! Горожане, вообще, не помнили, чтобы в их городке когда-нибудь проводился поединок за честь и достоинство между прижизненными воинами, служившими в войсках Правителя. Причем поединок был не среди простых воинов. Пусть у Радимира прижизненное воинское звание было выше, чем у Дрона, но, то, что оба были Альфами, уравнивало их положение во время поединка. Именно поэтому все, с тайным нетерпением, ждали, кто же станет гарантом честного поединка со стороны сотника Дрона.       Как оказалось, в их городке, даже последние любители хмельного, постоянно, околачивающиеся в трактире при постоялом дворе, зная уже о том, что стало причиной поединка, отказались поддержать своего собутыльника. Именно поэтому Дрон прибежал рано утром к дому старосты и, постучавшись, разбудив и всполошив всех жителей и членов семьи Важина, покаянно попросил старосту о помощи. Сотник предстал униженный, помятый, больной от похмелья, с всклоченными волосами и готовый встать на колени, что, еще больше, оттолкнуло от него старосту, печально думающего о том, до чего может привезти беспробудное пьянство. — Важин, мы с тобой столько живем в одном городе! Помоги мне, пожалуйста, помириться с кузнецом Радимиром! Мне некого, больше, просить о помощи. Все мои приятели разбежались, узнав, что мне нужен гарант честного и справедливого поединка. Я, готов перед всем городом попросить у альфы прощение, за каждое нанесенное мной оскорбление семье и родным Радимира. Только я боюсь, что он не послушает и не примет эти извинения, и поединок все-таки состоится. Важин, посмотри на мои руки, на меня!       Сотник протянул вперед свои дрожащие руки, и староста понял, что Дрон спившись, потерял все свои военные навыки. — Дрон, по справедливости говоря, мне не стоило заступаться за тебя перед Радом. Но я, не могу уронить чести города, и не смогу допустить, чтобы горожане узнали, что их командир ополчения, всеми уважаемый сотник Дрон, стал законченным пьяницей и уже не может в руках меч удержать, болея с похмелья. Только помня о твоих прошлых заслугах, я попытаюсь поговорить с Радимиром. Но ты, перед всеми горожанами сам, встав на колени, смиренно попросишь прощения у Радимира и у каждого члена его семьи. Оскорблял же ты вчера каждого по отдельности! И просить прощения тоже будешь у каждого отдельно. И еще, ты уедешь из города на хутор к Братану, и там, наравне с другими, будешь лечиться от пьянства. И работать будешь, как простой пьяница, которого жена, намучившись, сама отдала в руки Тана лечиться. Те, кто поработал и лечился на хуторе Братана, помня потом, всю жизнь, о том, через что прошли, вообще, больше хмельного не пьют. Пойми Дрон, ты мне здесь нужен в ополчении! Мы вместе с тобой прошли пешком каждый метр городских укреплений, и кто лучше тебя знает, что надо делать при нападении пришлых! А сейчас я, из-за твоего ежедневного пьянства, остался один отвечать за охрану и ополчение. Я же не для себя попросил помощи у Радимира, Братана и Всемила. Я для пользы городу и для защиты горожан старался. А ты! — Староста, расстроенно махнув рукой, сел на лавочку у забора, куда он вышел поговорить с Дроном.- А ты, мне, такую свинью подложил, что я вчера от стыда перед горожанами глаза прятал. Я же тебе сказал, когда объяснял, зачем попросил помощи у Радимира, что он служил в войске Правителя Ходислава. И не я виноват, что ты оказался пьяным дурачком, который на командира тьмы Правителя, и на его семью, свой меч поднял.       Дрон, сначала хотел сказать что-то в свое оправдание, но потом махнул рукой, вынул свой меч из ножен и положил на лавочку, рядом со старостой, покаянно опустив голову. — Важин, я все осознал! Я готов, ехать лечиться и работать на хутор Братана. Только прошу тебя, Во Имя Высших, помоги мне получить прощение Альфы Радимира! Ведь после этого поединка, я буду опозорен, разжалован и выслан из государства. Ты же, знаешь, я столько лет отдал Войску Правителя! Ты, как никто другой, понимаешь, что для меня, значит, то, как я могу помочь городу и ополчению! Прости меня, друг Важин, я и сам не понял, как хмельное стало смыслом моей жизни. Я возгордился, оттого, что стал сотником городского ополчения, и кругом оказалось столько желающих выпить со мной. В итоге я потерял всех старых друзей. Да и горожане, теперь, меня не уважают. Помоги мне, и я верну себе честное имя, и достоинство воина и прижизненного сотника войска Правителя Ходислава!       