Рыжая звезда.

На крыше купола можно было легко укрыться, так как по его краям высились обломки камней. Я не очень радовался сейчас. Хотя основная часть фареров и ушла, но все же лучше оставаться незамеченным. Я прижался к крыше, когда появилась Блю в сопровождении двух мужчин. Вероятно, Гельмар оставил их здесь после окончания поисков в надежде, что они смогут что-нибудь обнаружить. А может быть, это была идея самой Блю. Кто её знает? Она шла впереди. Мужчинам было скучно, неинтересно и они капризничали, как дети. Один из них был высокий и вертлявый, он был совсем голый и весь вымазан краской, как будто катался в ней. В его волосах и бороде застряли колючки. Второй был ниже и толще. Это было все, что я смог разглядеть, так как фарер был завернут с ног до головы в какую-то хламиду, закрывающую даже лицо. Хламида была очень яркого цвета и изо всех ее складок торчали цветы. — Идем назад, Блю, — сказал высокий, оглядываясь на брод. — Мы здесь уже все осмотрели. — Темный Человек умер в море, — сказал низкий. Голос его напоминал приглушенное квакание. — Дети Моря убили его. Разве могло быть иначе? Блю передернула плечами, как будто дыхание ночного воздуха коснулось ее. Она покачала головой. — Я говорила с ним, — сказала она, — я касалась его. В нем что-то есть. Сила. Чудовищная сила. Он убил Сына Моря. Помните? — Ты глупенькая, — сказал коротышка и запрыгал, как кролик. — Девочка-глупышка. Ты видела его мускулы и хочешь, чтобы он остался жить. Ты очень жалеешь, что не смогла переспать с ним, до того, как он умер. — Мне очень не понравились его слова как принципе и девушке. — Придержи свой язык, — озлобленно сказала Блю. — Может, он мертв, а может, жив. И если он жив, то кто-то укрывает его. Перестаньте хныкать и осмотрите местность вокруг. — Но мы уже искали… Выкрашенный фарер вздохнул и сказал: — Пусть будет так, как говорит она. Ты же знаешь ее ужасный характер. Они пошли в сторону и скрылись из виду, но я мог слышать их. Блю осталась на месте и, щурясь, смотрела на зал под сводом. Затем она стала прогуливаться. Ее бесстыдно обнаженное тело блестело в свете звезд. Вскоре я и ее потерял из виду, но знал, что она стоит прямо под ним. Затем услышал шуршание веток, которые она раздвигала. — Хозяин… Из-под свода раздался сердитый голос Ярода: — Тебе здесь нечего делать. Иди прочь. — Но, хозяин, мне любопытно, — сказала Блю. — Может быть, когда-нибудь я тоже попаду в стручок, когда мне надоест быть фарером. Расскажи мне о них, хозяин. Это правда, что они забывают обо всем, даже о любви? Ветка снова зашуршала. Это девушка вошла внутрь. Теперь голоса были слишком приглушены, и я соответственно не мог разобрать слов. Через некоторое время раздался отчаянный вопль. Это кричала Блю. Кусты затрещали, и Ярод выволок ее за волосы наружу. Он тащил ее от убежища, а она кричала и сопротивлялась. Он доволок ее до берега реки и бросил там. Так ей и адо не будет лесть к людям которые не хотят её видеть. — Ты много зла сделала за этот день, — сказал он. — Если я еще раз увижу тебя возле своего стручка, ты об этом пожалеешь, — он выругался и добавил, — фарерская дрянь! Ты не нужна мне. Он оставил ее и бегом вернулся в убежище. Блю стояла на мелководье, грозила ему кулаком и кричала: — Вы живете под покровительством Лордов Защитников, как и мы. Чем вы лучше нас? Вы… — она выкрикнула грязное оскорбление, затем захлебнулась в своей ярости и мучительно закашлялась. Вдруг из развалин, где бродили два ее компаньона, раздался радостный вопль. Она вышла на берег. — Вы нашли его? — Нашли любовную траву! Любовную траву! Ах как же прекрасно! Из развалин появились два фарера, размахивая руками, в которых было что-то зажато. Они отрывали траву зубами и жадно жевали. Высокий фарер протянул траву Блю. — Забудь о мертвеце. Будем любить и наслаждаться друг другом. — Нет. Мне не нужна такая любовь. — Она повернулась к убежищу. — Я ощущаю какую-то ненависть. Хозяева стручков считаются святыми. А этот полон ненависти. — Может быть потому, что мы кидали в них камни? — спросил коротышка, набив полный рот. — Черт с ним, — сказал высокий фарер и схватил Блю за плечо. – Ешь, и ты почувствуешь