Чужая судьба

Рон Хи вошёл в камеру с опаской. Пришлось пригнуться — дверной проём был весьма низким, в отличие от его роста. — Посветите, я же ничего не вижу, — раздражённо огрызнулся он на стражника за дверью. Тот ответил чем-то очень нецензурным, но послушался, зажёг в камере факел и поспешно отошёл вновь к выходу — находиться рядом с убийцей короля Эйвана Второго он явно опасался. Неровный свет факела осветил израненного мужчину, лежащего у стены. Рон Хи невольно отметил — когда он видел его вчера, мельком, он выглядел намного лучше. Поиздевались же, уроды. Знают, что безнаказанно. — И вот это вы собрались казнить? — закатил Рон Хи глаза, опускаясь на корточки и нащупывая пульс. — Да он помрёт по пути к эшафоту, если не раньше. — Твоё дело сделать, чтобы этого не случилось, — не менее дружелюбно отозвался ему стражник. Н-да, а если бы их слышала королева, не сносить бы им голов. Причём на месте — таких мелких сошек, как врач главного королевского госпиталя и стражник, никто бы казнить с почестями не стал. То ли дело герцог Питер Лилиум, убийца короля. Питер зашевелился и попытался выдернуть руку, но безуспешно. — Лежи уж, — громко. — Они у нас, — едва слышно, одними губами. — Мальчики?.. — понял. Рон Хи кивнул едва заметно и руку мужчине вывернул — тот издал стон. Вот ещё не хватало, чтобы стражник чего-то понял. Раны пришлось обрабатывать, а то дела могли пойти совсем плохо. Сестра королевы Мирабелль, конечно, была бы рада и так, но вот сама королева предпочитала чистеньких жертв. — Они целы? — шёпотом вопросил Питер, поняв, что надо быть тише и незаметнее. — Младший… — кивок, и вытер кровь с лица Питера — уже давно засохшую. Так, уже неплохо. — Старший — не очнулся. Питер издал сквозь зубы приглушённый стон — то ли от боли, то ли от горечи. — Гера?.. Гера — жена, так? Герцогиня Лилиум. Рон Хи её хорошо помнил, они даже пару раз разговаривали. Гера предпочитала действовать открыто, вот и поплатилась. Рон Хи лишь покачал головой. Ещё один стон. — Завтра вас казнят, — ровным, уже обычным тоном сообщил он приговорённому, собираясь подняться на ноги, но в ладонь ему настойчиво вцепились. Питер наклонил голову и свободной рукой подцепил цепочку на шее, медальон — из серебра, кажется, — выскользнул из-под рубашки. Надо же, такую вещь — и до сих пор не отобрали. — Возьми… Геусту… Только ему. Если что, похороните с ним, я перед ним в долгу, — бессвязно пробормотал герцог. Рон Хи с опаской оглянулся на дверь, но «его» стражник как раз отвлёкся на разговор с другим. Они же сторожили только на предмет того, чтобы цареубийца не сбежал, вот и не беспокоились. Да и никто не подозревал, что врач Рон Хи давно работает на Орден - не тот, королевский Орден, а ставший основной силой восставших. Он осторожно подцепил цепочку и незаметно опустил медальон в карман плаща. — Сойдёт, — он наконец выпрямился и отряхнулся. — Для смерти он теперь очень даже неплох. Герцог дёрнулся так, будто хотел его ударить, но не хватило сил. Вышел на всякий случай поспешно — кто знает, что может прийти в голову приговорённому к смерти человеку. А у него ещё много незавершенных дел. Оказавшись на улице, Рон Хи запрокинул голову, задумчиво глядя на стены дворца, и спрятал перчатки в карман. Да, дел действительно много. *** — Не хочу, — вяло отмахнулся Геуст, скрестив руки на груди. Упрямый до жути — его характер бы да в хорошее русло. Рон Хи вдыхает, втягивая в себя воздух — нужно помнить, что это осиротевший ребёнок, которому нужно время. Спрятанных детей в госпитале было четверо. Держать их приходилось в подвале, и далеко не весь персонал знал об их существовании. Четверо детишек были мертвецами для всего мира. — Совсем не хочешь? — Совсем не хочу, — заверил его мальчишка. — Я уже