Намного лучше, когда больше огня!

      Хэруми с сестрами обустроились в домике неподалеку от храма. Вечернее солнце заливало горные вершины, проскальзывая своими лучами по вечно зеленой траве. — Хэруми-сама, я просчитал дату, когда откроется святилище храма. — Муенгамару подошел к девушке, рассматривавшей птиц на дереве. — Половина луны — этого времени хватит, чтобы захватить меч и тепло встретить Хотэя. — А что до Кагуцуги и Цукиёми? Ты узнал, когда эти два старых чёрта планируют своё нападение? — Дракон поправила прядь темных волос и взглянула на лиса. — Аматэрасу уведомит нас первыми зелеными лучами и… — Муен не успел закончить, как заприметил фигуру мужчины с девочкой, выходящих из перелеска. — Рин, ты ходила за ягодами? — Хэруми заулыбалась и раскрыла руки, чтобы встретить бегущую к ней сестру. — Как ты догадалась? — Рин упала в объятия, сияя улыбкой. — А у кого весь рот и щеки в соке? — Хэруми достала небольшой шелковый платочек и стала вытирать испачканную мордашку девочки. — Рин, ты же большая девочка уже, как же ты собралась становиться взрослой и сильной? — Я буду аккуратней, сестра. — Девочка захлопала глазами. — А о чем с тобой говорил большой лис? — Муен очень хотел погулять с тобой, пока Юдзуи готовит обед, и рассказать тебе одну очень красивую историю. — Хэруми подмигнула мужчине, стоявшему за спиной, когда услышала тяжелый вздох. — Так вы ко мне относитесь, госпожа Хэ? — Лис взял Рин за руку и направился в сторону домов. — О чем говорили? — Сессшомару приблизился к девушке, рассматривая каждую ее черточку. Даже после превращения в человека демон пытался совладать с бурей эмоций, держа себя под контролем. — Обсуждали, когда откроется святилище в храме. Половина луны — и мы будем у цели. — Хэруми посмотрела в сторону храма. — Какую роль в этом играет Рин? — Он был холоден, смотря прямо в глаза девушки. Хэруми сверкнула изумрудными глазами и улыбнулась. Ухмылка исказила ее полные губы. — Почти никакой. — Она выпрямилась в полный рост. Последний луч солнца блеснул на чешуйках рожек. — Я хочу забрать сестру домой. В отличие от тебя, я умею ценить семейные узы. Скоро здесь будет поле битвы, меч — дело такое, да, Сессшо? — Девушка усмехнулась и повернулась в сторону домов. — Юдзуи защитит Рин, а тебе бы лучше тут не задерживаться. В облике человека ты бесполезен. Хэруми обдала мужчину ледяным взглядом, полным высокомерия, чувствуя, что смогла задеть. — Что ты задумала? — от ее поведения что-то внутри демона дрогнуло. Треснуло пополам. Он не узнавал в этой женщине Хэруми. Милую и всегда такую веселую, нежную и болтливую. Она ли это вообще, или же той девушки давно нет, и всё это время она жила в его воображении, в глубине его сердца? Хэ резко обернулась и подошла вплотную к мужчине. Всё так же усмехаясь, она провела пальцами по нагрудному доспеху и, схватив его, притянула демона к себе, заглядывая в глаза. —  Знаешь, Сессшо, теперь мы очень похожи. Жажда силы. Безумная жажда. — Девушка провела ладонью по мужской груди, спрятав глаза. — После того, как этот урод Кагуцуги уничтожил всё, что мне было дорого, единственное, чего я действительно желаю — это разнести Небесные поля в клочья. Моя жизнь стала одной черной пеленой, где каждый вздох даётся со жгучей болью. — Хэ заглянула в янтарные глаза. Лицо девушки изменилось до неузнаваемости.       Демон-пёс всматривался в её лицо. Горный воздух священного места действовал как опьяняющий отвар. Сессшомару многое хотел сказать и многое сделать — что-то совершенно необдуманное. Человеческая сущность рвалась наружу. В полной тишине он смотрел в её глаза, такие холодные — но то, что он хотел увидеть, смог разглядеть. Мужчина поднял лицо девушки за подбородок. Ухмылка исчезла с лица Хэ, она ожидала чего угодно, скорее ждала грубости и разочарования в её поведении. Ждала хоть слова. Цикады в траве стрекотали, а между двумя сердцами лежала пропасть. — У нас разные цели, Хэ. Я хотел стать сильным, чтобы защитить того, кто мне был дорог. Ты же ослеплена местью. Разве это единственное, ради чего стоит жить? — Он заправил выбившуюся прядку волос за ушко девушки, коснувшись ее щеки. Затем Сессшомару ушёл, оставив столько вопросов. — Я так хочу чтобы ты ненавидел меня… Разочаровался… Но почему? Даже когда я ушла, ты вновь заставляешь меня… Чувствовать себя одинокой без твоих прикосновений… — Хэруми прикрыла глаза, стараясь не потерять то мимолетное тепло.

