All At Once

Важна лишь степень искренности Я говорю тебе мысленное прости Нам в этой близости не вырасти, не вырасти Важна лишь степень искренности Я говорю тебе мысленное прости Нам в этой близости не вырасти, не вырасти Утром светает поздно. Всё еще. Поздно, но быстро. А, если небо затянуто пеленой облаков, то появляется ощущение, что еще позже. Но сегодня ясно. И морозно. И чудесно. Солнечный свет искрится на стенах домов и заиндевевших окнах. В доме 249В, по Бэк-Бэй, том самом, с бассейном на заднем дворе и садом, который цветет с ранней весны до поздней осени. Том самом, который так сильно похож на Тару из “Унесенных ветром”. Его жители начинают свой день рано ( а прислуга и того раньше). Миссис Эмма-Луиза Монро, вдова мистера Джонатана Ретта Монро, встаёт в 6 утра. И в силу возраста и для того чтобы отправиться со своими любимцами - Скаутом, Джеромом и Пэтти - на утренний променад в ближайший парк. Мистер Маркус Монро и его горячо любимая супруга Мишель спускаются на завтрак, при полном параде, к 7:30 - 7:40. Приблизительно в это же время с прогулки возвращается миссис Монро. Иногда она поддаётся пагубной привычке и выкуривает еще одну сигаретку прямо на крыльце и оттого может присоединиться к завтраку около 7:50. Идиллически, не правда ли? Как принято в большинстве американских семей, в особенности тех, кто с трепетом хранит наследие Юга, завтрак считается самым главным приемом пищи. Домашняя птица с вафлями, блюдо из кукурузной крупы, яичница-болтунья с овощами, стейк “по-деревенски”, клубничный хлеб - и это всего лишь несколько вариантов завтрака. Обязательно - свежевыжатый сок и крепкий кофе. Для последнего у каждого члена семьи есть своя специальная чашка. Начиная расписным фарфором миссис Монро и заканчивая термокружкой, кхм, коллекцией термокружек всех цветов и объемов. Легко догадаться чьих? Майкл Джонатан Монро никогда не спускается к завтраку вовремя. – Мне разбудить мистера Майкла? Все домашние знают об этом и больше не удивляются, и не ругаются, и не выносят ему мозг, и не пытаются что-то изменить или измениться. – Нет, Молли, не нужно. А просто принимают как данность. – Во сколько он вернулся прошлой ночью? – не отрывая глаз от газеты, интересуется мистер Монро. Отец Майкла - красивый мужчина. Как собственно все представители мужского пола в их роду. Высокий, статный и выглядит моложе своих лет. У него низкий голос с хрипотцой, и проседь в черных волосах, и серые глаза, такие же пронзительные как и карие его сына. Маркус Монро в меру строг, но считает, причем справедливо, что Майклу с ним повезло больше, чем ему самому, в своё время, с его отцом. – Ты хотел сказать “этим утром”? – с усмешкой уточняет его жена. (потому что может быть только одна “миссис Монро” и это её свекровь) Мишель младше своего мужа. Ровно настолько чтобы не вызывать очевидного осуждения в обществе и при этом иметь возможность давать повод для сплетен и пересудов. Она вообще часто это делает. Дает повод для сплетен. Еще одна схожая черта между ней и её сыном. Таких черт довольно много. Начиная от носа и формы губ и заканчивая любовью драматизировать и здоровому пофигизму. Они близки. Мать и сын. Им нравится те же фильмы, песни и девушки. Оба кареглазы, упрямы и зовут их тоже одинаково. – Мистер Монро, – говорит горничная главе дома, но взглядом обращается ко всем присутствующим, – машины вашего сына нет в гараже. Следует обмен вопросительных взглядов направленных как на взволнованную девушку, нервно сжимающей руки в кулаки, так и на членов семьи. Маркус выдыхает, когда вместо того чтобы встретить взгляд своей жены, видит как она, опустив свои глаза, неизменно накрашенные и смазанные пальцем смоки-айз, пьёт кофе. Мужчина выдыхает и возвращается к чтению газеты. Естественно, она знает, что Майкла нет в доме. Мишель всегда знает где её сын. Миссис Монро довольно скоро замечает, что никто кроме нее не сыпет вопросами и не допрашивает ни в чем не виноватую горничную. – Мишель, ты что же в курсе, что мой внук не ночевал дома? Нужно обратить внимание, что за все 19 лет, не было такого случая, когда миссис Монро “отреклась” и назвала Майкла “вашим сыном”, а не своим внуком. – Майкл ночевал, просто уехал рано, – загадочно отвечает она, едва бросив взгляд на свою свекровь из под отросшей густой челки. Возможно, она ей и лезет в глаза, но Мишель идет стричься когда становится уж совсем невыносимо. Она так делала в университете и так она будет делать сейчас. Как бонус – её муж начнет засматриваться на нее (больше обычного). Как двойной бонус – её свекровь будет раздражаться и не смотреть на нее (лишний раз). Вот и сейчас. Миссис Монро поджимает губы и переводит взгляд на своего сына. Тот, в свою очередь, смотрит на свою жену поверх газеты. Смотрит из-под полуоткрытых век, застыв посредине движения так и не перевернув страницу газеты и… – Кхм! … страница переворачивается. – У меня складывается довольно тревожное впечатление будто ваше отношение к сложившейся ситуации граничит с безразличием, – миссис Монро берет в руки приборы, – Майкл срывается засветло и уезжает Бог весть куда! – она кладет приборы и нервно перебирает кольца на пальцах, – Сейчас, когда ситуация с делом Вашингтонов только усугубляется день ото дня… – Я звонила Алеку, – сообщает Мишель, – они с мистером Моррисом надеются что дальше предварительно слушания дело не пойдет. Оно состоится через неделю. Так что осталось немного подождать и вся эта история закончится. – Вашингтоны сворачивают поиски на своей территории. Похоже стихия стерла все, что можно, – откладывая газету, заявляет Маркус, – Ходят слухи, что они собираются продать… то что осталось от дома на горе Блэквуд Пайнс. – Но судебное разбирательство сворачивать не собираются! – его мать отворачивается к высоким стеклянным дверям ведущим в сад, – Как жаль… Бедная Мелинда, бедный Джошуа-старший… и врагу не пожелаешь того, что они переживают сейчас! Мишель и Маркус переглядываются. Когда в семье растет мальчик - важно выдержать баланс. Показывай свою любовь и поддержку – это подарит чувство безопасности и уверенности в себе. Учите его распознавать и управлять своими эмоциями. Позволяйте сдирать колени и набивать шишки, другими словами – делать ошибки. Поощряйте его инициативность и любознательность. А главное – научите брать на себя ответственность за свои действия. – Я так понимаю причину своего отсутствия он назвать тебе не удосужился? – сдавшись, все-таки уточняет миссис Монро. – Сказал, что уважительная. Мишель и Маркусу думается, что они неплохо справились. ***** Весна. Через открытые окна в классную комнату льется солнечный свет и шум со стадиона, где проходит физкультура. У Майкла на коленях сидит Эмили. Его левая рука лежит на её талии так, чтобы угол парты впивался в тыльную сторону его ладони, а не ей в бок. На подоконнике устроились втроем – Ханна, Бет и посрединке Сэм. –... я