Ангел для героя

      Мирка объявилась за неделю до первого сентября. И настроение у неё было не в пример лучше. В отличие от Ирки. Ирка переживала. Она уныло водила карандашом по бумаге, силясь изобразить портрет любимого героя. К сожалению, художественных способностей ей не досталось. От слова «совсем». Порой ей начинало казаться, что выходит что-то похожее. Но стоило отвлечься, а потом поглядеть на рисунок свежим глазом… Мамочки! И она принималась тереть. Натёрто было уже порядком.       От Мирки было всё равно ничего не скрыть. Мирка все ошибки сразу видела. - Ужас, - коротко оценила она. – И не похож.       Ирка поглядела с сомнением. Ей-то казалось, что наконец выходит похоже. - Почему? - Ну, что это за глаз? Его наизнанку вывернули, что ли? Кто так глаза рисует?       Ирка пожала плечами. Мало ли? Мирка вон обожает рисовать длинные шеи. Даже поспорила с кем-то в «художке» из-за этого. Но Ирке же её рисунки нравятся. - На кого не похож? – спросила она. - На Смехова.       Мирка любила отечественный фильм и знала всех артистов по именам. Ирка тоже знала. Но ещё она всегда знала нечто, чему теперь у неё было подтверждение. - А я не Смехова рисовала. Атос - он такой.       Мирка снова с сомнением поглядела на рисунок. - Дашь мне, я дома попытаюсь что-то сделать, чтобы было по-человечески.       Ирка покачала головой: - С этого – всё равно ничего не получится. Лучше сама посмотришь и нарисуешь. - Куда посмотрю? – спросила подруга.       Ирка давно продумывала этот момент. Всё могло быть фантазией. Или игрой. Кроме одной вещи. Предвкушая впечатление, она кинула Мирке на колени платок. - Что это, как ты думаешь? - Думаю, пелёнка, - сказала Мирослава. – Для таких платков просто не бывает носов. А слоны не сморкаются в платочки.       Ирка хмыкнула: - У них мода такая. В семнадцатом веке. - У слонов мода? А хорошие сопли Арамис хотел заработать в Англии, как думаешь? Если ему дюжины таких платков было мало.       Ну, вот, Ирка так готовилась произвести серьёзное впечатление, но Мирка как всегда в своём репертуаре – рассмешила. Теперь ей долго не успокоиться. - Сама ты пелёнка! И распашонка тоже.       Пока Ирка давилась от смеха, Мирка развернула платок. Никаких особых вышивок на нём не было, буковок там всяких. Просто платок. Но сразу видно, что у нас таких не шьют. И бурые пятна, не отстиранные до конца. - Это кровь? – серьёзно спросила подруга. – Чья? - Моя. Не моя кровь на другом платке есть, - Ирка пожалела, что выкинула тот платочек в пятнах зелёнки. - А эту пелёнку ты сама сшила?       Они частенько изобретали костюмы, чтобы играть в мушкетёров. В ход шли любые подручные материалы. Конечно, что Мирка могла ещё подумать? - Если бы я сама её сшила, то уж буковки «К.Б.» тогда вышила бы. А это – сама видишь… - Вижу и ничего не понимаю. - Это платок Атоса. Настоящего. Он мне коленку перевязывал. А своим платком я ему зажимала рану в плече.       Мирка хмыкнула: - Ничего не поняла. Прям скорая помощь какая-то. А кто Атосом был? - Кто-кто! Дед Пихто! Сам он и был. Если не будешь слушать, ничего не расскажу.       Мирка, когда в настроении, могла хохмить сколько угодно. Но кровь-то была настоящая. Ирка собралась с духом и начала решительно: - У меня в комнате дырка есть. - В полу? – подхватила Мирка. – А внизу что – квартира Бонасье? - Не в полу, а в стене. Дырка в прошлое. Касаешься стенки – и там. Я была.       Миркино настроение заставило Ирку стать лаконичной, как Гримо. Атос бы посмеялся над этим. Наверное. Как сложно бывает что-то втолковать любимой подруге! - Где ты была? – переспросила Мирка. - Много где. На улице Феру была, в Фор-Левеке. На улице Могильщиков у д’Артаньяна тоже.       