***

— Ты действительно собралась это сделать? — Юдзуи смотрела на сестру при свете очага в полу. — обратного пути не будет. — Если бы я хотела закончить всё здесь и сейчас, то отправила бы Рин домой вместе с собачьим отпрыском. — Взгляд, холодный, словно сталь, разрезал воздух. — Рюкотсусей помер, благо, этот малец приложил его, поэтому мне не терпится со всем покончить. — Я отправил весточку Аматерасу, скоро меч будет у вас, поэтому она должна будет помочь вам в обмен на него. — Муен уселся поближе, наливая себе суп из котла. — Аматэрасу держит слово, но на обмен она не пойдет. Каким бы ни был бог, вытащить кого-то с того света — не их прерогатива. Она и так дала мне много… — Хэ… То есть, ты хочешь сказать… — Светлое лицо девушки стало мрачнее тучи. — почему ты опять все тащишь? Почему не попросишь меня или… — Попросить тебя пожертвовать своими родными? Я бы с удовольствием, если бы мечу можно было скормить Цукиёми, но, увы, у богов нет родных. — Хэ пожала плечами. — Да, помню, у богов нет семьи, нет родных, они ничего не чувствуют: ни скорбь, ни счастье, ни любовь, ни страх. — Юдзи вздохнула. — Верно, это боги. — Хэруми потянулась за отварным рисом, который был уже аккуратно разложен по мискам. — Если ты бросишь вызов Кагуцуги, то он не пожалеет своих сил… — Юдзуи посмотрела серьезно на сестру. — ты и так пострадала из-за его огня. Еще одна битва с ним может оказаться последней, и ни я, ни даже Сессшомару с его мечом не сможем вытащить тебя с того света. Ты понимаешь это? Разве этот придурок стоит твоей жизни, Хэ?       Дракон молчала, рассматривая чаинки в чашке. Две недели, чтобы завершить все дела. Совсем скоро здесь будет резня. Инуяша и его жрица… Хэруми не хотела втягивать слишком много народа. Нужно будет их спровадить вместе с Сессшомару, но как? Свежий ночной ветер трепал темные волосы девушки, которая направлялась к храму. Величественный храм Семи богов удачи был построен словно замок, но он был заброшен богами, оттого, что веселиться в Небесых полях было более заманчивым, чем навещать своё собственное святилище. Тяжелые двери не без труда поддались, спертый воздух, смешанный с запахом плесени, пробил нос. Девушка поморщилась, прикрыв нос рукой, и зашла внутрь. Факелы вспыхнули, осветив залу. Пыльные вазы, полуразбитые, стояли по углам. Высохшие листья, кости и тлеющие ткани составляли напольное покрытие. — Храм богов удачи… А такое ощущение, что богов разрухи и тления. — Дракон пнула проползавшую змею, которая с силой ударилась о колонну. — Хамка! — Чей-то дряхлый голос послышался из глубины зала. — И вам не хворать, Матхва. — Хэруми усмехнулась и убрала ткань от лица. — О, так это ты… — Пожилая женщина вышла на свет. Сгорбленная под весом лет старуха, освещенная лунным оком, смотрелась жутковато. Её жидкие серебряные волосы, в которых уже завелась разумная жизнь, были небрежно собраны в пучок. Напудренное белое лицо и нарисованные брови, как делали женщины высоких сословий, выцветшая красная помада на сморщенных губых дополняла образ. — Где клинок Цуруги? — Хэруми чуть поморщилась от запахов, но сохраняла лицо. — Даже не пытайся. Демону его не достать. Какой бы ты сильной ни была, проваливай, — гаркнула старушенция и скривилась. — На этой горе нет демонов — или ты забыла? Сколько ты лет живешь в этой закупореной бочке, Матхва? Неужто с начала времен? — Девушка усмехнулась и стала продвигаться вглубь храма, переступая через останки. — Ты не человек, ты бы сгнила бы от запаха сразу же… — Дряхлая прошипела и в своей манере стала продвигаться вслед за Хэруми, не спуская с нее глаз. — Беззубая змея, открывай, иначе я быстро подведу черту твоего существования. — Хэ подошла к святилищу, на котором была печать. — Через пол-луны, — хмыкнула старуха и отвернулась. — Эти сказки ты можешь рассказывать кому-нибудь другому. — Девушка поднесла руку к печатям. — Либо ты сделаешь это — и мы обойдемся малой кровью, либо я — но тогда за последствия я не отвечаю. — Когда ты стала такой жестокой, соплячка? — Крехтя, женщина поднесла свои иссушенные пальцы к печати и сняла барьер. — Когда Кагуцуги вздумал, что ему все дозволено. По щелчку пальцев раскрылись двери, скрывающие сокровище. Окропленный кровью сотни врагов, видевший смерть бога, этот меч был оружием, которое могло стереть грань между небом и землей. Сама Идзанами прокляла этот меч и его владельца, когда была отправлена на ту сторону. Лезвие без рукояти было за гранью прекрасного — так сиял клинок. — Знаешь ли ты о цене? — Старуха всё ещё была рядом, рассматривая девушку, которая находилась в расцвете своей юности и красоты. — Да, сердце родного человека. — Хэруми подошла к алтарю, на котором стояло золотое блюдо для жертв. Она развернула свою ладонь и провела ногтем, пуская кровь. Несколько капель упали на золото. Ледяной ветер пробежал по храму, завывая между колонн. Девушка заглянула в блюдо, рассчитывая увидеть лицо Рин, которое должно было показать блюдо. Хэ оцепенела, всматриваясь в золотистую гладь. Холод пробежал по её коже и дыхание сперло. — И где же вся твоя решимость? Улетучилась? — Старуха ехидно хмыкнул. — Не ты первая с таким выражением лица у жертвенного блюда. Дрожь пробивала тело, Хэруми силилась привести себя в чувства. — Здесь нет ошибки? — Гнев и страх перекосили некогда пухлые губки. Она всматривалась сильней в кровавые пятна, а в них было лишь оно очертание. — Жертвенник не ошибается. Сердце родного человека в обмен на меч — ничего не поменялось. — Старуха развернулась и направилась восвояси. — Сердце родного человека… — Шатаясь, девушка направилась к выходу. Зловонный запах больше не заставлял кукситься, все мысли были слишком далеко. Ещё немного — и свежий воздух ударил в нос, Хэ попыталась вдохнуть, но не могла. Задыхалась от увиденного. Словно бледная тень, она вышла из храма, волоча за собой ноги. Чуть пройдя, Хэруми оперлась о дерево, которое подвернулось первое. Всё это было похоже на страшный сон, на кошмар, один из которых мучал её. Хэ закрыла лицо руками, чтобы прийти в чувство, понять, что же теперь ей делать.       Ночь скрывала в полумраке лица. Девушка жалась к дереву, удушающий воздух затягивал на шее петлю. Перед лицом стоял образ, и луна светила так ярко, что не было сил сосредоточиться. «Как же так? Ведь именно Рин она должна была увидеть там. Юдзуи и Рин — это единственные кровные родственники, единственные родные люди, тогда как? Почему жертвенник выбрал Сессшомару?». Хэ перебирала варианты, зажмуривая глаза и проклиная всё вокруг. Сердце — лишь залог пользования, и ради смерти в глубинах ада отвратительного и мерзкого божка. Этот секрет умрет в ней, только она будет знать, как мерзко он обошёлся с ней, как громко она кричала имя своего возлюбленного, сгорая изнутри. Как слезы юной девочки могут быть обжигающими с ошейником из металла.       