Бедивер или операция "Верный Друг"

Пленный улыбается. Смеется, как двинутый. Гавейн сплевывает вязкое: — Крыша потекла? Галахад все оглядывается, высматривает кого-то в окнах, словно ожидает засады. Бедивер снимает автомат с предохранителя. Под пальцами хрустит вездесущий песок. Пленный что-то лопочет о судном дне и разверзшихся небесах. О том, что матери убьют своих детей. Что земля напитается кровью. — Да заткнись ты! Короткий тычок прикладом в зубы. С досадой его прерывают: — Лицо не повреди. Гавейн отмахивается. Устал. Они все устали. Снимает каску, чтобы вытереть лоб. — Мерлин! Мерлин, меня слышно? Галахад пытается дозваться, достучаться по рации до начальства. Кто-то кричит, когда в комнату влетает граната. Мир накрывает красной пеленой. Лондон встречает Бедивера серым туманом, оседающим в легких. Предрассветной хмарью и тишиной. Мужчина выходит из поезда, прихрамывая, сжимая здоровой рукой сумку со скудными пожитками. На перроне его ждет улыбчивый паренек в цветастой толстовке. — Гавейн, — кивает агент. Сжимает зубы. Этот мальчик непохож. Совсем непохож. — Зови меня Эггзи, или я буду тебя звать Бедивером. Насмешливая улыбка, кепка задом наперед. Выхватывает сумку, хлопает по плечу. Его слишком много. — Джон. Зови меня Джон. Они загружаются в роллс-ройс Галахада. Мужчина подмечает, с каким благоговением прикасается парень к рулю машины. — Сколько ты был в Ираке? — с горящими глазами спрашивает Эггзи, тормозя на светофоре. — Как там было? — Полтора года. Там было… пыльно. — А Афганистан? Я слышал, ты там тоже шороху навел? — Эггзи, я устал. В салоне повисает тяжелое молчание. — Неужели тебе ни о чем не хочется меня спросить? Например, как я спас мир? — Не очень. Мальчик такой восторженный. Яркий. А в голове Джона до сих пор раздаются взрывы. Он знает, что, пусть и нескоро, тишина наступит и он обретет спокойствие. Но в данный момент от этого знания легче не становится. Они останавливаются у пятиэтажного дома. Парень выходит из машины, открывает заднюю дверь. Дает ключ от квартиры. — Мерлин сказал, что тебе стоит отдохнуть. — Хорошо. Спасибо. — Да не за что, чувак. Джон идет ко входу в дом, останавливается и окликает парня: — Эггзи! Мы все спасаем мир. Каждый день. Это наша работа. — Понял, сэр. Парень залихватски отдает честь двумя пальцами. Джон же вешает сумку на локоть перебинтованной руки, открывает дверь. Войдя в квартиру, первым делом агент отправляется в душ. После, уже посвежевший, взбодренный, он пьет чересчур крепкий кофе, стоя у окна. — Лондон… я вернулся. Оглядывается. Обезличенная, серая, казенная квартира, у него таких было столько, что Джон давно сбился со счета. Цепляется глазами за папку, лежащую на кухонном столе. — Черт, Мерлин, опять? — возмущается в воздух, почти уверенный, что его слушают. Как на заказ, звонит телефон, стоящий на столе. Джон снимает трубку, включает громкую связь. Пролистывает папку. Ворчит: — Неладно что-то в Датском королевстве. — Рад, что ты вернулся, друг. — Будь добр, Мерлин, скажи, что мне не придется его охранять, — Джон шлепает папкой по столу. — Опять дело на три года? — Возможно. Голос координатора как всегда, выдает все нужные эмоции в идеальных пропорциях. — Возможно… — мужчина сжимает в кулак дрожащую руку. — Возможно, у меня ПТСР. Возможно, я заинтересую высокоактивного социопата… чем, Мерлин? Сострадательностью? — Тем, что ты будешь рядом с ним, как верный пес. — Собачка. Опять. Почему ты всегда даешь мне такие дела? — Ты хорошо с ними справляешься. Ознакомься со своей легендой. «Джон Ватсон. Меня зовут Джон Ватсон. Я провел в Афганистане несколько лет». Он врастает в новую роль, повторяет про себя это имя до тех пор, пока оно перестает иметь какой-либо смысл. Ватсон. Ватсон. Ватсон. Каждую фамилию