При перечислении получилось не так уж много, если вдуматься. Но Ирке всё равно впечатлений хватило. - Во сне, что ли? – спросила подруга, всё ещё не понимая. - Сама ты во сне! – Ирку всегда раздражало тугодумие. – Гляди!       Она похлопала ладонью по стене. Осторожно, чтобы не провалиться ненароком. Она сама слегка опасалась – вдруг не получится? Но стена привычно ответила бледно-сиреневым светом. - Аут, - сказала Мирка. И больше ничего не сказала.       И у Ирки внезапно слова закончились. Так они и сидели молча. И пялились друг на друга, словно видели впервые. - Давно это у тебя? – спросила Мирка немного погодя. - Не знаю. Я в начале лета заметила. У меня тогда в квартире какой-то дяхан был. - Какой дяхан? – Мирка снова прыснула. - Да почём я знаю, какой? Противный! Появился непонятно откуда, постоял надо мной и исчез. Тоже непонятно, куда. То есть, теперь понятно. - А ты что? - А я чуть со страху не укакалась, - рассерженно сказала Ирка. Мирка снова спрашивала совсем не о том. - Слушай, Ирк, а ты не боишься? – спросила подруга, внезапно став серьёзной. - Чего? - Ну, жить в этой комнате не боишься? Вдруг тот дяхан опять заявится?       Девчонки снова растерянно переглянулись. - Знаешь, я об этом как-то не думала. - А почему? Он чего вообще хотел?       Ирка вспомнила свой парализующий страх в том странном сне-не сне. Чего она боялась? Чёрный дядька вспомнился, как живой. Глаза страшные, вот. - Знаешь, - медленно сказала она. – Кажется, он хотел меня убить. Но почему-то раздумал.       На момент, действительно, стало страшно. Но почему-то быстро прошло. Другое было важно. То, что через эту самую стену от неё однажды ушёл настоящий мушкетёр. А, значит, мог и появиться. Визиты к Атосу – это была реальность. А опасный дядька – всего лишь сон. Хотя, Мирка, кажется, права – все эти явления-появления какой-то одной природы. - А Атос? – внезапно спросила Мирка. - Что Атос? - Ну, ты его видела? Сама же говорила. - Видела, - сказала Ирка рассеянно.       Подруга своими опасениями направила её мысли совсем в иное русло. Трудно было их теперь собирать. - А ещё кого видела? - Мирка стала ненасытной. - Всех. Только Базена с Мушкетоном не видела. Кажется. - И как они? - В каком смысле? - Ну, всё по книге? - Пока да. Было.       «Двадцать лет спустя» настроение изрядно портили. Не должно было такое с д’Артаньяном… - Слушай, что делать, а? - В каком смысле? - Спросила теперь уже Мирка. - Надо же д’Артаньяна спасать. А я не знаю, как.       Хорошо, что думали они об этом примерно одинаково. Не пришлось объяснять, какая напасть угрожает гасконцу.       Мирка что-то рассеянно черкала на листке. Не стоит обольщаться, не план спасения. Она всегда рисовала, едва ей в руки попадал карандаш. Каких-нибудь тёток-балерин. Или смешных дядек-рыцарей. Однажды целый Круглый стол таких нарисовала. С именами: Седрик Сопливый, Шигижмунд Шепелявый… - Я знаю! – внезапно она оторвалась от своего занятия и подняла лохматую голову. – Надо пойти к нему и всё рассказать. - А можно? - А почему нельзя? - Не знаю. Вдруг там что-то изменится? - Ну и изменится. Мы же и хотим изменить. Чтобы он нормальный остался, а не такой…       Какой «такой» они обе никак сформулировать не могли. Не такой – и всё тут! И всё же Ирке казалось, что это не совсем правильно. Что, скажите на милость, они смогут ему объяснить, если сами ещё не понимают? И папа ни в чём не помог разобраться. - Я думаю, надо Атосу сказать. Он умный. - Ага. – Мирка бодро вскочила с места. – Пошли.       И не дожидаясь подруги, звонко пришлёпнула стену ладонью. Только полыхнуло, как молния – и нет её. Ирка охнула и припустилась следом. Ну и рисковая Мирослава! В первый раз – и так лихо! ***       Первая неожиданность заключалась в том, что Мирки у Атоса не оказалось. Самого Атоса тоже не оказалось, был только Гримо, который при виде Ирки прямо просиял. Вообще-то у него физиономия довольно унылая, но ей он всегда радовался.       