Smart is the new sexy

Сынюн долго наблюдает за парнем через столик справа. Мысли об учебном проекте перемежаются с удивлением: как его вообще может что-то интересовать сейчас, когда тут серьезная неувязка в фазовой формуле. Взгляд то и дело возвращается к парню в кепке, надвинутой на самые брови, что делает выражение лица еще более суровым. Незнакомец что-то пишет в раскрытом блокноте и не замечает, а, может, игнорирует, что его нагло изучают по сантиметру битый час. Когда парень, не бросая шариковую ручку из левой руки, берет карандаш в правую и начинает шустро подписывать что-то на полях листка, Юна скручивает предсказуемым интересом, сравнимым с непреодолимой силой. Он старается держать эмоции на пороге возбуждения, скидывает в сумку все вещи вместе с попытками добраться до сути проблемы нестыкующихся переменных, и идет к столику через проход. Потому что пройти мимо человека, возможно обладающего уникальными природными задатками, он просто не может, и даже не заставляет себя. Парень лениво поднимает взгляд на подошедшего к нему Сынюна и испытующе разглядывает, когда слышит: - Ты амбидекстер? - Ну, - наконец отвечает парень. - Я хочу тебя, - интерес к парню мутирует в сознании красными колючими маками, распускающимися где-то внутри, заставляя сглотнуть, не мигая гипнотизировать все-еще-незнакомца безумным взглядом. Сынюн не пытается держать поведение в рамках приличия. Знает, что людям необычного склада ума ни к чему светские беседы. Парень за столиком, абсолютно неподвижный, меняется выражением в глазах. Он вращает в пальцах левой руки карандаш и молчит. Юну это не мешает, он не спешит тушеваться, ретироваться, стыдливо покраснев, и обещать себе больше никогда не заходить в эту кафешку рядом с корпусом университета. Взгляд парня за столиком обещает то, что от него почти требуют, попав в ловушку сексуальных предпочтений. - А если я откажусь? - А ты откажешься? Парень осматривает Сынюна в полный рост, настолько внимательно, что второго будто волной окатывает, и выдыхает: - Интересный случай. Чихо просыпается от мерного шелеста листков. Он сонно стреляет глазами на вторую половину кровати, где Сынюн, уютно обложив подушку распечатками и тетрадями, что-то умиротворяюще довольно записывает. - Ты что делаешь? – хрипит Чихо и потягивается. - Секс помогает мне думать, - Юн мурлычет и улыбается от чувства полной победы: фазовая формула сверкает, как безупречный бриллиант авторской огранки. Надо только дать ему достойное оформление, может, приправить бриллиантиками поменьше. Чихо мычит в ответ и наблюдает за Юном дальше молча, иногда ведя бровью, акцентируясь на каких-то своих мыслях. Хоть Юн и не следит за парнем рядом, чувствует, как подвергается детальной оценке, ведь он даже не натянул на себя белье, торопясь зафиксировать пришедшие в оргазме догадки. Подойти к Чихо было правильным решением. Юн всегда прав, когда за дело берется интуиция. Время плывет солнечными лучами в занавесках, Чихо успевает снова задремать, когда Сынюн со вздохом падает на истерзанные им бумажки. - Давай еще раз, я выдохся, - зовет он, моргая и чувствуя, как реснички проезжаются по бумаге. Чихо вырывает из сна от неожиданно брошенных слов в тишине спальни. Он снова лениво щурится в сторону, обдумывая услышанное: - Даже листки свои не уберешь? Юн отрывает от тетради щеку, на которой остался отпечаток чернил, собирает все в кривую стопку, кидает на пол и удобнее устраивается на подушке. Под вечер, когда проект Сынюна вылизан до совершенства, и он сам тоже, Чихо наконец может свободно уйти к себе. - Дай мне свой номер, может еще понадобиться твоя помощь. Чихо ухмыляется, шнуруя кеды. - Если ты не позвонишь, я сам приду, - обещает он, забивая номер в чужой смартфон. Юн уворачивается от призрачного, но почти влажного прикосновения к шее, втягивая голову в