Скажи мне это

За окном царила глубокая ночь. Не включая ламп, мы с братом сидели за обеденным столом на кухне. Неспешно ползущая по темно-синему склону неба луна заливала все вокруг своим холодным серебристым светом. Егор, развалившись на стуле и опираясь спиной на подоконник, задумчиво курил, и тонкие струйки дыма уплывали в приоткрытое окно. Я расположился рядом, уронив голову на вытянутые на столе руки, и неотрывно смотрел на брата. Последние несколько часов пролетели в ненавязчивой тишине. Мы молчали — Егор думал о чем-то своем, куря практически одну сигарету за другой, а я просто наслаждался его присутствием рядом, периодически морщась от растущего количества окурков в пепельнице. Когда мне окончательно надоело смотреть, как брат в очередной раз укутывается в белесое табачное облако, я выхватил у него из-под рук полупустую пачку, пока он с недокуренной сигаретой во рту тянулся за следующей. — Хватит дымить, а то скоро никотин у тебя с языка капать будет. Полузакрыв глаза, Егор усмехнулся, глубоко затягиваясь, и кончик сигареты вспыхнул оранжевыми искорками. Не сводя с меня насмешливого взгляда, приоткрыл губы, выдыхая изо рта плотный дым. — Что-то я не припоминаю, чтобы ты раньше так возмущался по этому поводу, — нагловато произнес он, придуриваясь. — Кириллу ни раза слова об этом не сказал, а меня вдруг отчитываешь. Неужели со стороны это смотрится не сексуально? Хотя я понимаю. Я же всего лишь брат, мне можно по мозгам ездить, а он был твой парень, наверное, в нем тебе это нравилось. — Кто сказал подобную чушь? — огрызнулся я. — Обычно я молчу, потому что вы оба уже взрослые люди, и курить или не курить — осознанный выбор каждого из вас. Но мне это не нравится. Не очень-то приятно целоваться с курильщиком тому, кто сам никогда сигареты в рот не брал. Будто пепельницу облизываешь, честное слово. Егор обескураженно взглянул на меня, затушив окурок. — Эй, — удивленно произнес он. — Я же просто пошутил, а отгреб, как нашкодивший кот. — Так ведь так оно и есть, — не пожелал я сменить гнев на милость. — Заслужил — получи. — Но ведь… — Цыц, — я нахмурился. — Лучше помолчи, или я тебя тресну. Закатив глаза к потолку, Егор что-то недовольно проворчал и отвернулся. Я же продолжал буравить его взглядом, все еще злясь из-за его наплевательского отношения к своему здоровью. И меня все еще немного волновало его состояние отрешенного спокойствия. Это было странно. — Ладно, надо идти спать, — нарушил молчание брат. — Мне завтра надо рано встать, Юлины вещички собрать. Тебя во сколько будить? — Уже без разницы, — я пожал плечами. — Как проснусь, так и поеду. Неважно. — Ты не сердишься на меня из-за того, что я помешал твоим планам? — Егор закусил губу, внимательно глядя мне в глаза. — Ну, конечно же, нет, — я слабо улыбнулся. — Я рад побыть с тобой. Егор заметно расслабился, и я вздохнул с облегчением. Мне не хотелось, чтобы последние часы, что мы проведем рядом, брат переживал и волновался из-за меня. Поднявшись со стула, я поплелся за братом в комнату. Дойдя до спальни, Егор вдруг весело фыркнул и прижал меня плечом к косяку двери и громко рассмеялся. Я стал сопротивляться, пытаясь оттеснить его к противоположной стороне, и между нами завязалась шуточная борьба. — Ну, уж нет, — пыхтел брат, стараясь не уступать моему напору и втискивая меня в угол спальни около двери, — нахального младшего братца надо наказать. Видите ли, треснуть он меня решил! Я тоже рассмеялся. Давно у нас не было такой потасовки, и мое плохое настроение исчезало само собой, стоило мне лишь увидеть искорки веселья в любимых глазах. Я хитро прищурился, крутанулся на месте, выворачиваясь из захвата, толкнул его в грудь рукой и сделал подсечку, от которой брат с недовольным рыком повалился на стоящую неподалеку кровать. Запрыгнув сверху, я принялся его щекотать, перебирая пальцами по ребрам и уворачиваясь от неловких попыток схватить меня за руки. Брат задушено смеялся и крутился подо мной, но я старался удержаться в своей позиции победителя, и только сильнее вжимал его своим телом в матрас. В пылу борьбы его футболка начала задираться, и мои пальцы неожиданно коснулись разгоряченного тела. Внезапно мне стало тяжело дышать. Это непредвиденное прикосновение опьянило меня, одновременно повергнув в смятение, но я продолжил бесцеремонно щекотать Егора, а затем чуть ослабил хватку, давая время ему перевести дыхание, судорожно вздохнул, и плавно провел ладонями выше, едва касаясь подушечками пальцев гладкой кожи. Брат вздрогнул и замер, почти не дыша, а я растерянно посмотрел прямо ему в глаза. Я понимал, что поступаю неправильно, но не мог остановиться, продолжая скользить ладонями по телу, задирая его футболку еще выше, обнажая прокачанный пресс, обнажая выступающие ключицы, которых я однажды касался губами. Сглотнув, я невероятным усилием заставил себя остановиться, и мои пальцы замерли, почти коснувшись его напряженных сосков. Я боялся отводить взгляд куда-нибудь в сторону, потому что, наверное, только выражение его лица могло удержать меня сейчас от еще более необдуманных и глупейших