любовь. — Он стал заталкивать в рот девушке траву. Она выплюнула ее. — Нет, мне нужно переговорить с Гельмаром. Я думаю, что… — Потом, — сказал высокий фарер. — Потом. — Он засмеялся, засмеялся и коротышка. Они стали со смехом толкать Блю друг к другу. Ее сопротивление только доставляло им удовольствие. Блю вытащила свою булавку и уколола обнаженного фарера, но неглубоко. Они засмеялись еще сильнее и отобрали у нее булавку. Затем они повалили ее и стали бить. Крыша убежища была невысокой. Я быстро спрыгнул с нее. Мне не понравилось, как эти двое поступают с беззащитной девушкой, не смотря на её мерзкий характер. Я не дам совершиться ужасному преступлению. Фареры не слышали и не видели меня и это мне лишь на руку. Они были очень заняты, а девушка кричала изо всех сил. Я ударил высокого ребром ладони по затылку и тот упал. За ним со стоном рухнул и коротышка, роняя остатки травы. Я отшвырнул тела в сторону. Блю смотрела на меня снизу широко открытыми глазами, очень изумленная. Губы ее шевелились, вероятно, она произнесла его имя. Но я не был в этом уверен. Я нашел на ее шее нервный центр и нажал. Девушка вздрогнула, выпрямилась и затихла. Я увидел, как Ярод вышел из убежища и встал рядом, мрачный как туча. — Плохо, — сказал он. — Ты дурак. Какое нам дело до этих фареров? — Дурак ты, — ответил я ему в свою очередь. — Она хотела пойти к Гельмару и сказать, что хозяин стручка — обманщик. Я мягко взял девушку за плечи и поставил на ноги. — Она тебя видела? — Думаю, да. — А они? Два фарера начали ворочаться и стонать. От них исходил какой-то приторный сладкий запах. Рты их были широко открыты в блаженных улыбках. — Нет, — сказал я, —, но они слышали Блю. То, что она говорила о тебе. Надо бежать, и как можно скорее. Я посмотрел через реку на огни Скэйта и затем направился к убежищу. Через несколько минут мы уже были в пути. Пройдя через развалины, мы углубились в джунгли. Звезды в небе спокойно улыбались нам. Теплый воздух был влажен, смешан с запахом цветов, земли и гнили. Какие-то незнакомые животные шныряли под ногами. Птицы щебетали в ветвях деревьев Я поправил мягкое тело Блю у себя на плечах. Я нес ее на себе. — Дороги закрыты для инопланетян, — сказал он. — Надеюсь, ты подумал над этим. — Ты думаешь, что мы пришли сюда по дороге? Мы вышли из Ирнана под видом охотничьей экспедиции и оставили лошадей и все снаряжение в горах, а сами пошли сюда по джунглям. — Ярод смотрел в ночное небо. — Мы сможем добраться до места к полудню, если будем спешить изо всех сил. — А может, Гельмар решит, что ты просто увел людей подальше от беспокойства? А Блю просто сбежала? Она ведь уколола одного из своих друзей, и ее оружие осталось там. — Все может быть. У него ни в чем нет уверенности. Он даже не знает, жив ты или мертв. Если бы ты был на его месте, что бы ты сделал? — Я бы послал письмо в Ирнан, чтобы они поджидали нас там, — и я выругался, вспомнив о Раф, которой было бы лучше держать язык за зубами. — Но она заплатила за это, — сказал Ярод. — Заплатила жизнью, а это достаточно суровое наказание. — Меня беспокоит моя жизнь, — сказал я. — Если бы я заранее знал об этом пророчестве, я бы действовал по-другому. Халк улыбнулся странной улыбкой. — Но если это пророчество истинное, то твоя судьба определена и тебе нечего бояться. — Человек, который ничего не боится, долго не живет. Я боюсь всего, даже этого, — и я похлопал рукой по голым ногам Блю. — Но если это так, то лучше убей ее. — Посмотрим, пока что можно не торопиться. Мы шли дальше, следуя за маленькой зеленой звездой, которую Ярод назвал Ночным Светильником. — Если Гельмар отправит письмо в Ирнан, то отправит его обычным путем по дороге с посыльным. И если ничего не случится, то мы прибудем раньше него. — Да, — сказал Халк, — если Темный Человек и его ноша не будут тормозить наше движение. Я криво усмехнулся, показав зубы. — Халк, — сказал я, — мне кажется, что мы с тобой никогда не станем друзьями. — Не обращай внимания, Сульфус, — сказал Ярод. — Он боец, а хороший меч нам важнее, чем мягкий, покладистый характер. — Это верно, — сказал я и пошел дальше, стараясь экономить силы при ходьбе. А идти нам было еще далеко.