Кусочек пиццы

Я думаю, у расставания и полного прощания с человеком есть несколько этапов. Наверное, у каждого они разные. Лично у меня всё протекает слишком уныло. И слишком больно и трудно, учитывая то, что я прекрасно осознаю - без Чонина мне бесконечно тяжело. Первый этап: попытки осознания происходящего. Мне было так плохо первые дни. Не знаю, часто ли вы лишаетесь чего-то очень близкого в своей жизни, но мне было до головокружения тяжело. Я буквально не понимала, что происходило. Иногда даже просыпалась, подрывалась кровати, а в голове были лишь мысли о том, что всё это шутка. Хёкён не сразу узнала о нашем расставании. - Ты не собираешься домой? – подруга легонько толкнула меня плечом. – Нет, я, конечно, благодарна тебе за то, что ты составляешь мне компанию, но, милочка, наверное, у тебя ещё куча интересных дел дома. Был вечер, и мы сидели в кабинете. Хёкён подписывала бумаги об окончании стажировки в нашей школе. Это была последняя неделя, когда девушка работала тут. Я гипнотизировала взглядом свой мобильник. Уже пять вечера. И Чонин мне не звонит. В сердце ужасно кололо, так невыносимо, что я время от времени задерживала дыхание. Казалось, что его кто-то терроризирует, но единственным человеком, который это делал, была я, а точнее мои мысли. - Боже, что с вами обоими происходит? Эта пара дней была просто сумасшедшей, - пробурчала под нос Хёкён. - С нами? - я резко схватила огромную порцию воздуха. – Со мной и с Чонином? Да? - я уставилась на подругу, и когда она кивнула, то едва сдержалась, иначе вцепилась бы в её плечи со всей души. – Ты его видела? Как он? Ким Чонин не появлялся в школе второй день. С того самого момента, как… как сказал мне несусветную чушь. - Отлично, почему ты его видишь реже, чем я? Понятия не имею, как он поживает, но пожалуйста, забери его куда-нибудь. Он раздражает, - бурчит Хёкён, заправляя прядь волос за ухо. - Раньше Тэмин постоянно крутился рядом и… - подруга прикусила губу. – Короче, твой Чонин вчера уже во второй раз утащил его на какую-то тусовку. Раздражает ужасно. Потом оба пришли пьяными ко мне! А Чонину вообще потом названивала какая-то девчонка. Просто мне пришлось ответить, когда она в очередной раз звонила, а этот дрых. Я прекратила дышать. Неужели?.. Обида и боль от истории Хёкён разгорались словно огонь после порции бензина. Я прикусила губу, очень сильно, так, чтобы не выплеснуть эмоции наружу прямо сейчас. Но это плохо помогало. - Сунми, контролируй его побольше. Он, в конце концов, обладатель смазливой мордашки… - подруга посмотрела на меня и в ту же секунду охнула. Я чувствовала, как горят мои щёки. – Я сказала лишнее! Ты из-за меня так? Су-у-ун?.. – подруга аккуратно пыталась коснуться меня, но постоянно одёргивала свою руку. Я такая наивная. Даже несмотря на те три литра слёз, которые я выплакала за два дня, я верила и надеялась, что мой Чонин, который уже не являлся моим, всё же придёт, объяснит, извинится, а я прощу, прощу без всяких противоречий. Я до конца не верила, что он может меня оставить, но сейчас осознавала это всё чётче. И правда. Разве я ему нужна? Рука потянулась к телефону. Я развернула его экраном к парте. А потом набрала воздуха в лёгкие и зажмурилась прежде, чем из глаза покатилась слеза: - Мы расстались, Хёкён. Почему же настолько больно? Второй этап: полное осознание происходящего. Пятница означала окончание недели. Я едва выживала по пятницам обычно, в этот раз было всё так же непросто, однако никто не освобождал меня от уроков. Я вырисовывала на полях тетради зигзаги просто потому, что больше я ничего рисовать не умею. Зато это помогает отвлечься. До начала уроков оставалось несколько минут, место рядом со мной до сих пор пустовало. Его хозяин так и не появлялся в школе. Моё горло от одной