думаю мне было лет семь, – продолжает свой рассказ Майк, – Я плохо вел себя во время ужина и меня наказали, отправив в комнату. Все четыре девушки внимательно слушают, пока он переводит взгляд с одной на другую. – А я, трындец, какой мелодраматичный был… – В смысле «был»? – перебивает его Саманта. Бет тут же шикает, призывая подругу молчать, но Эмили и Ханна смеются, и даже Майкл добродушно кривится в ухмылке. – Продолжай пожалуйста, – вкрадчиво просит Бет. – Так вот… я был настолько драматичен, что открыл окно и просто орал на всю улицу. Я настолько отдавался этому процессу, что провалился сквозь москитную сетку и упал со второго этажа. Бет прикрывает рот в ужасе, Ханна прыскает в кулак, Саманта старается удержать смех в себе и широко улыбается, а Эмили прижимается щекой к его голове. – Я встал, отряхнулся, позвонил в входную дверь и объявил родителям, что выпал со второго этажа. – Это многое объясняет. – Эй! ***** Причиной отсутствия Майкл за завтраком оказывается телефонный звонок в ночи. Что-то настолько банальное. Накануне он вернулся домой в третьем часу ночи. Заёбаный… Боже какой же он заёбаный. Ожидая такси у клуба, он закурил. Кутаясь в пальто, он улыбался, вполуха слушая щебет Эшли. В ответ на вопросительный взгляд Эмили, он с готовностью достал зажигалку и дал ей прикурить. Со второй попытки ему удается засунуть левую руку в карман пальто и проигнорировать боль, что нарастает пульсацией. Ведь пока он тусил в клубе, то обо что только его несчастная рука не ударялась и не цеплялась. Холодный воздух трезвит, но не настолько чтобы вслушиваться в болтовню Эшли. Поднимая голову, он выдыхает вверх дым и замечает (если сильно присмотреться сквозь ночную иллюминацию города) звездное небо. Опустив голову, он краем глаза замечает Сэм. Она собиралась надеть шапку, но её руки застыли на полпути и её взгляд направлен чуть ниже его подбородка. Сквозь дым Майклу сложно разгадать что это был за взгляд, ведь в следующую секунду девушка отворачивается и натягивает свою неизменную и нелепую шапку-бомбер. Саманта, одетая не по погоде, сверкает своими голыми коленями, когда топчется на месте, чтобы согреться. Старина Мэтт предлагает ей подождать внутри или, хотя бы, чтобы она надела его шарф. Сэм предлагает ему потанцевать с ней. Майкл усмехается, когда Мэтт кланяется, а Сэм присаживается в реверансе. Они танцуют что-то из исторических костюмированных фильмов, которые любит Эшли и его бабушка. Повороты, хождение вокруг друг друга и единственное чем они касаются – это их руки. Крис выходит из клуба, неся в руках плед и молча набрасывает его Сэм на плечи, тем самым прерывая их импровизированный танец. Девушка с благодарностью смотрит на него и позволяет блондину поухаживать за ней. Надвинуть её шапку на брови, до конца застегнуть молнию её кожаной куртки и повязать плед на её плечах, чтобы он не падал. Затягиваясь, Майк ощущает горечь на языке. Приехав домой, он долго рассматривает бинты на левой руке и облегченно вздыхает, убедившись что нет никаких сомнительных пятен, проступающих сквозь слои марли. Ему очень хочется закинуться таблеткой обезболивающего и рассчитывать на то, что его молодой организм все примет без последствий. Но, в редком приступе здравого смысла, Майкл вздыхает и плетется к кровати, так и не открыв заветную баночку. Потому что, да. Майкл заёбан. Заёбан, но не сломлен. Заснуть удается не сразу. Тишина комнаты давит на него со всех сторон, и клубная музыка все еще задает ритм в его теле, а кровь разносит алкоголь и отдает пульсацией в раненой руке. Его глаза закрыты, но перед внутренним взором предстает образ Саманты – в бордовом кружеве, с голыми коленями, её губы сжимаются вокруг коктейльной трубочки. Возбуждение пробегает по его телу дрожью. Издав страдальческий стон, полный неудовлетворения, Майкл переворачивается на бок и накрывается одеялом с головой. Потому что всё чего ему хочется - это забыться, провалиться в сон без сновидений. Однако, когда его организм наконец-то успокаивается и он засыпает, то его мозг не сдается и Майклу сняться волки, беспокойные и ощетинившиеся, а еще мерещаться хитрые глаза. Те самые... с зеленцой, в которых утонуло солнце. Парень крепко спит и сперва не слышит как вибрирует и звонить телефон на тумбочке. Его сон настолько глубок, что добудиться его удается лишь с третьего раза. – Или кто-то умер, – Майкл пытается разлепить глаза, – или я заставлю пожалеть всякого, кто посмел меня разбудить. Он еще сонный и пытается собраться с мыслями, потому и не торопится взять трубку, а еще он по-настоящему начинает злится, прямо накручивать себя с каждым новым повтором мелодии. – Да, алло, – он садится в кровати и, на мгновение забыв о перевязанной левой руке, хочет протереть заспанные глаза, но только больно тычет не сгибающимся пальцем в глаз, – кто это? В трубке слышится плач и Майкл никогда бы не подумал, что сможет так быстро определить кому он принадлежит. – Джессика? Что..? – он прижимает запястье левой руки к глазу, чтобы унять боль, – что случилось? Его злости как и не было. Но плач в трубке только усиливается. И те несколько слов, что Джесс (а это она позвонила!) смогла выдавить из себя сквозь рыдания вообще не помогают понять что, черт побери, происходит. – Джесс, милая, я ничего не понимаю, – Майкл хвалит себя за терпение, – Ты в больнице? Я тебя прошу передай, пожалуйста, трубку тому кто сможет объяснить что случилось. Морщась, он пытается разобрать который сейчас час на экране телефона. Боль от яркого света дисплея ударяет в глаза, а после переходит на голову. Видимо она послушалась, потому что Майкл слышит вполне внятное: – Мистер Монро? – Да, это я. Вы же Энн? Медсестра Джесс? Даже в 5 утра Майкл сама вежливость и учтивость. – Да, мистер Монро, – голос звучит мягче, чем мгновение назад, – прощу прощение что побеспокоили вас так рано, но… вы нужны здесь. – Что случилось? – Я… мы до конца не понимаем, мистер Монро. Но похоже… – она делает паузу и слышится звук закрывающейся двери, как будто она вышла из палаты, – но похоже кто-то посторонний был в палате мисс Шефилд. – Что? В смысле “кто-то посторонний”? – Майкл откидывает одеяло и ставит ноги на пол. – К сожалению, у Джессики истерика и мы не смогли получить внятного ответа. Отдел охраны занимается этим. Но будет лучше, если вы приедете… прямо сейчас, – в голосе медсестры проступает волнение, – ты нужен ей, Майкл. В последние время, – особенно в 5 утра, особенно после преждевременного пробуждения, – Майкл стал ловить себя на мысли, что никакого геройства в нем больше не осталось. – Я выезжаю. **** Лето. Парк. Пикник. В кадре Майкл и Мэтт. Оба парня сидят на земле на разостланном покрывале. Первый показывает второму что-то на телефоне. За кадром слышатся голоса Сэм и Эм. Появляется Джесс. Сначала её ноги останавливаются слева от Майкла. На ней короткие шорты. Ультракороткие. Так что