Понедельник

Примечание автора: не забываем ставить в места со звёздочками любое женское имя, которое нравится лично Вам!

___________________________

       Брюнет тревожно оглянулся на отзвучавший голос, сжав твои ледяные ладони в своих руках сильнее прежнего. Он это сделал скорее неосознанно, в секундном порыве защитить и оберечь от возможной опасности, как делал всегда в далёком, как казалось сейчас, детстве. От его глаз никогда нельзя было скрыть призрачные ссадины, безобидные царапины, синяки, что часто появлялись на тебе после тренировок или же относительно редких битв, и если этот парень ещё не знает твоего самого большого секрета, то уж точно догадывается о падкости твоей бедной пятой точки на неприятности. Врагов у тебя и в самом деле много, так что подобные опасения были не лишними.        А вот ты, в отличие от своего хорошего приятеля, даже головы не подняла. Разве что только вся сжалась в жалкий комок и спрятала своё лицо в вороте яркого пальто, что, однако, мало спасало от отдающих в уши гулких и учащённых стуков твоего сердца.        Потому что тебе как-то по-детски прозвучавший голос с недовольными, даже капризными нотками был до боли в груди знаком.        Похоже, что Микеланджело стоял в паре метрах от вас довольно долгое время: на его полинявшем чёрном плаще с накинутым на голову глубоким капюшоном, благодаря чему черты его лица было до крайности сложно различить, прилипли комья снега, а на плечах и голове вовсе лежали настоящие снежные сугробы. Даже следы, тонкой цепочкой тянувшиеся позади него, уже припорошили новые хлопья слипшихся меж собой ледяных снежинок.        Ты так и не поняла, как ему удалось так близко подобраться к вам, не выдав своего присутствия. Хотя… чему тут можно вообще удивляться? Он — ниндзя. И пускай Майки часто рассеян, сегодня к его стелсу придраться оказалось исключительно сложнее, чем казалось на первый взгляд.        Сейчас он был похож на безликого призрака. Его фигура была полностью скрыта плащом, даже ног не было видно, словно Микеланджело не стоял на своих двоих, а невесомо парил над землёй. К тому же ещё и метель порядком размыла очертание его фигуры. 

       Твои чувства были очень противоречивы, и, если бы кто-то спросил у тебя хоть что-либо, ты бы ни слова не расслышала и уж тем более не оказалась бы способна ответить. Ты впала в состояние сомнительного анабиоза, слёзы застыли на щеках и ресницах льдистой плёнкой и неприятно стягивали и обжигали холодом кожу.
        Брюнет тяжело поднялся с колен на ноги. Тебе было известно о переносимой им боли, но ни одна мышца на его лице так и не дрогнула. И дело было вовсе не в лишнем свидетеле. Просто он был всегда таким, сколько ты его помнила.        — Так это ты её до слёз довёл? — спокойно спросил парень, но в его голосе оказались более чем реальными нотки презрения и осуждения. Анализирующий взгляд глаз цвета стали бегло пробежался по кромке капюшона новоприбывшего, после чего брюнет хмуро взглянул на тебя. Словно клинок в душу воткнул — настолько пронзил тебя вспышкой коктейль самых противоречивых эмоций в его глазах.        — Я… — голос Микеланджело ощутимо дрогнул. Сильно ссутулив могучие для подростков его возраста плечи. Он пристыжено замолчал, кажется, пытался найти подходящие слова в своё оправдание.        Увы, не нашёл.        По твоей коже снова побежали мурашки, которые на этот раз были вызваны далеко не холодом.        Твой одноклассник неопределённо пожал плечами, без лишних слов вложил в твои руки принесённую им чёрную папку, ободряюще и тепло улыбнулся тебе всего лишь на короткое мгновение, и круто повернулся на пятках, по пути всунув руки глубоко в карманы тёмного пальто. С его губ сорвалась тонкая струйка его рваного дыхания. Больше он своё состояние души ничем не показал.        — Впрочем, я всё понял. Хорошо, что всё-таки пришёл, — заметил сероглазый, деловито направляясь в сторону ниндзя. Но когда он поравнялся с фигурой в плаще, то остановился, задумчиво вглядываясь с прищуром в мутно-грязное небо, практически задевая плечом плечо ниндзя.        Ты чуть подняла голову подобно перепуганной птахе; твоё сердце что-то кольнуло с такой силой, что тебе пришлось прикусить губу, чтобы не закричать. Нагнетающее предчувствие неприятно полосовало мозг своими всепоглощающими когтями.        Как же страшно…        И что же страшно? Потерять единственную ниточку, которую тебя хоть немного связывала с миром нормального американского подростка?        Микеланджело был менее эмоционален — стоял стрункой, хоть от него и исходили волны крайнего напряжения и недоверия. Ты с лёгкостью смогла уловить глубиной чувств, как у твоего зелёного друга перехватило дыхание, а его руки с тихим хрустом суставов сжались в кулаки.        — К слову, если так целенаправленно прячешься от людей, спрячь руку в плащ ради разнообразия. Или, не знаю, варежки носи. Не думаю, что кто-то другой отреагирует на зелёную ладонь с тремя пальцами так спокойно, — невозмутимо отозвался парень, стрельнув взглядом в сторону выглядывающих из складок ткани запястья Майки, которое придерживало у горла кромки плаща, трепещущих на вьюжном ветру.        Ты в момент похолодела изнутри, но, как оказалось, пробирающее до костей чувство довольно быстро сошло на «нет». Разве ты ожидала от него что-то другого?        — Прости, что не сказала сразу.        Юноша тихо вздохнул, приставив ко лбу руку козырьком, и продолжил свой путь в нужную ему сторону, прикрывая лицо от колючего снега.        — У всех нас есть свои секреты, я понимаю. Надеюсь, хоть ты нашла сегодня то, что искала.        Оставалось только кивнуть непонятно чему, ибо с той минуты твой мозг перестал адекватно соображать: произнесённая фраза в тебе ничего не всколыхнула и вряд ли в принципе осталась в памяти. Ты лишь проводила фигуру своего школьного приятеля задумчиво-стеклянным взглядом вплоть до того, как она скрылась за ближайшим поворотом в глубине снежной пелены.        После его ухода ты и Микеланджело молчали ещё около двух минут, которые, как тебе казалось, растянулись на часы. Краем глаза ты видела, как грозный ниндзя нелепо переминается с ноги на ногу в поисках тех самых слов, которые в его голову, к сожалению, упрямо не хотели лезть.        — ★★★★★… — первым обратился к тебе он, несмело ступая на пару шагов ближе, — мне правда очень жаль, что так получилось с тем цветочком. Я бы никогда не стал причинять тебе боль нарочно, клянусь всеми пиццами в мире!        Ком в горле как и в прошлый раз мешал ответить тебе на его бесконечно затягивающуюся исповедь. Вы словно в знаменитый всем «глухой телефон» играете: говорите что-то каждый на своём языке, а в итоге выливаете друг на друга абсолютно сумбурные и отличные от общих суждений фразы. Да как же он не понимает, что тебе на этот треклятый цветок сейчас абсолютно наплевать?!        Майки медленно и бесшумно двигался в твою сторону, лишь свежевыпавший снег едва слышно похрустывал под его ногами, нарушая глубокую гармонию наступившей тишины.        — Я обошёл все цветочные магазины Нью-Йорка, искал его повсюду! Но дело в том, что так и не нашёл… Мне очень жаль. Но я обязательно куплю тебе новый когда-нибудь! Честное Майковское! А пока ты можешь съесть все мои запасы пиццы, забрать все мои комиксы, абсолютно все, даже коллекционные издания! Хочешь, я месяц буду убираться в твоей квартире? Или мне приготовить для тебя мои самые лучшие вкусняшки? Много-много вкусняшек! Хочешь? Только… только извини меня за то, что я сделал. Пожалуйста…        Парень стоял к тебе уже совсем близко к концу своих искренних извинений, с запредельным вниманием рассматривая снег под своими ногами. Прошла ещё секунда его замешательства, после которой он запустил свою руку вглубь плаща, увлечённо зашарил там, сосредоточенно прикусив кончик языка, и выудил оттуда целую охапку душистых и солнечных ромашек, которые смотрели на тебя ярко-жёлтыми глазками, особенно сильно контрастирующими на фоне бесцветных сугробов.        