мысли о Нём пересохло, и я повернулась направо. Одноклассница как раз потягивала из трубочки банановое молоко и, видимо, заметила мой щенячий взгляд. - Хочешь? – она подмигнула мне. Я не стала скромничать и кивнула, тогда девушка потянулась за новой бутылочкой в сумку и резво кинула её мне. Едва, но я всё же поймала её. – Твоё лицо осунулось, и у тебя синяки под глазами. Всё в порядке? Забавно, как изменился мой статус в школе за все эти месяцы. Сплетни разносятся со скоростью света. Все знали, что я сестра Бэкхёна. Все знали, что у меня были отношения с… Ним. Вообще, меня никак не трогал факт моей минутной «известности» раньше. Я как игнорировала всеобщее существование, так и продолжала это делать. Я всё ещё не люблю подлиз, и моей лучшей подругой всё ещё является Ким Хёкён. Просто забавно. Можно сидеть в холле, и тебе будет улыбаться человек, чьего имени ты даже не знаешь. - Да. Всё отлично. Спасибо за молоко, - я старательно расправилась с трубочкой и уже через секунду потягивала тёплый, но всё равно вкусный напиток. - Если ты на диете, то лучше не худей. У тебя и без того отличная фигура. Можем, кстати, как-нибудь пообедать в кафетерии вместе, - продолжала одноклассница. – Плачу! Конечно, я планировала отказать, однако не успела ничего сказать. Он… Ч-чонин появился в дверях. Всё внутри болезненно сжалось. Ком неприятных ощущений сильно жалил всё тело. По Чонину и совсем не скажешь, что его что-то волнует. Он, как всегда красивый, поправил свои волосы и печатал что-то на своём телефоне, не смотря на то, куда он идёт. Ну почему, почему так больно? Я не могла смотреть на него, не могла видеть его рядом, вспоминая о том, как его тёплые руки скользили под моей футболкой. Как страстно он целовал меня. Зачем наше сознание хранит все эти воспоминания? Бесконечно больно вот так смотреть на человека и не иметь возможности вернуть время назад. Я вновь подвинулась на свой край парты и даже прекратила пить молоко. Не имея ни малейшего понятия, как стоит вести себя с ним, я лишь внимательно следила за парнем. Вот он медленно приближается к нашей парте. Убирает мобильник в карман. Поднимает голову. Но не смотрит на меня. Оглядывает всё вокруг, пропуская меня мимо. А я ощущаю спазмы в грудной клетке. И мне так больно. Чонин не задерживается рядом. Он поворачивается, делает несколько шагов вперёд и усаживается за парту к той самой однокласснице, что несколько минут назад звала меня на обед в кафетерий. Он сел вместе с ней, полностью проигнорировав моё состояние, здороваясь с новой соседкой по парте. Это он решил, что так будет лучше? Возможно. Для него. Меня же едва не разорвало на месте. Сознание как-то помутнело, дыхание участилось. Слишком больно. Слишком больно смотреть на него, понимать, что он больше не мой и знать, что это исключительно его решение и его желание. Я подскочила с места, хватая сумку и тетрадь, которая лежала на парте. Прочь отсюда. Третий этап: тотальная депрессия. Принято считать, что если из твоей жизни уходит человек, то в душе становится пусто. Кто вообще сморозил такой бред? Я тоже следовала этому мнению, но находясь за каменной стеной от Чонина, я могу сказать, что чувствую не пустоту, а наоборот. Меня просто разрывает от той боли, что разжигает всё внутри. Я чувствую, что из меня словно что-то вырвали, но пустое место заполнилось такими эмоциями, что от этого ещё хуже. Это как рана, которая начинает гнить. Нельзя сказать, что с каждым днём становилось легче. Время совсем не лекарь. Мне плохо удавалось скрывать свои эмоции. Как-то раз я расплакалась прямо за ужином, когда Бэкхён наигранно донимал меня для мамы, как и всегда. Родительница устроила братцу неплохую взбучку, а я просто плакала из-за того, что Бэк назвал меня занудой. Как называл сами знаете