За гранью

Кап. Жгучая боль. Кап-кап. Алые капли окрасили кафель в ванной. Кап-кап. Еще чуть глубже и я задену вену или сухожилие. Но почему мне все равно? Кожу на запястье жжет огнем, но я не чувствую этого. Просто не обращаю внимания. Когда же я дошел до такого? Семь утра. Резкий звук будильника. Но даже это никак не отражается на моих эмоциях. Запястье болит. Настроения нет. Никакого. Машинально встаю, ставлю чайник, умываюсь. Я привык к опавшим щекам, синякам под глазами и уставшему взгляду. Почистил зубы, умылся холодной водой, взглянул в зеркало. В первую секунду мне показалось, что это не я в отражении. Со мной и раньше такое бывало. Просто я перестал узнавать себя, хоть уже и смирился, но сейчас чувство возобновилось. С недавних пор мои и так худые щеки стали просто впалыми, выставляя наружу скулы. В отражении было невероятно худое лицо с опухшими изумрудными глазами, а под ними огромные синяки. Уголки рта безвольно повисли в кислой мине, и сколько я ни старался, не мог их поднять. Вот такое выражение лица сопровождает меня последние несколько месяцев. Наплевать. — Наплевать, — уже вслух произнес я и отвернулся от зеркала. Неожиданно кожа покрылась мурашками, я почувствовал на себе чей-то взгляд и машинально обернулся. Ничего. Естественно, ничего: в отражении был лишь Я. С рыжими, взлохмаченными после сна волосами, в зеленой, растянутой футболке. «Да что с тобой, Костя?» — я мотнул головой и пошел на кухню. Завтрак. Собрать сумку. Иду в школу. Осенний дождь безжалостно хлещет по лицу и волосам, но я не надену капюшон, я люблю дождь. Шлепая по лужам в стареньких кедах, я задумался о том, как бы могла выглядеть моя жизнь, не будь я один. Если бы мои родители не погибли пару лет назад, если бы мне удалось завести хоть одного друга, если бы жизнь с тётей не казалась такой ужасной, если бы не все вышеперечисленное, думаю, я был бы счастлив. День в школе проходит как обычно. Я тихо сижу на уроках, всё записываю, иногда отвечаю у доски или с места, ем в столовой в полном одиночестве. Лишь к концу дня происходят небольшие изменения, впрочем, такое происходит всё чаще. — Эй, чудик. Я не откликаюсь и не оборачиваюсь. Я заранее знаю, что они не отстанут, что через пару минут я буду зажат в углу или скорчусь на полу от боли. Боли, на которую мне плевать. — Ты оглох, что ли? — уже более грубо и угрожающе. Все-таки оборачиваюсь. Влад со своей свитой «лучших друзей», состоящей из трёх человек, угрожающе хрустит костяшками пальцев. — Чего тебе? Может, в этот раз найдете кого-то другого? — через пару секунд я пожалею о своих словах. — Ха, парни, вы слышали? «Кого-то другого», ха-ха-ха, нет уж. Сегодня моя цель — это ты, а точнее — твой вонючий и страшный свитер, он меня бесит, снимай. — Ну, во-первых, свитер только что из стирки, пахнет он превосходно, во-вторых, мне плевать, что он тебе не нравится, и, в-третьих, я пошел домой. Мгновение, и я уже прижат к стене тяжелой рукой. Влад весь кипит от гнева, вена на его виске пульсирует, дыхание тяжелое, кажется, сейчас он начнет изрыгать пламя. — Сейчас я научу тебя хорошим манерам, сопляк, — меня обдало едким запахом сигарет, — парни, держите его. Мне вывернули руки и ухватили за шею. Влад ударил меня в живот, выбив весь дух. Затем в солнечное сплетение, но не сильно, чтобы я был в сознании, видел и чувствовал, как они издеваются. Через пару минут Владу надоедает, и парни тащат меня в туалет. Они стаскивают с меня свитер. Я в полубессознательном состоянии, но нельзя упасть в обморок. Я вырываюсь, что есть сил, несмотря на жуткую боль в животе. Все же Владу удалось стянуть с меня свитер, оставив в футболке. Он гордо прошагал с добычей к кабинкам. — Подведите его так, чтобы было, как в театре на первом ряду. Меня поставили прямо у открытой кабинки. — Можешь попрощаться с этим дерьмом, пидор, — торжественно произнес Влад, широко улыбаясь. Он бросил мой свитер в унитаз. Все это время я не переставал вырываться и кричать, но лишь сейчас дружки Влада выпустили меня из цепкой хватки. Я упал на колени перед кабинкой. — До скорой встречи, чудик, — мой обидчик похлопал меня по плечу, — в следующий раз думай, что надеваешь, — и он со свитой вышел из туалета. Спустя минуту я побежал в раздевалку, отыскал в сумке какой-то пакет. Я вытащил свитер из унитаза, надеясь еще спасти любимую вещь. Придя домой, я разревелся, как всегда после встречи с Владом. Засунул свитер в стиральную машинку, предварительно залив в нее кондиционера столько, что хватило бы на целую гору свитеров, и пошел спать. Как же я устал. Внутри пусто, я ничего не чувствую, со слезами вытекли все эмоции. Я пуст, внутри вакуум.