По давно небритым щекам Дрона побежали слезы раскаяния, и Важин вдруг, повернувшись, обнял и, прижав друга к груди, уже спокойно и озабоченно сказал: — А ну, пошли друг ко мне во двор. Сейчас вымоешься у колодца, побреешься. Анастас нальет для тебя бриться горячей воды в бадью. А потом, мы тебе чистую одежду подберем, и позавтракаем все вместе. Пока ты не уедешь на хутор, передав дела, мне и помощнику, которого я тебе выберу, ты будешь жить в моем доме, во флигеле для холостых альф. Там сейчас живет мой старший сын Явор. И для тебя там есть гостевая комната. А твой дом мы закроем и найдем кому присмотреть за ним, пока тебя не будет. И на, забери свой меч. Ты на площадь сегодня должен выйти с мечом на поясе. А потом подашь его Радимиру. А уже он, если посчитает твои извинения достаточными, сам меч тебе вернет, повернув к тебе рукоятью. А если его твои извинения не удовлетворят, да и покажутся они неискренними, меч тебе подаст Радимир острием в руки. Тогда тебе поединка не избежать. Тут на все Воля Высших, и только твое искреннее раскаяние может помочь! Пойдем, друг, во двор, а то воняешь ты, Дрон, если честно, как бродячая свинья, что в городских стоках выкупалась. Идем быстро мыться, а то тебя мой Анастас в кипятке вымачивать начнет, если вонь учует!       И староста, уже посмеиваясь над смущенным Дроном, толкая его в спину, повел друга к колодцу.       А Радимир после завтрака сидел перед камином. В его душе царили мир и покой. Даже поединок ушел куда-то вдаль. На его коленях сидел Лучик, а сбоку, молча, прижался к альфе Илияр. — Любимый, - Тан, подойдя, нежно обнял Всемила за талию, — пойдем и поможем матушке Ксане убрать со стола. Пусть Радимир и Лучик пока все обсудят. Не надо сейчас им мешать. Мы, потом, все узнаем. Да и слышно все на кухонной половине. Мил, пошли! Ты не забыл, надо же еще сумку твою лекарскую собрать. Нужно быть ко всему готовыми, это же поединок до первой крови!       Альфа, не слушая возражений расстроенного жениха, повел его на кухню. Они вместе начали убирать со стола грязную посуду, и уносить, оставшиеся с завтрака продукты в погреб и в кладовку. После уборки Братан, не давая Всемилу вмешаться в то, что в это время происходило в гостиной, не говоря никому, кроме матушки Ксаны, тихо увел по подземному переходу жениха домой, чтобы тот, собрал в свою сумку все, что могло понадобиться для оказания первой помощи раненному мечом.       В столице Братан, однажды, участвовал как гарант честности и справедливости в подобном поединке. И поэтому он прекрасно знал, что порой мелочи могли привести к непоправимому. Тогда в поединке тоже все было до первой крови. Но его раненый друг-альфа умер, через несколько дней, от кровавой горячки. Поэтому Тан заставил жениха, несколько раз проверить все ли приготовлено, если Всемилу придется обрабатывать и зашивать раны пострадавшего прямо на площади. Всемил же, понимая, почему тревожится жених, не стал с ним спорить и просто перепроверил все, что лежало в его лекарской сумке, добавив по просьбе Тана, побольше чистой холстины, чтобы было чем перевязать и остановить кровотечение у раненного.       Матушка Ксана, зайдя в гостиную и увидев эту тихую теплую картину, молча, ушла на кухню, где беззвучно заплакала, прося у Высших помощи и заступничества. Если бы у пожилой женщины был выбор и возможность, она с радостью отдала свою жизнь за тех, кого уже считала своей семьей. Она прожила очень трудную жизнь и мечтала только о том, чтобы больше в ее жизни не было потерь и потрясений. Мечтала взять на руки внуков, что родились бы в семьях ее приемных сыновей. Да и увидеть правнуков у Лучезара, она бы не отказалась.       