Семнадцатая вселенная

— Видишь номер группы? Восемь. Это твоя группа, не забудь, пожалуйста, — сказала женщина лет тридцати. — Ты меня вообще слушаешь? Маленькая четырёхлетняя девочка, стоявшая рядом с ней, лишь молча кивнула. — Хм… — недоверчиво произнесла воспитательница. — Ну-ка, в какой ты группе? — А-а-а, ну… Вос-семь? — тихо и неуверенно ответила малышка. Женщина, снисходительно взглянув на неё, пошла дальше по коридору, стены которого были увешаны различными досками с объявлениями. Я никогда не видела и не знала своих родителей, как и многие другие детдомовские дети и наивно полагала, что эта общая беда нас сблизит, но… — Внимание! — громко произнесла молодая воспитательница, притягивая к себе за руку темноволосую четырёхлетнюю девочку. — С сегодняшнего дня у нас в группе новенькая! Ну, представься, скажи, как тебя зовут… — М-меня зовут Юки… — тихо сказала девочка, опуская взгляд на пол. Хотя ей и хотелось поладить с другими детьми, она не смогла подавить собственное смущение, когда все на неё посмотрели. Просто Юки боялась, что они увидят… — Это ужасно, просто ужасно… — причитала старшая воспитательница, обхватив голову руками. Младшая, отпив немного кофе из своей кружки, спросила: — Что именно так ужасно? Что-то стряслось? — Ты знаешь, почему ту девчонку перевели к нам? — после паузы спросила старшая. — Ну… нет, — ответила младшая, поставив кружку на стол. — Если Вы, конечно, про Юки. — Она урод. — Что?! Старшая, достав из ящика стола какую-то папку, протянула её коллеге. Та чуть не вскрикнула и отшатнулась. — Ч-что это вообще т-такое?! — шокировано произнесла она и медленно поплелась к ближайшему стулу. — Да я сама не знаю, что это ещё за жуткие наросты, но, судя по тому, что мне рассказали, в предыдущем детдоме эта девчонка прямо на глазах других детей расцарапала себе об них левую руку. Одна из тех работниц говорила, будто другие дети испугались наростов, и девочка в попытках содрать их с правой руки расцарапала себе левую руку и напугала кровью других детей. — Ужасно… — Не то слово. Обе воспитательницы, переглянувшись, посмотрели на папку и на фотографию с жуткими, чешуйкоподобными наростами. Тогда я больше всего боялась, что мой секрет раскроют, даже не подозревая, что все взрослые уже знали… — Эй, Юки! Почему ты в кофте с длинными рукавами? Все ведь с короткими! …о моей чешуе. — Юки! Почему не отвечаешь? — приставал мальчик к одной странной маленькой девочке. — С короткими рукавами мне холодно, — соврала Юки и отвернулась, но мальчик не отставал: — Но тебе не может быть холодно! — Может! — Нет! Тебе жарко! У тебя пот капнул! — Ой! — только и вымолвила девочка, схватившись за мокрый лоб. Многие из стоявших рядом детей захохотали своими высокими верещащими голосками. — Ха-ха-ха! Вот тупая! Она даже не знает, как надо правильно одеваться! — крикнул кто-то, и дети засмеялись ещё сильнее. С трудом пробившись сквозь образовавшуюся толпу, Юки побежала в здание и спряталась в своей комнатке. Я, глупая, думала, что, потея даже в жаркие дни в кофте, сохраню чешую в тайне, но скоро ко мне подселили какую-то девчонку… и она всё увидела. Я взяла с неё обещание никому не рассказывать, но… — Эй, Юки, — дёрнул девочку тот же приставучий мальчик, — Дамия сказала, что ты что-то прячешь. Бросив в его сторону раздражённый взгляд, Юки ответила: — Сказала, и что? Может, она соврала… — Но Дамия сказала, что не соврала! — произнёс другой подошедший к девочке мальчик. — Покажи! — Да, покажи нам! — крикнула какая-то девочка, и все дети, подходя ближе к Юки, стали кричать: — Покажи! Покажи! — Н-нет… не надо… — пролепетала Юки, пряча правую руку за спину. Но сзади подошла её соседка по комнате. — Вот! Смотрите! — крикнула она, резко закатав рукав Юки. Девочка, не ожидавшая такого, посмотрела в дальний угол комнаты и встретилась взглядом с воспитательницей. «Лишь бы того, что было в том детдоме, не произошло», — подумала та, отведя взгляд, — «Ещё чего в моей группе не хватало». Юки оторопело глядела на воспитательницу. Взрослые в её глазах были адекватными и понимающими людьми, но сейчас, отчаянно ища понимания или хоть какого-то сочувствия, она ничего не нашла. Единственный человек, который мог ей помочь, отвернулся. А остальные дети посмотрели на девочку с отвращением, будто бы говоря: «Омерзительнее твоих наростов ничего нет, и ты в этом виновата!» — Эти… Штуки мне и самой не нравятся, — дрожащим голосом произнесла Юки, по щекам которой одна за другой покатились слёзы. — Но я не могу их убрать… Никто её не послушал. — Фу, иди отсюда! — крикнула какая-то девочка, судя по всему, пользующаяся авторитетом среди сверстников, и потому они её тут же подхватили: — Да! Иди отсюда! Это для нормальных комната! — Ты прятала это от нас, обманщица, но мы тебя перехитрили! — Уходи отсюда! Этот дом только для людей, а ты не человек! — Проваливай, уродка! Юки попыталась что-то сказать, но к горлу будто бы подступил большущий комок. Было очень больно. Не в первый раз девочка это испытывала, но так сильно — никогда. В неё периодически летели вещи, но боль от ударов была ничем по сравнению с тем, что чувствовала девочка внутри. Она, закрывая лицо руками, попятилась назад и, споткнувшись о порог комнаты, упала спиной на пол. Для других детей это послужило сигналом для начала атаки. Юки ещё не успела перевернуться, а к ней уже подбежал какой-то крепкий мальчик и с силой пнул в живот, крикнув: — Вали отсюда быстро, чешуйчатая! С трудом поднявшись с пола, девочка побежала к своей комнате, но там её ждала одна из работниц детдома. — Собирай свои вещи, — сказала она, протягивая девочке большой пакет. Юки, подняв на неё заплаканные глаза, тихо спросила: — Зачем мне собирать вещи?.. — Как зачем? Ты переезжаешь в другую комнату! И не надо давить на жалость слезами, мне Дамия уже рассказала, как ты над ней издеваешься. Девочка ошеломлённо смотрела на работницу, но та, бросив в неё пакет, отвернулась. — Все вы, детки, такие мордашки жалобные строите, а издеваетесь друг над другом не хуже инквизиторов! — раздражённо произнесла она, уходя куда-то дальше по коридору. Мне ничего не оставалось, как пойти в свою новую комнату, где я прожила следующие шесть лет. Конечно же, никого в неё больше не селили.