плечи. - О, прекрати, я тебя изнасилую, - ворчит он вместо приветствия. И так знает, кто решил дразнить его с утра пораньше, и не оглядывается. Чихо победно улыбается и обходит столик, садится на свободное место. - Мне не впервой. - Вот значит как, - редко пребывая в плохом настроении, Сынюн не спешит тормозить, и в глубине души наслаждается свежими эмоциями на полную катушку. - Что? Я просто расслабился и получаю удовольствие. Радость любого манипулятора, - Чихо явно помогает парню распушить хвост на максимум, Юн чуть ли не шипит на отпущенные комментарии. - Манипулятора? Ты сам согласился, - он отправляет кусок мяса в рот и усердно жует, скрипя зубами. Брать на разработку новые темы в научной сфере – дело в одинаковой мере сомнительное и соблазнительное. Проблемы по ходу исследования и сбора информации неизбежны. Но его так бесит очередная неувязка в теоретическом подкреплении нового проекта, и вместо того, чтобы сладить углы, Сынюн бросается на них как свирепый зверь на капкан. Ему определенно нужен отдых, столько пахать нельзя. - Ты столько ешь и все равно костлявый. Куда девается еда в этом теле? – Чихо переводит все внимание на попытки увести себе кусочек с тарелки, но Юн совершенно за этим не следит. Мясо стремительно исчезает. - Уходит в мозг, - он угрюмо перечеркивает все, что написал за последний час, и захлопывает тетрадь. - Недаром это твоя самая эрогенная зона, мм, - Чихо жует, рассматривая парня напротив. Что-то он бледнее обычного. Даже не отвечает на явную провокацию, хотя должен уже обещать вытрахать из него всю душу. – Ты в порядке? - Нет. - В чем дело? - Устал, - ответ звучит непривычно мягко, уязвимо и не в стиле Кан Сынюна. Парень трогательно подпирает щеку кулачком и безразлично рассматривает пустую тарелку. - Ну пошли потрахаемся, - резко говорит Чихо после мнимо бесконечного молчания. Кажется, Юн просто задремал на пару секунд. Вместо ответа Сынюн отвечает кивком и потягивается. По пути до общаги он стремительно зябнет и в чужой комнате торопливо раздевается, чтобы быстрее согреться в постели Чихо, пока тот возится в ванной. Ожидание затягивается, и вечер плавно перетекает в ночь, постель греет чужое тепло рядом, и Юн спит сном убитого. Или умершего во имя инноваций. С утра в комнате появляется сосед Чихо и подчеркнуто недовольно читает книгу, восседая в кровати напротив. - Доброе утро, - Чихо походит к кровати, захватывая с тумбочки телефон и какие-то карты, запихивает в карманы джинсов. – Выспался? - Ты специально, - мозг работает явно лучше, чем вчера, хоть и не получил обещанную дозу адреналина и эндорфинов. - Когда у тебя что-то не выходит, пробуй спать, а не изводить себя еще больше, окей? – вроде бы Чихо должен оправдываться, но получается, что отчитывает, и Сынюну стыдно, что само по себе нонсенс, если вспоминать, как он начал отношения с Чихо (и отношения ли?). - Все, я пошел, оставляю тебя на Кена, бай. - Ты бы оделся, - после неловкой паузы предлагает сосед Зико. Юн оглядывается на себя и понимает, что смял все одеяло в рулончик и обнимает руками и ногами, потому что Чихо в постели давно нет, а прижаться к чему-то хотелось, честное слово, всю ночь. И так как он все еще голый, то предстает перед каким-то левым парнем в весьма пикантном образе. - Чего ты там не видел? – огрызается он, обижаясь, что его оставили ни с чем. - Предпочел бы видеть только свое, - Кен показательно поднимает книгу на уровень глаз, чтобы ничего не видеть и слушать только шорохи на соседской постели. Он жалеет, что прислушивается, желая услышать такой нужный сейчас звон пряжки на штанах, потому что где-то за книгой наглый пацан обламывает его и с удовольствием чешет мягкое место. У Чихо и Кена только что закончилась последняя пара, на которой первый не отрывался от телефона, а второй дико с этого бесился. Какой черт покусал