понял, что не смогу. Пришлось сделать ещё один очень глубокий вдох. — Я сейчас буду негодовать, что ты срываешь мне такой медицинский эксперимент, — отшутился он. Геуст поднял на него глаза — взгляд был откровенно недоверчивым. — Что, может быть какая-то разница, убьют меня ходящего или ползающего? Рон Хи невольно отметил, как мальчишка, и без того довольно хрупкий, аристократ всё же, сильно похудел, чёрные кудри свалялись, лицо совсем нездорово бледное — и ведь они все пятеро сейчас такие. Как тени, а не дети. — А тебе разницы нет? Геуст, чуть помедлив, кивнул. Рон Хи не выдержал и тихо выругался, приметив, как маленький аристократ наморщил нос. — Ладно. Не хочешь как хочешь, — отмахнулся от мальчишки. Зачем он вообще связался с восставшими и согласился держать здесь спасённых детей — ответа не мог дать даже себе. Ведь он не получал никакой пользы или дохода. Только интересный опыт и шанс потерять голову. Такие себе перспективы. — Чем ты планируешь заниматься, когда вернёшься? — Если вернусь, — поправил его Геуст. И это десять лет, и это детство. — Ты начинаешь меня бесить, — честно заявил Рон Хи — с детьми он ранее вообще не имел дела, и особым тактом он никогда не отличался. — Восстановить замок. Найду воспитателей брату, — вздохнув и опустив глаза, сообщил Геуст. — Потом учителей. И так далее, — смолк. — Это всё не про тебя, — заметил в ответ. Мальчишка раздосадовано качнул ногой и что-то прошипел сквозь зубы. — А что может быть про меня? — почти вскрикнул он, пытаясь встать, в сердцах, и вскрикнул уже от боли. — Только и… сделать из брата того, кого хотели получить родители. Я… я теперь должен, наверное, — с болью. «Я перед ним в долгу», сказал Питер. Был конфликт? Наверное, это даже естественно, никто ведь не мог думать, что всё так закончится. — Ну что-то же ты хочешь, — продолжил настаивать врач. — Хотел, как мама, — нехотя признал Геуст. — В Совет. Но вряд ли настоящему Совету позволят теперь возродиться. А теперь думаю… — он внезапно покраснел и смолк. Рон Хи вопросительно приподнял брови. — Тоже людям помогать… лечить, — застенчиво признался, но в глазах был вызов — мол, смейтесь, сомневайтесь, ругайте. Врач понял, что, с учётом того, что полноценным наследником мог стать только прошедший обучение в Ордене, возможно, Геуст этому требованию отвечать не хотел - с тем самым упрямством, которое умел проявлять. — Смешной, — фыркнул, взъерошив волосы мальчишке. — Может, тогда всё-таки будешь меня слушать? — Если только вы честно не врёте, что я смогу, — просто и тихо заявил Геуст. *** — А что случилось с вашим врачом? — не удержался и поинтересовался Рон Хи. Нож взлетел со стола и завис в миллиметрах от его горла. — То же, что и случится с тобой, если ты будешь задавать много вопросов, — любезно сообщила Кларабелль, откидывая здоровой рукой тёмные волосы со лба. Вид у сестры королевы всегда соответствовал не её происхождению, а, скорее, образу колдуний из древних историй. — Да, ваше высочество, — покорно склонил голову врач, и нож упал на пол. Несколько минут, пока он заканчивал с раной женщины, прошли в тишине, только под конец она вырвала руку и опустила рукав, скрывая уже наложенную повязку. Схватила Рона за ворот, заставив наклониться. — Где юродивый? — выпалила прямо ему в лицо. — Что ты делал рядом с поместьем Клавдов? Рон Хи не сразу понял, о ком она, пока не прозвучала фамилия — речь шла об одном из четверых детей, Юлии. Мальчишке повезло не пострадать от рук Кларабелль — его вывел из строя собственный отец, и он до сих пор даже не разговаривал, и врач не был уверен, что тот понимает, что вообще произошло. — Не знаю, о чём идёт речь, ваше высочество, — стараясь говорить, как можно спокойнее и увереннее, заявил он. — Я давно не покидал