он принимает, как родную, потому что своей у него нет. Мужчина терпеливо учится не скрывать хромоту и дрожащие пальцы, старательно играет роль слабого. Сломленного. Ему приходит в голову, что, возможно, притворяться придется не так уж сильно, когда во время салюта он автоматически прячется в укрытии — за автобусной остановкой и сжимает голову руками. Перед глазами до сих пор стоит то поле, начиненное минами и… Джон сильнее жмет на виски, стараясь выдавить воспоминания из головы. — Легенда довольно топорная, — замечает он мимоходом, поджидая Майка Стемфорда на лавочке. — Стареешь, Мерлин? Он просто говорит по телефону. От всех устройств пришлось отказаться, так как Шерлок — настоящий гений, который уж точно учует наушник и следящее устройство в очках. Правда, зажигалку-гранату Бедивер оставляет себе, пусть Галахад и считает это пустым ребячеством. — Ну что ты, — в голосе координатора явно слышна усмешка. — Шерлоку нужен сосед. Не стоит вести многоходовые партии, если можно пойти простым путем. Знакомство проходит как по маслу. Единственный в мире консультирующий детектив считывает информацию, поданную ему на блюдечке и видит то, что ему нужно — отставного врача, адреналинового наркомана с психосоматической хромотой. Джон отчитывается перед Мерлином, берет сумку со «своими» пожитками и вечером переезжает на Бейкер-стрит. Операция «верный друг» начинается. — Внедрение прошло хорошо. Познакомился с домовладелицей, милейшая женщина. Поучаствовал в деле. Убил кэбмена. — Свидетели? — Не было. Джон молчит несколько секунд, задумавшись. Ловит заинтересованный взгляд координатора. — Шерлок точно… асексуал? — Есть сомнения? — Ну, я ходил с утра без футболки. И заметил… — Джон не называет это взглядом «вали и трахай». Все-таки, он англичанин, пусть иногда и сомневается в этом, проведя столько лет в горячих точках. — Заметил определенную заинтересованность. — Хм. — Мерлин, я не буду снова. — Бедивер… — Мерлин. Координатор отключает экран, транслирующий тренировку кандидатов. Агент же трет глаза, продолжает тихим, треснувшим голосом: — Я устал, Мерлин. Я очень сильно устал. Давит на шрам на ладони — круглый, проходящий насквозь — след от пули. Два дня. Такой срок дает себе Холмс, чтобы разгадать Джона. Сначала, увидев мужчину, опирающегося на трость, он подумал, что, как и все люди, Джон именно тот, кем кажется на первый взгляд. Бывший военный врач с психосоматической хромотой, идеальный кандидат в помощники. Всего лишь обычный человек. Но потом детектив начинает подмечать странности. Несостыковки. То, как Джон мнется, вспоминая имя своей сестры. Его ненормальные, выбивающиеся за пределы нормальных, реакции на части тела в холодильнике. Вернее, отсутствие реакций. Знал бы он, что Джон однажды убил десять человек в кафе, доел свой обед в компании трупов и поехал в аэропорт. У него даже пульс не выбился из нормы. И та невольная (невольная ли?) демонстрация навыков, когда он убил кэбмена…. Говорящая «если что, я рядом». Для Шерлока, привыкшего к одиночеству, в личной, или же, в профессиональной жизни, это уж точно что-то весьма необычное. Холмс складывает ладони под подбородком. Картинка того, как торопливо собирающийся на работу Джон расхаживает полуголым по квартире, никак не идет из головы. Он дьявольски хорош. Слишком хорош для человека, который должен был ограничить активность из-за травм. Даже множество шрамов не портит картину. Пусть Шерлок считает телесные радости не стоящими особого внимания, но в университете он уделил некоторое время на их изучение и понял кое-что о себе и своих предпочтениях. Так что можно сказать, признает детектив, что Джон выглядит… возбуждающе. В последнее время ему снится Кандагар. Именно эта операция выбила Джона из строя. Сломала