Илияр же, сидя рядом с любимым, не понимал того, что происходило с ним. Он всегда считал, что дракон был его первой ипостасью. Но события после первого обращения все перевернули с ног на голову. С появлением в его жизни Радимира, он уже не хотел одинокой жизни в пещере. Все его мысли были о будущем рядом с любимым и его семьей. Илияра слегка пугало то, что дракон внутри него спокойно спал и совсем не рвался на волю. Омега не понимал, что ему делать, его душа как бы раздвоилась. Он, конечно, хотел полностью довериться любви альфы, но порой ему казалось, что все, произошедшее в эти несколько дней, происходили не с ним, а он простой наблюдатель за чьей-то жизнью и счастьем. Его пугали чувства и желания, зарождавшиеся в нем. Пугала та стремительность, с которой сменялись события. Илияр привык жить спокойной и размеренной жизнью, ведь он знал, что даже если умрет в одном мире, то сможет возродиться в другом. А сейчас, он, как никогда, боялся случайностей того, что он потеряет то счастье, подаренное ему Радимиром. Илияр был готов отдать свою вечную жизнь в обмен на то, чтобы те, кто стал его семьей и близкими людьми, жили как можно дольше, и никакое горе не касалось их. Впервые в жизни, Илияр просил у Высших не отбирать у него ту надежду на счастье, что принес своей любовью Радимир. Он теперь понимал, о чем говорил отец-дракон, когда рассказывал маленькому Илияру о том, что дракон, повстречавший свою единственную и настоящую любовь, готов все отдать за счастье и жизнь любимого. Отец часто повторял, что драконы однолюбы, а когда Илияр, смеясь, спрашивал его о многочисленных интригах и о своем рождении, отец задумчиво говорил, что еще не встретил того единственного, за кого он был бы готов отдать свою вечную жизнь. — Любимый, тебя что-то тревожит? — отвлек омегу от мыслей Радимир, заметивший, что Илияр задумчиво рассматривает его и Лучика.- Или, не тревожься, пожалуйста. Все будет хорошо, и мы с тобой проживем долгую и счастливую жизнь, если позволят Высшие. Я верю, что именно они соединили нас и поэтому ничего плохого не может произойти сегодня, на площади. И ты верь, любимый. Ладно?       Илияр, только молча и нежно, прижался к жениху, обнимая одной рукой его, а другой рукой, сидевшего на коленях альфы, Лучезара. Мальчик, в ответ тоже сняв руку с шеи отца, обнял этой рукой шею омеги и поцеловал Илияра в щеку. — Папа Или, папа Рад, я так вас люблю! Очень-очень сильно люблю! — Лучик крепко обнял приемных родителей за шею.- Я вас никому не отдам! Высшие мне помогут! Я знаю, они защитят нас!       Покой и уединение, возникшее между ними, было нарушено матушкой Ксаной, вошедшей в комнату. — Радимир, сынок! Пора начинать готовиться. Сейчас Всемил с Таном вернутся из дома. Ты что оденешь на себя? Лучезар пойдем, приготовим отцу одежду, и ты принесешь парные мечи из сундука. А твои папы пусть немного посидят вдвоем и подождут нас. Хорошо?       И взяв за руку, спрыгнувшего с колен отца мальчика, женщина, гладя его нежно по голове, взъерошивая волосы, увела из комнаты, понимая, что влюбленным нужно немного времени для уединения. — Любимый, ты обещаешь быть внимательным и спокойным? — тихо произнес встревоженный Илияр.- Рад, не поддавайся на провокации сотника Дрона. Пожалуйста, будь спокойным. Я прошу тебя поберечься. Ради меня и Лучика, пожалуйста!       Радимир увидел в глазах Илияра столько любви и заботы, что в его груди защемило от нежности и ответного чувства. Альфа нежно поцеловал любимого, вкладывая в этот поцелуй всю силу своей любви и веры в их счастливое будущее. Он мысленно благодарил Высших и Случай, что свел его с Илияром. Именно они подарили то единственное и всепоглощающее чувство, о котором когда-то рассказывал его папа Златан. Он всегда повторял, что Радимир, встретив свою единственную любовь, сразу же поймет это и захочет, чтобы она длилась вечно. Именно это чувствовал альфа, встретив Илияра. Даже просто сидеть рядом с любимым было уже счастьем для Радимира. А то единение, что почувствовал он ночью, даря любимому наслаждение, было настолько всепоглощающим и огромным, что альфе хотелось кричать от счастья. — Или, какой же ты у меня красивый! — восхищенно произнес альфа.