***
Чанель опоздал на работу примерно на десять минут, и его личный секретарь уже настоятельно сообщал ему об этом третьей по счету смс-кой, когда Пак залетал в здание, пряча ключи от своего хорошенького «бентли» в карман. Впрочем, Чану можно. Это он тут начальник, биг босс, это он сидит в личном кабинете и раздает всем указания, а не кто-то другой. Это его компания, ему тут можно все, хоть ходить без штанов — Елю и слова не скажут. Чанель поднимается на 7-й этаж, кивает паре-другой секретарей и следует в большой зал, где стоит большой стол, за которым сидят большие люди и подписывают большие (ну вот очень) бумаги. Дверь ему услужливо открывают, и молодой альфа чуть ли не влетает в помещение — у него действительно хорошее настроение. Небрежно откидывает пиджак на спинку своего большого кожаного кресла, поправляет прическу и посылает коллегам миловидную улыбку — если настроение хорошее, то надо и с другими им поделиться. Омежья часть заседания томно вздыхает и вытирает слюни — ни для кого не секрет, зачем омеги присутствуют здесь. Пак Чанель — местный идеал, предмет тайной дрочки дома под одеялом и внезапной течки. Пак Чанель — мечта любой омеги. Богатый, молодой, умный, красивый, одевается со вкусом и любит детей. Пак Чанель — начальник огромной компании с хорошими связями, так что стать его второй половинкой — само по себе счастье. С единственным минусом — ребенком. У местных омег так заведено. Они не любят чужих детей. А Пак не любит местных омег. На дух не переносит этих завистливых и расчетливых созданий. Увольняет любого, при первой же попытке «подкатить». Однако, сейчас хорошо и спокойно. Особо «нетерпеливых» омежек тут нет, а остальные упорно себя сдерживают, на том им спасибо. Последующие полчаса проходят спокойно — альфа рассказывает о плане работы на ближайший месяц, о документах, счетах, расходах, немного о жизни, и, самое главное, просит всех хорошо трудиться, а потом исчезает в своем огромном кабинете, захлопывая за собой дверь. У Чанеля все хорошо. Ему всего-лишь 24, а у него уже своя компания с целым штатом подчиненных, торговая марка, и — самое главное — большой личный кабинет с кожаным креслом. Кожаное кресло — вообще самое любимое. Пак нередко думает, как пришел к такому. Задумывается каждый раз, когда репортеры, наслышанные о его успехах, грызут друг другу глотки и хотят взять интервью, а когда наконец берут — слушают тираду о том, какой же у Чана прекрасный сын, во сколько лет он сказал первое «папа» и когда начал купаться сам. Все это — самое главное в жизни Чана. А прошлое — это прошлое.Прошлое.
Прошлое, в котором 19-летний, без высшего, Чанель, искал работу. В простой забегаловке, ресторанчике. Подметать полы, мыть посуду — что угодно. Потому что у него маленький сын, а родители не вечные. Прошлое, в котором Пак ночами считал расходы и доходы, и думал не об институте, а о том, на что кормить ребенка. Прошлое, в котором он полюбил всего раз — и поплатился на годы вперед. Однако. Черная полоса не вечна. Чан устроился на работу официантом в неплохой ресторан, и даже начал посещать специальные курсы для официантов. Ежемесячная зарплата была небольшой, но зато регулярной. Он начал больше времени проводить с сыном и родителями, высыпаться, и даже ухаживать за ребенком — последнее вообще в радость. Наверно, мало есть 19-летних альф, которые могут надеть подгузник, приготовить смесь, постирать пеленки и еще ужин приготовить, да причем все одновременно? Одной рукой? А Чан мог и не такое. Он мог не спать ночами, укачивать ребенка, а утром все равно идти на работу — спать не спать, а надо. Кажется, именно такая четкая установка выработала в нем определенные принципы. И все было вполне монотонно и однообразно где-то пару месяцев, пока — совершенно внезапно — пришедший в тот ресторан посетитель не впихнул Чану визитку с номером. Ничего не сказал и не разъяснил, просто попросил позвонить завтра в четыре часа дня. Ель не верил, не верил до последнего, что ему — наконец — повезло. А ему не повезло. Он просто оторвал от удачи-кролика кроличью лапку и сожрал ее с потрохами. Господин Лу оказался не простым человеком. Он был владельцем модельного агентства и долго уверял Пака в том, что рост под два метра и уши как у обезьяны — это модно. Сказать правду, тогда о такой странной моде и в помине не слышали. Это Чан сделал эту моду. Он до сих пор