поступков. Егор… страдал. Я так ясно видел тоску в его глазах, что мне стало не по себе. Мне казалось, что он борется сам с собой — так же, как боролся я с тьмой своей души. Но почему? Что он скрывает так упорно, почему сейчас он выглядит так, словно о чем-то сожалеет всем сердцем? Не выдержав его взгляда, я отвел глаза в сторону и медленно убрал ладони с его тела. Мне просто необходимо было успокоиться. Я медленно дышал, прикрыв глаза и не шевелясь, стараясь взять себя в руки — но внезапно дернулся, словно от разряда тока. Я почувствовал прикосновения его пальцев к своим ногам, чуть выше колена, и от этих легких поглаживаний мое тело словно покрылось мурашками. Ладони брата лежали на моих бедрах, и тепло его рук казалось мне обжигающим пламенем. Да что он творит?! Если это шутка, то она зашла слишком далеко, потому что я сходил с ума от этих невесомых касаний, воспламеняясь изнутри, чувствуя нарастающее возбуждение и не имея никакой возможности это скрыть. А если это не шутка… То он должен остановиться. Зачем он это делает? О чем он вообще думает, так явно лаская меня?! Я распахнул глаза, с испугом вглядываясь в лицо Егора, собираясь заставить его прекратить, но наткнулся на осторожный изучающий взгляд. Брат внимательно следил за моей реакцией, продолжая медленно скользить кончиками пальцев по моим ногам — от колена до паха, и я тяжело задышал, теряя последние остатки разума. Его взгляд заворожил меня, пленил своей страстью, опьянил своей властностью. В голове все перемешалось окончательно, как только его руки мягко прошлись по внутренней стороне бедер вверх и вниз, тыльной стороной ладони слегка коснувшись напряженного члена, и я еле удержался, чтобы не застонать — как вдруг Егор подхватил меня под колени и с победным воплем скинул с себя, уронив лицом на постель. Навалившись сверху, брат принялся тискать меня, что-то приговаривая, а я ошеломленно лежал, не сопротивляясь, растерянно моргая, совершенно не в силах понять, что вообще только что тут происходило. — Ну, как, здорово я тебя отвлек, да? — над ухом прозвучал хитрый нервный смешок этого садиста. — Спорим, такой подлости ты от меня не ожидал. Но на войне все средства хороши, так что неважно, что и как я сделал — я тебя победил! Ликующие нотки в его голосе позволили мне вздохнуть свободнее. Для него это было не более чем игра, и я должен был быть рад этому. Я не должен был желать большего. И вообще я стал конченым психом, раз даже в обычной потасовке смог усмотреть ласки и приставания! Я дурак, полный дурак. Слабо улыбнувшись, я повернул голову набок, и, не пытаясь выползти из-под придавившего меня братца, пробормотал: — Какой же, в сущности, ты еще ребенок. Наверное, тебе и вправду пора жениться. Остепенишься, повзрослеешь… Прикрыв глаза, я стиснул зубы, не в силах продолжать. Сердце предательски сжалось, не желая даже абстрактно признавать, что человек, которого я люблю, будет принадлежать кому-то чужому, а не мне. Егор, шумно выдохнув, скатился с меня и распростерся на второй половине кровати, положив руки под голову. Я перевернулся на другой бок и во все глаза уставился на него, стараясь не сильно выдавать, что я снова откровенно им любуюсь. К черту все, это моя последняя ночь рядом с ним. Не хочу лишать себя этих драгоценных секунд, не видя его лица. Но чем дольше я смотрел на него, тем больше понимал, что он снова тоскует — снова раздумывает над чем-то серьезным и сложным, заставляя себя молчать, хотя по его подрагивающим губам я видел, что он стремится что-то произнести. — Влад, пожалуйста, — Егор резко сел на постели, повернувшись ко мне спиной. — Я не хочу жениться. Ни сейчас, ни потом. Пожалуйста, хоть ты не заставляй меня. Я настороженно смотрел на его затылок, пытаясь собраться с мыслями. Что значит — не хочу? — Ты, ты не понимаешь, — тоска в его голосе стала еще более очевидной, и я расстроенно поморщился. Я так не хотел, чтобы он страдал. — Влад, родной мой, пожалуйста. Выслушай, ладно? Дождавшись моего согласного вздоха, он торопливо продолжил. — Я не хочу жениться. Я не хочу возвращаться в квартиру родителей. Я не хочу искать себе девушку просто потому, что кому-то так надо, потому, что кто-то считает, что в моем возрасте пора иметь семью и детей… Это такой бред, мне просто невыносимо это слушать — на работе, от знакомых наших родителей; такое чувство, что всем вокруг это надо — всем, кроме меня! Я не хочу семью с чужим мне человеком — меня никто не поймет так, как мне это нужно, оказалось, что мне комфортно и легко жить только рядом с тобой… Понимаешь, для того, чтобы быть счастливым, мне не нужен никто! Никто, кроме тебя! Я снова замер, почти не дыша. Да что он несет?! Вскочив с кровати, я отступил на два шага в сторону, невидящими глазами уставившись в спину брата. — Пожалуйста, давай будем жить вместе, — прошептал Егор, не оборачиваясь, а меня затрясло, словно от озноба. — Я понимаю, что у тебя-то будут еще отношения, Кирилл — не любовь всей твоей жизни, и я приму это, если ты захочешь, чтобы твой будущий парень жил с нами… Мы можем найти двухкомнатную квартиру, я работаю, моих денег вполне