столицы, все в госпитале могут это подтвердить. Кларабелль вглядывалась в его лицо хищно, как дикий зверь, увидевший жертву, тёмные глаза на миг показались ему бездонными — и в этот момент всё его тело пронзила резкая боль. — Да-а? А почему я должна доверять словам вшивого докторишки, а не своим шпионам? На кого ты работаешь? Боль повторилась, будто мечом насквозь проткнули, и в этот раз Рон Хи не устоял на ногах, упав на колени и прижимая ладони к груди. — Ваше высочество! Кларабелль отпустила его и выпрямилась, уперев руки в бока. Взгляд её оставался неземным, действительно колдовским. Кажется, на него смотрела не просто тиранша — а сама тьма. Тьма клубилась вокруг, от боли лишая зрения, и из звуков остался лишь голос колдуньи. — Хотя и так понятно, на кого ещё могут работать, если не на меня, — тягуче, нараспев. — Где? Где они? Перед глазами всё плыло, и внутренности словно скрутило в клубок. Рон Хи задыхался, пытался вздохнуть, но не получалось. Как под воду окунули. Как дети это перенесли? Если бы он мог вымолвить хоть слово, то, возможно, действительно бы всё рассказал. Только бы прекратить. Но его окутала чернота. Очнулся он от того, что Кларабелль брезгливо тыкала его туфелькой. В комнате они уже были не одни — стражник стоял теперь по эту сторону двери. — Слабенький, — разочарованно протянула Кларабелль. — Поговорю с ним завтра, сегодня у меня дела-дела. И, сделав безупречный, но издевательский реверанс, грациозно развернулась и вышла, только тёмные встрёпанные волосы развевались за спиной. Рон Хи не чувствовал тела, так что его фактически вышвырнули из дворца. Поговорить Кларабелль с ним не смогла, убитая кинжалом отчаявшегося шестнадцатилетнего Эниса Селино. *** — Я правда буду жить? — Будешь, — устало ответил в двадцатый раз за день Рон Хи. Энис недоверчиво уставился в пол. — А казните меня вы когда? — Прямо сейчас, если не заткнёшься, — пообещал ему врач. — Знал бы ты, как мне надоел ваш детский дом. Детишек стало пятеро. Недотрога Хелен, не имеющая внешних повреждений, но не позволившая ему даже приблизиться, была первой спасённой, следующей была крошка Хилаоса, лишившаяся глаза, но не детской наивности, потом Геуст с его раздробленными ногами и упрямым нравом, бедный Юлий, не промолвивший не звука и доверяющий лишь товарищам по несчастью и, наконец, убивший самую жестокую особу в Карлии Энис, у которого отныне не было левой кисти. А скольких они не смогли спасти?.. — Я уже два года шпионил на Орден, так что прекрасно знаю, что вы работали и на королеву тоже, — огрызнулся Энис. — Никто вам не доверяет. Новостью для Рона Хи это не было — он уже и сам в себя не верил. Но выбора уж у оставшихся без ничего детей явно не было, о чём он и сообщил мальчишке. — Да ладно, с учётом того, что я нечаянно сделал, сдать меня явно было бы выгоднее. «Ребёнок, ты сделал то, о чём мечтало полкоролевства», — устало подумал Рон Хи. Скоро это всё должно кончиться. Теперь, после смерти сестры, Мирабелль не сможет удержать королевство, он был в этом уверен. Осталось протянуть совсем немного. *** Геуст внимательно следил за его действиями, подперев голову рукой. Рядом со стулом стояли костыли — он всё же перестал упрямиться и решил собой заняться, и дела шли не так уж плохо, как могло бы быть. — А когда я подрасту, вы правда меня всему научите? — чуть не взмолился он внезапно, когда Рон Хи встал, вцепившись в рукав его халата. — Научу, — пообещал он, хотя и не верил, что даже года через два Геуст всё ещё будет хотеть стать врачом. В конце концов, ему открыты и более интересные перспективы, с его-то происхождением. Геуст вздохнул и вновь подпёр голову руками. Хотел что-то сказать, даже открыл рот, и Рон Хи терпеливо ждал, но мальчик только вновь вздохнул, и врач