Самое тяжелое-не знать

Уже входя в просторный холл, из которого длинные коридоры уходили в обе стороны и заканчивались выходом в цветущий сад, он понял, что не захватил с собой трость. «Черт бы побрал этих медиков! Черт бы побрал этих сов! Теперь придется идти, контролируя каждый шаг! Идти, как последний калека! Держаться за стенку и смотреть себе под ноги!» – Мистер Снейп! Наконец-то вы прибыли! – к нему подбежала Роза, коротко коснулась пальцами плеча и побежала по коридору дальше, сжимая в руках кипу журналов. – Пятый кабинет направо по коридору. Вас уже ждут! В больнице в этот день было достаточно людно. Кто-то выходил, опираясь на костыли, кто-то входил в кабинеты, расположенные по обе стороны коридора. Сопровождающие вели больных, наряженных в больничную пижаму, то и дело появлялись и исчезали колдомедики в лимонных костюмах, пара мальчиков-близнецов играла со светящимся шариком, очень похожим на напоминалку. Северус прошел по коридору, стараясь идти медленно и уверенно, минул основную толпу, образовавшуюся у пары кабинетов, и взглянул на номерки, висевшие на дверях. Пятый кабинет по какой-то непонятной логике располагался ближе к выходу в сад. Прищурившись, он нашел нужный номерок на светлой потертой двери, и остановился на мгновение перевести дух. Стараясь не смотреть по сторонам, он уперся ладонью в стену и отдышался. Путь оказался намного длиннее, чем он предполагал. От напряжения правая нога ныла, будто жалуясь на обездвиженную левую, подкашивалась и всячески угрожала подломиться в самый ответственный момент. Пытаясь сосредоточиться на ощущениях в здоровой ноге, он уставился на свой ботинок. Предстояло пройти еще не менее трети коридора. «Как хотят, но я потребую предоставить мне еще одну трость, – все больше свирепел он, – хотят видеть – пусть помогают хотя бы добраться до кабинета! Из-за их сов треклятых я и трость дома забыл! Что б их всех…» Осторожно переставив ногу, он попытался перенести на нее вес тела и тут же потрясенно охнул: словно ощутив то, что можно перестать быть ему опорой, правая нога предательски дрогнула. Он выбросил руку вперед, хватаясь за стену, сделал еще один неловкий шаг и рухнул на одно колено. Перед глазами все поплыло. Боль в левой ноге отдалась куда-то в затылок. Застонав, он понял, что сейчас повалится тюком на затоптанный больничный пол, но внезапно в наступившей темноте и тишине – от резкой боли на несколько мгновений ему словно заложило уши – чья-то сильная рука подхватила его, не давая упасть. Секунды, кажущиеся вечностью, он ничего не видел перед собой, голова кружилась, во рту пересохло. Но во всей этой тьме и тишине вдруг громыхнуло нечто, как вспышка салюта в ночном небе – его руку сжала другая рука, и теплые пальцы уверенно и мягко переплелись с его ледяными пальцами, как было тогда, как было всегда, было и никогда, никогда не прекращало быть. Еще ни разу в своей жизни Северус не ощущал течение времени так. Те несколько секунд, во время которых он поднимал голову, во время которых зрение возвращалось к нему и отступала боль, показались вечностью по сравнению с бесконечностью световых лет, с медлительностью воды, создающей из камешков гальку, с нескончаемостью неба над головой. Казалось, он поднимал взгляд половину своей жизни, он не видел Его лица так долго, что за пробежавшие тысячелетия могли бы возродиться и исчезнуть цивилизации, взорваться звезды и перевернуться мир. Это было ОНО. Это был ОН. Это было Его рукопожатие, Его пальцы, и Северус мог с такой же уверенностью утверждать это, с какой пару вечностей назад был абсолютно убежден, что никогда Его не увидит. Он не произнес ни слова. Он ждал. Ждал, пока Северус посмотрит ему в глаза. Он поднял Северуса с колен и удерживал его за руки, продолжая ждать этого. И когда Северус наконец сделал это, во Вселенной что-то щелкнуло, как встает на место вывихнутый сустав, как щелкает курок в русской рулетке, как сходятся на двенадцати стрелки часов. Все встало на свои места, заняло свои исконные позиции и наконец, впервые за всю его жизнь, стало правильным. На него смотрели зеленые глаза за стеклами дурацких круглых очков. Смотрели встревоженно и с опаской. Но в то же