хватит нам на жизнь, пока ты не закончишь учебу, понимаешь? Пока поживем тут, если ты не против, а как закончится срок договора аренды на эту квартиру, я сниму другую, выберем любую, какую ты захочешь… Он продолжал сбивчиво говорить, а мне хотелось выть и рвать на себе волосы. Он что — предлагал мне жить с ним? Прямо с этого дня? Спать с ним в одной постели, видеть его лицо каждое утро, касаться его тела, засыпая? Да неважно где — он хочет, чтобы я остался с ним навсегда? Привести потом своего «будущего парня» и жить втроем? Да он рехнулся! Как ему эта чушь собачья вообще в голову пришла?! Да я сдохну, я умру, если соглашусь, я же не выдержу этой пытки — быть с ним, жить с ним, жить им — и не иметь возможности… да ни за что! Жить рядом, не смея даже заикнуться насчет своих чувств! Что он там говорит? Что я единственный, с кем ему комфортно, кто понимает его?! Долбаный, долбаный эгоист, как он вообще смеет давить на меня такими откровениями… Я едва сдерживался, чтобы не выругаться вслух. До боли стискивая кулаки, стоял, мысленно умоляя его замолчать, прекратить отравлять меня такими заманчивыми, ядовито-сладкими картинами невозможного будущего, когда я смог хотя бы просто быть рядом с ним — быть рядом с братом, которого люблю. Безумие, чистое безумие, и помимо воли на один ужасно разрушительный миг я представил себе эту картину — каждый вечер рядом с ним, каждые выходные, проведенные бок о бок дома, в кино или просто готовя вместе ужин, каждая ночь, когда я смогу слушать его дыхание рядом с собой. Я возненавидел себя за эту слабость, за то, что, уже решив свою судьбу, я продолжал сомневаться, продолжал надеяться и желать. Я был ненормален. Я знал, что пути назад не будет — так почему же сейчас я продолжаю трусливо прятать глаза, страдать и истерить в нежелании принимать свой путь? Я был жалок. Как мог Егор продолжать видеть во мне что-то светлое и незапятнанное? Ничего уже не осталось от того человека, которым я был еще полгода назад. Моя любовь очернила и уничтожила все хорошее, что могло быть в моей жизни. Я был раздавлен. Что бы я ни сделал, всюду в итоге будут боль и страдания. Я словно приносил тьму в жизни тех, чей путь пересекался с моим. Егор уже давно молчал, словно сжавшись в ожидании моей реакции на его предложение, и я снова соврал, раздираемый в душе противоречивыми желаниями. — Я подумаю, — мой голос был ломок и безжизненен. — Дашь мне пару дней? — Конечно, — он спрятал лицо в ладонях, немного расслабившись, а я все стоял на месте, пытаясь разобраться в новом хаосе внутри себя. Теперь мне снова представился выбор — уехать, чтобы не дать себе ни малейшей возможности сорваться, но этим заставить брата страдать от моего предательства, или остаться ради него — и страдать самому, иссушая себя своими проклятыми чувствами. Тряхнув головой, я приказал себе забыть об этом. Нет. Не было никогда иного варианта. Хватит. Я не должен колебаться, потому что это бесполезно. Все уже решено, и это и есть тот путь, по которому я пойду. Пока я мысленно ожесточенно себя материл, Егор разделся и лег в постель. Лежа на спине и глядя в потолок, он пробормотал: — Влад, иди ко мне. Тебе нужно отдохнуть. Ты так странно выглядишь… Каждым словом он причинял мне боль. Каждым взглядом он разрушал мое самообладание, разбивал мою волю на тысячи маленьких кусочков. Мне оставалось лишь стиснуть зубы и терпеть. Молчать и страдать, принимая всю эту боль как расплату за свою отвратительную, неправильную, извращенную любовь. Утихнут ли когда-нибудь мои чувства? Я и хотел, и боялся этого. Сняв с себя одежду, я нырнул под одеяло, стараясь не прикоснуться к телу брата. Но закрыв глаза, я ощутил, как он подвинулся ближе и, нашарив рукой мою ладонь, переплел наши пальцы. Я не находил в себе сил оттолкнуть его, поэтому просто лежал и мысленно отчаянно молился, чтобы завтрашний день наступил как можно скорее. *** Утро было пасмурным. Серые тучи нависали над городом, грозя дождем, и мрачная угрюмость погоды была созвучна моему настроению. Первые несколько минут после пробуждения я вспоминал события вчерашнего дня, прислушиваясь к происходящему в квартире. С кухни доносились шорохи и звук шагов, по-видимому, Егор уже давно проснулся и собирал вещи своей бывшей девушки, чтобы выставить их за дверь. Я мельком глянул на настенные часы — пятнадцать минут восьмого. Надо было вставать и собираться. Не стоило задерживаться в этой квартире дольше необходимого, это лишь принесет нам обоим ненужные мгновения боли. Поднявшись, я потянулся за своей одеждой, и услышал шаги за спиной; в комнату вошел брат и направился ко мне. Я настороженно замер, опасаясь повторения вчерашнего разговора, который произошел перед сном. Но Егор только улыбнулся и буднично произнес: — Доброе утро. Извини, что разбудил тебя, я старался не шуметь. Я облегченно выдохнул. — Все в порядке, я понимаю. Вещи собирать — не тихое занятие, как ни крути, — я неловко улыбнулся, кивнув на пакеты в коридоре. — Я почти закончил, осталось собрать ее барахло только в комнате, — брат продолжал стоять рядом, иногда переводя взгляд с моего лица