- Я так тебя люблю! Не волнуйся ни о чем. Все будет хорошо, ладно? У меня есть ты и Лучик. Мне есть для кого жить, и Высшие, нам обязательно помогут. Я точно это знаю! Они не оставят нас, помогут и поддержат! Не зря же, они нас с тобой свели вместе! Наша любовь угодна Высшим! Я верю в это! И ты тоже любимый, верь в силу и справедливость Высших! — Рад, я знаю, что они смотрят на нас и радуются, что мы нашли друг друга! Я тоже тебя очень люблю! — Омеге вдруг захотелось, чтобы эта минута длилась бесконечно, и все тревоги и печали остались в прошлом.- Любимый, ты должен сегодня вернуться домой живым и невредимым. Я не смогу жить без тебя. Ты нужен своей семье. Мы с Лучиком будем всегда ждать тебя дома. А еще, я хочу родить тебе детей, чтобы у нас была большая и дружная семья. Ты не можешь оставить меня на половине пути. Пожалуйста, не оставляй нас одних!       Радимир только молча крепче обнял Илияра, как бы подтверждая, что он никуда не исчезнет и не оставит их с Лучиком одних. А от мысли о тех ночах любви, что ждут их с омегой в будущем, и о будущих детях, в его душе расцвел сад из невиданных цветов, когда-то увиденных им в военном походе по южным землям.       Альфа был спокоен, потому что зверь внутри него, молча, нежился в лучах любви, что дарил Илияр. А если, зверь молчал и не беспокоился, значит, Высшие уже все решили, и поединок не мог принести вреда и горя в его дом и семью. А еще, Радимир начал задумываться о том, какой же зверь является второй ипостасью его любимого, так как теперь, простое поглаживание омеги заставляло зверя альфы урчать от наслаждения. Но Рад решил, что всему свое время, и когда его любимый будет полностью ему доверять, он сам покажет своего зверя.       Тишину нарушили голоса в коридоре. Альфа уже привык, что его названый брат всегда спокойный и рассудительный при посторонних, дома становился абсолютно другим. Всемил как всегда, о чем-то спорил со своим женихом, громко его убеждая в своей правоте. — Мил, Тан, проходите в гостиную! - Рад, крепко обняв любимого, громко крикнул спорящим друзьям в коридоре.- Заходите в комнату. Вы нам не помешаете. Тан, твоего жениха бесполезно удерживать. Разве ты не понял, что с ним понятия о покое и тишине исчезают напрочь, — весело спросил альфа, входившего первым, смущенного Братана.- Ты лучше не мешай моему братцу! А то Всемил однажды невзначай ткнет тебя вбок чем-нибудь острым из мести. Поверь, он это запросто сделает. Не надо так бояться, Тан. Я же пошутил. Мил, не делай такое зверское лицо, я лисичек не боюсь!       Радимир заливисто засмеялся, увидев кровожадное, мстительно-серьезное лицо своего названого брата. А Всемил, вдруг, резко ткнув вбок оторопевшего жениха, подскочил к Илияру и, выхватив его из объятий любимого, рывком поставил на ноги и потащил из комнаты, что-то на ходу объясняя, мстительно показав Радимиру язык. Теперь уже не только Тан, но и Рад был озадачен поведением и поступками Всемила. — Тан, что это было? Мил, что, Или учит всяким гадостям? — альфа задумчиво почесал затылок, ожидая ответа Тана. - Нда! Вы, когда с Всемилом поженитесь? А то, он моему жениху характер испортит. Надо что-то с этим делать. Тан, ау?       А Братан веселился, видя, что Радимир озадачен. — Рад, мне, что одному с Всемилом воевать прикажешь? Ты его научил всему этому, постоянно защищая и оберегая. Вот теперь и разбирайся, вместе со мной, с ревностью моего жениха! — Альфа весело смеялся над растерянностью Радимира.- Кстати, друг пожениться мы решили перед началом течки Мила. Ты же знаешь, что он до сих пор не дал мне метку поставить на себе. Только не надейся, что после свадьбы Мил изменится и станет добрым и покладистым. Мне он такой нравится. Я его буйного полюбил и боюсь, когда он тихим и печальным становится.       Радимир поднялся с дивана, и они, вместе с Таном, вышли во двор, где альфы, набрав холодной воды из колодца по традиции, начали умываться и бриться. Воин не имел права быть на поединке небритым и нечесаным. Через некоторое время к ним присоединились их женихи. Илияр сам заплел волосы Радимира в косу, и вплел несколько черных кожаных шнурков, образуя замысловатую прическу из переплетения нескольких косичек сплетая их потом в одну плотную тугую косу. Вернувшись в гостиную омеги, сами, при помощи полотенец, вытерли своих любимых. В это время в комнату вошли Лучик и матушка Ксана, неся одежду, которую попросил приготовить Рад еще утром, до завтрака. Одежда Братана, уже готовая, висела на вешалке в коридоре, и Мил принес ее в гостиную.       