кто. Как-то раз я проснулась под утро, включила мобильный и смотрела наши фотографии. Уверяла саму себя, что не стану плакать. Зря. Рыдала в подушку, чтобы никого не разбудить. Мне казалось, что мои мозги отправляются в отпуск, оставляя меня с одну вместе со всеми проблемами, что накопились. Девушки, которые могут просто так отпустить парня, оставить мысли о нём, решив для себя, что он мудак - молодцы. Я так не могу. Чонин был моей опорой, плечом, на которое я всегда могла положиться. А теперь этого нет. Ещё раз плакала уже тогда, когда Бэкхён спрашивал у меня, что происходит. Я не смогла объяснить. Да и не хотела. Рыдала, когда нашла в шкафу красное нижнее бельё. И когда приходила на работу тоже. Четвёртый этап: жажда перемен. Хандра не может длиться вечно. Ну, по крайней мере, так говорит Хёкён. - Как же я люблю твёрдый пломбир, - жужжала подруга, фотографируя мороженое, которое довольно мило украсили. Мы сидели в кофейне, где, как говорит Хёкён, самые красивые официанты. Только я не знаю, зачем мы вообще притащились на другой конец города. Ради официантов?.. - У меня карамельное. Тоже вкусное, - я приподняла уголки губ. – Тебе нужно было позвать Тэмина с нами. Хёкён передёрнуло. - Чёлочку будем ему стричь? Или ногти наращивать? – подруга усмехнулась. Не могу сказать, что их отношения сильно изменились. Но если понаблюдать за Хёкён, можно заметить, что говорить о Тэмине она стала процентов на тридцать чаще, а выражение её лица при каждом упоминании о парне заметно меняется. Думаю, она всё ещё влюблена в него довольно сильно, но Ли нужно будет чем-то сильно удивить мою подругу. Уж если он действительно заинтересован в её сердечке. - Ты как? – спросила Хёкён, аккуратно подцепляя мороженое ложкой. Никак. Плохо. Отвратительно. - На улице дождь, - я кивнула на окно. – В душе дождь. Но я ем за счёт своей онни. На сегодня я довольна. Подруга прищурилась, но затем засмеялась. Мы не просто так встретились с ней в этот пасмурный день. Хёкён сказала, что у неё есть куча купонов в салон красоты, и мы можем пойти туда вместе, а я никак не смогла побороть отчаянное желание перемен. Изменить хоть что-то в себе. Почувствовать себя девушкой и найти хоть какие-то плюсы за эти пережитые мною дни. Хёкён первым делом отправилась на массаж. Она сказала, что это – именно то, в чём нуждалось её тело. Я никогда не была на массаже ранее, поэтому предпочла этому просто поход к парикмахеру. Мне подстригли волосы сантиметров на семь. Наверное, это лишь мелочь для многих, но я, почему-то, почувствовала себя совершенно иначе после этого. А после косметолога вообще решила, что тоже буду собирать купоны, дабы ходить сюда чаще. Это расслабляет и ты чувствуешь себя не просто девочкой, ты чувствуешь себя… айдолом что ли. Я, как человек, который вообще не привык к такому обращению с собой, была приятно удивлена. Наконец-то приятные ощущения и положительные эмоции. Мы с Хёкён сходили на маникюр, даже не выбирая дизайн ногтей: мастер знает лучше. В итоге ей сделали белый маникюр, а мне немного нарастили ногти, покрыв их красным гелем. И всё действительно было хорошо. Вот только Чонин говорил, что ему нравится красный цвет на мне. И каждый раз, когда я смотрю на свои ногти, то вспоминаю о нём. Это хоть когда-нибудь кончится? Пятый этап: всё напоминает о Нём. Видеть Чонина ужасно больно, видеть его взгляд, направленный сквозь меня ещё больнее. Но и не видеть его совсем я тоже не могла. Мне постоянно нужно было знать как он, что с ним. Я даже пыталась общаться с Чонджи на работе, чтобы меньше думать о расставании, но это совсем не помогало. - Хочешь выпить кофе со мной? В соседнем торговом центре открылась неплохая кофейня, - парень подмигнул мне, когда мы заканчивали смену. Я уже собиралась домой, стягивая