Переменные

Мы с Ноа сидели на кровати, он положил голову мне на колени, а я нежно гладил его, убирая чёлку с глаз, и братишка судорожно вздохнул, почти успокоившись, по крайней мере, плакать уже перестал. Тест на беременность оказался отрицательным, точнее несколько тестов для верности, но если честно, я не знал даже как мне правильно реагировать: радоваться или всё же огорчиться. Меня одолевали смешанные чувства и смутные сомнения, словно это происходило и со мной тоже. Сам же Ноа пока ничего не сказал по этому поводу. Когда они с папой вышли из ванной, я первым делом крепко-крепко обнял близнеца, а только потом взглянул на тесты. Затем папа велел мне отвести Ноа в свою комнату и не оставлять одного — да я бы и так не отошёл от него, незачем было мне это говорить. Пока Ноа лежал и приходил в себя, я ласково перебирал светлые пряди его волос и думал о Греге. Ничего кроме злости и жгучего желания проломить ему череп я не испытывал. О чём он вообще только думал?! Идиот! Тупой альфа! Совсем что ли свой член держать в узде не может? Я был поражён тому факту, что когда-то он мне нравился, ведь, как оказалось в последствие, при каждой нашей новой встрече Грег начинал меня раздражать, и его запах уже не казался таким привлекательным, как раньше. А что было бы, если бы тогда он выбрал всё-таки меня, а не братишку? Как бы сейчас сложились наши отношения? Бр-р-р! Я передёрнул плечами от всех этих размышлений. В дверь тихо постучали, и в комнату вошёл папа, держа в руках поднос с двумя чашками. Он с беспокойством в глазах посмотрел на нас и осторожно присел на самый край кровати. — Выпейте, — протянул нам чашки и пояснил: — Травяной успокаивающий отвар, когда-то в молодости я тоже такой пил… — папа вдруг замолчал, задумчиво глядя перед собой и сжимая пальцами тонкий поднос. В этот момент родитель показался мне каким-то уязвимо открытым. Не могу точно описать его состояние, так как видел впервые. А с ним-то что? Ноа приподнялся и быстро, не обращая внимания, что отвар горячий, осушил чашку и лёг обратно. Я же сначала принюхался, попробовал на вкус кончиком языка и только потом сделал несколько мелких глотков, поморщившись. Гадость какая, прямо как зелёный чай, который я терпеть не могу. — Простите меня, — вдруг тихо заговорил Ноа, и подтянул ноги, прижимая их коленями к груди. — Простите, — на глазах вновь выступили слёзы. — Милый мой, ну что ты, всё хорошо, — папа наклонился к нему, гладя по плечам и целуя в висок. — Ноа, солнышко ты моё, ничего плохого не произошло, ты не должен так расстраиваться. — Но я виноват, — братишка замотал головой, — я был безответственным. — Безответственным был Грег, а не ты, — вставил я сердито, но папа поднял ладонь, призывая меня помолчать, но я всё равно недовольно проворчал в чашку, что думаю об умственных способностях этого альфы. — Ноа, детка, я ни в чём не упрекаю тебя, нет. Ни в коем случае. — А отец? Что он теперь подумает обо мне? — в голосе Ноа слышалось отчаяние. — Ничего плохого ваш отец о вас никогда не подумал бы. Ран, конечно, иногда перегибает палку со своими нравоучениями, — папа не сдержался и фыркнул, — да и методы у него радикальные, но всё, что он говорит вам — для вашего же блага, однако в действительности, если бы кто-то из вас оказался в положении, он бы и слова против этого не сказал. Ран давно уже о внуках грезит, впрочем, как и я, — папа улыбнулся так, как только умеет делать он. От его улыбки в груди разливается тепло, такое родное, что чувствуешь себя защищённым. — Но тогда почему отец всегда… — Ноа недоговорил вопрос, но папа и так понял. — Ран переживает за вас больше, чем вы думаете. Он так сильно любит вас и боится, как бы чего с вами не случилось. Да не дай бог, он же с ума сойдёт! — родитель усмехнулся. — А ещё Ран не желает, чтобы вы двое повторяли ошибки нашей молодости. — О чём это ты? — спросил я. Папа заметно погрустнел, в уголках глаз и на лбу проступили морщинки, а губы слегка поджались — так бывает, когда ему что-то неприятно. — На следующей неделе вам уже исполняется по двадцать два года, у меня в этом же возрасте Тео уже исполнилось три годика. Мы с Ноа переглянулись. А ведь и правда, я как-то раньше не думал об этом, но сопоставив все даты, выходит, что папа забеременел довольно рано, едва окончив школу. Я уверен, он что-то скрывает от нас, вернее чего-то недоговаривает. У них с отцом явно что-то произошло