сначала, если судить по одним ногам, кажется, что она и вовсе голая. Её шорты и белая майка в принципе добавляют к ситуации… эротизма или комизма, каждый должен решить сам для себя. Она изящно присаживается, потом грациозно ложится, потом сладко потягивается, заполняя собой всё свободное от еды пространство на цветном покрывале. Майк бросает на неё не-очень-короткий-взгляд, но телефон и смех Мэтта привлекают его внимание. Джесс переворачивается на живот, выгибается и подпирает голову правой рукой. Её лицо в миллиметрах от колена Майкла. Она прикусывает губу, вздыхает и сгибает ножки в коленях. По очереди. Медленно болтает ногами. В кадр попадает то правая, то левая пятка. Грязные с прилипшими травинками. – Майк? – Ммм? – А ты знаешь с каким знаком ты совместим? – Со знаком доллара. Джесс дует губы, а где-то за кадром Саманта смеется громче всех. **** Вместо завтрака Майкл перехватывает кофе, оскорбление от подрезавшего его водителя и ответственность за Джессику. В больнице он идет прямиком в её палату, где его уже ждут. Помимо девушки в комнате присутствуют еще два “белых халата” и “голубой воротничок”. Джесс полусидит–полулежит в своей кровати, медсестра стоит рядом со стаканом воды в руках, пока доктор переговаривается с представителем секьюрити, скрестив руки на груди. Кажется, что Джесс уже успокоилась, но стоит ему переступить порог палаты, как она разве что не прыгает с места прямо ему в руки и виснет на шее, и с дрожащими плечами и вздрагивающим голосом просит: – Майкл, забери меня отсюда… Дежурные старший врач и охранник, чьи смены выпали на ту ночь, рассказывают что им удалось узнать. Где-то в полпятого утра медсестра, что, конечно же находилась на посту и никуда не отлучалась, услышала какой-то шум. Разумеется, она пошла проверить и в первых нескольких палатах – все было спокойно. Но, открыв двери в палату Джессики, оказалось что та лежит на полу без сознания. – Я уложила её назад, вызвала врача, но мисс Шефилд к тому моменту уже сама пришла в себя, – поясняет Энн, - Я думала, она просто упала, я… – Я не упала! – взвизгивает Джесс, отрывая лицо от его плеча, – На меня напали! – Что? - он разворачивает её лицо к себе и заглядывает в глаза, красные и воспаленные, – в смысле “напали”? Но в ответ по её щекам бегут слёзы, дрожат губы и она припадает к его груди, заходясь рыданиями. – Кто-то может мне объяснить что здесь происходит? – сверкнув глазами, спрашивает Майк придерживая Джесс за плечи. Медсестра, врач и охранник переглядываются между собой. – У Джесс бывают беспокойные ночи. Конечно, в последнее время ей намного лучше, – первой начинает Энн, – но все равно, ей сняться кошмары. Особенно после сессий с психотерапевтом! И вообще, то что она пережила – это несомненно оставило отпечаток на её психики, так что… Врач касается её предплечья и женщина тут же умолкает. – Энн пытается сказать, что несмотря на то что мисс Шефилд – большая молодец и быстро восстанавливается… физически. Для того чтобы прийти в себя морально ей еще предстоит довольно долгая работа. На этих словах, кажется что Джесс начинает рыдать еще громче. Майкл невозмутимо и бездумно гладит её по голове, его пальцы застряют в спутанных после сна волосах. – И всю её истерику можно было бы списать на испуг после кошмара… – Но…? – догадывается Майкл. Вздохнув, вместо врача продолжает охранник: – Но мы не можем быть полностью в этом уверены, мистер Монро, потому что я проверил записи с камер видеонаблюдения, и… – охранник бросает беглый взгляд на присутствующих, – и они испорчены. – В смысле? – скривившись, спрашивает парень, думая что этот вопрос можно вынести как заголовок его жизни. – Я не понимаю как это произошло! – разводит руками мужчина (на бейджике, что висит на его груди нельзя разглядеть имени, но на фото у него еще есть волосы). – Записи с определенных камеры просто… стерлись, испортились. Всякое бывает, это же аппаратура… но на эти несколько часов вместо больничных коридоров там черный экран. – Пож… пожа-луйста, – икая, бубнит ему в ключицу Джесс, – я-я не.. вру… – Ш-ш-ш, конечно-конечно, – самым обнадеживающим тоном произносит Майк, целуя её в лоб, – я верю тебе, милая. Его глаза беспокойно бегают, пока он судорожно пытается собраться с мыслями. – Чертовщина какая-то! – раздраженно подытоживает охранник. Мозг Майкла цепляется за эту фразу. Действительно… Теплая слезинка падает ему на шею, вызывая волну мурашек, что холодком бежит по спине. Тут не обошлось без… лукавого Джесс касается его лица. У неё липкие ладони, пахнет она чем-то цветочно-сладким и смотрит так требовательно и капризно. – Майкл, забери меня отсюда… ***** Камеру сильно трясет. Голос за кадром: – Майкл, расскажи секрет. Картинка фокусируется. Майкл за рулём своего Форда. В солнцезащитных очках авиаторах, а в зубах зажата сигарета. За окном пролетают виды деревьев, холмов, далёких полей и ярко светит солнце. Майк не отрывает взгляда от дороги, но он усмехается и в уголке глаза появляются морщинки. – Когда мне было 7 я втюрился в одноклассницу. – произносит очень четко, несмотря на сигарету. – О, правда? Я её знаю? – Мы с тобой одноклассники , Джош, – вздохнув, отвечает Майк, – конечно, ты её знаешь. – Ну, а секрет? Майкл на мгновение отворачивается от камеры, берет сигарету в левую руку и сбрасывает пепел в открытое окно. – Я не знал, что мне делать, – пожимает плечами и улыбается, – я впадал в такой жесткий ступор каждый раз, когда она со мной заговаривала. Бросало в жар, пересыхало во рту, у меня потели ладони, подступал приступ рвоты. Он делает затяжку и выдыхает дым в окно, пока Джош похихикивает за кадром. – И сердце так бешено стучало… я чуть в обморок не падал. Как мне было поступить в подобной ситуации? Ну, я и написал ей письмо. Пауза во время которой он сбрасывает пепел в окно, затягивается и щурится из-за солнца. – И? – Что “и”? – Что было в письме? Сигарета опять у него в зубах, а он сам ерзает на месте. – Я написал ей: “Убирайся из моей школы!” За кадром слышится смешок, громче, чем прежде. – И поскольку целью этой записки была угроза, то я написал её пальцами и красной краской, – поджимает губы, чтобы удержать сигарету, на каждом втором-третьем слове поворачивая лицо и смотря прямо в камеру поверх очков, – очень неаккуратно, с подтеками. – Вполне логичный поступок. ***** Майк делает то, о чем просит его Джессика – забирает её из больницы в которой та пробыла почти месяц. Алек не берет трубку, что ожидаемо, и Майк уже “предвкушает” какую головомойку устроит ему их семейный адвокат, как только прослушает оставленное на автоответчике сообщение. Девушка пишет заявление о том, что принимает на себя ответственность за свое решение покинуть больницу без согласия лечащего врача (которого и не спрашивали, потому что ночь и его нет на рабочем месте), и его последствия. Её информируют о рисках и она, не слушая, обязуется соблюдать