униформу. Помню, как Чонин запрещал общаться с ним. Была ли это ревность или, быть может, ему просто хотелось занимать в моей жизни высокую ступень, раздавая указы направо и налево? Увы, этого я уже никогда не узнаю. - Можно. Но я больше люблю смузи, если честно, - киваю я. Опускаю руки под струю воды, которая течёт из крана. Красные ногти. Чонину бы понравилось. - Можем вообще сходить в кино, если не хочешь пить кофе, - кивнул Чонджи. - Да, - без эмоций киваю я. Помню, как мы с Чонином ходили в кино вдвоём. Мы и пустой зал. - Что-то не так? Ты не сильно горишь желанием идти? – нахмурился парень. Я прочищаю горло. - Нет, Чонин, дело не в этом, я просто устала, - вздыхаю. Напарник молчит. - Что? – я скрестила руки на груди. Чего он буравит меня взглядом? - Что? – приподнимает бровь Чонджи. – Ты назвала меня Чонином. - Что-о? – я округлила глаза. - Что с тобой не так сегодня? Я нервно захихикала. Я уже называю Его именем даже Чонджи. У меня шизофрения? Так стыдно. Но всё равно больно. - П-прости. Голова забита не тем. Чонджи вяло хмыкнул. - Я иду курить. Если всё-таки захочешь пойти со мной куда-нибудь, то у тебя около семи минут, - без особого энтузиазма говорит Чонджи. Я его обидела. - Ты куришь? – сердце останавливается на две секунды. Напарник кивает. Чонин тоже курит… Шестой этап: бросить всё. Это давит на мозги. Ужасно давит, мешает твоей свободе и обычному существованию. Расставание выбило меня из колеи. Я видела по телевизору людей, которые после смерти мужей сходили с ума от одиночества. Сходили с ума от того, что больше не имеют в своей жизни той опоры, которую им давали их вторые половинки. Неужели меня ждёт то же самое? Я никогда не влюблялась раньше. Он – моя первая любовь, и человек, который дарил такие ощущения, воспоминания о которых будут следовать за мной всю жизнь. Я всё чаще и чаще задумывалась над тем, зачем Чонин поступил так. Действительно ли ему хотелось оставить меня одну просто потому, что он волновался обо мне? Чувствует ли он теперь что-то ко мне? Терзают ли его мысли так же, как меня? Я изнемогаю. А он? По нему не скажешь, что он переживает или думает о чём-то. Что, если я стала причиной, по которой он не мог двигаться дальше? Я знала, что у него было много девушек. Значит ли это, что он оставил меня просто потому, что я ему надоела? Оставил бы он меня, если бы действительно любил, сильно и искренне? В один момент я просто устала от этих мыслей. - Мама, - я смотрю на спину родительницы, сидя за стулом. Женщина засыпала рис в рисоварку. – Я думаю, мне стоит вернуться в Пусан. Мать никак не отреагировала. - Я собираюсь поговорить с отцом и действительно уехать в Пусан навсегда. Возможно, буду жить у бабушки. Я думаю, так будет лучше. Честно, я говорила уже из последних сил. Я так устала, так устала за это время. Каждый день являлся пыткой. Я так больше не могу. Родительница резко швырнула уже пустую пачку риса в дальний угол и повернулась ко мне лицом, спиной опираясь о столешницу. Обеими руками она поправила волосы на своей голове, небрежно забрасывая их назад. Её лицо такое красное… - Чем тебе не нравится жить с нами? – негромко спросила мама. Я покачала головой. - Нет, дело не в вас. Дело в Сеуле. Я не хочу больше жить тут. Я не могу адаптироваться. Правда, мам, - даже дышать тяжело сейчас. - Нельзя постоянно метаться между двумя городами, Бён Сунми. Ты и мне нервы портишь, и своему отцу. Нужно определиться раз и навсегда, понимаешь? Нельзя вечно думать только о себе. - Я понимаю. Я правда хочу уехать, мам, - я смотрю родительнице прямо в глаза. – Я больше тут не могу. Совсем. - Секретничаем? – резко в кухню зашёл сонный Бэкхён. Его футболка была надета задом наперёд, а волосы торчат в разные стороны. Улыбка брата быстро сползла с лица, когда он