в прошлом, о чём они не хотят вспоминать. Братишка тоже это понял, подался вперёд и обнял родителя за шею, я незамедлительно последовал его примеру. Папа обхватил нас руками, по очереди целуя в макушки. — Милые мои, я так люблю вас. И что бы ни произошло в вашей жизни, я всегда буду рядом, окажу необходимую помощь и поддержку. Не бойтесь рассказывать мне о своих проблемах. — Спасибо, папочка, — одновременно поблагодарили мы с близнецом. Кажется, Ноа окончательно успокоился и пришёл в себя от потрясения, даже улыбнулся, а на щеках заиграл румянец. — Но я кое-что не понял, — братишка отстранился от нас, приложив руки к животу. — Что, милый? — Если я не беременный, что тогда со мной происходит? Почему организм так странно себя ведёт? Перепады в настроении, лёгкое недомогание по утрам и тошнота, а вечером жуткая усталость, то хочется безумно есть, то могу весь день проходить голодным. — Ох, Ноа, ты умный омега, но иногда бываешь таким глупеньким и наивным, — хохотнул папа. Братишка только непонимающе захлопал пушистыми ресницами. — Да всё просто, — поспешил объяснить папа, — твой организм перенастраивается. Так уж внутренне устроены омеги. Ты ведь нашёл себе альфу, и вы уже не раз занимались сексом (при слове секс Ноа густо залился краской и опустил взгляд, вцепившись в подол рубашки), а ещё у тебя скоро будет течка — всё это в совокупности и дало такой эффект. В молодости со мной происходило то же самое, когда я встретил Рана, так что это естественно. Скоро работа твоего организма нормализуется, но я советую пить тебе специальные отвары для облегчения общего состояния. Ваш дедушка делал такие, и лично мне всегда помогало, а все эти таблетки делают только хуже. — Хорошо, я всё сделаю, как ты скажешь, — промямлил Ноа, продолжая испытывать стыд перед родителем. — Ох! — Спохватился папа и вскочил. — Я совсем забыл про рагу! — Уже на выходе из комнаты он обернулся и произнёс: — Я ничего не стану говорить об этом отцу, не будем его заставлять волноваться напрасно, пусть это останется между нами, омегами, хорошо? Мы согласно кивнули, и папочка умчался на кухню. Надеюсь, рагу не сильно пострадало, пока мы тут сидели и разговаривали. Какое-то время мы молча сидели друг напротив друга, но Ноа первым нарушил тишину. — Нео… — Да? — Я хочу попросить у тебя прощение… — начал близнец. — За что? — удивился я. — За всё! — горячо воскликнул Ноа. — В последние несколько недель мы так мало общались! Я чувствую вину перед тобой! Я не ходил в бассейн, не забирался в твою постель, даже обнимать просто перестал, вдобавок ещё и конфеты съел. — Да забудь ты уже про эти конфеты! — закатил я глаза. — Нашёл вообще из-за чего переживать. — Дело не только в конфетах! Ты же понимаешь это, Нео? Мы… мы же переменные! Мне кажется, что я начинаю утрачивать с тобой связь. Вот, значит, как. Оказывается, не я один тонул в переживаниях, что наша связь начинает исчезать, и братишка тоже боролся с этим, боролся с самим собой, разрывался на части, задыхался от страха разрушить всё. Погодите-ка… Все чувства Ноа, все его мысли и затаившиеся страхи медленно, словно вода перетекали ко мне, в моё тело, проникали в сознание, пока я не понял истину. — Нет, Ноа, это не так. Наоборот, наши узы стали только крепче, ведь мы испытывали одно и то же. Нам было плохо друг без друга, а это говорит о том, что связь существует, и как только мы начали отдаляться, она тут же стала причинять нам боль и звать обратно. Мы просто немного запутались, потому что в жизни каждого появился тот, кому теперь тоже необходимо уделять внимание и время, но переменные не изменились и действуют. Мы впервые столкнулись с подобными трудностями и не научились ещё справляться с ними, но это послужит нам хорошим уроком на будущее. Отныне мы знаем, что нам делать и как себя вести. — Да… Да! Ты абсолютно прав! — Ноа тут же просиял весь. Ему только нимба над головой не хватало и белоснежных крыльев за спиной. — Правильно папа сказал, что я порой бываю таким глупым и наивным. — Ну, разве что совсем чуть-чуть. — А ты можешь не только язвить. — Это ты на что намекаешь? — прищурился я. — Ни на что. Тебе показалось. Я ничего не ответил, спокойно поставил чашки на тумбочку, дабы не разбить, взял подушку и с размаху без предупреждения ударил близнеца. Не успевший никак отреагировать Ноа с коротким визгом завалился на бок. А дальше началась настоящая борьба, как в