назначенное лечение. Оказывается, что из того в чем можно выйти на улицу - у нее только легкий домашний бежевый костюм, да кроссовки, - что-то в чем можно бродить по коридорам больницы. А пуховика или ботинок, не имеется, в принципе. Потому Майкл набрасывает ей на плечи свою тяжелую джинсовую куртку на овчине, забрасывает наспех собранную сумку с вещами себе на плечо и свободной рукой сжимает её ладонь в своей. Переступив порог больницы, Джессика сильно закашливается из-за холодного воздуха, что сжал ей легкие. – Эй, все в порядке? – Майк останавливается и заглядывает ей в глаза, – ты действительно хорошо себя чувствуешь? – Все нормально, – шмыгнув носом, отвечает Джессика, – просто давно не была на улице. Раннее утро и на парковке мало машин и ей не составляет труда узнать его форд Мустанг. Тот самый, в котором она когда-то мечтала отдаться ему. А сейчас она поспешно прячет руки в длинных рукавах его куртки и семенит в сторону автомобиля. Парень больше ничего не спрашивает, и не пытается отговорить её, и просто следует за ней. Ведь Майкл знает Джессику. Знакомы с начальной школы. И он узнает в её шаге с носка, её прямой осанке и вытянутой шеи… Он узнает девочку-балерину, которой она была до того, как ушла в команду черлидерш. Мысль что тогда, она нравилась ему больше, мелькает и тает в уставшем сознании. Джесс садиться на пассажирское сиденье остывшего салона и не сдерживает свою дрожь. Майк забрасывает её сумку на заднее сиденье и спешит завести машину. – Почему все еще так холодно? – стуча зубами спрашивает девушка, подставляя пальцы под горячий воздух печки, – обычно в такое время уже не бывает морозов. Майк, откинувшись на сидении и прикрыв глаза, осторожно сжимает пальцы на забинтованной руке. Почему-то того короткого мгновения, между больницей и машиной, хватило, чтобы они задубели от холода. Он предпочитает не задумываться о таком. Протянув ладонью по лицу, он глубоко вздыхает и наконец смотрит на неё. Джессика ловит его взгляд и смотрит в ответ, выжидающе и настороженно. Она несколько раз умывалась холодной водой, но глаза все равно красные, кажется даже в правом - сосудик лопнул. Перед выходом она поспешно провела расческой по спутанным волосам и собрала их в небрежный пучок на макушке. Так очень хорошо видны места швов, которые ей сняли несколько дней назад. Лоб, висок, левая скула… – Я не знаю, что произошло этой ночью, – Майк осторожно убирает выбившуюся прядь ей за ухо, – но я рад, что с тобой всё впорядке. Джессика улыбается и ей так и хочется прижаться к теплу его ладони. Но парень убирает свою руку прежде чем она успевает склонить голову. И нет, он её не одернул. Майкл никогда бы не поступил так бестактно. Он же джентльмен. Когда машина трогается с места едва-едва светлеет восток. Утренний сонный город, с выключенными вывесками и гаснущими фонарями кажется совсем пустынным. Если бы не редко встречающиеся машины, то ощущение будто они последние люди на этой земле казалось бы слишком реальным. Майк сфокусирован на дороге и ничего не говорит. Нужно обсудить что же все-таки произошло, потому что, конечно же, это не было кошмаром Джесс. О, нет! В этом он абсолютно уверен. Но снова мучать её вопросами парню совсем не хочется. А сил на разговоры на какие-либо нейтральные темы у него попросту нет. Свет от фар, тепло от включенной печки, приглушенное радио. Джессика чувствует что ее начинает клонить в сон. Тем более она не выспалась, тем более она плакала, тем более с ним она чувствует себя в безопасности. Но девушка перебарывает себя и вздыхает и поворачивается к Майклу. На нем серый свитшот, у горловины выглядывает белая футболка и штаны карго темно-зеленого цвета. Он выглядит лучше чем месяц назад, когда это все только произошло с ними. Следов от синяков почти не осталось. Видно что он недавно подстригся. Скорее всего вчера утром, в подготовке к походу в клуб, который организовала Джесс. Он гладко выбрит и крутит руль одной правой рукой. Он похож… поджимает губы и не сводит глаз с дороги… на парня в которого она влюбилась в 15 лет. И… он такой, подлец, красивый. Настолько, что голова кружится. Джессика никогда не забывала какой он красивый. И наверно, никогда не забудет. – М-м? - он чувствует как она на него смотрит и бросает на нее короткий взгляд, – может быть ты голодная? Хочешь куда-нибудь заехать? – Да, пожалуйста, – не долго думая, быстро соглашается она. Майкл устало улыбается в ответ и его глаза возвращаются на дорогу. Джессика тоже отворачивается и смотрит в своё окно. «Как? Как ты можешь молчать, но при этом сказать так много?» – вопрос проносится у нее в голове и руки её невольно сжимаются в кулаки. Дело в том… дело в том, что она знает. Джессика знает что все между ней и Майклом изменилось. В те несколько часов, что она валялась без сознания в шахтах. – Ох, не могу сообразить, что в такую рань открыто кроме Макдональдса, – его голос звучит почти привычно, так игриво и бодро. «Он пытается шутить и делает вид, что ему хочется проводить со мной время.» – думает она, кусая губу. Джессика слышала версии ребят о том что пришлось им пережить на горе Блэквуд. Она слушала их пересказы у себя в палате, и по телефону, и в кабинете юриста. «Тогда что, блять, такого могло произойти между тем как он самоотверженно бросился меня спасать…?» – Давай поедем в «Denny's», – предлагает она, продолжая смотреть в окно. – Джесс, – Майкл знает о каком именно дайнере из всей сети «Denny's» она говорит, – это в другом районе. Мы можем перекусить в «Denny's» по дороге к тебе домой. Моргнув, девушка поворачивает к нему своё лицо. За последний месяц он уже привык видеть её ненакрашенной и без нарощенных ресниц. – Майк, пожалуйста. «... и когда мы обнимались у входа в больницу?» Парень больше ничего не предлагает, и не пытается отговорить её, и просто везет куда она попросила. Ведь Джессика знает Майкла. Знакомы с начальной школы. Дело в том… дело в том, что она уже все решила. Джессика знает что ничего из того что было между ней и Майклом уже не вернуть. Все исчезло в те несколько часов до рассвета. А было ли что-то вообще? – Помнишь как мы любили зависать там после школы? – Или вместо. Они бросают друг на друга короткие взгляды, проверяя подумали ли они об одном и том же. «Помнишь, как ты подыграла мне в розыгрыше на Хэллоуин? И музыкальный автомат не переставая проигрывал «Jailhouse Rock», ведь я был в костюме Элвиса, помнишь?» «Помнишь… там было наше первое свидание?» Всю оставшуюся дорогу до места Джессика забалтывает Майка как может и как умеет. Она уже согрелась и потому расстегивает куртку и вытаскивает руки из слишком длинных рукавов. Так ей легче жестикулировать и казаться собой прежней. Несмотря на ранний час «Denny's» приветствует их сияющей неоновой вывеской, неизменной с 50х. Внутри их окутывает теплая дымка – смесь паров от горячего кофе и свежеиспеченных блинов. Проходя мимо