Обретая себя

      Что есть человеческие чувства? И присутствуют ли они только у людей? Считается, что животные живут лишь инстинктами, однако как мне всегда казалось, стоит только посмотреть им в глаза, и вопрос «умеют ли животные любить и чувствовать» исчезнет, будто по мановению верного заклятия. Я всегда любила цветы. Вернее сказать, если и есть то, что я люблю, то это флора, отчего у меня никогда не возникало сомнений, что растения могут чувствовать. Каждый цветок был для меня личностью, однако только сейчас я осознаю, что никогда не воспринимала срезанные цветы, как некогда живые. Для меня они были лишь частью композиций или же, может статься, таким образом я пыталась подавить в себе чувство жалости к миллионам цветов, что губятся ради мимолетной прихоти? Но отличаются ли чувства людей и цветов? А что касается духов, могут ли они испытывать эмоции, как люди? Ведь многие из них прежде жили в человеческом мире, пока не стали неуспокоенными душами, так значит ли это, что они сохранили способность испытывать эмоции?       Весь мир только и твердит о чувствах, но что это на самом деле? Каждый раз мои чувства натыкались на невидимую, но очень прочную преграду где-то в глубине моего сознания. Хотя, быть может, именно разум и был той преградой? Дориан часто говорил, что собственный разум – главная проблема человека. Что именно он лежит в основе всех страданий, что разум ограничивает и вводит тебя в определенные рамки, а жизнь границ не имеет, и ощутить ее можно лишь чувствами, но никак не сознанием. Однако именно это и являлось моей проблемой: я не могла что-либо почувствовать. Любые мои эмоции инстинктивно подавлялись, едва начиная распускаться, и теперь мне кажется, в моей душе бескрайнее поле растоптанных и увядших цветов. Только вот теперь эта пустошь была охвачена огнем, над которым я была не в силах взять власть. Словно бы после затхлой комнаты со спертым воздухом выбрался наружу и сделал глубокий вдох, ощущая свежесть и тонкий аромат сырой травы. И все же мне страшно. Я все привыкла контролировать, ведь когда твоя душа закрыта, ее никто не сможет ранить, если ты убедишь самого себя, что ничего не чувствуешь, то никто не сможет тебя оскорбить или обидеть.       Каждый человек скрывает себя за скорлупой, что он собственноручно нарастил вокруг себя. С самого детства, волей обстоятельств и окружения, он наращивает эту скорлупу, пока и вовсе не скрывает за ней свою душу. Ведь это так просто, жить, ничего не чувствуя и выставляя себя за другого человека. Так ты не несешь никакой ответственности, так тебя никто нее ранит, потому что до тебя настоящего, до тебя истинного никому не дотянуться. Больно. Больно. Больно. Будто острия вонзаются в грудную клетку, распарывая мышцы и ткани, разрезая легкие, вонзаясь в сердце. Чувствует ли это Борис? Его слова о необходимости шаману закрыться от эмоций, правдивы ли они на самом деле или же в действительности он, маскируясь этими речами, прячется в своей скорлупе, боясь, что кто-то может коснуться его настоящего, может обидеть и причинить еще большую боль, чем та, через которую его уже заставили пройти?       Я всегда внутренне винила кого-то, хоть полагала, что брала всю вину на себя. Глубоко в душе я считала, что виноваты другие. И признать сейчас это довольно трудно. Я всю жизнь сама отворачивалась от окружающих меня людей, только и ожидая, что кто-то все должен делать по отношению ко мне. Но, черт возьми, как насчет меня самой?! Что я делала для других, волновалась ли о ком-то?! Искренне, без фальши и надуманных переживаний, чувств, привязанностей. Никто не коснется твоей души, пока она закрыта, для того, чтобы кто-то вошел в твой мир и твою жизнь, его нужно туда впустить. Разве не я сама закрыла свою душу? Отказалась от перемен? «О, перемены – это всегда страшно, но без них невозможна жизнь» – как же много раз я слышала подобные слова от Дориана, но прежде они неизменно вызывали у меня лишь тень раздражения. Однако теперь я понимаю, насколько он был прав, говоря, что рано или поздно, но мне все равно пришлось бы впустить перемены в свою жизнь и позволить перевернуть ее, обратив в хаос, который, вполне вероятно, и привнес бы в мои мысли истинный порядок. Ведь порой разрушения приводят к новым возможностям и помогают увидеть ранее взгляду недоступное. Что есть жизнь? – вот мой вопрос, который неизменно маячил где-то на границе сознания. Но как я могла бы понять, что такое жизнь, когда сама отворачивалась от нее? Это то же самое, что задать вопрос, а потом отвернуться, зажать уши руками и крепко зажмуриться, чтобы пресечь любую возможность получить ответ.       