Иррационально

У Грегори белая кожа, непереносимость солнечного света, неправильный, с традиционной точки зрения, прикус, перманентная зависть к персонажам Сумерек и свидетельство о собственной смерти в комоде. У Эрики порезы и ссадины на тридцати процентах тела, репутация в кругах байкеров и паркурщиков, шикарная регенерация, обольстительная улыбка и медицинское заключение об инвалидности и переломе позвоночника. Сегодня три года и шесть месяцев, как умер Грегори и двадцать шестой День Рождения Эрики, хотя выглядит и чувствует она себя на прежние и переломные /особо значимое для неё слово/ двадцать два. Не самый плохой повод пить красное вино и нести чушь. У них, в общем-то, почти нормальная жизнь - Грегори работает барменом в ночном клубе и регулярно получает премии за умении вышвыривать за порог самых буйных, а Эрика по ночам пишет статьи для научного журнала и пропадает вне дома не меньше трёх ночей в неделю, возвращаясь с рассветом - грязная, ободранная и счастливая. Ровно три года и шесть месяцев назад Грегори шагнул с крыши общежития в день своего выпускного, находясь под пьяным угаром, а потом окончательно пришёл в себя в съёмной квартире - с целым телом, ясной головой, удлинёнными клыками и аллергией на солнце. Ему было объявлено, что теперь он экспериментальный вампир третьего поколения, жить ему никак не меньше пяти сотен лет и деваться с подводной лодки вообще-то некуда. Сначала перспектива казалась многообещающей. Ровно четыре года назад Эрика тихо угасла в палате клиники от многочисленных внутренних повреждений, даже не выходя из комы, потому что когда тебя на переходе вместе с инвалидной коляской сбивает машина и ты летишь десять метров, как манекен на краш-тесте - это ни разу не просто. А потом она сидела на крыше многоэтажки, полубезумно смотрела на свои двигающиеся, правда двигающиеся /это правда не сон/, ноги и слушала краткое введение в историю вампиров как расы и отстранённо думала - если она сейчас отсюда прыгнет, то регенерирует ли? Высота завораживала и определяла её будущее увлечение. Три года и пять месяцев и семь дней назад Грегори наткнулся на объявление в газете - сдаётся половина квартиры, хозяйка ведёт ночной образ жизни, не любит солнце, имеет специфическую диету и желает понимания от своего постояльца. Сейчас Эрика глядит в потолок, пьяно улыбается /Грегори отлично знает, что она почти не пьяна/ и Грегори почти не любуется её профилем - он вообще просто смотрит и ему так лежать удобнее - с практически свёрнутой шеей, но не суть. Между ними широкая полоса солнечного света - шторы задёрнуты неплотно, а протягивать руку и поправлять их слишком лень. Эрика наблюдает за пылинками в солнечных лучах и барабанит по горлышку пустой бутылки, отстукивая Имперский Марш. В рассеянном полумраке резкие и слишком правильные черты лица сглаживаются и они выглядят почти как люди. У них всё почти хорошо - Эрика больше не сидит на энергетиках, пытаясь удержать прежний режим дня, Грегори больше не выворачивает при запахе алкоголя, Эрика не пропадает на стройках\крышах по трое суток, доходя до последней стадии адреналинового маньячества, Грегори привык улыбаться не показывая зубов и есть полусырое мясо. Они почти привыкли причёсываться и оценивать свой внешний вид без зеркала. У них почти идеальная жизнь. Грегори отдал бы четыре пятых этой жизни за способ действенного убийства вампира - потому что перспектива жизнь полтысячи лет не кажется даже удовлетворительной. Эрике безумно надоело пить кровь, перемещаться только по ночам и не отражаться в зеркалах и она подумывает лет через тридцать лечь под поезд - восстановится ли она после такого?