хромированной стойки, Майк и Джесс занимают свободное место на мягких кожаных сиденьях. Знакомые звуки рок-н-ролльных мелодий тихонько звучат в воздухе, создавая ностальгическую симфонию. В меню, как всегда: сочные гамбургеры, подающиеся с тягучим сыром и аппетитными овощами и свежеиспеченные блины под теплым кленовым сиропом. Незнакомая официантка уже наливает им кофе, когда принимает заказы. – Это была хорошая идея... приехать сюда, – признается Майкл, – навевает воспоминания. Джессика только улыбается в ответ. На самом деле она предпочитает не думать ни о чем, кроме того, что это в последний раз… В последний раз они посидят с Майклом вот так. Как пара. Да, и место как нельзя более подходящее! Здесь время течет медленно, как в старинном фотоальбоме, перелистывая страницы которого вспоминаешь о прошлом. Ведь, она всё решила. Джессике так легко верится, что они всё еще близки. Особенно, когда отпив полчашки кофе, он начинает делится сплетнями об их общих школьных знакомых. Кто залетел, а кто в тюрьму сел. Особенно, когда он флиртует с ней и подмигивает. Особенно, когда они смеясь, складываются пополам и едва не бьются лбами и никто ни от кого не шарахается. Блинчики как всегда отменно мягкие и воздушные. И он и она нещадно заливают их кленовым сиропом, потому что оба любят сладкое. Набив рот, они закатывают глаза и мычат от удовольствия в унисон. И в это мгновение Джессике кажется будто все это… того стоило. Когда Майкл стоит у стойки, чтобы оплатить счет, она ныряет ему под правую руку, едва не сбив пучок на макушке, и крепко его обнимает. Майк умиляется и приобнимает её правой рукой в ответ. Так они и идут до машины, легко и беззаботно. Майклу немного стыдно, но он радуется что выполнение этого обязательства к которому его принудило хорошее воспитание его бабушки, обернулось чем-то приятным. Он и забыл, что ему когда-то нравилось слушать наивную и легкую болтовню Джессики. Город заметно оживает, когда они едут по знакомым улицам. Уже совсем светло и не нужно включать фары. Всё больше людей и машин попадаются им на глаза. – Это было весело, – произносит Джесс, улыбаясь, и ничто в её тоне не предвещает беды. – О, да! Надо бы позвать ребят в наш дайнер в следующий раз. – легко соглашается он. – Да, было бы замечательно, – её голос звучит привычно звонко, – только я не это имела ввиду. – М-м? – короткий взгляд в её сторону. – Ты и я, Майкл, – она небрежно показывает на пространство между ними, – это было весело. Но я думаю, что нам нужно расстаться. Ведь, она всё решила. Ответом ей служит едва дернувшаяся в сторону машина и его непроницаемое лицо. Джесс ощущает нечто похожее на ликование, но тут же одергивает себя мыслью: «По-хорошему ему следовало ударить по тормозам и вовсе остановить машину. А это так… ни о чем… » – Ты правда так считаешь? – аккуратно интересуется он и хмурится. – О, да! Находясь в больнице у меня было полно времени, чтобы подумать, – она опускает взгляд на свои сомкнутые на коленях руки. – Джесс, мне жал… – Перестань, Майкл! – спешит перебить его девушка, – мы попробовали и не получилось. С кем не бывает… И кисло улыбается ему в ответ на его печальное, жалеющее выражение лица. Радио до этого тихо играющее на фоне, привлекает его внимание. Джессика бы даже не заметила, если бы не смотрела на него в этот момент. And if a double-decker bus Crashes into us To die by your side Is such a heavenly way to die And if… Майкл, морщась от боли, кладет левую руку на руль для того чтобы правой дотянуться до радио и выключить его. Джесс отворачивается от него и смотрит прямо перед собой. Её женская интуиция подсказывает что… что-то, что понять ей не в силах. – Хах! Ты знаешь, что самое паскудное во всей этой ситуации? Боковым зрением Майкл видит как она всплескивает руками. – Это то, что я ни о чем не жалею, – она щурит глаза, но взгляд у неё рассеянный, – совсем-совсем. Майкл молчит и не сводит глаз с дороги. – Ведь это был мой… план. И записку написала… я. Ты же знаешь. – размеренно перечисляет она, – И всё подливала масла в огонь ревности Эмили, пока вы, наконец-таки, не разругались. Последнего он не знал. Но если подумать, то мог бы и догадаться. – Потому что шанс заполучить тебя… пускай и ненадолго… Это того стоило. Сощурившись и прикусив язык, Майкл смотрит на Джесс, холодно и бесчувственно. – И сейчас стоит того. ***** Кухня у кого-то дома. На всех поверхностях и даже на плите и в раковине навалены пачки снеков, бумажные тарелки с горочками картошки-фри, батареи картонных коробок с пиццей, ведра с жареными крылышками из KFC, и бутылки, бутылки и еще немного бутылок. На фоне гремит громкая музыка, которую пытается перекричать гомон из десятка голосов. Вечеринка. На улице ночь и приглушенный свет. Саманта готовит кофе. Похоже, что на кухне больше никого нет кроме нее и того кто её снимает. Девушка стоит спиной к камере и умело управляется с кофе машиной. Насыпает молотый кофе в холдер и трамбует его тампером. Одновременно нажимает нужные кнопки на панели кофемашины, вставляет холдер в группу подачи и подставляет чистую чашку. - Я нашел тебя. Она едва вздрагивает. - Не хотел напугать. Прости. Она бросает улыбку через правое плечо. - Ничего, Джош, просто громко и я не слышала, как ты подошел. Картинка меняется, пересекая кухню и приближаясь к Саманте. Ближе и ближе. - Не знал, что ты такая кофеманка... - Это для Майкла. Девушка едва закатывает глаза, но не просит выключить телефон и не снимать её. - Молоко есть в холодильнике. - Не нужно, это тройной эспрессо, - отмахивается Сэм, - черный как ночь, сладкий как грех, горячий как поцелуй, крепкий как проклятие. - Ммм, его любимый. Кофемашина заканчивает подачу напитка и Саманта, не жалея, насыпает в чашку несколько ложек сахара. - Майкл, всегда пьет кофе без молока и сливок, будто это часть его bad boy имиджа, - с хитрой полуулыбкой произносит Сэм, размешивая сахар в чашке, размеренно и спокойно, - но на самом деле у него непереносимость лактозы. Секундная пауза. - Что? Я этого не знал. - Я этого не говорила. - Ок, я этого не слышал. ***** Майкл ударяет по пробелу на макбуке. Несколько резче и сильнее чем следовало бы. На экране застывает Сэм, чья улыбка кажется сдержанной, но одновременно наполненной внутренним светом. Сэм, которая только что раскрыла Джошу его небольшой секрет. – Зачем я это смотрю? – Затем, что я потратил несколько дней, просматривая архивы Джоша Вашингтона и отбирая видео файлы, которые будут соответствовать критериям «подлинности и релевантности», а еще не нарушать конфиденциальность никого из ваших друзей и одноклассников, – отвечает замученный Алек, уронив голову в руки, – ну, и чтобы ты знал какие материалы будут подаваться как доказательства. Майклу не нужно уточнять, он и так догадывается доказательством чего могут послужить эти коротенькие ролики. Показать отношения и динамику внутри их компании, чтобы