Когда меня пытались расшевелить, я неизменно отвечала, срываясь на гневные нотки, что не понимаю, зачем мне находиться в жизни, что я ничего не хочу, кроме того, чтобы все оставили меня в покое. Однако так ли это было на самом деле или же в действительности я попросту боялась жить? На это требуется смелость, смелость заявить миру о себе. Сказать: «Я есть». А если… я невольно положила руку к солнечному сплетению. Если тебе запретили говорить, то как можно заявить о себе миру? Если ты не можешь чувствовать, то тебя будто бы и нет. Само собой, что я не хотела жить. Мне запретили быть, то как я могла желать продолжать находиться в этом мире, когда мне внушили, что само мое существование – ошибка? А после я и сама уверила себя в правдивости этих слов и взглядов, бессчетное число раз обращенных ко мне. Я будто бы стянута внутрь к самому своему центру. Я панически боялась сказать, что присутствую в этом мире, словно каждым своим действием пыталась скрыть собственное присутствие в нем. Так как я могла знать, что такое жизнь и желать ее, если мои глаза и уши всегда были закрыты, а голос застрял в горле? Если каждый вдох лишь причинял боль, а с каждым выдохом я лишалась крошечной частички души. Жизнь она есть в ежесекундном отклике на то, что тебя окружает, но как я могла откликаться, если мои глаза были закрыты, и я не видела ничего, что происходило вокруг? Как я могла откликаться, когда ничего не слышала и не могла почувствовать, потому что мое тело будто усыпано острыми иглами, что направлены на того, кто захочет ко мне прикоснуться? Я закрыта своей скорлупой.       Меня уже нет. Не имеет значения, жива я или нет, меня уже не существует.       Легкие обожгло незримым пламенем, а нутро болезненно сжалось. Нет! Это не правда! Паника накрывала меня неудержимыми волнами, а из души поднимались все мои страхи. Мне тошно, мерзко, противно. От себя противно. Неужели я и в само деле такая… такая… и правда ошибка? Мысли лихорадочно путались, сбиваясь в лишь единственное желание прокричать «Я есть!», точно не сделай этого и внутренняя тьма окончательно поглотит меня. Я совсем погрязла в собственных мыслях и ощутимо вздрогнула, когда почувствовала прикосновение Бориса. Мужчина пальцами приподнял мое лицо за подбородок и наши взгляды встретились. От пламени камина в глазах Бориса сейчас будто бы переливаются огни умирающего мира, от которого остались лишь поблескивающие угли.       – Я есть, – невольным шепотом сорвалось с моих уст, а лицо перед моим взором Бориса подернулось от пелены выступивших на глаза слез. Мгновение и я замерла, охваченная странным цепенящим чувством, когда губы мужчины накрыли мои. И то был уже не мимолетный поцелуй, а настоящий, чувственный и сладкий. Рваный, судорожный вздох вырвался из моей груди, а по коже прокатилась волна дрожи, вызванной тем странным чувством, что до трепета пронизывает все уголки души и которое я никогда не думала испытать. Сейчас весь остальной мир исчез за стеной вековых деревьев, несущих неизменную стражу вокруг окружающего дом Бориса луга, и мы остались наедине – два человека, которых словно бы никогда и не было. Два человека, что пытались всеми силами скрыть свое присутствие от остального мира, свято веря, что так можно защититься от боли и душевного страдания, а в действительности лишь все больше и больше терзали свою душу и ранили сами себя.       Два человека, чьи жизненные пути однажды пересеклись.       Прикосновения Бориса казались на удивление осторожными, словно бы в руках он держал нечто безмерно хрупкое и ценное, и от осознания этого я будто бы обмякла в его руках. Скользнула руками по его плечам, обвивая шею, чувствуя щекочущие прикосновения волнистых волос. От мужчины веяло заботой и теплом, и я ощущала, как сильно дрожу, не в силах справиться с пробивающимися эмоциями. Часть моего разума вопила о том, что я делаю, заставляя остановиться. Разум нашептывал все мои, извлекаемые с затерянных уголков души, страхи и опасения. В прошлом я укрепилась в мысли, что любви как таковой не существует. Есть только выгода, за которой все гонятся, не щадя чувств тех, кто рядом, и я никогда сама не смогу почувствовать это тепло в душе, что разгоняет кровь, заставляя энергии в теле невыразимо быстро подниматься вверх, снося на своем пути все препятствия и блоки.       