ниже, словно ощупывая глазами мое тело. И я смутился. Я снова чувствовал себя неловко, стоя перед ним в одних трусах, в то время как на нем были надеты штаны и футболка с короткими рукавами. Наверное, если бы он не застал меня пару дней назад дрочившим в собственной постели, я бы не обращал внимания на то, как он на меня смотрит, но тот его взгляд преследовал меня. Страсть, восхищение. Он любовался моим телом и тем, что я вытворяю, и это было неоспоримо. А вдруг… Возможно, Егор бисексуален? Только сам об этом не догадывается, поэтому так и реагирует на мои откровения, рассказы, на нечаянные прикосновения и на единственное чужое обнаженное мужское тело, которое попадается на его глаза. С точки зрения такой теории его поведение и реакции не были чем-то неправильным, и я вздохнул спокойнее. Как мне это сразу в голову не пришло? А я ведь столько бреда придумал, пытаясь объяснить некоторые особенности его поведения. Так что нечего больше мне фантазировать. Все в жизни иначе, чем видится на первый взгляд — и то, что я продолжаю мечтать о чем-то несбыточном, исключительно мои проблемы. — Эй, — тихий голос Егора вырвал меня из задумчивости. — С ванной я тоже закончил, так что если хочешь принять душ, я могу дать тебе полотенце. — Да, было бы здорово, — я благодарно улыбнулся, радуясь, что можно сбежать со своим унылым настроением подальше. Вытащив с полки огромное толстое банное полотенце бледно-голубого цвета, брат со сдавленным смешком протянул его мне. — Прекрасному голубому мальчику прекрасное голубое полотенце, — с дурашливым поклоном он вручил мне это пушистое недоразумение, а я вознегодовал. Знакомые шуточки — первое время после моего каминг-аута он подкалывал меня точно так же. С учетом своих недавних размышлений и явной провокационной шутки я не утерпел. — Действительно. То-то я смотрю, у тебя полно вещей фиолетового цвета, — с понимающим видом я покивал головой. — Что ты имеешь в виду? — Егор недоуменно смотрел на меня, и я внезапно рассмеялся с такого невинно-растерянного выражения его лица. — Ну как же, цветовая классификация по половым предпочтениям, — я недовольно фыркнул. — Геи — голубые, лесбиянки — розовые. А если смешать розовый и голубой, получишь фиолетовый — цвет, символизирующий бисексуальность. Я пожал плечами, и, злорадно ухмыляясь, подхватил с пола джинсы и закинул на плечо полотенце; гордо задрав нос, босиком направился в ванную, оставив брата в полной растерянности и смятении. Пусть теперь подумает о жизни и о своей ориентации, шутник хренов. Заперев дверь изнутри, я скинул белье и залез под душ. Горячие струи тугим потоком ударялись о мое тело, распыляясь на миллионы мельчайших частиц воды, оседающих на стенах и шторке. Скоро пар заполнил небольшое пространство ванной, и я сделал температуру душа поменьше, покрутив вентили, и прохладные капли понемногу стали остужать мое разгоряченное тело. Увидев на полочке любимый шампунь-гель Егора, руки сами потянулись к флакону. Намылившись с ног до головы, я буквально утонул в знакомом чарующем аромате. Грейпфрут и кедр. Этот запах окутывал брата каждый раз, как он выходил из душа, и я всегда терся около него некоторое время, балдея от того, как пахнет его кожа. Егор, смеясь, называл меня мелким фетишистом – и, похоже, был абсолютно прав. Улыбаясь этим светлым воспоминаниям, я ополоснулся и с сожалением выключил воду. Совсем скоро должна была заявиться за своими вещами эта психованная блондинка, и, как бы мне не хотелось больше никогда в жизни ее не видеть, я не собирался оставлять брата с ней один на один. Вытершись, я поспешно натянул трусы и джинсы на чуть влажное тело, несколько раз промокнул волосы и накинул огромное полотенце на плечи. Зубная щетка лежала в рюкзаке, поэтому я просто воспользовался стоящим на раковине ополаскивателем для рта. Напоследок еще раз умыл лицо холодной водой и, не оглядываясь на свое размытое отражение в запотевшем зеркале, вышел в коридор. В тот же момент прозвучал звонок во входную дверь, и из комнаты показался Егор. Ободряюще улыбнувшись мне, он переступил груду пакетов и исчез из поля моего зрения. Щелкнул отпирающийся замок и в коридоре потянуло холодным сырым воздухом из подъезда. Услышав, как кто-то шагнул в квартиру, я уверенно вышел из-за угла стены, смело встречая полный ненависти Юлин взгляд, и опешил. За ее спиной стоял Артем, и сумрачно смотрел на хмурого Егора. — И не надо так на него смотреть, — с вызовом произнесла Юля. — Он позвонил мне и предложил свою помощь, чтобы перенести вещи в машину подруги, ясно?! — Я солгал, — без тени улыбки отозвался шатен, мельком глянув на меня и снова уставившись на брата. — Я пришел сюда не за этим. Егор нахмурился еще больше. От него так и веяло неприязнью, но с чего это вдруг? Вроде бы вчера эти двое разошлись мирно… — Можно войти? — вежливо попросил Артем, и брат нехотя отошел в сторону, прикрыв за ним дверь. Юля обиженно смотрела на парней, надув губы. — Что значит, не за этим? Ты обманул меня?! — она начинала злиться, и я понял, что скандала сегодня все же не избежать. Вместо ответа Артем обернулся ко