Пшеничный локон

Вы когда-нибудь слышали подобные вздохи? Такие, из-за которых хочется бросить в человека подушку? Или книгу? Или чертовы гантели. Том вздыхает так, что Эмму перекашивает. Он делает это намеренно громко, протяжно и в сотый раз за час. Она, правда, очень сильно любит его, но скоро свихнется, точно. – Это было плохой идеей, – сообщает она, откладывая книгу и разминая шею. Глаза Тома загораются, как только он понимает, что она обратила на него внимание. – Что именно? – То, что мы должны проводить вместе карантин. Мне всегда казалось, что моего терпения хватит на триста лет, но нет. Он лезет к ней, как кот, который соскучился по ласке и, честно говоря, очень сильно его сейчас напоминает. Утыкается куда-то в живот лицом, складывает на нее свои конечности и пыхтит. Злиться на него очень сложно, даже когда он доводит. Проблема в том, что они никогда прежде вместе не ж и л и. Их графики настолько разные, что им удавалось лишь проводить вместе выходные пару раз в месяц и каждый год выбираться на отдых на неделю. Все. Для нее в новинку то, что им приходится открывать друг друга снова и снова каждый день. Вы вот, например, знали, что Том Фелтон совершенно не понимает, что складывать в стиральную машину все вещи сразу, невзирая на их цвет и фактуру – плохое решение? Эмма тоже не знала. Как и того, что он в последнее время привык просыпаться в пять утра и прыгать на скакалке. А потом лезть к ней с поцелуями. Эмма тоже жаворонок, она обожает рано вставать, но, господи, не в 5 утра! Она боится пошевелиться, пока он так на ней лежит. Гладит его по волосам и понимает, что огромная волна любви внутри нее постепенно выталкивает раздражение. Любовь сильнее. Том в ее сердце сильнее. – Мы могли бы подумать о чем-то, кроме приготовления еды, – говорит он – все еще ей в футболку. – И обсуждения фильма. – Это о чем еще, интересно? – Давай заведем ребенка? Эмма смеется, и Том отрывается от нее, чтобы сесть и посмотреть в ее глаза. Только теперь она понимает, что это не одна из его дурацких шуток. – Ты сошел с ума? – спрашивает она, просмеявшись. Он пожимает плечами. – Сейчас все так делают. – Заводят детей? – Да. Самое время. О господи, он такой глупый. Определенно самый умный человек из всех, кого она знает… Но такой глупый. – Как такое возможно, что час назад ты злился из-за того, что твое печенье в виде зайца получилось больше похожим на лошадку, а теперь предлагаешь мне завести ребенка? Том хмыкает. Кажется, ее аргумент приводит его в чувства, но… Но нет. – И все-таки, мы не знаем, сколько это продлится, – он обводит пальцем комнату, в которой они сидят. – Возможно, мы вполне успеем… – Разумеется, мы успеем, Том, это ведь дело десяти минут. Он оскорбленно открывает рот. – Десяти? Ты что, бросаешь мне вызов? Она не успевает ответить, потому что он приминает ее своим телом к дивану и начинает целовать. И дело в том, что Эмма, как бы ни старалась, никогда не может держать разум в порядке, когда он вот так вот целует ее, забираясь руками ей под футболку и скользя языком в ее рот. Она на самом деле любит его. Вот такого вот Тома. Любит сильно, как никого не любила. И даже если что-то произойдет, даже если их разбросает по разным частям света, даже если он встретит другую, а она другого, даже если они поймут, что им больше не стоит быть вместе… Она будет его любить, иначе никак. Но дети… Эмма аккуратно давит ему на грудь, отталкивая. Том смотрит на ее мокрые от поцелуя губы и покусывает свои. – Ты не готова, я знаю. – И ты не готов. – Я знаю. Мне просто уже мало тебя одной. Хочется, чтобы тебя было больше. Это звучит как полнейшая чушь, но Эмме нравится. Том вообще профессионально умеет нести чушь, которая оказывается безумно очаровательной. Она целует его нежно, чуть приоткрывает рот и касается языком. После чего ей вдруг становится необходимо посмотреть в его глаза, поэтому она отрывается от него и мягко шепчет: – У нас будут прекрасные дети. – Но позже? – Позже. – Хорошо. Она может это видеть, когда закрывает глаза. Видеть, как он все так же встает в пять утра, но прыгает на скакалке уже в саду. Как он тихонько проскальзывает после душа обратно к ней в постель и будит поцелуями, чтобы побыть с ней вдвоем, пока их малыш не проснулся. Она видит это, ей это нравится. И Том чувствует это, как всегда чувствовал ее настроение. Они знакомы целую жизнь, но они все еще учатся открывать друг друга. И это так волшебно, что Эмме хочется продлить эти мгновения, часы, дни, годы, пока они только вдвоем…