Сейчас же, может статься, я попросту достигла грани своего внутреннего одиночества? Я устала от холода, устала от постоянной тревоги и напряжения, хотелось просто расслабиться, наконец-то отпустить все, что разрывает меня изнутри, но не просто забыться, а освободиться. Освободиться от воспоминаний и порожденного ими страха. Когда-то я считала, что любовь, это духовная связь, а духовная связь – это дело энергий, и если она не возникла сразу, то не возникнет уже никогда. Рациональная часть моего разума, сейчас точно подернутого пеленой, внушала мне остановиться и не вести себя так, но я всеми силами старалась его заглушить. Мне все равно, что будет потом, я просто хочу раствориться в этом тепле в настоящее мгновение. Я больше не хочу слушать этот противный шепчущий голос, сплетшийся из множества разнотонных голосов из моего прошлого. Я хочу быть здесь и сейчас, не думая о дурном и не утопая в собственном мраке, отдавшись нежным прикосновениям Бориса.       Моя ладонь прошлась по спине мужчины, а рука скользнула под его рубашку, касаясь горячей спины, чувствуя бережные объятия Дракулы, что были так новы и непривычны и окончательно заставляли нудящий разум стихать. От рук Бориса чувствовалась забота и я заставила себя поверить, что она самая настоящая и искренняя. Такая, какую прежде я не чувствовала ни от кого. Я слышала и воспринимала все будто через толщу воды. До сих пор губы хранили его прикосновение, которое не вызывало омерзения или боли. И сейчас я желанно отдавалась этим чувствам. Хотелось ощутить все возможное тепло до последней капли. Хотелось вытеснить все лишнее, полностью утонув и растворившись в его руках и тепле. И сейчас было неважно, что я фактически не знаю Бориса, не важно, что нашу встречу никак нельзя назвать нормальной, и неважна его сущность. Главное, что он не побледнел, терпя мой порыв, а поддался навстречу, с теплом и осторожностью, нежностью по которой так изголодалась я, которой так не хватало элементарного чужого тепла и ласки, тактильного контакта. Собственный порыв был для меня неожиданным, наверное, так же как и для Дракулы, но я не хочу останавливаться, не хочу лишаться этой неожиданной ласки. Сердце в груди стучало как сумасшедшее, а перед глазами слегка плыло.       Мне казалось, что в любое мгновение мужчина может просто взять и исчезнуть, а я вновь открою глаза в темноте, а осевшие на разум кошмары, что видела в кажущихся бесконечными снах, будут впиваться в мое сознание, причиняя почти физическую боль. Подушечкой большого пальца Борис очертил линию моего подбородка, его прикосновения и объятия были искренними и чувственными, а главное такими теплыми, и это окончательно развязало мне руки. Кровь пульсировала, набатом отдаваясь в голове, и видела я не совсем четко, будто в состоянии полудремы, но от этого ощущения становились во много раз острее, и каждое прикосновение Дракулы отпечатывалось жаром на коже. Кончиками пальцев я взъерошила волнистые пряди светлых волос, и впервые Борис улыбнулся. Улыбка у него сейчас такая же ласковая и теплая, как прикосновения. Она пробиралась под кожу, лаская душу, и на мгновение мне показалось, что я все-таки сплю. Ведь прежде я и представить не могла подобной улыбки на губах Дракулы. Рвано выдохнув, скользнула ладонями по бокам мужчины, задирая рубашку и стягивая ее, отбрасывая в сторону, а после вновь обнимая и приникая губами к его губам, вкус которых хотелось вновь ощутить. Горячие ладони скользили по его спине, будто изучая, гладили теплую кожу. Борис говорил, что он вампир, но разве у них может быть такая теплая кожа? И что еще важнее – такой теплый взгляд? Не разрывая поцелуя, я взяла его руку, и, точно давая ему разрешение на прикосновение и ласку к себе, провела ею по своему бедру, боку, груди чуть задирая тренировочную тунику, останавливая ту на талии, ощущая тепло мужской ладони. Дурман окутывал разум незнакомыми чувствами, которыми хотелось отдаться с головой.       