увидел выражение лица матери. Я буду скучать по брату. Мы же будем продолжать общаться? – Что не так? Мама громко вздохнула. - Сунми возвращается в Пусан. А седьмого этапа нет. По крайней мере, у меня. Седьмой этап – конец. Конец моей жизни в Сеуле. Я не справилась. Я не смогла жить вот так, каждый день видеть Чонина, думать о нём, вспоминать, что он не мой. Время не лечит, нет. Но со временем появляются новые люди, которые могут прикрывать раны, нанесённые тебе в прошлом. Я не знаю, что будет дальше, не знаю, как сложится моя жизнь в Пусане, но я уверена, что не смогла бы продолжать жить так, как живу сейчас. - Это твой последний день в школе? – Чанёль посмотрел на меня. Я сделала глоток горячего кофе и кивнула. - Какая ирония, что они установили классные автоматы именно в мой последний день, - я вздохнула. – Вообще-то, я уеду только в понедельник вечером, так что могу прийти сюда в понедельник и попить этого кофе ещё. Мы втроём сидели на подоконнике после уроков. Я, Чанёль и Сехун. Не знаю, как так вышло. У нас в школе установили кофейный автомат и автомат со сладостями, а Чанёль кофеман. Он позвал меня сюда на разговор, Сехун увязался с нами. Но я совсем не против. Я даже рада. - Ты уже собрала чемоданы? – продолжает Пак. - Нет. Мы собирались заняться этим с Бэкхёном сегодня, - я поджала губы. – Помните, как он сплавлял меня в Пусан раньше? – собеседники кивнули; Сехун, конечно, не сразу. – Он сейчас говорит, что не понимает, чем думал в тот момент, и теперь не знает, как будет тут без меня, - я кротко улыбнулась. Мне захотелось сказать это потому, что мне было слишком приятно вспоминать о словах Бэка. - Он говорил, что думает, что ты уезжаешь из-за того похищения. Он сильно расстраивается, но говорит, что полностью на твоей стороне. Говорит, что ты правильно поступаешь, - сказал Чанёль, потом глянул на Сехуна, который лениво болтал ногой, и вновь обратился ко мне. – Он ещё не знает про вас с Чонином? Я покачала головой. Удивительно, что Чанёль знает обо всём. Но, стоит заметить, что он довольно чуткий, так что этого стоило ожидать. - А Чонин знает о твоём отъезде? - Только если ты ему об этом сказал, - я хмыкнула, но Чанёль покачал головой. – Ему не обязательно знать это. - Неправильно бежать от проблем. Я имею в виду то, что ты бежишь от Чонина, - сердце больно кольнуло. Чанёль слишком чуткий. – Но это твоё решение. Увидев мою кислую мину, Пак резво сполз с подоконника. Он заметил, что затронул ту тему, обсуждать которую желания у меня не было, поэтому поторопился сбежать, оставив меня мыслить. Сказал, что идёт в кафетерий и пообещал принести нам с Сехуном что-нибудь съедобное. Так что, мы с О остались одни. - Ты зря уезжаешь, - неожиданно молвит Сехун. Я вздохнула. - Ты тоже в курсе? – парень кивнул. – Мне больше нечего делать тут. Нужна новая глава в моей жизни. Сехун долго молчал. - Первое время тебе точно будет тяжело. Но ты справишься, - наконец, выдаёт он. – Ты красивая и быстро найдёшь себе компанию. Но мы тут будем скучать. Не знаю, почему милашка О так растрогал меня. Его слова тоже получили отголосок где-то внутри меня. Но я не смогла ему ответить что-либо. Как-то уж очень грустно. Сехун сидел совсем рядом со мной, поэтому я положила ему свою голову на плечо. Просто так, просто потому, чтобы он знал, что я его услышала, и его слова тронули меня. Помню, что считала его очень глупым. Я, наверное, буду иногда спрашивать у Бэка по телефону, как поживает Сехун. И надеюсь, что у него всё сложится хорошо. Дверь в холл, в котором мы сидели, открылась, и в ней появился, конечно же, Ким Чонин. Ну вот. Мы видимся в последний раз. Моя голова лежит на плече О Сехуна. А Чонин всё такой же красивый и такой же родной, хоть и находится сейчас за каменной стеной от меня. Он