мне, смущенно улыбнувшись краем губ. — Доброе утро, Влад. Я не знал, что ты будешь тут, так что вообще я пришел к твоему брату. Пожалуй, буду действовать, как и хотел. Он кивнул мне и снова повернулся к Егору, напрочь игнорируя начинающую беситься девушку. — Я хочу попросить у тебя разрешения ухаживать за твоим братом. Тишина. Я ошеломленно таращился на него, а он бесстрастными глазами смотрел только на Егора. То, что от его слов охренел не только я, было очевидно. Только вот Юля была словно поражена громом, и с ужасом взирала на своего бывшего любовника, а брат моментально потемнел лицом, сжав кулаки и почти оскалившись. Я же просто стоял на месте, недоверчиво глядя на профиль этого безумного и бесшабашного парня. Он рехнулся, не иначе. Видел меня один раз, и сразу же попал под мое дурное влияние, всерьез задумавшись над моей брошенной в шутку фразой «найди себе парня». Все, я конченый человек. Развращаю и совращаю любого парня одним взглядом и двумя словами. Да это полный пиздец. Что теперь будет думать обо мне брат? Судя по реакции Артема на меня, я понял, почему Егор так бесился из-за Сергея. Да на меня, оказывается, парни как нечего делать вешаются — что геи, что не геи. Вот он и волновался, что я ударюсь во все тяжкие, польстившись на такое разнообразие. Но почему Артему сдался именно я? Я что, настолько пришелся ему по вкусу? Ему — пять минут назад натуралу, ага. А воспитанный какой — по аналогии с родительским благословением пришел сначала у старшего брата разрешения на ухаживания просить. Чудной парень, просто ненормально чудной. Мне стало смешно, но, взглянув на брата, я внезапно растерялся. Он продолжал испепелять Артема горящими глазами, а от силы, с которой он стиснул кулаки, на его обнаженных руках отчетливо проступили вены. — Егор, — я шагнул к нему, но он отшатнулся, прикрыв глаза и выдохнув. — Я не вправе тебе запрещать что-либо. Делай, что хочешь, — эти слова, очевидно, предназначались шатену. — Если Влад не против, — тут брат снова сжал зубы, помолчал пару секунд и с трудом продолжил, — то можешь хоть сейчас начинать. Сколько же язвительности и злости в его голосе… Я ничего не понимал. Артем молча кивнул, словно благодаря за разрешение, и уверенно направился ко мне. За его спиной Юля то бледнела, то краснела, не в силах вымолвить ни слова, а Егор исподлобья смотрел на меня, ожидая моей реакции. Но я упорно хранил молчание, пока Артем увлеченно разглядывал мой обнаженный торс, почти не прикрытый полотенцем, о чем-то раздумывая, и брат нехотя перевел взгляд на свою бывшую невесту. — Не думай, что я стану тебе помогать, — сквозь зубы произнес он. — Забирай вещи и проваливай. У тебя осталось двадцать минут, после чего я примусь выпинывать все эти пакеты в коридор. Юля наклонилась за одной сумкой и внезапно разрыдалась. — Мразь, скотина, конченый ублюдок, — всхлипывая, девушка схватила сразу несколько пакетов и поволокла их прочь из квартиры. Егор проводил ее неприязненным взглядом, метнул такой же в спину Артема и молча ушел в комнату. Мы остались в коридоре вдвоем, и я решился заговорить. — Ничего не хочешь объяснить? — меня немного беспокоили его намерения. — Ты мне нравишься, — с легким вызовом произнес он, вскинув на меня глаза. Оказывается, они у него серые, почти серебристые, с темными вкраплениями и таким же темным краем радужки. Правильные черты лица, скульптурные скулы, прямой нос, широко распахнутые глубокие глаза, темные брови вразлет. Притягательный изгиб бледно-розовых губ. Несомненно, изумительно красивый парень. Но он не Егор. Я грустно покачал головой. Ничья красота не могла излечить меня от любви к тому, кто был моим братом. — Я никогда не думал о смене ориентации, но с тобой я бы хотел попробовать встречаться. Если ты не против, конечно же, — чуть более сдержанно продолжал Артем, выжидающе глядя на меня. — Не думаю, что это возможно, — помолчав, произнес я. — Прости, я не хочу давать тебе ложных надежд. — Ты с кем-то встречаешься? — спокойно продолжал спрашивать он. — Нет, — я снова покачал головой и тихо проговорил, —, но у меня есть чувства к одному человеку. И я не в состоянии это изменить. Извини. Снова распахнулась дверь, и разъяренная Юля шагнула в коридор. Остановившись в метре от нас, она скрестила руки на груди и прошипела: — Может, хватит устраивать тут цирк?! Ты что, реально хочешь встречаться с этим педиком? Псих! — Может, ты закроешь рот? Я не с тобой разговариваю, — процедил шатен, не оборачиваясь. — Прекрати его оскорблять. — Ах так?! — она истерично расхохоталась. — Хера с два! Все педики — ублюдки, конченые дегенераты, беспринципные сволочи! — звук ее голоса все повышался, и я поморщился. — А ты у нас так очень правильная и принципиальная, — послышался из спальни язвительный голос Егора. Спустя секунду он сам появился на пороге комнаты и привалился плечом к дверному косяку. — Твое время уходит. Так что заткнись и пошевеливайся. Юля скривилась, продолжая с отчаянной ненавистью буравить меня взглядом, а я внезапно решил обратиться к ней. — Скажи, что я тебе такого сделал, что ты меня так ненавидишь? Только по причине