Ладонью скользнула вверх по руке Бориса, останавливаясь на его плече, лишь слегка вздрогнув, когда ощутила, что Борис, поднял меня на руки, вставая с дивана. Мгновение и я ощутила, как подо мной мягко смялось покрывало. Я чувствовала, что тянусь к этому мужчине не только физическим желанием его прикосновений, но и чем-то более глубоким, мне казалось, будто сейчас я вернулась домой после долгого изнуряющего путешествия. Уже после я, наверное, задумаюсь над всем произошедшим и вероятно, сгорю со стыда, а может быть, переступлю через забитые в голову правила, укрепившийся страх и попросту приму случившееся. Кажется, Дориан прав, я слишком серьезно ко всему отношусь, однако иначе в данном случае я и не могла. Я всегда избегала сексуальной близости, которая бы несла просто желание, не только из замкнутости и страха, но и потому что первый мужчина оставит слишком сильный след в энергетике женщины, который едва ли можно вывести, а после отпечатается на детях, даже если они будут от другого. И мне очень этого не хотелось. Но сейчас к собственному удивлению, меня это абсолютно не тревожило, а напротив я желала ощутить Бориса в себе, почувствовать след его энергии. И когда я смотрела на его теплую улыбку, то все страхи и сомнения, весь мрак в душе гасли, рассеиваясь, меркли, полностью исчезая. Словно бы на эти мгновения с нас обоих слетели вуали, которыми мы прикрывались, если не всю жизнь, то значительную ее часть. Я не помнила, чтобы кто-то прикасался ко мне настолько бережно и ласково, как тот, кто всю жизнь считал себя чудовищем.       – Ты спишь, крепко спишь наяву, Амели. Ты спишь, когда спишь, но спишь и когда бодрствуешь, – пространно произнес Дракула, явно даже не заботясь, пойму я его или нет. – Даже прямо сейчас глубоко внутри ты видишь сны. Продолжается тысяча и одна мысль, и ты не осознаешь, что происходит, не осознаешь, что делаешь, не осознаешь, кто ты. Проснись, Амели, мир совсем не такой, как ты его себе представляешь.       Борис коснулся горячими губами моей щеки, маняще спустился медленными поцелуями на шею, покрывая одну ее сторону чувственными поцелуями, а вторую поглаживая рукой, задевая растрепавшиеся волосы, а я не могла пошевелиться, будто околдованная. Подхватив, вероятно, вылетевшее из подушки перышко, он дразняще провел им по шее, лаская чувствительную впадинку под горлом, коснувшись той после пера губами. Неторопливо очертив мой стан широкими ладонями, Борис приподнял края туники, неторопливо стягивая ее и позволяя плотной ткани соскользнуть на пол. По коже пробежала сладкая дрожь, когда горячие пальцы мужчины прошлись ноготками по чувствительной коже, даря приятные ощущения, что заставляли голову кружиться еще сильнее, сливаясь с дурманом, заволакивающим сознания от чувственного поцелуя. Я поддалась еще ближе, вновь зарываясь пальцами в белокурые волосы Дракулы, а его рука прошлась по коже, заставляя сгорать изнутри. Наваждение какое-то. Но я, понимала, что не имею ничего против ему отдаться и погрузиться с головой. Прикосновения Бориса не несли агрессии и не были резкими, от них исходило тепло и нежность. Когда он провел ногтем по пояснице, я невольно изогнулась в спине, шумно выдохнув. Мне хотелось ощущать прикосновения его рук, как можно ближе и жарче. Поддалась к нему, прижимаясь телом к груди шамана, провела кончиками пальцем по спине, очерчивая бугорки позвоночника, и вновь очертив ладонями его спину и бока, обвила его шею руками. Я ощущала его над собой, и это не приносило страха или желания оттолкнуть, а напротив дарило ощущение защищенности и ограждения от всего мира.       Руки мужчины скользнули по моим рукам, огладили плечи и спустились к ладоням. Борис взяла мою руку, проводя кончиками пальцев по коже ладони – зоны повышенной чувствительности. Мои ладони и пальцы всегда были очень чувствительны к прикосновениям, но пока это доставляло лишь дискомфорт. До этой ночи. Дракула поднес ладонь к своим губам и коснулся кожи поцелуем, после пройдясь кончиком языка по ней, скользнув между пальцев, после обхватив те губами и дразняще принимая два пальца в рот, проводя внутри по ним языком, вызывая самые недвусмысленные ассоциации, заставляя меня сильнее залиться краской неловкости от собственных переполнявших меня чувств. Кружа голову еще сильнее, комнату наполнял ненавязчивый жаркий запах потрескивающих в огне дров.       