время так, что от брошенного им в пустую птичью клетку шарика горящего огня зажглось что-то новое, возрожденное, забилась искрящаяся всеми своими огненными перьями птица. То ли Феникс, то ли Жар-птица. Северус не разобрал. – Гарри, ты идешь? – реальность вернулась и как следует наподдала звуками и болью по затылку. В коридоре у двери стояли Уизли и Грейнджер и смотрели на Него. Рыжий, опиравшийся на костыли – недовольно, Гермиона – встревоженно. – Да. Я сейчас, – крикнул он, не оборачиваясь, и продолжая смотреть Северусу в глаза. Девчонка Грейнджер позволила рыжему опереться на свою руку и поправила ему выбившуюся из брюк футболку. – Я вернусь через минуту, ладно? – прошептал Он. – Дождись меня. Только дождись, прошу! Северус на мгновение не выдержал и прикрыл глаза. Так шепчут после самой что ни на есть интимной близости, с такой дрожью в голосе назначают свидание, когда терпеть влечение нет сил, таким тембром вытаскивают с того света. Сжав пальцы Северуса в своей руке, Он повторил еще раз: – Дождись меня здесь. Я мигом. Рукопожатие, обычный человеческий жест участия, швырнуло Северуса о стену его темного лабиринта, вышибло из груди весь воздух. Точно так Он… Точно так Он сжимал его пальцы тогда, там… Не имея сил ни ответить, ни посмотреть Ему в глаза, Северус с Его помощью сделал еще пару шагов и остановился прямо у двери в пятый кабинет. Руку еще раз сжали, откуда-то из темноты, и Он исчез. Бежать. Не глядя на людей и открывавшиеся двери в кабинеты, он, не разбирая дороги, не ощущая боли в потревоженной ноге, выскочил в боковую дверь и аппарировал, поднимая за собой ворох пожелтевших листьев. Бежать. Исчезнуть. Нет и не было никогда. Ничего не было. Бежать. Только бежать. Ни вещей, ни денег с собой не брать. Исчезнуть. Раствориться в любом уголке земного шара. Мир, наконец принявший правильные черты, ставший симметричным, правильным, законченным, как подправленная взрослым детская поделка к Рождеству, встречал его своей новизной. Новые звуки резали слух, новые запахи заполнили ноздри, новые краски резали глаза, ощущения стали на порядок сильнее, словно по водной раскраске кто-то провел кистью, делая рисунки цветными. Без сил опершись ладонью о стену, Северус прикрыл глаза. Прошла еще одна вечность, прежде чем он взял себя в руки, вынул из рукава палочку и принял свой привычный надменный вид. Это не могло быть правдой. Это не могло быть реальностью. Значит, конец все же настиг его. И пусть смерть имела те же зеленые глаза и горячие руки, он, Северус Снейп, не сдастся без боя. Камин полыхнул зеленым пламенем и из него, отплевываясь от пепла, вывалился Поттер. Северус уже стоял посреди гостиной, сжимая в руках палочку, готовый ко всему. Бросив на него короткий внимательный взгляд и отряхнув джинсы, Поттер не произнес ни слова. Стряхнул пыль и с футболки, сделал пару шагов к нему, становясь совсем рядом. Северус прикинул в уме, на сколько секунд хватит его сил и решимости, но Поттер просто подхватил его руку и переплел пальцы Северуса со своими. Решимость испарилась окончательно, а Северус понял, что позорно проиграл в первом же бою. С хрипом прочистив горло и стараясь придать своему голосу серьезности, он произнес всего одно слово: – Ты. – Я. Гарри смотрел на него немного снизу вверх, но до того спокойно и буднично, словно они обсуждали его последнюю игру в квиддич. Зеленые глаза за стеклами очков глядели на Северуса несколько нагло и выжидающе, но подрагивавшая рука говорила совсем о другом – он ужасно нервничал. А еще очень боялся. Боялся, что Северус выставит его прочь, осмеет, оттолкнет. И оттого откровенно нагло смотрел ему прямо в глаза. – Майкл Нилан, – так же хрипло произнес Северус. – Оборотка. – Постоянно? Ты сутками не выходил надолго из палаты, – в голосе Снейпа впервые появилась эмоция – удивление. Поттер ухмыльнулся самым уголком губ. – Ну да. Бутылка с собой, прямо на столе в палате, из-под обычной маггловской колы. Кто что заподозрит? – Нескончаемая? – Ну почему же? Я ведь иногда все же отлучался из больницы, пока ты спал. Помнишь, однажды я не успел к твоему пробуждению и появился уже гораздо позже? – А ночью? – Ну, ночью, безусловно, труднее. Хотя