любой посторонний мог понять контекст и последствия событий, развернувшихся на горе Блэквуд. Но самое главное – показать его, Майкла Монро, в выгодном свете. Показать, что он отзывчивый, храбрый и ответственный. Что он мальчишка. И, конечно же, подкрепить показания ребят, что Джош все подстроил и снимал их на скрытые камеры. – Так и не удалось найти видеозаписи того что произошло на горе? – Майкл наблюдает как Алек трёт лицо и качает головой, – Но как же? Мы же дали четкие указания, где именно находился Джош, и что попасть туда можно не только из дома, но из катакомб, а… – Я знаю Майк, я знаю, – в голосе мужчины сквозит досада, – Если верить вашим показаниям, а мы им верим! – на этом моменте он делает акцент, – тогда не вы бы были сейчас на месте подозреваемых, а Джош! Монро с непроницаемым лицом слушает Алека. Как раз в этот момент его левая рука сокращается сама по себе, как она любит это делать в последнее время. Неожиданная боль, как будто его фаланги насажены на рыболовные крючки и кто-то дергает за них. Его взгляд падает на экран, где Саманта смотрит на него со своей улыбкой Мона Лизы. – Полиция была на горе, наши дознаватели, да, даже я там был! Это привлекает его внимание. – Я не понимаю, что не так с этим местом… Там идет снег, там месяц идет снег, – Алек неожиданно встает со своего места, так что ножки кресла скрипят с неприятным звуком, – ближайший городишко с непроизносимым индейским названием… Я полдня не мог выехать из него, черт побери! Еду по улице, которых там всего три, поворачиваю, уверенный что за углом смогу выехать на шоссе, но оказываюсь на городской площади! Майкл наблюдает за тем как Алек достает из внутреннего кармана пиджака пачку сигарет «Lucky Strike». Зажав сигарету в зубах, адвокат, не спрашивая, бросает её на стол перед парнем. Они предпочитают одну и туже марку и оба считают это признаком хорошего вкуса друг у друга. За зажигалкой Алек идет к своему рабочему столу и закурив, бросает её Майку. Его реакция не подводит, как вообщем-то никогда не подводила. Только его перевязанная рука заставляет поморщиться, когда Zippo прилетает ему в ладонь. – Прости, я всё забываю, – не понятно морщится ли Алек от сочувствия, или щурится при затяжке. – Ничего, я тоже забываю, – отвечает Майкл тоном человека, который постоянно говорит эту фразу, – Так что там? Чирк колесика и он закуривает свою сигарету. – Я смог выехать оттуда только когда согласился подвести каких-то детей до автобусной остановки, – Алек подходит к окну его углового кабинета. У его правой ноги Майк замечает стеклянную пепельницу раньше, чем за ней тянется мужчина, чтобы стряхнуть в нее пепел. – И даже эти дети были какие-то странные. Он уже много раз видел эту элегантный зажигалку, выполненную из высококачественного металла с изысканными линиями и деталями. – Двое девчонок-старшеклассниц и мальчик лет девяти. Между тем как они указывали куда мне свернуть, они переговаривались друг с другом. Одна говорит, что пришла в школу и половина её класса отсутствовала, но кажется что только она это заметила, потому что учительница отметила полное присутствие в журнале, – голос у Алека становится всё тише и тише, но Майкл всё прекрасно слышит. Он уже много раз держал эту зажигалку в руках. Прохлада и гладкость металла приятна на ощупь и оттого её хочется вертеть в руках. – А другая ей отвечает, что сезон охоты на оленей еще не кончился, – мужчина оборачивается к нему, – Майкл, сезон охоты на оленей в конце осени, а сейчас март! И как только я подумал об этом и хотел поправить их, то вдали прозвучал выстрел. Они втроем вздрогнули как только маленькие зверьки умеют. Их ресницы затрепетали, а глаза стали огромными и темными. Удерживая в зубах сигарету, Алек расстегивает запонку и подворачивает рукав на правой руке. – Посмотри! У меня мурашки бегут только я вспомню об этом. Майкл ничего не говорит. У него самого пробежал холодок по спине от его слов. – Я не мог дождаться когда же наконец смогу их высадить, – сбрасывает пепел и трет правый глаза, – Когда же я доехал к тому, что осталось от дома Вашингтонов, то осталось не так много времени до того как стемнеет. Там все оцеплено и вытоптано. Люди жалуются на плохую связь, на то что ни один прибор там нормально не работает. Постоянно снег и чертов ветер все сметает. Зажигалка в руках Майка уже нагрелась, когда Алек тушит сигарету в пепельнице на столе. – Я там бродил какой-то… потерянный. Как будто не мог вспомнить за чем туда вообще приехал. – неожиданно признается мужчина, – И меня не покидало чувство что кто-то за мной наблюдает. Майкл не замечает как начинает едва кивать в подтверждение его слов. – Я не понимаю зачем нужно было туда возвращаться после всего что случилось с близняшками! – недовольно и раздраженно восклицает Алек, – Я не суеверный, Майк, но мне и одного раза хватило чтобы понять, что там какая-то чертовщина происходит. Парень молча затягивается и выпускает дым в потолок, запрокинув голову назад. Закатное солнце отражается от стеклянных поверхностей небоскребов бизнес-центра и кажется будто мир утопает в оранжевом цвете. – Что говорит доктор Хилл? – переводит тему Алек и присаживается в кресло рядом с парнем, в котором до этого сидел. Перед внутренним взором Майкла всплывает их последний разговор: – Луна влияет на приливы и отливы, на психику людей. Волки знают это и именно поэтому они воют на неё. Это дань уважения. – Давай поговорим о твоем отце. – Нет. Но Алеку он рассказывает: – Говорит что я использую юмор, чтобы скрыть пережитую травму и что потребуются годы интенсивной терапии, чтобы по-настоящему оправиться от всего этого, – ухмыляясь, отвечает он, – и я буквально рассмеялся ему в ответ. Алек добродушно закатывает глаза, скрывая улыбку за сцепленными руками. – Как хорошо, что он принимает вас в качестве благотворительности, – язвит адвокат, – не нужно иметь специальное образование, чтобы сделать такой же вывод. Майкл всё еще не выпускает из рук зажигалку и его взгляд всё еще возвращается к Сэм, что смотрит на него с экрана макбука. Он думает о том что этот нежный взгляд был обращен к Джошу. Он думает сколько таких улыбок тот снял на камеру и хранил. – Она прехорошенькая. Он задается вопросом, а изменилось бы что-то во всей этой ситуации, если бы Сэм сдалась под их натиском и начала встречаться с братом своей лучшей подруги. Он задается вопросом, было бы Джошу достаточно Сэм, чтобы не сойти с ума. Мы этого никогда не узнаем. – Ведь это же она… та самая одноклассница, которой ты отправил письмо с угрозой в 7 лет. Это не вопрос, поэтому Майкл не отвечает и не противится, когда Алек забирает у него зажигалку. – Предварительное слушание назначено через неделю, – серьезный тон возвращает его на землю, – поэтому давай сосредоточимся. За отсутствием зажигалки Майкл сжимает и разжимает пальцы на правой руке. Последнюю неделю он только это от Алека