того, что я гей? Что в этом такого? — Да, я ненавижу тебя, сучонок! — взвизгнула она, ощерившись. — Я ненавижу всех геев! Всех ебаных геев, к одному из которых год назад ушел парень, бросив меня! Меня! Парень, за которого я собиралась выйти замуж, влюбился в какого-то траханого гомика! Ненавижу вас всех! Сдохните! Сдохните!!! В истерическом припадке она схватила с комода связку ключей и швырнула в мою сторону, промахнувшись на полметра. Слезы текли по ее искривленному от ярости лицу, но увидев выражение лица Егора, она осеклась. Бешено пнув какой-то пакет со своими вещами так, что они разлетелись веером по всему коридору, она ухватила сумку с одеждой и поволокла ее к лестнице, провожаемая гневными взглядами брата и Артема. Я же равнодушно пожал плечами. Я был прав — уязвленная гордость самовлюбленной девушки, которой предпочли парня. Тогда понятна и эта ее реакция на желание Артема начать со мной встречаться. Для нее это повторение травмировавшей психику истории, так что стоит быть настороже, вдруг ей окончательно мозги переклинит. Егор тяжело вздохнул и потер пальцами переносицу. Я отвел от него взгляд, как только понял, что Артем продолжает внимательно за мной наблюдать. Не хватало еще, чтобы он догадался, к кому направлены те чувства, о которых я ему рассказал. А мой взгляд мог выдать меня достаточно красноречиво. — Я выйду на пять минут, — нехотя брат обулся и прошел по коридору мимо нас, чтобы поднять с пола свои ключи. — Надеюсь, в мое отсутствие ты проследишь, чтобы с Владом ничего не произошло? Артем удивленно кивнул, а я нахмурился. Легко коснувшись меня взглядом, брат хлопнул дверью, и я понял, что сейчас у меня есть мимолетная возможность более откровенно поговорить с этим настойчивым типом. — Слушай, я не буду тебя вовсе отговаривать от этой затеи, — начал я, — только очень сильно прошу, хорошенько все обдумай. Не все так просто, как кажется на первый взгляд. — Если ты о том, как парни занимаются друг с другом сексом, то меня это не беспокоит, — Артем усмехнулся. — Все эти вопросы решаемы. Я готов тебе довериться, поэтому мне непринципиально, в какой позиции я буду в отношениях с тобой, — он упорно гнул свое, и я устало вздохнул. — Я же сказал — я не хочу. — А если ты будешь просто воспринимать меня, как замену своему… возлюбленному? — он деликатно подбирал слова. Ну до чего же упрямый парень. — Ты значение слова «нет» понимаешь вообще? — Нет, — улыбнулся он. — Я хочу попробовать встречаться с тобой. — Хватит, пожалуйста, — это начинало напрягать. — Я вообще-то серьезно пытаюсь с тобой поговорить, пока брат отсутствует. Он молча ждал продолжения, все так же разглядывая меня. — Я хотел сказать тебе, что стать геем, ну или в твоем случае, скорее, бисексуалом — это сопряжено с некоторыми опасностями. И это отнюдь не пустые слова. — Ты имеешь в виду негативную реакцию большинства окружающих людей на такие отношения? — спокойно уточнил он. — Это меня тоже не волнует, как и тебя, по-видимому. Ты легко раскрываешь свою ориентацию, почему я должен буду бояться признавать это? — Неделю назад меня едва не убили за то, что я гей, — так же спокойно произнес я. — Предварительно собираясь изуродовать и изнасиловать. Я успел сбежать, так что все ограничилось только избиением. Но сути это не меняет. Вокруг полно психов-гомофобов, которые без сожалений убьют тебя за нетрадиционную ориентацию. Я хотел продолжить говорить, но реакция на мои слова заставила меня насторожиться. Серые глаза моего собеседника сверкали безудержной яростью напополам с ужасом. — Что ты… — его пальцы и дрогнули и сжались в кулаки. — Ублюдки, гребаные ублюдки! — прорычал он. — Я это к тому, что ты должен знать и о таких последствиях, — я пожал плечами. — Если для тебя смена ориентации — лишь эксперимент, а не неотъемлемая часть тебя самого, то просто будь осторожнее. Хорошо? Стоять босиком на полу в коридоре было некомфортно, и я почувствовал, что ноги окончательно замерзли. Непонятно откуда берущийся сквозняк холодил обнаженный торс, и я решил хотя бы тапки обуть. Попытался пройти мимо Артема, но был остановлен крепко сжавшимися пальцами на моем предплечье. — А что тебе говорят в милиции? Они сделают хоть что-нибудь, чтобы эти мрази были наказаны по закону? — А кто-то ходил писать заявление по факту избиения? — я иронично приподнял брови. — Я не заявлял. — Ты идиот? — прошипел он, сжав пальцы еще сильнее. — Какого…? Наверное, не вернись Егор в этот момент, я бы выслушал еще много чего относительно лестного в свой адрес, судя по гневным взглядам, которые на меня бросал Артем. В общем-то, он был прав — я же собирался идти в милицию, только вот трагедия на личном фронте моментально порушила все планы. Нахмурившись, я хотел предупредить этого упрямца, чтобы он молчал на эту тему при брате, но кинув взгляд на его лицо, понял, что мое предупреждение чертовски опоздало. — Интересно, а Егор в курсе того, о чем ты мне только что сообщил? — сузив глаза, зло бросил мне Артем. — И о чем же я должен быть в курсе? — холодно уточнил брат, останавливаясь в метре от нас. — О том, что твоего брата