Чихо, что он так интересуется этим скелетом «Юном»? - Ты уверен, что у вас серьезно? Вдруг в следующем семестре у него начнет преподавать какой-нибудь заумный старикашка, и ему крышу сорвет? Что, он явно не привередлив, ведется на внешность в последнюю очередь, по тебе это видно-АЙ! – Кен возмущенно орет на весь коридор, когда Чихо бьет его. - Ты все сказал? – на всякий случай угрожает пластиковой папкой, набитой распечатками. - Вот всегда так, - ворчит Кен: лучший друг, любящий Чихо таким, какой есть, верный товарищ, спасавший его не раз в стычках и драках, хранитель всех-всех секретов, теперь еще сосед по комнате и много чего еще. - Хочешь помочь, а тебя только посылают. Конец фразы пафосно оборван столкновением с коридорной колонной, потому что Кен редко смотрит, куда идет. Да, он всегда спасал Чихо. Мистер Надежный-Тыл. - Ты пока повстречайся с колонной, а я все-таки к Юну пойду. Удачи, не забывай отвешивать комплименты! – Чихо уходит дальше по коридору, стараясь не поржакивать так откровенно. Сынюн пишет, что торчит в аудитории кафедры анатомии, хотя студенты его специализации проходят по тому периметру раз в год, и то заблудившись. В поточной аудитории на двести человек мало народу, все, как один, заняты странным делом: ходят по рядам и заглядывают под парты, некоторые рыскают около проекторного полотна и кафедры. - Привет, - Чихо опознает Сынюна по наиболее изученной части тела, когда тот торчит головой под очередной столешницей и что-то ищет. – Что делаете? - Предыдущая пара была у Квона-ши, - Юн выпрямляется и моргает на парня заговорческим блеском в глазах. – И под конец, перед самым звонком, в аудиторию заглядывал Чхве-ши, после чего они остались тут вдвоем. - Ну и? – напоминает о себе Чихо, когда Юн снова увлекается поиском безызвестного артефакта. - Ты слышал об этой парочке? - Немного. - Это ритуал, - дойдя до конца ряда, Юн вздыхает и наконец полноценно обращает на Чихо внимание. – Когда после лекции они запираются в аудитории, следующий поток всегда просматривает кабинет, - Юн хитро усмехается. - Однажды нашли полный набор пуговичек с чьей-то рубашки. Они занимают места в среднем ряду, когда до начала открытой лекции все того же Квона-ши остается пара минут, а народ начинает подтягиваться и шуметь, скрадывая завязывающийся разговор от лишних ушей: - Как ты отдыхаешь? – Чихо подпирает подбородок рукой, поворачиваясь к Сынюну, чиркающему в тетрадке. - Вот так, - парень пожимает плечами. - Слушаешь дополнительный вагон информации? Это отдых? - Квон-ши интересно рассказывает, ты сам поймешь, - Юн улыбается ему, вдруг так непохоже на себя, что Чихо зависает. Возможно, до этого он и не знал такого Сынюна, который всегда существовал, просто не пересекался с тем поведением, которое обусловлено их встречами. Чихо обещает себе чаще встречаться с парнем просто так, когда в аудиторию заходит преподаватель и студенты замолкают. Лекция оказывается совсем не лекцией. Больше похоже на полтора часа разговоров о том, о сем, консультацией одного человека по интересующему его вопросу, а остальные так, чтоб заодно мотали на ус. В какой-то момент Чихо подумалось, что он снова в школе, на уроках полового воспитания, только сейчас у материала более высокий рейтинг. И слушать куда интереснее, в самом деле, и ржать не запрещено. - А что вы скажете о людях, которые тащатся от высокого интеллекта или типа того? – спрашивает Чихо, когда преподаватель закончил раскладывать предыдущий вопрос по полочкам. - Про сапиосексуалов? – Квон-ши вскидывает брови, рассматривая новое лицо в аудитории и то, как сидящий рядом, давно знакомый Сынюн резко начинает прятать взгляд. – Нормальные люди, впрочем, как и любые другие. Данную ориентацию обозначили недавно, и она еще не изучена. Могу высказать свое мнение. - Пожалуйста, я Вас слушаю, - Чихо слышит, как Юн