Несмотря на летнюю жару, они надели кожаные штаны из грубовыделанной кожи и жилеты на голое тело. Жилет Братана был более богатый с вышитым черным орнаментом. А Радимир одел, казалось бы, простой черный кожаный жилет, но любой воин, служивший в войсках правителя Ходислава, знал, что такие дорогие и тонковыделанные жилеты носились как отличительные знаки среди старших командиров.       Альфы переодевались в одиночестве. Всемил и Илияр вернулись в гостиную, уже полностью переодевшись, готовые сопровождать свою семью на площадь. Войдя в комнату, они восторженно смотрели на своих прекрасных и таких желанных будущих мужей, облаченных в праздничную форму воинов Правителя Ходислава.       Матушка Ксана с Лучиком вернулись в спальню Радимира и принесли из нее парные боевые мечи в старых потертых ножнах. И хоть мечи и были довольно тяжелыми, но женщина, привыкшая к тяжелому физическому труду, спокойно их несла в руках, а мальчик «нес» ремень на который крепились ножны на поясе брюк воина. Эти мечи были воинской наградой альфы и ценились за качество стали и прекрасную балансировку.       Первым мечи из рук матушки Ксаны принял Братан. Он вынул из ножен и осмотрел лезвие каждого меча. Удостоверившись, что все в порядке, альфа передал их по одному Раду, который приняв из рук сына ремень, сразу вдевал ножны на свое место. Полностью одевшись и экипировавшись Радимир, подойдя к женщине, склонил голову перед ней. — Матушка Ксана благослови на дорогу к честному поединку за честь и достоинство! — Пусть Высшие сегодня позаботятся о твоем пути, сынок! — Нежно погладив приемного сына по руке, произнесла пожилая женщина.- А мы, с Илияром и Лучезаром, всегда будем рядом с тобой.       Радимир пришел на площадь вместе со всеми родными. Сначала, они хотели Лучезара и матушку Ксану оставить дома. Но когда, мальчик устроил настоящую истерику со слезами и криками, что он, все равно, сбежит, вслед за отцом, на площадь, взрослые решили его дома не оставлять. Радимир, только взял с сына обещание, молчать, и, не вмешиваться ни во что. — Лучезар, сынок! Ты уже большой и, поэтому я доверяю тебе заботу о бабушке Ксане и папе Илияре! — Альфа, волнуясь, впервые, среди родных, открыто, признал омегу приемным отцом мальчика.- Сынок, ты обещаешь взять за руку Или на площади, и не отпускать его, пока не закончится поединок? Помни, я надеюсь на твою поддержку и помощь папе Илияру! — Отец! — Маленький альфа слишком серьезно для своих пяти лет прямо посмотрел в глаза Рада, когда тот присел на корточки перед ним.- Я обещаю, всегда заботиться о папе Илияре! И о бабушке Ксане, я позабочусь! Не волнуйся за них!       Всемил, потрясенно, смотрел на развернувшуюся перед ним сцену. Он не привык видеть мальчика таким серьезным и взрослым. Лучезар, обычно был упрямым, как и все альфы. Но такого рассудительного, и разом повзрослевшего, пусть и пятилетнего, но ответственного альфу, омега видел впервые. Этот новый для Мила, Лучезар, стал неожиданным открытием.       А Братан, спокойно смотрел за всем, что происходило в гостиной после завтрака. Тан только думал и прикидывал в уме, как же будет выглядеть зверь, этого маленького альфы, когда придет его время оборачиваться. Уже сейчас, несмотря на возраст, Лучик поражал его умом и самостоятельностью. В нем чувствовалась мощь сильного и рассудительного оборотня-альфы. А еще, Тана рассмешило потрясение в глазах жениха. Всемил, как обычно, озадаченный тем, что альфы уже от рождения сильны, и взрослеют они намного быстрее своего биологического возраста, теперь с растерянным выражением лица, следил за разговором между отцом и сыном.       Именно поэтому, придя на площадь, Радимир спокойно выпустил руку жениха. Лучезар, взяв за руки бабушку Ксану и своего приемного папу Илияра, подошел к навесу на краю площади и, поднявшись по лестнице, приставленной к помосту, помог им подняться и сесть на лавки.       