недавно чуть до смерти не избили за то, что он гей, — бешенство, с которым парень цедил слова, напрягало меня гораздо меньше выражения лица Егора. — Ах, так эти синяки были не от прыжка со второго этажа дачи, а от побоев, да, братик? Вот как, — голос, который я так любил, был спокоен, но я понимал, что это была лишь маска. На пороге квартиры снова появилась зареваная Юля, принявшаяся сгребать раскиданные ею же вещи с пола в пакеты. Я пытался не обращать на нее внимания, но помимо моей воли в голове закрутились воспоминания вечера, когда я расстался с Кириллом. Я, находясь в прострации, потерянный и разбитый, пришел сюда, помешав их романтическому ужину, и Юля угрожала мне, что я об этом еще сильно пожалею… Кто бы знал, что в итоге она, по сути, окажется права. Я жалел о том, что не научился ограждать брата от своих проблем. Я жалел, что не смог разорвать свою с ним связь раньше, чем мы оба стали зависеть друг от друга. Только вот у Егора был просто комплекс старшего брата, а я же увяз настолько сильно, что влюбился в него, что был готов свихнуться, просто глядя в его глаза и не ожидая ничего взамен. — Он сказал, что его собирались изнасиловать и убить, — глухо произнес Артем, наступая на Егора. — Как ты мог такое упустить, херов старший брат?! — Ага, конечно же, давайте, жалейте теперь этого бедняжку! — снова вклинилась в разговор Юля. Я инстинктивно глянул на часы — без нескольких минут восемь, буквально немного осталось ее потерпеть, и она покинет эту квартиру навсегда, и я тоже смогу быть свободен. Только бы вытерпеть несколько минут. Молча выслушать все, что захочет облечь в слова Егор — дикий вихрь эмоций темным огнем пылали в его глазах, и я осознал, что мне предстоит серьезный разговор. Тем временем Юля почему-то не замолкала. — Жаловаться решил, мудила? — язвительно хохотала девушка, сжимая в руках очередную сумку. — Ты, тупица, даже не подумал о том, что ни один нормальный человек не захочет брать на себя убийство даже такой твари, как ты?! — О чем ты? — требовательно произнес Артем, повернувшись в ее сторону. — Это я! Я попросила своих друзей его избить и припугнуть, ясно?! И ничуть о том не жалею! — вскинулась блондинка. — Жаль, что он не подох где-нибудь по дороге с дачи, на которую его увезли! — Ах ты сука, так эти твои «друзья» его еще и похитили?! Влад, ты идиот! Как ты мог не заявить о таком в милицию?! — на меня орал парень, которого я видел второй раз в своей жизни, а брат молча стоял посреди коридора, не делая даже попыток его перебить. И тут мне стало страшно от выражения его лица. Синие глаза, уставившиеся на Юлю, были настолько пугающими, словно Егор потерял рассудок от бешенства. Брат пытался сдержать свою ярость, и я мог только догадываться, почему. Может, из-за того, что она девушка, и как бы там ни было, он не мог ее ударить, что бы она не выкинула. Только что он будет делать, когда этот последний барьер, удерживающий его в рамках, будет разрушен? Очевидно, я был прав, потому что и минуты не прошло, как брат сделал шаг в ее сторону. Артем замолк на полуслове, повернувшись в сторону брата и настороженно наблюдая за ним, но застыл, поняв, что брат направился к Юле. Девушка позеленела, в ужасе глядя на Егора. Отступив на полшага, она затрясла головой и зашептала: — Ударишь меня, да? Посмеешь?! — Влад не сделал тебе ничего, чтобы ты так ненавидела его, — чуть слышно произнес Егор. — Так почему же? — Ах да, твой же братик самый лучший, самый правильный, самый расчудесный, — кривляясь, Юля снова оскалилась. — А давай-ка я тебе расскажу одну забавную вещь, которую я поняла, и посмотрим, как ты отреагируешь на это! И я с удовольствием посмотрю, как твой несравненный любимчик станет для тебя последним дерьмом! И то, что вы неродные братья, ситуации не исправит! Я похолодел. Руки затряслись, а горло словно сдавило тисками. Нет-нет, она не может знать… — Твой братик, твой Влад, — сощурившись, блондинка кинула на меня безумный взгляд и вновь перевела глаза на Егора, — твой драгоценный мальчик, как ты его в шутку называл — он влюблен в тебя! Она знала. Как, откуда?! Как она догадалась?! Мир вокруг меня рушился на куски, я тонул в отчаянии, а эта стерва продолжала хохотать. — Ну-ка, и как тебе самому стать объектом любви гомика? Ну что, на этот случай распространяется твоя братская любовь? Стерпишь и это? Терпел же ты его ебаря в соседней комнате — а будешь ли терпеть, что этот пидорас по ночам дрочит на тебя, а?! Ткнув в меня пальцем, Юля скривилась и прошептала: — Выкуси, сука. Выкуси. И сдохни в одиночестве, урод. Я не мог даже вдохнуть. Раскаленные обручи сдавливали мое сердце, дико бьющееся в ужасе где-то в области живота, болезненный спазм перехватил горло, не давая возможности сказать хоть слово. Взгляд расфокусировался, все было расплывчатым и нечетким, и только лицо Егора кристально ясно выделялось в том хаосе, в который неотвратимо превращалась моя жизнь. Он был белее мела. Темные пряди волос, упавшие на бледный лоб, казались угольно-черными. Егор замер вполоборота ко мне, и мне казалось, что он тоже разучился дышать. Глаза были мертвы