Ирка покрутила головой: - А где? - Господин Арамис захворал. У него.       У Арамиса Ирка ещё никогда не была. Одно в этом известии порадовало: все пока ещё вместе. Значит, это не «Двадцать лет спустя». Хотя… про болезнь Арамиса она не помнила, хоть убей. - Как он?       Хорошо, что Гримо понимал всё с полуслова. Понял, что не Арамис. Хотя могла бы и поволноваться, конечно. Раз уж болезнь аббата разлучила графа с любимым диваном, то дело серьёзное. - Грустит. Снаряжение нужно. Отбываем на войну.       Это известие Ирку тоже порадовало. Это всё ещё «Три мушкетёра». И, значит, ещё можно положение исправить. - Мне к нему надо, – уверенно сказала она.       Гримо утвердительно кивнул.       Интересно, где это Мирку носит?       Плащ Атоса снова сослужил Ирке службу. Джинсы с «ну-погодишным» Волком на кармане в семнадцатом веке точно не в моде. А было часа четыре пополудни. Хорошо, что на улице Феру народу вообще немного. А вот Вожирар оказалась людным местечком, особенно вблизи какого-то дворца. Кареты, лакеи, разносчики. И по этой улице пришлось топать минут пять. Ирке всё казалось, что на неё слишком пялятся. Так оно, скорее всего, и было. Хорошо, что Гримо всё время был рядом. С ним тоже совсем не страшно. Как с его господином. Какой-то он, этот Гримо… интеллигентный, что ли? Ирка слова не могла подобрать, но не простой он, вот.       Атос с Арамисом обнаружились в уютной маленькой гостиной. Причём, будущий аббат был по уши закутан в какое-то пёстрое одеяло. И нос у него красный. Атос заботливо совал ему платок. (Ирка прыснула, вспомнив Мирославу. Ага, для слонов. Иного размера граф, похоже, не признавал.)       Они с Гримо замешкались у порога, господа мушкетёры их не сразу заметили. А точнее, просто не придали значения. Ну, пришёл лакей - обычное дело.       Атос уговаривал своим глубоким, мягким голосом: - Не упрямьтесь, дорогой друг! Вам надо выпить это снадобье.       Арамис помотал головой: Вид у него был несчастный: - Оно похоже на дёготь. - Похоже, - согласился граф. – Я даже допускаю, что это близко к истине. Но Портос уверяет, что это просто чудодейственное средство. Видите, у Портоса тоже была заботливая матушка и свой рецепт семейного бальзама. - Это не убедительно, - прогундосил Арамис. – Портос никогда ничем не болеет.       Атос усмехнулся: - Может, в детстве его часто поили дёгтем? Хорошая причина, чтобы выздороветь. Что за чёрт, милый друг! Если вы так легко простужаетесь, зачем было торчать под дождём битых два часа? Причём, заметьте, безрезультатно.       Арамис потупился: - Я ждал гонца, а с ним средства на моё снаряжение. Их обещали доставить. - Полноте! Кого вы пытаетесь в этом убедить: меня или себя? Вы ждали письма.       Арамис жалобно дёрнулся в своём одеяле: - Не говорите этого никому, умоляю вас! - Не стану. Но вы выпьете этот… гм… дёготь.       И лицо было такое, словно сейчас скажет: «За папу, за маму…»       Молодой мушкетёр покорно глотнул из бокала. - д’Артаньян будет смеяться, если узнает, - просипел он. - Не будет. Он занят. У него интрижка с какой-то англичанкой, - небрежно сказал Атос.       Ирка вздрогнула и сделала шаг в комнату. - Ой, нет!       Оба мушкетёра вздрогнули и обернулись. При этом Арамис с готовностью уронил на пол бокал с лекарством. И проводил его удовлетворённым взглядом. Осколки стекла и чёрная жидкость брызнули во все стороны, обдав сапоги Атоса и пестрое одеяло Арамиса. Граф укоризненно покачал головой, оценивая этот переполох, потом перевёл взгляд на Ирку: - Вы здесь? - Я здесь, - набычившись, подтвердила она, уловив, что ей не рады. – Это срочно! - Атос, я не одет, - трагически прошипел Арамис.       