Когда язык мужчины прошелся по моему запястью, я чуть откинула голову назад, теряясь в собственных чувствах, которые распаляли изнутри. Полумрак окутывала меня, и я лишь общими очертаниями видела Дракулу, а вдобавок так кружилась голова, еще сильнее размывая очертания. Прикосновения Бориса лаской расползались по коже, дурманя разум еще сильнее. Наверное, если бы на меня не нахлынуло это состояние, я бы уже заперлась в шкафу или подвале и не выходила потом оттуда, сгорая в адском пламени стыда за себя. Я чувствовала себя под легким дурманом алкоголя, привычное напряжение отступило, а тело наполнила сладкая легкость. Я сейчас не задумывалась ни о чем, даже о том, что вообще скажу завтра и как буду себя вести, когда спасительная укрывающая темнота ночи уступит место утру. Сейчас все было неважно. Жаркие и безболезненные чувства и эмоции впервые за долгое время одолели щемящий страх и напряжение.       Широкие ладони мужчины прошлись по бедрам, стягивая штаны, так же отметая те в сторону. После вновь скользнули вверх, по бокам, заставляя выгибаться навстречу ласкам, а дыхание и без того к чертям сбитое, перехватило легкие, и я на мгновение прикрыла глаза, делая глубокий вдох и медленный выдох, чтобы хоть немного привести себя к внутреннему порядку, что абсолютно мне не удалось. Чуть грубая кожа мужчины словно щекотала, но боли не причиняла. Каждое движение Бориса несло ласку, и казалось, что он был абсолютно неопытен и опытен одновременно. Вот уж точно демон. Наверное, встреть я его случайно, то наверняка за демона бы и приняла, не иначе. Поцелуи Дракулы спустились на шею, сметая все эти ненужные мысли. От Бориса исходило непривычное тепло. Нет, я чувствовала его от других, встречала светлых мужчин, но они не затрагивали меня так, как этот фактически чужой мужчина. Я решила, что утром могу воспользоваться тем, что женщина, а значит, следовать логике и объяснять свои поступки ей нет необходимости. «Я женщина, так что могу творить любую дичь» – стало для меня в последнее время излюбленной отговоркой.       Выдохнув, прошлась руками по мужским плечам, чуть сжимая те, запрокидывая голову и открывая шею его прикосновениям и поцелуям. Несмотря на то что, по обыкновению я отличалась железным терпением, когда дело касалось чувств, что случалось довольно редко, сейчас все мое терпение сходило на нет, и неторопливые прикосновения Бориса изводили меня, заставляя тяжело дышать, а зашкаливающий жар и чувства разрывать ее сознание. Борис был осторожен, а его прикосновения ощутимы и невесомы одновременно. Он нес умиротворение и жар, заставляя остатки самоконтроля лететь к чертям. Хотелось чувствовать его прикосновения и быть ближе. И не задумываться о том, что будет утром. Я извернулась, стягивая с Дракулы штаны, ногой отпихивая те в сторону, стягивая с себя кажущийся сейчас остро ощутимым кусочек ткани. Было странно находиться рядом с кем-то обнаженной, ощущать чужие руки на своем теле и слышать тяжелое шумное дыхание, но при этом не испытывать панического душащего страха, не испытывать боли. Я прошлась ноготками по бокам шамана, попыталась стряхнуть прилипшую к губам прядку волос, которые, наверное, совсем растрепались. Вновь потянулась к нему, приникая к чуть припухшим губам.       Руки Бориса неторопливо оглаживали мою шею и плечи, пока не спеша спускаться вниз, плавно гладя меня, скользя ладонями по шее, рукам, спускаясь на локти и переплетая свои длинные пальцы с моими, невесомо кончиками ногтей касаясь ладоней и вновь поглаживаниями возвращаясь к плечам. Дракула легкими движениями коснулся моих волос, пропуская спутавшиеся волнистые пряди между пальцами, тихо бормоча что-то неразборчивое, но в его голосе слышались тепло и участие. Спустя какое-то время его руки скользнули на грудь. Борис провел пальцами вокруг сосков, зажал их между большим и указательным пальцами, чуть перекатывая, а потом потянул на себя, сперва легко-легко, а потом настойчивее, так что те напряглись и затвердели в его руках, а мне хотелось провалить от стыда и жаркой тяжести внизу живота. После ладони мужчины скользнули на мой живот, лаская и поглаживая его, приходясь по бокам, очерчивая подушечками больших пальцев линии ребер. Пальцы и ладони Дракулы оказались ловкими и странно бережными, нежными, в их глубине не ощущалось той свирепой силы, которую так часто пытался сымитировать и показать шаман. Борис вновь взял мою руку в свои и по одному растер пальцы, нежно прошел по рукам и погладила лицо, уши, ласково провел пальцем вокруг рта и запустил обе руки в мои волосы, расчесывая их своими пальцами.       