детстве. Мы снова дрались подушками, валили друг друга на кровать, перекатывались по ней, смеялись и были такими счастливыми — нам так не хватало этого. Я рад, что Ноа стал прежним, ведь он всегда всё слишком близко принимает к сердцу, но папины слова заставили его поверить, что ничего страшного с ним не случилось, как и мои убеждения, что мы по-прежнему одно целое. На ужин мы так и не спустились, потому что очень устали, слишком уж много впечатлений в один день получили оба. И этой ночью мы, понятное дело, спали вдвоём, а пока Ноа принимал душ, мне как обычно перед сном позвонил Реджи. — Как ты там, ландыш? Я уже успел соскучиться по тебе. С трудом до дома доехал. Как-то не сообразил, что в таком состоянии весьма проблематично вести машину, — меня окатило волной жара и смущения, его тихий сексуальный голос вызвал стаю приятных мурашек по спине. — Да я нормально. Вроде бы… — замялся я. — Что-то случилось? — Реджи сразу уловил в моём голосе несвойственную мне интонацию. И я не стал ничего скрывать от альфы и рассказал ему про ситуацию с Ноа и Грегом. Реджи внимательно выслушал меня и пару раз выругался, обозвав своего друга имбецилом. — Я могу поговорить с ним об этом, — предложил он. — Нет, не надо, не вмешивайся. Они сами должны разобраться. — Хорошо, но если что, только скажи мне. Грег хоть и мой лучший друг, но за такое мозги я ему вправлю. — Да я бы сам ему вправил. Арматурой. По затылку. Реджи засмеялся, его всегда веселит мой боевой настрой, говорит, что выгляжу до возбуждения мило. Мило, чтоб его! Я ему это ещё припомню. — Ладно, ландыш, спокойной ночи. Завтра заеду за тобой как обычно после пар. Целую. — И я… тоже… целую тебя… — и сбросил вызов. Ух, писать о поцелуях в сообщениях почему-то гораздо проще, чем произносить это вслух. Вот она, моя девственная натура. Пора уже покончить с ней! Вскоре вернулся Ноа, от него приятно пахло гелем для душа и мятной зубной пастой. Это напомнило мне, как мы в детстве вместе принимали пенные ванны и могли часами так проводить время, пока не приходил папа, закутывал нас совсем маленьких в огромные махровые полотенца и укладывал спать. Я прильнул к близнецу и уткнулся носом ему в шею, вдыхая родной запах, практически идентичный моему собственному. Братишка лишь хихикнул и утянул меня под большое мягкое одеяло. Уснули мы практически мгновенно и одновременно, но краем ускользающего в сон сознания я успел подумать о том, что хочу вот так же лежать рядом с Реджи, держать его за руку и слушать мерное дыхание. Тёмно-серые мрачные тучи заволокли небо над всем Нью-Йорком, оглушая город раскатами грома и изредка освещая яркими всполохами кривых молний. Дождь не прекращался уже второй день, причём довольно сильный, настоящий ливень, хотя сейчас ещё не сезон, но природа в этом месяце словно взбесилась, на улицу невозможно выйти, чтобы тебя не снесло резким порывом ветра. Поэтому я и сижу весь день дома с таким же плохим настроением, как и погода за окном. Сижу и страдаю от скуки, не зная чем себя занять, накатила какая-то апатия и чувство полного одиночества. Родители в офисе — работу отцу никто не отменял, а папа ему помогает с документами и по мелочи. Проказник Тай гостит у Вика и Сеймура, играет с малышом Юджином, а поскольку кровного родства между ними нет, то чутьё мне подсказывает, что они вполне могут оказаться парой, впрочем, рано пока думать об этом, пусть сначала подрастут, а там видно будет. Ноа само собой уехал к Грегу ещё вчера, к слову, у них всё хорошо. Они обо всём поговорили, и это никак не повлияло на их отношения. И к моему великому удовлетворению альфа сам несколько раз приложился головой об стену и признал себя полным кретином, пообещав впредь не допускать подобные промахи. Только я ему больше не верю, но готов и дальше терпеть его ради братишки. Кот, он же катастрофически обнаглевшая тварь, он же именуемый просто Персик, тоже свалил от меня на первый этаж, облюбовав диван в гостиной и развалившись на нём как король. А что касается Реджи, с которым я хотел провести этот гадкий денёк вместе, позвонил утром и принялся просить прощения, так как у него возникли срочные неотложные дела, с которыми необходимо разобраться именно сегодня, иначе потом у него будут проблемы в бизнесе. Вот так я и остался один. Замечательно… Я пытался развлечь себя просмотром телевизора, но по кабельному телевидению показывали сплошную муть и ни одного