помнит, как его разодели и накрасили, а потом пихнули в зал, на белый фон, под объектив фотокамеры. Альфе было страшно и неуютно, он боялся и хотел уйти, но потом вспоминал о своем маленьком Мине и думал, что потерпеть не сложно. Фотограф тихо смеялся, пока объяснял молодому папаше, какую позу нужно принять для следующей фотографии — Ель был жутко неуклюжим и все время за это извинялся. И когда этот кошмар закончился, он просто поклялся себе, что никогда туда не вернется. Что реклама одежды — априори не его. Но. За одну фотосессию платили столько, сколько он зарабатывал за месяц, так что в следующий раз Чан бежал галопом, боясь опоздать. Сначала одежда, потом шапки и кепки, затем кому-то понравились его большие руки с длинными пальцами и едва выступающими венами, так что по списку пошли часы. Несколько раз он снялся в рекламе, даже телепередачи вел. Чанель располагал к себе людей — он приятно улыбался и смешно шутил, от него потрясающе пахло кофе с молочной пенкой и ложкой шоколада, а еще он был до одури обаятельным. Всего пара качеств, чтобы стать местной звездой. Уже к 20-ти чанелевским годам они с Мином жили отдельно, и, в принципе, ни в чем не нуждались. Чанель копил на большую квартиру и машину, а еще и на учебу — это было нужно. В 21 он смог поступить в универ на заочное, и, черт возьми, учился он тоже хорошо. Теперь для жизни было все — время, деньги, и, главное, независимость от всего. Как же из модели во владельцы крупной фирмы? Он обглодал еще и вторую лапку, наверняка. Все началось с Лу Ханя — омеги, сына господина Лу. Он не грезил мечтой стать моделью, просто иногда помогал отцу со съемками — там они с этой «башней» и познакомились. Со стороны, признаться честно, Хань выглядел омегой ветреной, но надо было просто копнуть глубже, так как за ветреностью и напускной легкомысленностью скрывался нехилых размеров мозг, с аналитическим складом ума и айкью под двести. Хань был умен, хитер, и расчетлив. Именно он подал идею оставить агентство отца и начать отдельно, самим. Сделать агентство или что-нибудь в этом роде, а там посмотрят. Конечно, нужны были деньги, и они их заняли у отца Лу. Клялись вернуть в ближайшие пару лет. Хань не прогадал, и, наверно, съел кроличью (я знаю, фу) голову, потому что надо быть до задницы умным или везучим (правильный ответ обвести), чтобы знать куда вложить деньги. Они вкладывали понемногу. В разных моделей и актеров, а так же в разные предприятия. Чан продолжал работать на камеру, только теперь, наверно, с выдержкой профессиональной фотомодели. Ему и говорить не надо было, что делать и куда встать — он знал все сам. Сделал пару татуировок, перекрасил волосы в пепельный — омеги не могли сдержать своих рек, во всех смыслах. А когда он устраивал совместные фотосеты с Мином, то все. Корею затапливало к херам. Чанель не был в восторге, он не мечтал о таком, просто делал так, как было бы лучше. Вообще — забавно. Еще пару лет назад он был готов подметать полы, а теперь улыбается всем с обложек самых модных журналов. Они вернули долги, поднакопили денег, и вскоре Лулу предложил идею, от которой Ель нервно расхохотался — купить компанию по производству мобильных телефонов. Чанелю, да еще и туда? Он смеялся примерно минуту, пока Хань не пнул его в голень и не ушел в свой кабинет, обиженный. А потом у Лу истерика, ему плохо, он на первом месяце, сидит и рыдает в кабинете друга, растирая горячие слезы рукавом паковского пиджака — Чан благородно молчит и заваривает имбирный чай, попутно расспрашивая обо всем, потому что о каком-то Ким Чонине он слышит впервые в жизни. Чонин, как оказывается, внезапная, но очень сильная любовь всей китайско-омежьей жизни, его солнце и свет, а так же отец ребенка и — огосподи — будущий муж. Чанель даже офигеть нормально не успевает, как Хань уже сообщает ему дату свадьбы — 22 числа в 10 часов утра на побережье Сан-Франциско. Пак снова молчит, и не спрашивает, почему именно 10 утра и почему, черт возьми, Сан-Франциско. Зато подрывается в магазин за тортом, шоколадкой, банкой кофе и ананасами - все, чего для счастья не хватает. Возвращается под душераздирающий рев — Лу сполз на пол, укутавшись в чужой пиджак, и плакал, ибо он страшный и глупый, а еще и жирный, настолько, что Чонин скоро его разлюбит и не женится, а он так и останется матерью-одиночкой на всю жизнь. Альфа пробивает себе лоб фейспалмом