Муж старосты Важина восхищенно смотрел, как мальчик уверенно садился между родными, помогая им занимать места. Анастас, ясно представил как этот, пока еще маленький альфа, встав взрослым мужчиной, станет завидной партией даже для высокородного омеги царских кровей. Поэтому он решил попробовать сблизить и подружить с Лучезаром своего младшего сына Дарина. Нежному омежке было пока только четыре года, но его папа уже мечтал о его будущем, так как не хотел, чтобы его хрупкий, белокурый, нежный ребенок, встав взрослым, был отдан в руки какого-нибудь неотесанного местного неродовитого альфы. И тот заставит его мальчика рожать чуть ли не каждый год, и совсем не будет ценить его красоту и ум.       А в это время на площади собрались все участники этого поединка. Радимир одобрительно рассматривал трезвого сотника Дрона. А тот, стоя возле старосты Важина, стыдливо переминался, боясь поднять глаза на окружающих горожан. Староста, понимая всю серьезность ситуации, пытался понять, как поведет себя Радимир, если он предложит перемирие, и примет ли альфа извинения Дрона. Решив, что повинную голову меч не рубит, Важин первый начал разговор. — Альфа Радимир, я как гарант честного и справедливого поединка прошу выслушать меня.       Староста, поклонившись, выжидающе смотрел на красивого мужчину что спокойно и гордо стоял перед ними в окружении своих друзей Братана и Всемила. — Альфа Важин, — склонился в полупоклоне Рад, — я готов выслушать все, что ты скажешь. — Так получилось, что у Альфы Дрона нет гарантов честного и справедливого поединка. Именно поэтому я от его имени, как гарант честного и справедливого поединка с твоей, Радимир стороны, и как староста этого города, прошу выслушать Дрона. Я уже много лет, зная его как хорошего сотника и главу нашего ополчения, прошу тебя быть к нему снисходительным и не судить строго за вчерашний его отвратительный поступок. Рад, я понимаю, что Дрон оскорбил тебя и твою семью, но прошу ему дать шанс, чтобы он смог снова стать достойным горожанином. А Братана, я прошу мне помочь и подтвердить, что Дрон не всегда был таким. Я прошу Тана помочь Дрону и забрать его на хутор для лечения от пагубного влечения к хмельным напиткам.       Толпа, услышав последнее предложение старосты, выдохнула с таким звуком, что напомнила пчелиный улей во время медосбора.       Важин, поняв, что Радимир готов выслушать, подтолкнул локтем Дрона вперед, заставив его встать перед альфой, и все горожане, снова затаив дыхание, стали ждать ответа сотника. А тот пунцовый и потерянный, переминался некоторое время, пытаясь собрать все те слова, что исчезли из его головы, хотя он все утро, пока Важин приводил его в порядок, мысленно проговаривал каждое слово, чтобы извиниться и покаяться перед Радимиром и членами его семьи. Поняв, что все ждут, Дрон несмело поднял голову и, встретившись взглядом с Радимиром, пытаясь подобрать слова, начал разговор. — Альфа Радимир, я прошу прощение за свое поведение вчера на поле во время праздника. Я понимаю, что своим поведением и словами, я оскорбил тебя и всю твою семью. Простите меня Ксана, Илияр, Всемил и Лучезар за все оскорбления, что я вчера наговорил. Я готов понести наказание и осознаю свою вину. — По щеке Дрона скатилась одинокая слеза, и он встал на одно колено, склонив смиренно голову. — Я понимаю, что нанес тебе, Радимир, жестокое оскорбление и готов искупить свою вину, так как ты решишь. Если не простишь меня — я готов принять смерть от твоей руки. Но сам я меча против тебя не подниму, так как я понимаю всю степень моей вины и позора. Я опозорил себя перед всеми из-за своей пагубной страсти к алкоголю. Я потерял из-за этого всех своих друзей, соратники по военным походам отвернулись от меня. Для горожан я стал шутом, что шатаясь пьяным, пытается бахвалиться и, важничая, выпячивает свою никчемность. Прости меня Радимир за то, что в пьяном угаре я оскорбил твоего приемного ребенка-сироту Лучезара, названого брата Всемила, что лечит всех горожан. Прости за оскорбление приемной матери Ксаны, которую ты приютил, оттого что о ней некому позаботиться и дать домашнее тепло и уют, так как ее собственная дочь и зять прогнали из дома, видя ее любовь и доброту к окружающим ее горожанам. А также за оскорбление твоего нареченного жениха Илияра, что спас ребенка из-под копыт коня на площади накануне, прости во имя Высших. Хмельное и злость затмили мой разум, и я потерял последний ум и честь, вызвав тебя на поединок. Прости, пожалуйста, Альфа Радимир! Во имя Высших, прости!       