интересного фильма или хотя бы передачи (зачем тогда оно вообще нужно?), потом достал из кладовки паззлы и честно пытался собрать их, но терпения и усидчивости не хватило, а о чтении и не думал даже. Сконцентрироваться на каком-либо занятии не получалось — все мысли плавно переходили к Реджи, я не мог перестать думать о нём. Невероятно, но со мной такое было впервые. Я сильно скучал по альфе, мне не хватало его тепла, улыбки, мягкого голоса и прикосновений. Открыв в телефоне галерею, начал просматривать наши совместные фотографии, сделанные за последний месяц, и решил создать несколько коллажей для инстаграма, разбив их по темам. Первый коллаж я посвятил выставке динозавров, подобрав самые забавные фотографии, например, где Реджи засунул голову в пасть огромного тираннозавра и открыл рот в немом ужасе, будто этот доисторический ящер хочет его проглотить не жуя. Или фото, где я оседлал птеродактиля, готового в любой момент взмахнуть кожистыми крыльями и унести меня ввысь. Было много и других смешных фоток, но я вставил только четыре. Второй и третий коллаж я сделал про выставку живых тропических бабочек. Моё любимое фото, когда Реджи посадил себе на нос одну бабочку с прекрасными крыльями голубого цвета с перламутровым оттенком (забыл, как она называется) и смешно скосил на неё глаза. Затем я отредактировал несколько наших совместных фотографий, где мы обнимаемся, кривляемся по-всякому, едим одно мороженое на двоих и даже целуемся, и всё опубликовал с различными хештегами. Не прошло и минуты, как посыпались лайки. Должен сказать, что подписчиков у меня почти три тысячи. Откуда столько? У самого-то мало подписок. Ну и ладно, приятно же, хотя подозреваю, что есть среди них альфы-извращенцы, которые по вечерам мастурбируют на меня. Бр-р-р-р! О, вот и первый комментарий появился. И от кого? От папы! «Люблю тебя, солнышко!» Соответствующие смайлики прилагаются. Это он так отцу помогает, играя в телефоне? Гордо ответил ему, что отныне я ландыш серебристый! Далее посыпались однотипные комментарии от незнакомых людей: «Круто! Шикарно! Красавец! Классные бабочки! Милашка! Хочу быть на месте того альфы, и засосать тебя!» А вот это уже фу! И почти мгновенно появилось завуалированное сообщение от Реджи о том, что он оторвёт этому нахалу все его детородные причиндалы. Я засмеялся. Ну вот, настроение сразу поднялось! Старший брат Тео тоже отписался, что с удовольствием поможет Реджи закопать в лесу каждого озабоченного альфу, пускающего на меня слюни. А к ним вдруг присоединились Сеймур (который по жизни пацифист между прочим), Грег и… отец… Это вообще нормально? Создалось такое впечатление, словно я живу в семье профессиональных и жестоких киллеров-садистов, а потому велел им всем заткнуться и не засорять мои публикации. Пока инстаграм продолжал непрерывно пополняться лайками, я сходил на кухню, заварил себе чай, обнаружил в шкафчике консервированные ананасы, немного помучался, открывая банку, и вернулся обратно в спальню. По пути за мной увязался Персик и устроился рядом со мной в постели. Хороший котик, правда, старенький и вредный, но для меня и братишки он лучший кот в мире. Родители подарили нам его на день рождения ровно тринадцать лет назад. Я запустил пальцы в пушистую мягкую шерсть и провёл по спине, Персик зажмурился и замурчал, но раздавшийся телефонный звонок заставил его вздрогнуть и навострить уши. Реджи. — Ландыш мой, я наконец-то освободился, устал очень, но если хочешь, могу заехать к тебе в гости. Пригласишь? — с надеждой спросил он. — У меня идея получше, — я облизал вмиг пересохшие губы, лишь услышав голос альфы. — Давай ты заберёшь меня, и мы поедем к тебе домой. — Ты… уверен? — напряжённо спросил Реджи. Моё предложение его сильно удивило, ведь он раньше столько раз звал меня к себе, но я упрямо отказывался, а теперь сам прошу его. — Да, уверен. Или не хочешь? — Что? Нет. В смысле, хочу! — взволнованно воскликнул альфа. — Уже несусь к тебе! — Не торопись, погода слишком плохая, чтобы носиться по дорогам. — Не переживай, я опытный водитель. — Харви! — Ok, я понял, еду осторожно, буду примерно через полчаса. Ты… не передумаешь? — Нет. Жду тебя. Что ж, нет смысла отрицать, зачем именно я собираюсь поехать к Реджи. Да, я хочу его, хочу секса. И я принял твёрдое решение, что лишусь девственности именно с Реджи и ни с кем другим! Нужно успеть собраться до его приезда.