А ведь Майки их даже не помял…        — Вот, как-то так. Я знаю, ты их очень любишь, ты говорила нам это однажды, а я запомнил. Тогда ещё Донни хотел подарить один такой букет Эйприл, но у неё на них оказалась аллергия и она сбежала из нашего логова с красным лицом. Он их после этого тебе отдал, помнишь? Ты так сильно обрадовалась им, что даже Ди повеселел!        Конечно же ты помнила. Пускай это было очень давно, но ты помнила, да и ещё как. Те же белоснежные и шелковые на ощупь лепестки, в которых утопало твоё лицо, одурманивающий до головокружения аромат, дружеские, но такие крепкие и приятные объятия с Донни, который обрадовался не меньше тебя, что его маленький подарок хоть кому-то пришёлся по душе. Да что уж там, ты была просто в восторге! Один из самых светлых дней в твоей жизни.        Уголки губ Майки немного дрогнули от промелькнувших воспоминаний того самого дня, но он так и не смог определить по твоему лицу, вызвало ли у тебя это ответную реакцию.        — Я часто пытался подарить тебе ромашки после этого, чтобы ещё раз увидеть, как ты мне улыбнёшься так же, как тогда Донни. Но не доносил. А потом всё откладывал, тянул, ждал чего-то.        По твоим щекам под искреннее замешательство Микеланджело, снова покатились сверкающие от мутных фонарных отблесков крупинки слёз. Ты спешно прикрыла покрасневшие глаза руками и мужественно сдержала рвущийся наружу душераздирающий всхлип, хотя это тебе стоило просто неимоверных усилий. Яростные попытки утереть влагу с кожи особого толку не давали. Со стороны ты, наверное, кажешься плаксивым ребёнком…        — Я… извини. Я всегда всё порчу. Мне, кажется, лучше уйти…        Но ты его быстро прервала, вцепившись из всех своих остаточных сил в его локоть, который едва не выскользнул из твоих пальцев. Майки трепетно замер и растеряно взглянул на тебя через плечо.        — Дурак! Болван! Как ты мог исчезнуть на весь день, не сказав никому ни слова?! — отчаянно закричала, срывая голос в очередной раз.        Даже не встретив сопротивления, ты всё равно продолжала крепко держать его так, словно он вот-вот сбежит от тебя, стоит только хоть чуть-чуть ослабить эту мёртвую хватку. Мимо сознания прошло и то, как ты с толикой отчаянья прижалась лбом к его руке, чувствуя горячей кожей холод, исходящий от парня даже сквозь довольно-таки толстую ткань плаща. Мики же хладнокровная рептилия, разве ты ожидала другого в такой мороз?        Бедный парень остолбенел от подобных обвинений, явно ожидая совершенно других. Ты же так просто прекратить наступившую истерику не смогла. Лишь ещё сильнее прижала к себе его руку, рыдая чуть ли не в голос.        — ★★★★★… — осторожно окликнул он тебя, мягко освободившись из пугающе железных тисков, и одновременно с этим нежно поймал твои ладони пальцами одной руки и накрыл их другой. Похоже, что Микеланджело совершенно не знал, как вести себя с плачущими без особой причины девушками, ты его отчасти понимала даже. И не осуждала, ни в коем разе. А он молчал, лишь успокаивающе поглаживая твои руки холодными пальцами, пока ты продолжала выть, как избитый жизнью волк на луну.        И, пожалуй, ты бы ещё успокоилась ой как не скоро, если бы в ближайшую минуту ниндзя не сделал то, чего от него никто никогда не ожидал.        