и слышит. Все их встречи сводятся к обсуждению стратегии его поведения во время слушания. Они снова и снова анализируют детали событий и обсуждают, как лучше всего представить их в выгодном свете. Алек нажимает на пробел и Сэм на экране оживает. Всего на мгновение, как начинается новое видео. – Прошу! Краткий комментарий! – Джош, сейчас не время! Майкл уверен, что никогда прежде не видел этого ролика. Блондин отмахивается от своего друга и не сводит с чего-то глаз. Вокруг стоит гомон десятка голосов, но если прислушаться, то можно разобрать отдельные выкрики. В кадре Крис, среди толпы студентов, но видно, что Джош фокусируется именно на нем. – Что происходит? – возле Криса появляется Ханна. Проследив за взглядом парня и не увидев куда он смотрит, девушка кладет руку на его плечо. Её рука одновременно сжимает и дергает за короткий рукав форменной рубашки, которую он надел поверх серого лонгслива. Майкл обращает внимание на их одежду, но единственное что он может определить, так это время года. Определить, что это весна. Крис нехотя поворачивается к девушке. Встретившись с её взглядом, он быстро опускает глаза на её руку, которая все еще касается его плеча. Снова поднимает их. Вокруг них нарастает шум и, глядя на Ханну, так пристально и опасливо, Крис не успевает ответить, ведь под боком у него появляется Эшли. – Это правда, что мы слышали? – вытягивая шею, она пытается хоть что-то разглядеть. – Джош, прекрати пожалуйста, – слышится за кадром голос Бет. Майкл щурится. Его разум пытается ухватится за ниточку воспоминания, как будто это слово, что вертится на кончике языка. Старый школьный корпус в два этажа из красного кирпича. Мягкие линии двускатной крыши с керамической черепицей разогретой под полуденным солнцем. С восточной стороны его обвивает плющ, как обещание, что выпускникам этой школы прямая дорога в «Лигу Плюща». Майкл еще не вспомнил, но чувство напряжения уже зарождается где-то глубоко внутри. Словно его мысли оглушены ритмом собственного страха. – С дороги!!! Майкл узнает свой же голос и воспоминание сваливается на его голову кувалдой. Он пробирается сквозь толпу зевак, где-то позади мелькает темноволосая голова Эмили. – Ах, да… как я мог забыть? Саманта вылезает на крышу из маленького окошка чердака. Она в белой рубашке с короткими рукавами и на поясе повязан американский флаг, почти полностью скрывая её форменную клетчатую юбку. Цепляясь сильными пальцами за черепицу, она легко взбирается по скату крыши, и перекинув ногу, она усаживается на коньке. Взгляды учеников направлены на неё. Как будто они – театральные зрители, готовые поприветствовать нового актера. Майкл вспоминает тот день. Такой теплый и солнечный. Он был в школьном коридоре. Прижатый к своему шкафчику требовательной Эмили. Помнит её горячий язык у себя во рту и как больно врезался замок шкафчика ему в поясницу. Шум в коридоре отвлекает их. Старшеклассники из параллельного класса бегут в сторону выхода во двор. – Эй! – он хватает своего знакомого из футбольной команды за шиворот, – Что происходит? – Саманта поспорила, что пройдет по крыше старого корпуса и повесить флаг на пустом флагштоке! – на одном дыхании выдает парень. Майкл переглядывается с Эмили, которая всё ещё прижата к нему всем телом. И они бегут следом. – Саманта Юджиния Найт, немедленно слезай! Среди всех выкриков именно его голос заставляет девушку замереть и бросить короткий взгляд через плечо вниз. К нему. Майкл вспоминает, что она ничего не сказала вслух, но ему показалось… что он услышал у себя над ухом её голос: «Смотри на меня, Майкл Джонатан Монро! Глаз не своди!» Она не колеблется, когда встает на ноги. По правой голени бежит струйка крови под цвет красных полос флага (поцарапалась об гвоздь, когда вылезала из окна.) Она обула свои скальники и потому её шаги подобны поступи танцовщицы. Майкл вспоминает как наблюдал за ней, пытаясь удержать дыхание, и было ощущение что весь мир остановился в ожидании ее следующего шага. Каждый шаг – акт дерзости, каждое прикосновение к коньку крыши - вызов. Он не ощущал бешеного стука своего сердца в груди. О, нет… оно улетело туда, на крышу. К ней. Смело протянув руку, она касается флагштока. Стоит ровно, когда развязывает узел на своём поясе и встряхивает ткань. Словно богиня Победы она поднимает флаг. Майкл вспоминает как легкие сжались от страха за нее, как голова закружилась от волнения перед неизвестностью ее следующего движения и как чувство гордости распирало грудь от ее смелости. Обернувшись, Саманта, всё также без страха, начинает повторять свой пройденный путь. Солнце отражается от её белоснежной рубашки придавая ей какого-то небесного свечения. Слышаться многочисленные восторженные выкрики и аплодисменты . Майкл вспоминает с каким облегчением он вздохнул, думая что самое сложное и опасное уже позади. Глубокий вдох отдавался болью в плечах и шее, ведь всё то время он стоял, задрав голову. Но он всё равно не мог отвести от неё глаз. Чувство восторга, пришедшее на место страху, прорастало в нем как корень дерева. Дойдя до края крыши, Саманта снова присаживается на конёк. Её ноги и руки слегка дрожат. – Эй, Майкл! – кричит она и все вокруг затихают. – Поймаешь меня? Майкл вспоминает, как слова протеста застряли в его горле. Ведь он сразу же понял, что она его не спрашивала. Вспоминает, как без колебаний он протянул руки вперед, готовый встретить ее, когда она решит сделать прыжок. Парень спешит пройти недостающие шаги. Сперва бросает макбук, а потом и рюкзак с плеча – всё на землю. Всё не думая. Между тем девушка подвигается к самому краю. Сделав глубокий вдох и сосредоточившись на своей цели, Саманта соскальзывает вниз. На мгновение она застывает в воздухе, словно ангел. Парень моментально реагирует и его руки хватают ее… Майкл вспоминает вес её тела и из-ниоткуда-взявшуюся мысль, что его руки были созданы именно для того, чтобы держать ее. Он устоял, и не упал, и не уронил её. Аплодисменты и крики учеников раздаются с новой силой. Майкл вспоминает что почувствовал как бешено стучит его сердце, только в тот момент, когда она приземлилась ему в руки. Оно будто вернулось на место. – Очень по-геройски, я бы сказал, – комментирует Алек его поступок, – и почти не выпендрежно. Майкл Монро усмехается. Почему-то сердце сбивается с привычного ритма и стучит так несогласованно и беспорядочно. Майкл совсем забыл об этом… случае. Забыл Саманту, глядящую на него своими лисьими глазами, забыл что она оставила пятна крови на его джинсах, которые так и не отстирались. Но он забыл, лишь потому что другое событие вытеснило это. Там на горе Блэквуд… когда Саманта осталась последняя в доме. До этого момента ни он, ни она не оборачивались. Их глаза были прикованы к вендиго, ползающих по стенам с нечеловеческой скоростью. И им приходилось лишь прислушиваться. Первый – это Крис, что прихрамывая, выскакивает на улицу