Девушка вскрикнула. Резко открыла глаза. — Хэруми? — Кто-то держал её за плечи. Вся мокрая от ночного кошмара, Хэ лишь тяжело дышала. — Сессшо? — девушка смогла еле еле разобрать очертания мужчины. Она всматривалась в серебро его волос, которые поддавались легкому ночному ветру и в его яркие янтарные глаза. Мужчина смотрел на девушку не отрываясь, лишь иногда переводил взгляд на хрустальные слезинки, капающие из глаз. Его немой вопрос отзывался эхом в тишине. — Меня обижали, мне было плохо, когда тебя не было рядом. Я была слишком слабая, чтобы постоять за себя, и тебе было слишком всё равно, чтобы услышать как громко я тебя звала… — Хэ прошептала, сжав губы и закрыв глаза. Она еще раз окуналась в пустоту одиночества. — Мне никогда… — его голос спустился ниже, доставая откуда-то из глубины что-то забытое, — никогда не было всё равно на тебя… Я просто был глуп. Не знал, что буду так мучаться, если потеряю тебя, — в этих словах было чувство, которое сдерживали стальные оковы демонского самообладания.       Хэруми подняла глаза, думая, что ей послышалось. Девушка резко закрыла уши руками, она просто не верила, боялась верить во что либо сейчас. «Вешний цвет для меня — ты» — она прочитала это по его губам в безмолвии. Хэ прикрыла лицо руками, она почувствовала, как нежно её прижимают к тёплой груди, как разрешают больше не сражаться, как принимают. Тепле его ладоней, стук сердца в ушах. Единственное чего хочется — продлить мгновение. — Ты даже не представляешь… Даже… — она тихо всхлипывала ёжась. — Я знаю достаточно, у Кагуцуги дрянной язык, — демон отрезал и чуть крепче прижал девушку. — Как? Что? — Хэ слегка отстранилась, рассматривая мужчину испуганными глазами. Так много чувств смешались в одно, и в голове была абсолютная каша.       Девушка вздрогнула, почувствовав, как нежно коснулась ее пальцев мужская рука. В груди перехватило дыхание. В минуту горячее дыхание обдало губы — и не было никакой возможности даже пошевелиться. Сессшомару поднял лицо девушки за подбородок, ещё раз заглянув в ее глаза, блестящие и такие родные. Осторожное и ласковое прикосновение губ. Первый поцелуй за столько лет ожидания друг друга сменился пылким откровением. В груди не хватало дыхания и всё внутри полыхало. Демон отстранился, проведя рукой по щеке девушки. — Столько лет я тщетно искал твой след. — Сессшомару достал из запаха клочок бирюзовой ткани, которую всё время бережно хранил у самого сердца. Хэ протянула дрожащие пальцы к вещице. Её губы задрожали. — Спасибо, — Тяжелый вздох. Хэруми крепко обняла того, кому отдала своё сердце так давно, зарываясь лицом в его шею, вдыхая этот бесконечно любимый запах. Кровь побежала с новой силой, теплыми ладонями девушка взяла лицо мужчины, и сияя улыбкой, накрыла горячими губами его губы, утопая в поцелуе. Мягкий ветер пробегал по траве, колыша изумрудный ковер, на котором распускались ночные цветы и расцветали новыми красками глубокие чувства.