Прикосновения Дракулы отзывались в теле пылко и страстно.       – Тише-тише, – ласково шептал порой мужчина между осторожными прикосновениями. Я не знала, сколько прошло времени, прежде чем его руки добрались до моих ног. Он гладил кожу, по которой словно расползалось пламя, но не обжигающее и причиняющее боль, а иное – будоражащее, пробуждающее лишь положительные чувства и желания, заставляющие томно выдыхать. Борис погладил мои стопы, чуть приподнимая ноги, по очереди растирая те бережными поглаживаниями. Нагревшиеся ладони скользнули по моим мелко дрожащим щиколоткам и голеням, чуть сжали его колени, которые Борис немного подогнул, мягко, но настойчиво раздвинул ноги, устроившись между ними, поглаживая теплыми пальцами нежную кожу бедра. И только спустя какое-то время пальцы Бориса ненавязчиво прошлись половым губам, невесомо касаясь чувствительной кожи и вновь вернувшись поглаживаниями на бедра.       Я закусила губу, невольно поддаваясь прикосновениям, которые одурманивали. Отвернула голову в бок, чувствуя, как распущенные волосы касаются обнаженной шеи. Дрожь пробежала по телу, когда ощутила прикосновения пальцев Дракулы, заставляющих изгибаться в спине, поддаваясь навстречу. Судорожный вдох сорвался с губ, вязкое жаркое чувство спазмом разлилось внизу живота, затуманивая разум. Дыхание сбивается, здравый смысл давно оставил мой разум, окутывая дурманом желания. Прикосновения Бориса будоражили даже не столько тем, к чему он прикасался, а своей легкостью, теми чувствами, вложенными в них, которые сводили меня с ума. Впервые кто-то прикасается ко мне не просто бережно, но и… с такой просто, казалось бы, несовместимой гаммой порывов и чувств, что хочется ощущать их все сильнее и сильнее.       Языком Дракула провел по горошинке соска, едва его касаясь, дразня еле ощутимым прикосновением и горячим дыханием, после резко надавив на него напряженным кончиком языка и чуть прикусив мягкую кожу. Не отпуская из губ грудь, одной рукой держа меня за поясницу, другую он распластал на моем животе, чуть надавливая на тот и лаская. Взгляд мужчины распалял жаркую тяжесть внизу живота, заставляя меня несдержанно прикусывать губу и окончательно теряться в потоке сильнейших чувств, охвативших меня. Шаман точно нарочно дразнил меня, а я ерзала под ним, соприкасаясь, трясь об его тело, не задумываясь, как это может выглядеть. Каждое прикосновение мужчины срывало с моих уст рваные вздохи и тихие стоны, а желание все сильнее застилало взгляд. Я содрогнулась от сладкой волны удовольствия, прокатившейся по телу, прошлась ноготками по коже головы Бориса, шее, плечам, после сжимая те чуть дрожащими от нетерпения пальцами. Охватывающие меня ощущения были совсем отличны от тех, что я раньше себе представляла. Сейчас я не чувствовала ни страха, ни отвращения, ни унижения, ни подавления себя со стороны мужчины, а лишь трепетный жар, нежность и ласку, желание подарить бесконечное тепло и отдаться во власть этих осторожных, бережных рук, что так ласково касаются меня, даже на миг не срываясь на резкость.       Я тяжело дышала, чувствуя, как с каждый вдохом внутри будто разливается жидкий огонь, облизнула пересохшие губы, голова шла кругом. Я подняла руки, проводя ладонями по груди Бориса, его плечам. Прикосновения к нему вызывали восторг, непривычный и новый. Я даже не подумала сопротивляться или возражать, когда мужчина мягко, но настойчиво приподнял, раздвигая мои ноги, поглаживая горячими руками кожу. Внизу живота ощущалась приятная вязкая тяжесть, заставляющая образы перед глазами чуть расплываться. Нетерпеливо сглотнула, ощущая, как ослабели ноги, да и вообще все тело стало странно легким и податливым. Ощущения с одной стороны немного оглушали и пугали, а с другой были до головокружения приятны.       