Майки, совсем как и один твой знакомый брюнет до него, спешно осел перед тобой на колени прямо в истоптанный снег, крепко обхватил твою талию в кольцо своих сильных рук, продолжая не выпускать из одной букет душистых ромашек, от которого тебя мигом опалило волшебным запахом весны, и прижался лбом к твоим коленям без каких-либо лишних слов. Капюшон с его головы упал назад, обнажая гладкую на ощупь зелёную макушку. Похоже, он больше не боялся быть узнанным лишними глазами. Да и тебя это сейчас, в общем-то, волновало в последнюю очередь.        Не было времени даже растеряться, потому что ты подалась окутывающему порыву чувств без особых сожалений: обхватила ладонями его голову, тесно прижавшись к ниндзя всем телом, и скользнула носом по его скуле к затылку и ниже. Ты зарылась носом в морщинистый капюшон, который тканью стал слизывать с твоих щёк постепенно накатывающие слёзы.        Никто из вас не знал, сколько вы так просидели, не обращая внимания на мороз и снегопад. Ты довольно скоро успокоилась, после вылитых наружу эмоций внутри образовалась какая-то приятная пустота, которую охотно заполнял своими ласковыми и неназойливыми поглаживаниями по спине Микеланджело, терпеливо ожидая момента, когда всхлипы с твоей стороны станут более редкими. Впервые он оказался таким молчаливым и задумчивым. Или он на самом деле всегда был таким?        Ты слабо улыбнулась своим мыслям и устало опустила отяжелевшие веки, вспоминая все моменты, которые хоть чуть-чуть, хоть самую крохотную малость походили на то, что между вами произошло в этот богатый на события денёк.        И всё-таки как хорошо, что он здесь, с тобой, совсем рядом. Живой и здоровый. Как хорошо…        Парень нехотя приподнялся для того, чтобы неожиданно повернуться к тебе лицом, снова опустив голову на твои колени и распластавшись на голой земле. Припорошенный снегом плащ распахнулся, змеёй соскользнув с его пластрона в разные стороны, но голубоглазого это абсолютно не волновало. Он заворожено вглядывался в самую глубину твоих глаз, которые сейчас выглядели определённо не самым живописным образом, как тебе подумалось после.        Ваши носы встретились в лёгком касании. Микеланджело широко улыбнулся той самой детской улыбкой, от которой можно захлебнуться в счастье, излучаемом им. К слову, это была самая заразная улыбка в его арсенале, как ты поняла в дальнейшем.        Вам, похоже, спешить было совершенно некуда, вы этим и пользовались во всю. Среди вас не нашёлся благоразумный, никто так и не вспомнил о других черепахах, которые всё продолжают прочёсывать все возможные и невозможные места в поисках пропавшего собрата, совершенно не подозревая о том, что сейчас происходит между вами.        «Не сахарные, подождут, » — стыдливо поймала ты себя на этой мысли, с особым вниманием разглядывая пленительный рисунок на радужках небесно-голубых глаз Микеланджело. Он отвечал тебе тем же, иногда отводя взгляд то в одну, то в другую сторону, словно раздумывая о чём-то своём.        — Я люблю тебя.        Неожиданно, конечно, но ты, совершенно не смущённая этими словами, лишь тихонечко засмеялась, кокетливо подмигнув ему. Если опухшие от прошедших рыданий глаза всё-таки позволили сделать это «кокетливо».        — Я знаю, Мик, знаю. Ты мне это раз двадцать на дню говоришь, как и всем остальным.        Майки вдруг с обидой в глазах нахмурился и расстроено надул губы трубочкой. Но надолго его не хватило. Он снова улыбался тебе, но как-то иначе… совершенно иначе…        — Нет, всё не так… Я люблю тебя.        Он с привычным, будничным смехом нежно запустил пальцы одной руки в твои назойливо спадающие на глаза волосы, а ладонью другой погладил твою щёку, мягко приподняв тебя за подбородок ближе к своим губам.        — В сериалах Сплинтера видел, когда он в наказание заставил меня смотреть с ним целый сезон. Пригодилось всё-таки, а я тогда на стену от скуки лезть был готов. Может, я что-то делаю не так, как думаешь? Ты же человек, определённо знаешь, как делать все те странные любовные штуки.        Ты, кажется, переосмысливала сказанное ещё с минуту с поразительно глупым выражением лица, благо Раф его не видел, ибо он бы тебе такого в жизни не забыл. Но как только до тебя-таки дошло, было такое чувство, что в желудке кто-то абсолютно случайно устроил атомную войну, а остальные органы решили дружно мигрировать куда-нибудь ближе к пяткам.        — У тебя лицо всё красное. Прямо как у Рафи, когда он с Донова компьютера куда-то случайно не туда зашёл в интернете. Только он мне не сказал, куда именно. Ты когда-нибудь видела, как черепахи краснеют? Ужасное зрелище, — продолжал сдержанно хихикать виновник твоего состояния, выпалив полушёпотом свою фразу прямо в твои губы. Ты продолжала неосознанно нависать над ним с широко открытыми глазами, желая прям тут, на этом самом месте провалиться со стыда сквозь землю, но при этом хотелось продлить этот миг на целую вечность. Противоречиво, да.        Больно уж сильно монолог затянулся. Своим молчанием сражённого правдой идиота ты боялась расстроить Майки, но по его лицу сразу стало понятно, что его с того момента больше совершенно ничего не волнует.        — О, а ещё в том сериале было ещё кое-что, но я не умею делать так, как это делали они. Надеюсь, что ты меня за это не возненавидишь. Это же всё-таки первый раз.        И тут он, закрыв глаза, мягко припал к твоим губам в абсолютно невинном и нежном поцелуе, который длился всего ничего, но даже так твоё сердце успело сойти с ума с утроенной силой, с полной готовностью проломить твою грудную клетку и устроить на снегу концертный номер вроде какой-нибудь макарены.        Ты поражено выдохнула, прижав руки к своей груди. И кто бы мог подумать, что с тобой именно сегодня случится что-то подобное, после такого отвратительного начала дня? А ведь это твой самый первый поцелуй…        Микеланджело понимающе кивнул, снова как бы случайно задев твои губы своими, с облегчённым вздохом разогнул спину, встал с земли и без труда подхватив тебя на руки с безгранично счастливым выражением лица.        Букет ромашек волшебным образом оказался зажат уже в твоих ладонях, ибо ты настолько была удивлена случившемся, что сознание на секунду отключилось.        Ты, пользуясь случаем, спрятала пылающее лицо в подаренных цветах, страшась посмотреть признавшемуся тебе в любви Микеланджело.        — Всё-всё, домой, больно холодно, даже я замёрз. О-о-о, а пицца ещё осталась? Думаю, что да, у тебя всегда есть кусочек для меня, я-то знаю, — по-майковски начал балаболить он, по-удобнее подхватив тебя под колени и за талию. — Ты мне ещё новую игру на приставке показать собиралась. Не будем терять времени, пока Лео не накостылял мне по голове в ближайшее время. Лео в ярости страшен, знаешь ли.        Он целеустремлённо пошёл к нужному подъезду, кажется, собирался зайти как любой нормальный человек через дверь (!), а не через окна или камин, как обычно он это делал, беззаботно мурлыкая себе что-то абсолютно не музыкальное и спонтанное под нос и покачивая тебя в такт выдуманной им же мелодии.        Тебе не удалось сдержать улыбки от столь светлой и согревающей не хуже огня и домашнего тепла атмосферы. Так здорово снова почувствовать себя ребёнком, окруженным заботой и любовью самого родного в мире человека.        И, о, небеса, похоже, что это был совсем не сон…        Дождавшись, когда оцепенение всё-таки сойдёт с тебя, ты не смело обвила шею мальчишки руками, наклонилась к его щеке до неприличия близко, и прежде, чем оставить на ней свой мягкий поцелуй, ты произнесла ласковым шёпотом:        — И я тебя, Майки. И я тебя.