Вот нашёл событие великой важности! Лебедь белая, умирающая! Когда там д’Артаньян погибает, можно сказать.       Ирка так и сказала: - д’Артаньяну грозит опасность.       Оба мужчины подобрались мгновенно. - Какая? – коротко спросил Атос. - Это в двух словах не расскажешь. - Рассказывайте в четырёх. - Мы слушаем, - подтвердил Арамис. И поплотнее закутался в одеяло.       А чего стесняться, спрашивается? Если рука, которая торчит из одеяла, не голая, а рукав украшен кружевной манжетой. Или кружева не того фасона? Ох уж этот Арамис!       Ирка укоризненно покачала головой, подошла поближе и сняла осколок, который лежал на краю одеяла совсем рядом с ногой аббата. И зашипела, порезавшись. - Гримо! – скомандовал Атос.       Ликвидировать последствия катастрофы кроме Гримо кинулся толстенький дядька с невыразительным лицом. Базен, наверное.       Ирка сунула палец в рот. Интересно, у графа ещё платочки в карманах найдутся? Арамис подал свой – тонкий, в кружевах. И не сводил с Ирки изумлённых глаз. Как будто сам никогда не резался, право слово! - Вы не ангел? Земной ребёнок?       Ирка нетерпеливо дёрнула плечами. Атосу она сто раз это объясняла. - Итак, - поощрил Атос, когда безобразие на полу было убрано, а ранка замотана. - Мы книгу прочитали, - начала Ирка. - Ещё одну? Или ту же самую? - Можно сказать, что ту же. Про вас. Только продолжение.       Будущий аббат устремил на друга непонимающий взгляд. Атос сделал нетерпеливый жест: «Потом!» - И что там? - Там нехорошо, - насупилась Ирка. И замолчала, силясь воплотить в слова своё беспокойство. - Насколько нехорошо? – вкрадчиво спросил Арамис. - Что угрожает д’Артаньяну? - Я не знаю, как это объяснить. Он стал не такой, понимаете? Не такой, как был. Ему ничего не надо. Работа, дом. Кому служить – всё равно. И вас всех двадцать лет не было рядом.       Получилось бестолково, мушкетёры явно не поняли, снова переглянулись. Потом Арамис так же мягко спросил: - Следует ли из этого, что наша с Атосом судьба вас мало волнует? С нами не так всё печально? - Да с вами-то всё в порядке. У Атоса особенно хорошо.       При этом известии Арамис улыбнулся. Атос обескуражено уставился на него. Будущий аббат пожал плечами: - Честно говоря, я ничего не понял. - Я тоже. Но то, что понял, уже настораживает. - Он изменился, - подтвердила Ирка. – Словно погас. Вы все – такие же, а он нет. И дружба уже не такая.       И все замолчали, задумавшись. Потом Атос поднял голову: - Была, наверное, причина? Какое-то событие, сломавшее его? - Наверное, - сокрушенно сказала Ирка. – Только я не понимаю, какое. Вы взрослые, вы поняли бы. Я у папы спрашивала, а он ничего путного не сказал.       Мушкетёр напряжённо уставился куда-то: не то на Ирку, не то сквозь неё. - Пока я вижу только один выход. Придётся прочесть эту книгу. - Остановитесь, Атос! – воскликнул Арамис. Вышло неожиданно звонко при его простуде. - Что такое? - Это опасно, это противоестественно – то, что вы собираетесь сделать! Будущее человека известно только Богу. «Берегитесь лжепророков, которые приходят к вам в овечьей одежде, а внутри суть волки хищные». Можете ли вы быть уверены, что это предвидение дано вам от Бога? Кто тот человек, написавший ту книгу, был ли он устами Божьими? Истинных пророков избирает Сам Господь, а лживых диавол, играя на их гордости и неутолимой жажде самоутверждения.       Будущий аббат уставился на Ирку. Ирка пожала плечами. Она летом прочла книжку об Александре Дюма и могла судить, что автор «Мушкетёров» был далёк от святости. - Погодите, Арамис, - примирительно сказал мушкетёр. – Кажется, это не совсем тот случай. Речь идёт не о пророчестве, а о твёрдом знании нашей судьбы. - Каким образом? - Видите ли… Насколько я понимаю, через несколько лет я и д’Артаньян возьмёмся за воспоминания. Два века спустя эти воспоминания попадут в руки одного писателя, который придаст им ту форму, которая была не под силу двум солдатам мушкетёрского полка. И про нас будут читать. Многие люди, на разных языках. Таким образом, всё, что мы с вами ещё не прожили, хорошо известно тем, кто живёт после нас. Так?       