чертыхается, и хитро щурится. - Чтобы понравиться сапиосексуалу, не обязательно быть больно умным, достаточно иметь выдающиеся способности и качества характера, что выделяться на фоне толпы. Помимо всего, сапиосексуалы и сами могут быть умниками-умельцами. В таком случае от отношений рутины ждать не придется, наверняка у этих людей много необъяснимых закидонов. - Как облупленного тебя знает, - шепотом кидает в сторону Чихо, прежде чем задать еще один вопрос, волнующий с самого расставания с Кеном и его барышней Колонной: - Что насчет их верности? - Не уверен, в том, что скажу сейчас, но сапиосексуал может быть самым верным среди всех. Сложно найти двух людей с одинаковыми способностями, если вставляет только одна конкретная. А если сапиосексуал, скажем, в «творческом поиске», то поди знай, что ему в голову взбредет: может и десятерых одинаково сильно любить, - заканчивает Джиен, не удержав смешок, за ним хихикает добрая половина слушателей. - На кой черт я тебя сюда пригласил? – зло шипит Сынюн, и даже ладонь, ласково скользнувшая по его коленке, не заставляет умерить гнев. - Как насчет такой ориентации, когда нравится человек другой национальности или расы? – спрашивают с первых рядов, уводя Джиена от темы. - К вашему сведению, сексуальное влечение к представителю другой расы выделяют не как ориентацию, а как девиацию, - переварив, студенты наперебой начинают возражать. – Успокойтесь, в этом нет ничего оскорбительного. В некотором роде, это действительно девиация с точки зрения биологического предназначения партнеров. Ведь у каждой расы свое строение скелета, в том числе и форма черепа. И таз женщины предназначен под форму черепа плода ее расы. А то как же вы думали, почему в старые времена умирало большинство жен великих правителей? В те времена считалось нормальным выдать за врага другого государства дочь, чтобы укрепить отношения. И новоиспеченные жены умирали при родах, потому что, мягко говоря, у них все трещало по швам от тех габаритов, которые не предусмотрела природа. А медицина была не ахти, чтобы все сшить и собрать, как было, до того, как роженица истечет кровью. - Но говорят, метисы обладают более устойчивым здоровьем, чем чистокровные люди! - Так и есть. Злая шутка природы: если ребенок выживает, то становится носителем историй двух народов, соответственно, тем еще монстром по теории Дарвина. Звенит звонок, и студенты лениво начинают шевелиться под заключительную фразу: - Удачи, ребята, встретимся через две недели, как всегда. Сынюн закидывает ремень сумки на плечо и хватает Чихо за воротник: - Ты мне сейчас все свои вопросики отработаешь, понял? - На тебе так классно лежать, ты такой мягкий и теплый, - мурлычет Юн, как раньше, простив Чихо все проступки за день, которые даже проступками не назовешь, так, чистое любопытство с желанием подразнить. Сынюн сейчас не сможет объяснить, чего так завелся из-за ерунды, так что пусть Чихо скинет все на его закидоны, как, например, то, что ему лучше думается при наличии постоянного интима. - Не могу сказать того же. - Утверждаешь ли ты, что я жесткий и холодный? – он хмурится, но не поднимает взгляд, продолжая лежать на Чихо всем своим малым весом. - Я ничего не говорил, ты все сказал сам, - парень ржет, когда его щипают за бок. - Почему от тебя опять пахнет краской? От Чихо действительно пахнет краской, постоянно, наверное, каждый их раз Юн улавливает отголоски синтетического красителя, но спрашивает только сейчас. Они вообще мало разговаривают и с этим надо что-то делать. - Надо же как-то отдыхать. Ты слушаешь лекции о сексе – я мучу граффити с друзьями. - Вот кто разрисовывает стены университета, хм, - с неопределенным смешком бурчит Сынюн, окончательно устраиваясь на парне, прилипает щекой к чужой груди и на полном серьезе собирается спать, не давая Чихо никакого выбора.