Борис осторожно приставил головку члена, но не входя полностью. Мужчина приблизился и поцеловал меня в ухо, после крепко прижимая к себе, и я ощутила себя действительно расслабленно, почувствовала защищенной, постаралась запечатлеть это мгновение в душе и памяти. В последние месяцы я так спала: положив на себя одеяло, как лежал на мне Борис, спрятавшись под него с головой, точно то могло укрыть от всего мира. Сейчас я чувствовала себя так же уютно и спокойно. Голова кружилась от жара тела шамана, что я бы не то что сказать что-то связное не могла, но и даже подумать здраво была не способна. Лишь обняла шамана и поцеловала его в шею под ухом, чуть прикусив кожу и тут же лизнув это место, чувствуя, как волнистые волосы щекочут кожу лица, а шумное учащенное дыхание Дракулы касается плеча. Ощущала, как все сильнее меня охватывает жаркое нетерпение, а прикосновения Бориса срывают с губ сладкие полу-вздохи, полу-стоны. Я ощутила, как он начал входить в меня, и чуть напряглась машинально, но тут же одернула себя, постаравшись расслабиться, сконцентрировалась на успокаивающих прикосновениях Бориса, который был осторожен, что помогло мне окончательно расслабиться и довериться ему, а тот словно дразнил меня, что я уже едва не ли не хныкала, выгибаясь под ним и царапая его руки.       Рвано выдохнув, я закинула руки к голове, крепко впиваясь пальцами в покрывало, еще теряясь в собственных ощущениях, и вздрогнула всем телом, когда Борис вошел в меня полностью, придушенно вскрикнув и зажмурившись, но практически тут же шумно выдохнув, когда ожидания неприятной и острой боли не оправдались. Я заметно обмякла, расслабляясь, а руки, немного дрожащие прошлись по рукам и плечам шамана, лаская их и невесомо задевая ноготками. Слабая едва ощутимая боль отступала с каждым плавным неторопливым движением мужчины, отдающимися расслабляющими волнами в теле, сливаясь с кровью, что будто набатом стучала в голове. Я чуть закусила истерзанную губу, будто из-под толщи воды слыша собственное шумное дыхание и стоны. Горячие ладони порхали по телу шамана, изучая то, поглаживая, впитывая его тепло, даря свой жар.       Я, казалось, физически ощущала, как моя энергия сплетается с энергией Бориса и впервые у меня это не вызывало резких эмоций, ни желания оттолкнуть и сжечь чужеродную энергию, ни выпить ее до дна. Хотелось отдавать, получать, взаимодействовать. Я настолько ошеломлена, настолько оглушена своими ощущениями, что не могу даже кричать – только едва слышно, на выдохе, с губ срываются стоны. У меня были разные мысли на счет того, что я должна буду почувствовать, когда подобное случится, настолько противоречивые, что я то желала близости, то так же сильно, вплоть до паники, боялась такой возможности.       Устроившись удобнее, обхватила стан мужчины ногами и сжигаемая бурлящим в теле желанием гибко двигала бедрами навстречу ему, уже не сдерживая охвативших ее чувств, насаживаясь на его член сама, дрожа и выгибая спину, чтобы прижиматься к его паху более плотно. Рот слегка приоткрылся, дыхание замерло вместе с остановившимся на секунду сердцем, а затем участилось и стало взволнованным. Сглотнув шершавый ком, образовавшийся в горле от сухости, я перевела взгляд на лицо Дракулы и тут же попала в плен его бирюзовых глаз. Сердце стукнулось о грудную клетку и забилось, словно пойманная птаха, чуть ли не со всей силы, принося крохотную боль со сладостным, чуть обжигающим пламенем, прокатывающимся под кожей. Почувствовав легкий ток, прокатившийся по венам сладкими судорогами, сильнее изогнулась в спине, поддаваясь навстречу мужчине. Я содрогнулась от прикосновения губ Бориса в сладострастном удовольствии, прокатившемся по всем клеточкам тела, и, не сдержавшись, издала тихий стон. Осознание того, что это Борис, что это он касается меня, разум помутняется, отдаваясь легкой дрожью и жаром в теле, окутывая сознание сладким головокружительным туманом.       Дотронувшись руками до запястий шамана, нежно провела подушечками пальцев их вверх, ощущая под ними влажную кожу, что возбуждала сильнее, чем что-либо другое, мешаясь с его тонким запахом. Когда Борис сменил темп, я от неожиданности ахнула, пальцы сильнее сомкнулись на плечах мужчины, выгнувшись под ним, я почувствовала, как от шеи разбежались мелкие электрические разряды, устремляясь вниз и собираясь тягучим пульсирующим комком между ног. Эти ощущения все еще были для меня новыми неизведанными, но до безумия приятными. Борис шумно выдохнул, приникая губами к моей шее. Я судорожно всхлипнула, теряя нить мыслей. Сначала робко, потом все отчетливее волна желания накрыла меня с головой, и вот: спина, живот, бедра стали откликаться на ласки мужчины. Неконтролируемая волна желания прокатилась, вырывая стон из груди.       