Дрон протянул руку с мечом, подавая его Радимиру так, что клинок меча смотрел на него, а эфес был повернут к Раду, чтобы тот сам решил, что теперь делать с ним. Важин, затаив дыхание, ждал решения альфы, прошедшего долгий путь от простого воина, до прижизненного командира тьмы Правителя. Все окружающие прекрасно понимали что ни богатство семьи, ни титулы, ни знатность рода не играли никакой роли, когда юноша вступал в войска Правителя Ходислава. Только честь, достоинство, сила духа и воинская выучка могли позволить достичь чего-то на воинском поприще. И не так-то просто было стать командиром тьмы и прижизненным воином Правителя. Каждый горожанин, служивший в войсках Правителя, знал, что только храбрый и сильный воин мог достичь такого звания.       Именно поэтому все, затаив дыхание, теперь ждали, что же решит Радимир, задумчиво смотрящий, то на меч что он держал за эфес в руках, то на Дрона, стоящего со смиренно опущенной головой. Спустя некоторое время, альфа, встряхнув головой, развернул меч клинком к себе и подал его сотнику эфесом в протянутую руку. — Альфа Дрон, — торжественно произнес Радимир, - я, Альфа Радимир, принимаю твои извинения и готов простить все твои обвинения и оскорбления в мой адрес и в адрес моей семьи. Ты должен выполнить все, что тебе скажет Альфа Важин, так как он выступил гарантом честного и справедливого поединка и с твоей стороны. Альфа Важин, Альфа Братан, Омега Всемил, вы согласны с моим решением?       Первым на вопрос Рада ответил староста. -Альфа Радимир, я согласен с твоим решением и прослежу чтобы Дрон выполнил все свои обещания. Спасибо тебе, Рад, лично от меня за твое понимание и великодушие! — и Важин, подойдя, обнял пожал руку, а потом обнял друга и встал рядом с ним ожидая решения остальных. — Альфа Радимир, — начал Всемил, - я, Омега Всемил, прощаю Альфу Дрона за все нанесенные мне и моей семье оскорбления и готов помочь ему как лекарь в лечении пагубного влечения к спиртному. — Альфа Радимир, — последним ответил Тан.- Я, Альфа Братан, прощаю Альфу Дрона за оскорбления, нанесенные моему жениху Омеге Всемилу, а также всей его семье, и подтверждаю честность данного поединка за честь и достоинство. Я готов помочь Альфе Важину проследить за выполнением всех обязательств и обещаний, данных Альфой Дроном.       По площади опять прокатился гул разочарованных голосов. Горожане были разочарованы тем, что поединок не состоялся. На фоне этого Радимир, подойдя первым к Дрону, просто протянул ему руку раскрытой ладонью вперед, предлагая скрепить примирение рукопожатием. Сотник, все еще стоявший с преклоненным коленом, принял руку и Рад спокойно и не торопясь потянул его за руку заставив подняться с колена. Теперь мужчины стояли, смотря друг другу в глаза. Радимир, как старший по воинскому званию, первый разрушил ту гудящую тишину: — Сотник Дрон, у нас с тобой никогда не было споров и ссор до вчерашнего дня. Я понимаю через что прошел ты, потеряв свою семью. Я тоже прошел через такое. Поэтому я прощаю все, что ты вчера сделал, но прошу впредь такого не повторять. Если ты не выполнишь обещаний, что дал Важину, и продолжишь тратить свою жизнь впустую, запивая свои обиды хмельным, я первый добьюсь того, чтобы ты, Дрон, был разжалован и покинул наш город. Да, я не родился в этом городе. Но я, приехав сюда, начал свою жизнь заново и в моей жизни появились те, кого я считаю для себя самыми дорогими и близкими. И за них, я любому горло перегрызу зубами! Поэтому задумайся Дрон, и пусть и другие примут и осознают, что я никому и никогда оскорблений не прощу. Ты получил прощение только потому, что староста Альфа Важин выступил посредником и, по сути, твоим единственным защитником в этом поединке. Помни об этом, сотник Альфа Дрон! — Спасибо Альфа Радимир, за твое прощение и понимание! Я искренне раскаиваюсь во всем, что творил во время, пока свое горе заливал хмельным. Я еще раз прошу прощения у твоих близких и родных! Радимир, если понадобится моя помощь и даже мой меч для тебя и твоей семьи я готов на все чтобы защитить всех. Я понимаю, что не заслуживаю пока этого, но я бы очень хотел стать вашим другом.       