и безжизненны, и только рвано вздымающаяся грудная клетка давала понять, что передо мной человек, а не его неживая копия. Где-то рядом Артем выдохнул и что-то вполголоса пробормотал, Юля продолжала победно смотреть на меня, не замечая, как стало меняться лицо брата. — Твое время вышло, — его глухой голос нарушил тишину. — А? — девушка растерянно моргнула, видимо, ожидая иной реакции на свои слова. — Я сказал — пошла вон. — Но… — она попыталась что-то сказать, но ничего не успела сделать. Лицо Егора неузнаваемо исказилось от гнева. Распахнув входную дверь, он на секунду замер около нескольких оставшихся пакетов с вещами своей экс-невесты, а затем грубым пинком отправил половину сумок на лестницу. Что-то звякнуло, разбиваясь, что-то с тихим стуком посыпалось по ступенькам вниз, а Юля испуганно шарахнулась в сторону. — Ты с ума сошел, придурок?! — и тут брат повернулся к ней лицом, и она в страхе замолчала. Его лицо пылало яростью. Я никогда ни у кого не видел таких жутких глаз. Он словно обезумел, и что-то внутри меня дрогнуло в нехорошем предчувствии. Его внутренняя тьма взяла над ним верх. — Егор, успокойся, — я нервно облизнул пересохшие губы и заставил себя сделать шаг к нему, надеясь, что он хотя бы выслушает меня. Как же мне снова врать? Как мне успокоить его безумие? Брат резко повернулся, и мое сердце снова ухнуло куда-то в пятки. Передо мной стоял человек, которого я совершенно не знал. — А ты закрой рот! — прошипел он в мою сторону. — Я с тобой еще поговорю, не сомневайся. Вот и все. Я знал, что заслуживаю только такого отношения, если не хуже — но почему тогда так больно? Я упрямо сжал зубы и схватил за рукав дернувшегося вперед Артема. — Не надо, пожалуйста, — выдавил я из себя. — Запиши мой номер и уходи. Поговорим потом, я прошу тебя. Тем временем брат повернулся к ошарашенной Юле и молча указал ей рукой на выход. — Пошла вон, сука. Испуганной тенью девушка выскользнула за дверь, оставив нас в тишине. Артем, нахмурившись, продолжал закрывать меня собой, а Егор с насмешливой ухмылкой смотрел на него. — Ты тоже проваливай. Я беру свои слова назад. Я запрещаю тебе приближаться к Владу. — А мне уже плевать на твое разрешение, — огрызнулся Артем. — Если я сейчас уйду, ты изобьешь его. Я не дам тебе это сделать. — Тоже мне, защитник нашелся, — хмыкнул брат. — Я изобью тебя, если ты не уберешься. Со своим братом я разберусь все равно, а ты — лишь преграда, которая мне мешает. — Артем, — мои помертвевшие губы не слушались, но я должен что-то предпринять. Если он не уйдет, брат действительно начнет драку. — Тебе лучше уйти. — А ты помолчи, — рыкнул он мне в ответ. Я вскинул голову, гневно глядя на него. С меня хватит. Не собираюсь больше это терпеть. — Заебали затыкать мне рот. Егор насмешливо фыркнул, зло скривив губы, а Артем с удивлением посмотрел на меня, словно видел впервые — как оно, собственно, и было. И лучше бы он меня не встречал. — Что смотришь? — раздраженно бросил я ему. — Ты многого обо мне не знаешь. Так что не делай такое выражение лица! Я в состоянии сам разобраться в своей жизни. Пришло время отвечать за свои ошибки. Я должен все довести до конца — кто сказал, что это худший вариант? Может, разругавшись с братом и получив от него по зубам, я смогу легче пережить свой отъезд, о котором я не забывал ни на минуту. Все было предрешено, а ссора просто станет финальной точкой. Я надеялся, что брат ни на мгновение не поверил в слова Юли — думаю, что после ее предательства любые ее слова ничего не значат для него. Но брат узнал, что меня избили, что я, скрывая это, лгал ему, и при этом даже не сообщил ни о чем в милицию — и вот за это мне точно придется отвечать. Похоже, Егор очень зол из-за этого, и я не хотел, чтобы Артем попал под горячую руку брата, да и мои нервы были достаточно расшатаны. Я переживал, что могу и сам сорваться на этом настойчивом придурке. Лучшим вариантом будет выпроводить его отсюда — а потом будь что будет. Я молча подошел к своему рюкзаку и вытащил оттуда смятый лист бумаги и ручку. Написав свой номер телефона, я протянул его Артему, и он медленно принял из моих рук мою очередную ложь. Давать номер телефона, который будет недоступен ближайшие пару лет — мерзкий и подлый поступок, но мне даже не было стыдно. Я просто должен был заставить его уйти. — Набери мне через пару дней, я поговорю с тобой обо всем, хорошо? — я произносил слова тихо и проникновенно, а Егор принялся буравить спину парня ненавидящим взглядом. — Хорошо, — Артем бережно сложил листок в карман. Повернувшись к нависающему над ним Егору, он бесстрашно посмотрел ему прямо в лицо. — Я узнаю, если ты что-нибудь с ним сделаешь. И клянусь, мало тебе не покажется, — угроза в его голосе была осязаема, но я горько усмехнулся. «Беги отсюда. Не связывайся со мной. Я отвратителен». Резкий стук двери, и Егор недрогнувшей рукой запер ее на замок. Вот мы и одни. Я выдохнул. Я думал, что был готов ко всему, что бы мне ни пришлось выслушать. Но первая же фраза, произнесенная ледяным безжизненным голосом, оглушила меня. — Так что, Влад. Ты действительно влюблен в меня?