Все мысли улетучились, концентрируясь на плоти, проникающей в меня с каждым сильным и глубоким толчком все глубже, на руках жарко ласкающих тела и сбивчивом дыхании Дракулы. Сладкое наслаждение стремительно пронеслось по венам, точно впиваясь в меня мелкими осколками и принося с собой пронзительную остроту, что перед плотно закрытыми веками заплясали всполохи пламени и пестрые искры. Разум попытался взять контроль, но жаркая волна смела его тщетную пародию на попытку. Я часто слышала жалобы на разговоры во время секса и сейчас не понимала, как вообще можно собрать мысли и силы на разговор. Все мое существо было сосредоточено на Борисе, в котором хотелось раствориться. Я более ощутимо, скользнула ногтями по коже шамана, спускаясь к копчику. Дрожь удовольствия, охватившая все тело, отдается тяжестью и тягучей слабостью внизу живота, а дыхание окончательно сбивается.       Я обнимала мужчину, тяжело дыша и чувствуя, как пылает не только лицо, но и все тело. Расслабляющее чувство, сжигающее внутри любое напряжение до последней капли. Борис вздрагивал, мне хотелось еще теснее ощущать его, ближе и жарче. Я ощутила щемящий спазм внизу живота и рвано выдохнула, непроизвольно сильно сжимая член Дракулы в себе, ощущая, как тот напрягся, и чувствуя, как меня заполняет горячая сперма. Картинка перед глазами несколько раз перевернулась и встала на место, а голова потихоньку перестала кружиться, я, словно обмякла в руках мужчины. Сладкая дрожь прошла по телу, которое будто в печку поместили. Рядом с Борисом было тепло и спокойно, расслабляюще. Тяжелые оковы, что я неизменно ощущала на себе фактически всю жизнь подле него исчезали, а тело становилось легким, невесомым, будто нетронутым ничем земным. Я проскользнула ногой между его коленей, теснее прижимаясь к нему.       – Ты только, – усталый шепот сорвался с моих губ, – больше ни к кому так не прикасайся.       Кровь в висках еще пульсировала, а вместе с ней, казалось, пульсирует и комната вокруг, сжимаясь и разжимаясь. Мышцы расслабились, а тело окутывала сладкая усталость. К своему удивлению, я, порой маниакально чистоплотная в отношении тела, не чувствовала желания скорее убежать в ванную, не ощущала и капли дискомфорта. Хотя утром расчесать волосы будет однозначно трудной задачей, будучи не гладкими, а волнистыми и пористыми, те легко путались и склочивались.       Расслабленно выдохнула, прижимаясь к мужчине и чувствуя еще не остывший жар его тела, ощущая, как в собственном теле легкими волнами расходятся приятные ощущения, мешаясь с усталостью. Давно я не чувствовала такой расслабленности и приятной измотанности, не столько в теле, сколько в разуме, который сейчас был светел и чист, будто из него всю вязкую паутину и пыль вымели. Я обняла Бориса, восстанавливая дыхание, постепенно остывая, чувствуя руки мужчины на своем теле. Непривычное ощущение чужого тепла рядом. Наверное, в обычном состоянии меня бы это несколько сковывало, даже сейчас я чувствовала некую неловкость.       Я зарылась чуть глубже под одеяло, утыкаясь носом в бок Дракулы и обнимая его поперек живота, чувствуя запах парфюма и кожи, словно отдающий лесом, травами и лугами. В голове мешались образы полей, сухих трав и покрытых зарослями холмов. Людям, вроде меня, тяжело жить в мире, где прикосновение и секс не является чем-то особенным и сакральным. Я видела, что люди спокойно касаются друг друга и это норма, но для меня прикосновение всегда было чем-то особым, неким мистическим жестом. Прикосновения к коже. Когда меня касались через одежду, это не вызывало никаких эмоций ровным счетом. Было приятно лежать вот так рядом, впервые за едва ли ни всю жизнь чувствуя себя на своем месте, чувствуя спокойствие и гармонию, абсолютную защищенность. Я бессознательно ласково погладила бок мужчины, прислушиваясь к его глубокому дыханию, и сама не заметила, как мягкая поволока дремы затягивает меня. Думаю, в эту ночь меня не будут мучать кошмары. На удивление мне не хочется бежать от Бориса и вновь прятаться в незримой скорлупе. Мне тепло и уютно рядом с ним.       Все-таки спать рядом с кем-то – это особое доверие.