и наотмашь открывает для них дверь. Вторая – это Эмили, что делает это настолько бесшумно, что совсем не привлекает внимание монстров. Третья – это Эшли, что крадется до самого порога и под чьими ногами скрипят половицы. Они ловят взгляд друг друга, находясь на разных концах гостиного зала. Саманта одними глазами указывает ему на выход. И это логичное решение. Правильное... Ведь вокруг Саманты крутятся сразу трое вендиго, да, еще один из них подкрадывается к ней слишком близко. А между Майклом и открытой дверью всего несколько метров и больше никого. Когда Майкл оказывается на улице, то почти тут же застывает на месте. Он оборачивается и пытается прислушаться к тому что происходит в доме. Он пытается заглянуть в открытую дверь, но его хватает за руку Эмили и тянет за собой. Схватила она его за левую – и потому боль заставляет его встрепенутся. Они вчетвером остаются стоять перед домом, затаив дыхание. Им слышен скреже́щущий крик вендиго, вой ветра и… всё. Мельком в его голове появляется осознание, что еще никогда прежде ему не было так страшно за кого-то. «Я почти что потерял её… и в тот момент, я действительно ощутил, что такое настоящая боль. Я почти потерял её… и сердце сбилось с привычного ритма и застучало так несогласованно и беспорядочно. Я почти потерял её… и планеты замедлили свой ход, дни потянулись безумно долго, а ночи превратились в кошмар наяву. Я почти потерял её, но только почти. И мгновение, когда я это осознал? Это мгновение едва не убило меня на месте.» И в ту самую секунду, когда его нервы не выдерживают и Майкл уже собирается возвращаться за ней… Саманта, буквально, вылетает из дома. Позади неё разгорается инферно взрыва и единственное о чем он может думать, так о том разе, когда она спрыгнула с крыши к нему в руки. «Мое сердце перезапустилось и планета ускорилась и, о Боже, мне казалось что я умер, но она коснулась меня и я воскрес. Она жива и я жив. И больше ничего в этом мире не имеет значения.» – Эй, Майк, всё хорошо? – его плеча аккуратно касается Алек. Парень лишь вздыхает, а после привычно ухмыляется и объявляет: – Нужно будет сохранить это видео для нашей с Самантой свадьбы. ****** Когда Майкл назначает им всем встречу в «Denny's» на двадцать девятый день после того как им удалось выжить, то никто особо не горит желанием туда идти. Монро отписывает в их общем чате, что-то про «это в ваших же интересах» и больше не отвечает ни на какие последующие сообщения-возражения. Естественно, они все подтягиваются к дайнеру в назначенное время. Первой приезжает Эшли и занимает их любимое место. Самый дальний столик у окна, с неоновой вывеской на стене. Кожаные красные диванчики на четыре места, но где помещается десять… кхм, а сейчас, семь человек. Она мило беседует с тетенькой за стойкой, которая принимает её за школьницу. Из-за высоких спинок кожаных сидений её не сразу замечают Эмили и Саманта, которые приезжают вместе. Появляются в дайнере на всем контрасте на которое они способны, когда стоят рядом друг с другом. Если первая полностью игнорирует Эшли, то вторая искренне принимает её объятия. Эмили садится на свободном диване, и тут же лезет в сумочку за пудреницей и помадой, чтобы заново подкрасить и без того идеально накрашенные губы. Саманта, улыбаясь, поджимает губы, кабы прося Эшли не обращать на Эмили внимание, и садится рядом с ней. Майкл появляется в дайнере четвертым. Эмили и Сэм видят его первыми и обе закатывают глаза: одна - добродушно, вторая - недовольно. На нем его любимая кожаная косуха, которую он выиграл однажды летом у какого-то байкера в бильярд. Девушки прекрасно знают о его тяге к театральным появлением, где бы то ни было, и они скорее бы удивились если бы он не использовал этот случай, чтобы сыграть на эстетике 50х. Он садится возле Эшли, как раз напротив Саманты. Джессику привозит Мэтт. Блондинка весела, оживлена и в хорошем настроении. Её волосы идеально уложены, а макияж нанесен с особой тщательностью. Она садится возле Майкла, ведь Мэтт уже занял место рядом с Эмили, тем самым подвигая Саманту на край. Крис приезжает последним и игнорирует Эшли, предлагающую место возле себя. Парень обходит их столик со стороны окна и останавливается возле Саманты. Он загораживает свет и тем самым привлекает её внимание. Девушка обращает к нему своё удивленное лицо, с округлившимися глазами и приоткрытым ртом. – Не позволю сажать Бэби в угол. Это цитата из фильма «Грязные танцы». И все присутствующие это знают. И некоторые, Эшли и Мэтт, даже ухмыляются удачной шутке. Но тогда почему…? Почему Крис произносит эту фразу, как будто их только двое и нет других свидетелей этой инсайдерской шуточке? Зачем он произносит это как что-то, что понятно только "своим"? Саманта просияла в улыбке и спешит привстать и подвинуться, чтобы позволить Крису сесть рядом. Она опускает глаза, склонив голову так, что светлые прядки волос падают ей на лицо. Незнакомые с ней люди предположили бы что-то абсолютно нелепое, например, что все вышеперечисленное она делает в смущении. Но как же хорошо, что она в кругу своих самых лучших друзей и никто, конечно же, так не подумал! Ни Эмили, что плохо скрывает свою ухмылочку, подперев щеку кулаком. Ни Джесс, что хмурится и по привычке выискивает взгляд своей заклятой подруги. Ни Майкл, что наблюдает за всем невозмутимо и так спокойно… что становится не-спокойно. Совсем никто. Милая тетенька все выносит их заказы, пока они переговариваются между собой. О чем-то банальном. – Да, я посмотрел этот сериал и мне кажется, что он сильно переоценен. – Мы обедали в этом кафе и было очень вкусно. – Как поживает твоя бабушка? О чем-то обыденном. – Мне все-таки удалось прочитать книгу о которой гудит весь TikTok. – Погодка так себе, конечно. – Что ты думаешь об этих широких джинсах, которые сейчас везде? О чем-то элементарном. – Как поживает Брамс? – Чем планируешь заняться на выходных? – Я уже ходил на тренировку. И когда они справляются со своими порциями бургеров, вафель, картошки и блинов и расслабленно откидываются на спинки диванов, Майкл произносит: – Господа и дамы, вам, наверное, любопытно, зачем я собрал вас всех здесь? Пару секунд все молчат. – Даже если мы скажем, что «нет», то ты все равно посвятишь нас в свои мысли, – первой подает свой голос Эмили. – А так хорошо сидели, – манерно надув губы, подхватывает Джесс. Майкл облокачивается на стол и ухмыляется, опустив голову. Никто больше не говорит и ждет его следующих слов. Он вздыхает и кажется собирается с мыслями. Под столом в носок его ботинка толкается носок тимберленда. Майкл поднимает глаза и ловит взгляд Саманты, что сидит напротив него. Девушка подмигивает ему и уголки её губ едва приподнимаются в поддерживающей улыбке. Майкл многозначительно моргает ей в ответ. – Хотите или нет, но…– он поочередно смотрит каждому из присутствующих в глаза, – нам нужно вернутся на гору Блэквуд.