Девчонка с облегчением кивнула. Главное Атос уже понял. И на костёр её не отправят. А то она читала, какие у них тут случаи бывают. Эх, Арамис!       Упрямый недосвященник покачал головой. - Может, оно и так. Но подумайте сами. Не впадёте ли вы в соблазн, узнав свою судьбу? Не пожелаете изменить предначертанное Богом?       Атос снова задумался. Кажется, аргументы друга его убедили.       И тут ворвался д’Артаньян. Мама сказала бы: «Буря с вихрем!» Ещё в дверях наскочил на Базена. Загремела опрокинутая посуда. А гасконец уже был посреди комнаты. Увидел Арамиса в одеяле, хмыкнул, ткнув пальцем. Потом увидел Ирку и удовлетворённо сказал: - Ну вот! У людей – ангелы как ангелы. Светленькие, в белых туниках. А ко мне вломился какой-то смуглый, лохматый чертёнок непонятного пола – и давай поучать, как неправильно я живу!       Ирка облегчённо вздохнула. Отыскалась подруга. Мирка верна себе. Вот что у них с Атосом общее – чувство долга. Говорила, что надо идти к д’Артаньяну – и пошла. - И всё правильно она сказала. Нельзя так, беда будет! - Ага, и тут пророчества, - сверкнул глазами и зубами гасконец. – Вы с моим ангело-чертёнком знакомы? - Это моя подруга, - надулась Ирка.       Ну, вот как с ним серьёзно разговаривать? - Погодите, мой друг, - сказал Атос. – Давайте послушаем.       Но Ирка уже прикусила язык. Она только собиралась сказать про миледи, но тут вдруг сообразила, что если проговорится, то пути мушкетёров и Анны де Бейль на время разойдутся. И тогда она может остаться в живых - и бог знает, что ещё натворит! - Наверное, Арамис прав. Я не всё могу сказать… при д’Артаньяне. - Ну, во-от! На самом интересном месте! – гасконец явно дурачился. - Так! – Атос шлёпнул ладонью по колену. – Я прочту книгу. - А если речь идёт о дьявольском соблазне? – предостерёг Арамис. - Моя душа уже погублена. Я готов рискнуть. - Постойте. Какая книга? - О трёх мушкетёрах. О вас. - Арамис, вы сказали, что это опасно для бессмертной души Атоса?       Будущий аббат кивнул. Атос спокойно ответил: - Я рискну. - Нет! – внезапно сказал д’Артаньян. - Что нет? – спросил Арамис - Как нет? – спросил Атос. - А вот так. Ты полагаешь, что я тебе это позволю? Чёрта с два! Меня предупредили. Этого достаточно. Так. А о чём меня предупредили? - Трудно сказать, мой друг. Кажется, вы… разочаруетесь. - Что? – гасконец был готов расхохотаться. - И ничего тут смешного нет! – обиделась Ирка. – Вы потеряете кого-то… кто вам очень дорог.       Д’Артаньян мгновенно стал серьёзным. Он окинул быстрым взглядом обоих своих друзей. - Не нас, - поспешно сказал Атос. - Точно?       Арамис кивнул. Он совсем уже не казался смешным в своём одеяле.       Д’Артаньян задумался. - Теперь осталось решить, хочу ли я это знать?       Атос положил руку ему на плечо. - Есть выход. Я прочту эту книгу. Вы не будете ничего знать, а мы вас побережём. И волки сыты, и овцы целы. - Ты готов это сделать для меня? - Готов. - А я не готов, - внезапно сказал д’Артаньян. – Отдавать твою душу под залог моих ошибок. Я лучше сам... - Что сам? - Сам буду думать. Своей головой. - Это твоё окончательное решение? - Окончательное, - гасконец обернулся к Ирке. – Так что, ангелы могут быть свободны. И чертенята тоже. С моими делами я как-нибудь разберусь - без помощи высших сил. ***       Мирка отыскалась в Иркиной комнате. Сидела за столом и сосредоточенно водила карандашом. Кажется, она не была расстроена упрямством д’Артаньяна.       