вернулся к работе над лекарствами. Он уже давно предпочитал не думать, насколько безрассудно вот так вот позволять маленькому изгнаннику сидеть у него в кабинете. *** — Там кто-то есть, — сообщила крошка Хи, растерянно прикрывая за собой дверь. — Малыш, это больница, тут всегда кто-то есть, — успокаивающе сообщил Геуст, похлопав по кровати рядом с собой, приглашая девочку сесть, хотя тоже напрягся. Хи села и поведала: — Они в форме. Королевской форме. Все смолкли, обдумывая слова девочки. — Очередная проверка, — уверенно сообщил Энис. — Скоро уйдут, если мы будем сидеть тихо. — Тогда нам лучше вернуться в подвал, — тихо встряла Хелен, накручивая прядь волос на палец. В последнее время было очень тихо, и все начали верить в победу. Дети уже дней десять жили в одной из палат, впервые так много видя солнечного света за эти два года. За дверью послышались голоса, и они вновь замерли. Юлий что-то испуганно всхлипнул. И опять тишина. Они выждали ещё немного. — В подвал, — подтвердил Энис, вставая. — Хи, ты маленькая и тихая, попробуй идти впереди. Дойдёшь — и сиди, как мышка, поняла? Девочка кивнула и бесшумно вышла. Она действительно умела быть очень незаметной, так что можно было не волноваться за не, в этом у неё дар. Геуст сполз с кровати и потянулся к костылям, но Энис ему не дал, подхватив его — даже сейчас он все равно оставался самым высоким и сильным. — Слишком шумно и долго, я помогу, — оповестил его тихо. — Юлий, ты следующий. Юл, помнишь? Подвал, мы там были, подвал. Хелен, через минуту ты. Мы последние. Геуст подумал о том, что это очень дурацкий план, ведь спрятаться действительно негде, а особенная магия была только у Хи. Если кто-то наткнётся на стражников, то единственное, что остальные смогут сделать — услышать шум. …Энис на это и рассчитывал, осознал он. Что поймают только одного, а остальные спасутся… Или поймают их двоих. — Да иди ты сам, — зашипел Геуст, вырываясь, когда Хелен скрылась. А вдруг их там ловят поодиночке, в конце пути? — Я сам доберусь! Все равно не удержишь! Энис, прижав его к себе больной рукой, здоровой отвесил Геусту неплохую такую затрещину. — Слушай, я маг — и ты явно тоже. Разберёмся, в конце концов. Главное, чтобы девчонок и Юла не заметили. — Дурная идея, — честно заявил Геуст. — А лучше, если нас возьмут здесь всех разом? Геуст, уже сдавшись, пнул несильно старшего под колено: — И ты дурной. Они вышли и двинулись аккуратно по больничному коридору — ещё более пустому, чем обычно. Что-то явно случилось. С улицы точно был шум, но голосов девчонок точно не слышно. «Если им не закрыли рты». Они дошли до лестницы, ведущий в подвал, но тут услышали знакомый полувскрик и разом обернулись. — Юл! — прошептал Геуст. Голос шёл сверху. Он всё-таки пошёл не туда. Энис опустил Геуста на ступеньки. — Жди здесь, — велел он и кинулся наверх. Шум на улице усиливался. Геуст не выдержал и подполз к окну, сумел уцепиться за подоконник, подтянулся, прячась за шторой — руки он развил сильно, вынужденный передвигаться в основном с их помощью. На лбу у Рона Хи, их главного врача, была кровь, а руки ему заломили за спину. Всё-таки за ним пришли. Он обернулся как раз в тот момент, когда Геуст, забыв об осторожности, чуть ли не перевалился через подоконник, и губы врача едва заметно шевельнулись. Уходите. Геуст закричал — отчаянно, как два года назад, понимая, что теряет ещё одного близкого человека. Его бы заметили — если бы Энис не успел, закрыв ему рот, стащить его с подоконника одним порывистым движением. — Он… его… — Я видел, — тихо ответил Энис. Юлий смотрел на них двоих испуганными, но неожиданно понимающими глазами. — Мы должны… — Спрятаться, — закончил по-своему (и, наверное, правильнее) Энис. — Пойдём, Геу. Выбора у них не было.