посмотрел на меня. Наконец-то на меня. Не сквозь, не мимо. Чонин задержал на мне взгляд, и вновь стало так безумно больно, что захотелось зажмуриться. Но я не смогла отвести взгляда. Это наша последняя встреча. А Чонин всё ещё родной. И моё сердце всё ещё бешено бьётся в его присутствии. - Где Чанёль? – голос у Кима какой-то отчуждённый. - А, - Сехун всё ещё болтает своей ногой. – Он ушёл в кафетерий. - Ладно. Чонин смотрит на меня ещё секунду. Сердце болит. Это последняя наша встреча. Дверь закрывается, и его силуэт исчезает. Бэкхён помогал мне собирать вещи молча. Он игнорировал время от времени вибрирующий телефон, складывая в чемодан мои водолазки. - Платье ты тоже берёшь? – улыбнулся брат, держа в руках то платье, в котором я ходила на свадьбу к отцу. Я улыбнулась в ответ. - Да. Вдруг кто-то ещё задумает жениться. Ты, может быть? Брат покачал головой, пытаясь сложить платье аккуратно. - У меня есть вопрос, - он посмотрел на меня, и продолжил только после того, как я кивнула. – Вы с Чонином… Всё, да? Сердце потянуло. Ну вот. И он знает. Я просто кивнула, стараясь выглядеть максимально непоколебимо, чтобы брат не видел мою боль. - Он бешеный в последнее время. Сегодня собирался избить Сехуна просто из-за пары слов, - брат усмехнулся, а я застыла. Это из-за… из-за меня?.. – Я до сих пор был против него, хотя моё мнение изменилось после того, как он всячески помогал найти тебя в тот раз. Но это не значит, что я смирился бы. Просто, я давно не видел его таким. Поэтому и спросил. - Понятно. Забудем, - кивнула я, складывая в чемодан джинсы, хотя сама не могла выбросить из головы мысль о том, что Чонин всё ещё чувствует что-то ко мне, и сегодня приревновал меня к Сехуну. Вдруг?.. – Теперь мне нужно разобрать книги. - О, давай вот это без меня, - усмехнулся Бэк. Я отпустила его, брат сказал, что сильно проголодался, а я была сыта. Да и хотела побыть один на один с собой. Потому что Бэк подкинул пищу для размышлений. Я разбирала книги и думала о Чонине в тот момент, как наткнулась на блокнот. Тот самый блокнот Чунмёна. Я совсем забыла о нём! Легонько ударяю себя по лбу. Я даже ничего не сказала Бэку о Чунмёне. Черт возьми. Глупая. Я принялась лихорадочно листать пожелтевший страницы, коряво исписанные чёрной ручкой. Надо скорее сообщить брату об этом. Или стоит сначала прочитать его хоть немного? Я листала до тех пор, пока не наткнулась на знакомое имя в записях. Я сначала подумала, что мне показалось, как тогда, при разговоре с Чонджи, но стоило вчитаться в строчки, как я перестала отдавать себе отчёт о происходящем. «1 мая, 2012 Получилось что-то вроде выходного в этот раз. Сегодня было пиво с курочкой, Минсок сказал, это в честь рождения его дочки. Мило. Они назвали её Саной. Жаль только, что она родилась в неполной семье. Я очень её понимаю. Уже давно убеждаю Минсока жить с этой девушкой ради дочки, но он противится. Мне стало плохо, и я большую часть времени проветривался на балконе. Потом ко мне присоединился Чонин. Только он был довольно нетрезвый. Рассказывал что-то про Кёнсу и про бизнес своего отца. А потом спросил, знаю ли я, что у Бэкхёна есть сестра. Я сказал, что не знаю. Тогда Чонин выдал мне целое досье на неё. И даже показал фотографию какого-то плохого качества – телефон сфотографировал экран компьютера, на котором была эта фотография. Толком её лицо там не разглядеть. Но довольно нетрезвый Чонин сказал, что она милашка. Я спросил, откуда у него всё это и зачем, но он так и не смог сформулировать. Они даже с Бэкхёном не общаются, держат друг друга на расстоянии. Я пытался узнать что-то об этом у Кёнсу, но он лишь хлопал глазами. Чонин – перспективный малец. Ему стоило родиться в семье какого-нибудь копа, а не отца, который бьёт его за каждое неверное движение.»