ты спал абсолютно не по графику и далеко не всегда ночью, и бодрствовал далеко не всегда днем. Приходилось подстраиваться. Знаешь, если очень хочешь спать, пятьдесят пять минут сна – это много. – А последние пять – чтобы принять очередную дозу? – Ну, как-то так. Обычный будильник в помощь. Медсестры быстро привыкли – если я дремлю на своей кушетке, значит, ты спишь. И нас с тобой никто не беспокоил. А я мог ловить те моменты, когда ты просыпался. – Почему медперсоналу было запрещено говорить о тебе? – Я просил главврача об этой услуге. Только он знал, кто на самом деле находится в твоей палате. Для всех остальных с тобой рядом был Майкл Нилан, но его имя я тоже просил не светить без нужды – имя чужое, зачем лишняя огласка, зачем подключать того, кто обо всем этом и не подозревал? Лицо Снейпа не теряло выражения фонтанирующего эмоциями камня. – Волосы? Поттер вздохнул и на миг потупился. – Общая гримерка перед съемками. Нилан шел сниматься в клипе, а я – в шоу по привлечению спонсоров для восстановления школы. Его расческа. Делов-то. – Почему он? Снейп ощутил, что Поттер начинает терять позиции – видимо, его лицо, абсолютно безучастное, не было тем, что Гарри хотелось бы видеть сейчас. С каждым вопросом ощущая себя все нелепее, он все более впадал в замешательство. Выставят его в шею сейчас же или еще зададут пару вопросов? Но руки не убирал, так же держа пальцы Снейпа в своих. Северус понял, что он считает это своим последним шансом. – Он красив, – коротко и с вызовом произнес Поттер, вскидывая голову и глядя Снейпу прямо в глаза. «А ты?!» – едва не вырвалось из груди, но Северус вовремя сдержался. – Я обычный, – в зеленых глазах мелькнула грусть, – тебе нужен был стимул. Нечто стОящее перед глазами. Ты мог очнуться в любой момент. А я… меня ты всегда ненавидел. Я не стимул. Я – нечто наоборот. Как бы это назвать… Антистимул, что ли… Он опустил голову, уже не глядя Снейпу в глаза, и медленно пошевелил пальцами, понимая, что его руку никто не держит, и он может освободить свои пальцы в любой момент. – Глядя на меня, ты бы только злился. Не выздоравливал, а продолжал бы ненавидеть. Я смотрел воспоминания, я знаю. Моя мать… Я – причина всему, меня нельзя не обвинять в этом… Он медленно высвободил свои пальцы из привычного сцепления рук и сжал губы, делая шаг в сторону. – Нилан хотя бы ни в чем не виноват перед тобой… Перед вами, сэр… Едва пальцы Поттера скользнули по его собственным прочь, Северус мгновенно поймал их и дернул изумленно вскинувшегося Поттера к себе. Раньше, чем тот успел что-то понять, впился поцелуем в его губы и обхватил щуплое юношеское тело двумя руками, прижимая к себе с необычайной силой. Поттер, попытавшийся удержаться на ногах, на мгновение уперся ладонями в его плечи, но тут же все понял и обвил шею Северуса руками, практически повисая на нем всем весом. – Глупый, какой же ты глупый… – хрипло прошептал Снейп, целуя щеки, губы, срывая с него очки, прикрывая губами веки, покрывая россыпью поцелуев все, до чего мог дотянуться. – Какой, к черту, Нилан? Какой Нилан? Зачем мне кто-то другой? Ты – самое дорогое сокровище для меня… Ты мое сокровище… ох… Теперь уже Гарри завладел его губами, заставляя замолчать, жадно вжимаясь горячим телом в его грудь, живот, бедра, ноги, оплетая его собой, лаская руками затылок, зарываясь пальцами в волосы. – Мальчишка… – прохрипел Снейп, – глупый мальчишка! Я ведь даже думать о тебе не мог, я мечтать не мог. Я так ждал тебя! Господи, как я тебя ждал!

***

– Да иду я, иду! И дома покоя нет! – женщина лет шестидесяти с хвостиком поспешно щелкнула замком входной двери. – Ну чего вам еще? Но обращаться было не к кому: на пороге никого не было. Она уже собралась закрывать дверь… Огромный букет ярко-розовых роз в роскошной корзине стоял прямо под ее ногами, шелестя ленточками и листочками зелени. Среди цветов лежала небольшая открытка. С кряхтением нагнувшись, женщина подхватила карточку. «Есть вариант лучше – сделать и никогда не пожалеть», – прочитала она. Губы в полустертой помаде расплылись в понимающей улыбке. Подняв с порога букет, она окинула внимательным взглядом улицу и усмехнулась сама себе, закрывая дверь.