Дрон сначала склонил голову перед Радимиром, а потом повернулся и поклонился остальным членам семьи альфы. Последним перед кем он склонил голову был староста Важин, стоявший с ним рядом. — Важин, спасибо тебе за все! Я выполню все свои обещания. И прошу тебя, пока я буду лечиться на хуторе Братана, назначь командиром ополчения Альфу Радимира. — Дрон, повернувшись теперь к стоящему напротив Раду, продолжил. — Радимир, ты будешь более достойным командиром ополчения города! Прошу тебя, пока меня не будет, согласись принять командование городским ополчением, так как староста Важин не зря просил у вас помощи в подготовке молодых ополченцев. А я когда вернусь, готов стать твоим помощником. — Дрон, Важин, я готов помочь с ополчением, но только до того времени пока сотник будет лечиться на хуторе. А потом ты, Дрон, сам будешь снова командовать и укреплять город.       Староста Важин с удовлетворением следил за этим диалогом альф. Он и не надеялся так спокойно и быстро закончить дело по примирению сторон, зная по своему опыту, какими упрямыми могут быть альфы. А то, что сотник так быстро уговорил Радимира занять пока, пусть и временно, свое место, было только на руку Важину. Именно поэтому староста чтобы побыстрее закончить все процедуры примирения сторон, тут же обратился к горожанам: — Ну, что уважаемые горожане нашего города, все проблемы по примирению сторон решены. Прошу всех, вернуться к своим повседневным делам. Поединок за честь и достоинство между Альфой Радимиром и Альфой Дроном закончен по причине примирения сторон. У гарантов честного поединка нет претензий и обид, так как стороны примирились и сотник Дрон принес свои извинения за недостойное поведение и оскорбления нанесенные семье Радимира! И если кто-то начнет обвинять кого-то из участников поединка в трусости, я как гарант этого поединка сам разберусь с этим обвинителем в полной мере лично выпоров его на этой площади как труса и возмутителя спокойствия горожан. Всем все понятно? — грозно оглядел толпу Важин.       Толпа была откровенно разочарована, но пойти против старосты побоялась, зная по опыту, что тот спокойно приведет свои угрозы в исполнение. Поэтому горожане, дождавшись, пока с помоста спустятся первыми члены семьи кузнеца и воссоединятся с Всемилом, Братаном и Радимиром, начали расходиться по своим делам. А Радимиру было наплевать на окружающих, так как он видел только своих родных. Поэтому он, подойдя, обнял по очереди матушку Ксану, Всемила, Братана, Лучика, который нагло уселся у него на руках и теперь весело смотрел, как его отец целует смущенного и покрасневшего Илияра в губы последним. — Папа Рад, правда папа Или самый красивый? — весело комментировал Лучик смущение своего приемного папы-омеги. — Лучезар, не вгоняй своего папу Илияра в краску! Видишь, он итак, смущен и растерян.- Строго произнес альфа, но тут, же сам засмеялся.- Правда, правда, сын! У нас с тобой такой красивый папа Или! Ну просто чудесный!       Радимир, весело хохоча, прижал к своему боку омегу, который тут же ткнул его локтем. И под веселые поздравления соседей и Важина с Анастасом, он повел свою семью домой праздновать окончание этого поединка.       А староста, обняв за талию своего мужа-омегу, повел домой всю семью, вместе с растерянным, и все еще до конца не верящим в свое счастье Дроном. Вот кто-кто, а староста никогда не забывал, кто и что ему обещал. Именно поэтому он не собирался больше оставлять друга, наедине с его одиночеством и бутылкой хмельного. А по упертости и хозяйственности Важина еще никто в городе перещеголять не мог. Да и не пытался никто, зная, что нельзя старосту иметь во врагах, так как мстил он обидчикам и недругам очень изощренно.