его. Как бы это не отрицал сам Бедивер, Мерлин знал, что агент тогда был близок к срыву, ближе, чем когда-либо. Ему дали трехмесячный отпуск на островах. Первый месяц Джон пил по черному. Однажды вечером Шерлок, мающийся от скуки, спрашивает у Джона, влюблялся ли он. Мужчина, печатающий новый пост в дневник (идея Мерлина, кого же еще?), отрывает руки от клавиатуры. Отпивает чай, сжимает губы. Эта часть легенды не прописана, так что придется импровизировать. Или сказать хоть немного правды? — Да. Ее звали Мэри. Мы служили вместе. — И что случилось? — Ее убили. «Мэри. Просто Мэри, ковбой». У нее был громкий смех, взгляд киллера и Калашников. У нее в карманах были гранаты, задание от МИ-6, сердце Джона. У нее было всё. Доктор подрывается с места, говорит изменившимся голосом, что ему нужно прогуляться и вылетает из квартиры. Покупает в ближайшем магазине пачку сигарет и зажигалку. Прикуривает на улице, закашливается от режущего горло дыма. Подмечает двух мордоворотов в костюмах, смотрящих на него. Звонит телефон. — Дружище! — восклицает Ватсон. — Надеюсь, ты не забыл о том, что завтра утром ты должен провести инструктаж для новичков? — Черт. Ладно. Понял, Мерлин, не пыхти, — ворчит Джон в трубку. — Можно вопрос? Почему я? — «Почему я?» Кто, кроме нас, Бедивер? Кто, кроме нас? — Но я ведь даже не проходил курсы тренеров! Погоди. Джон оглядывается, проверяя, идут ли за ним те два амбала. Сворачивает на перекрестке направо. — Так вот, возвращаясь к нашему разговору. Мне это не нравится. Совсем. Всегда, когда я возвращаюсь с задания, происходят эти перестановки… — Как бы то ни было, тебе стоит обратить внимание на кадиллак на шесть часов. — Американцы? — Не думаю. — Тогда кто? — Вспомни, кому ты мог насолить за последние… двенадцать лет? — Учитывая мое прошлое, бери все двадцать. Джон достает из кармана пистолет и прячет его под полой куртки. Он, не возражая, садится в машину, «прямо в пасть льва», как говорила Мэри. Агент приставляет дуло к голове водителя, прежде чем тот успевает выехать на дорогу. — На кого ты работаешь? — шипит Джон, оттягивая галстук мужчины в сторону. — Русские? Американцы? Пиликанье телефона немного разряжает напряженную атмосферу в салоне. Джон, не опуская пистолет, забирает трубку из кармана пиджака водителя. — Оксфорды, но не броги. — Слушаю. — Прошу вас не убивать моего водителя и позволить ему отвезти вас на место встречи. — Хорошо. Жду вас в «The Capital». Майкрофта Холмса стараются выбить из зоны комфорта. Весь тщательно запланированный разговор, все уловки, на которые он мог бы пойти, всё это сметено лавиной под именем «Джон Ватсон». Но он спокоен. Он молча жует стейк, в одном из самых лучших ресторанов мира, за столиком, который зарезервирован не на него. — Вы наверняка сотрудничали с нашей службой. Пусть и опосредованно. — Что же в моем брате привлекло Kingsman? — Мориарти. Джим Мориарти. — А. Да. Этот… Майкрофт шевелит носом, выказывая крайнюю степень неодобрения. — Вам он тоже успел насолить? Улыбка у старшего Холмса на редкость неприятная — ядовитая, презрительная. Уничижающая. — Полагаю, слежка за тем, чтобы мой брат не принимал наркотики, не входит в задание? Джон зеркалит его улыбку. Они еще долго говорят, прощупывают друг друга, ходят вокруг да около. Их можно сравнить с двумя тиграми, готовыми к нападению. Вернувшись на Бейкер-стрит, агент отмахивается от возмущенного «Ты курил?». Точно как жена, поймавшая мужа на горячем. — Как прошла встреча с моим братом? — Мило. — Ха! — Шерлок запрокидывает голову, обнажая белую шею с выдающимся кадыком. — Майкрофта уж точно нельзя охарактеризовать как «милого». — Не беспокойся, сдавать тебя я не буду. — Значит, не договорились? Жаль. Нам бы пригодились деньги на аренду. Джон смеется.