и просто протягивает другу пакет, мол, жри и заткнись уже. С продуктами не прогадал, потому что буквально через секунду Лу довольно чавкает, макая ананасы в торт. А потом его вроде как отпускает, и он тянет, жалобно так: — Чанни, пожалуйста, — начинает он, миловидно хлопая глазками, — ты можешь выкупить бизнес Чонина? Нахреназачемпочему. Нет, какие вопросы? Это просто пиздец. — На кой-мне это, Хань? А дальше долгое промывание мозгов, мол, я хочу жить с мужем и растить ребенка, а не с трудоголиком, которой владеет большой компанией. — Мы тебе по дешевке продадим. — У него большой штат сотрудников. — Да и вообще компания популярная. Ага, по производству мобильников. — Чонин сказал, что как другу почти бесплатно отдаст! — А еще я буду благодарен тебе пожизненно. — Подай ананасик. — Я, в конце концов, хочу семью! Пак глаза закатывал-закатывал, вздыхал-вздыхал, а все равно согласился — хрен с ним. С ними. — Будешь мне пожизненно должен. — хмыкнул Ель. Последующие за этим визги-писки объяснения не требуют — все нормально. Пак тогда улыбался, и давил улыбку еще ближайшие два месяца — Лу было скучно. Из-за положения омега не работал, а раз будущий муж все еще улаживал свои кое-какие дела, его Хань пропадал в кабинете друга — пил чай с мятой и щебетал о делах насущных. Как-то раз Чанель даже сорвался, и сказал бемби проваливать к своим друзьям. Лу рассмеялся и сказал, что кроме Чанеля и Чонина у него друзей нет. Чану понадобилось три секунды, чтобы оттаять и, заварив себе чай, усесться рядом с другом поболтать. А потом пышная свадьба — матерьбожья — в Сан-Франциско, потому что омежка хотел именно тут и именно так. Сначала Чанель не хотел тащить сына за границу, но истеричный Хань заявил, что если не будет его «маленького сладкого альфы», то он вообще к алтарю не пойдет. И вот, в назначенное время «маленький сладкий альфа» стоял перед Лу в милом костюмчике и до жути прилизанный, со своими пухлыми щечками и недовольный тем, что из него, такого крутого и сурового альфы, сделали «сладкого». Однако, заметно повеселел, стоило увидеть животик Ханя: — У меня там братик, да? — он кинулся к омежке. Чан постарел лет на сто за секунду. Он знал, конечно, что Мину не хватает омежьего воспитания (удивительно), и, наверно, даже братика, но не настолько же. — Булочка, там не твой братик. — пробасил молодой отец. Ребенок расстроился, а незадачливый папаша получил от Ханя по губам. — Конечно там твой братик, мой милый. Младший братик, о которым ты, я надеюсь, позаботишься. Минсок в ту ночь сиял ярче звезд.~***~
Вспомнишь солнышко — вот и лучик. На экране смартфона высветилась забавная мордашка плодоносного китайского оленя, и Чан поспешил взять трубку — мало ли чего. Хотя, судя по тому что все последние месяцы Хань живет, понимаете ли, на восьмом месяце, кушает кимчи со сгущенкой и плачет над дорамками, потому что Ин Сан выбрала не Ён До, а Ким Тана, то у него все должно быть хорошо. Тупая баба ничего не понимает и не видит, кто из этих двоих настоящий альфа. А кто омежка. Хм, а эти двое неплохо смотрелись бы… Так. — Чего тебе от меня надо, мой истеричный и любимый беременный уничтожитель всего сладкого? — хмыкает Чанель, свободной рукой отодвигая в сторону пачку бумаг — освобождает пространство. — И тебе привет, мой сладенький альфа с 50-м размером ноги, — мурлыкает в трубку Хань, — ты помнишь, что обещал мне сегодня? — Не помню. — очень честно отвечает Ель, откидываясь на спинку кресла. — Я так и знал, — вздыхает Лу, — поэтому и позвонил. Свидание, помнишь? — А-а, черт. С тем омегой, да? — бормочет Чан, ероша светлые волосы, — я забыл. Сегодня не смогу, прости. — Я вот прям как чувствовал, — чавкает в трубку омега, — по сему уже позвонил ему и все отменил. — Люблю тебя. — хихикает Чанель. — Иди в задницу, — фыркает омежка, — чем хоть ты сегодня занят? — Веду Мина в парк аттракционов. Он вообще давно уже хотел сходить. — А, ну это святое. Повеселитесь там. И обязательно поцелуй за меня Булочку! Я на выходных заеду, хорошо? — Приезжай конечно, Сюма рад будет. Он мне уже мозг вынес по поводу того, когда же ты родишь. Приедешь — сам ему все расскажешь. Хань мелодично смеется на том конце трубки. — О, еще Чонина с собой захвати. Я наконец нашел визитку того автосервиса. — Обязательно. А то он мне уже мозг по поводу этого автосервиса вынес. Сам ему все расскажешь. Теперь смеются оба.