Ирка тяжело вздохнула. - Тебя тоже не послушал? – бросила Мирка, не оборачиваясь. - Не послушал. Дубина! - Аут. - Точно.       Что это там она рисует? Жаль, что Атоса Мирка не видела. Но, может, д’Артаньяна?       Но нет, с листка на Ирку смотрел вполне современный парень. Брюки и куртка. И шляпа, как у ковбоя. Бритое лицо – какое-то слегка дурашливое. - А это кто? - Студент. Археолог, - важно сказала Мирка.       До сих пор они знали только одного археолога, но этот был какой-то незнакомый. - А где ты его взяла? - В Париже. - Расскажи.       <i>…Мирка слишком поторопилась. Надо было расспросить Ирку подробнее. А вот теперь она попала явно не туда. Какие-то развалины здоровенные, огорожены кованой решёткой. За развалинами шумит улица. А по улице бегают забавные автомобильчики, похожие на детские игрушки. Начало ХХ века, это Мирка определила сразу. Всё-таки она много читала. И кино тоже смотрела. И вообще, она себя считала уже почти художником, и картин много видела.       А потом ей загородил дорогу какой-то мужчина. И мужчина был одет современно: чёрный плащ в талию, шляпа с маленькими полями. Острое крысиное лицо. Острые, злые глаза.       Мирка попыталась его обойти, чтобы выбраться на улицу. Неважно, что это не то время. Там люди, машины. А мужчина продолжал зажимать её в развалины. - Эй! – раздалось за спиной.       Черный дядька резко развернулся и пошёл к бульвару. Мирка бросила взгляд на того, кто его остановил. Парень лет двадцати пяти. Симпатичный. Глаза серо-зелёные, с лукавинкой. Мешковатые песочные брюки, видавшая виды широкополая шляпа. - Привет! – сказал парень низким голосом. – Есть проблемы?       Мирка честно сказала, что есть. Ей надо на квартиру д’Артаньяна, а она попала не туда.       Парень сказал, что да, не туда. Это Латинский квартал. Это – развалины римских терм Клюни. А д’Артаньян жил на улице Сервандони. То есть, раньше она называлась улицей Могильщиков. - Вы тоже «Трёх мушкетёров» любите? – спросила Мирка. - Люблю, - сказал парень. – Хотя мой папа хотел, чтобы я любил только рыцарей Круглого Стола. - Моя мама тоже хочет, чтобы я читала серьёзные книги. «Повелителя мух». У меня мама журналистка. - У меня всё ещё хуже. Мой папа – профессор средневековой литературы. Я с детства по-гречески читал. А хотелось играть в мушкетёров. И вот вам результат – изучаю археологию в Сорбонне. Вас проводить? - Ага, - сказала Мирка.       И было ей непривычно легко. Лишь краем коснулась мысль, что мужчина в чёрном плаще как-то напоминает Иркиного противного дяхана. Наверное, он и есть.       Но почему-то это было сейчас неважно… - Проводил? - Ага. До самых дверей. - А ты? - А я вошла. И давай стены щупать в прихожей. Одна засветилась. Ну и…       Кажется, её не очень заботило, что д’Артаньян не стал слушать. - Ты влюбилась, что ли?       С Миркой это уже случалось пару раз. Раз в одноклассника, раз – в соседа по подъезду. Теперь вот в археолога.       Этого Ирка не понимала. Для неё студент-археолог – это такой гибрид Портоса с академиком. Умный-то умный, но временами такое выдрючить может! Как Иркин родной брат.       Когда она училась в первом классе, Юра сказал: «Станешь отличницей – привезу с раскопок мосол!» И привёз. Штук пять бараньих бабок. И две красные костяки – предплечье и ключицу. И важно объяснил, что красный цвет на костях – след туберкулёза.       Ирка с Миркой переглянулись, а потом принялись отмывать хозяйственным мылом этот двухтысячелетний туберкулёз. Не отмыли, конечно. И гоняли на улице до темна, потому что возвращаться домой было как-то боязно.       А утром мама сказала папе, пока Юра спал: - Толя, знаешь, меня тошнит оттого, что у нас человеческие кости. А Иринка домой заходить боится.       И папа бесстрашно завернул кости в газетку и выкинул в ведро. А Ирка с ведром сбегала к мусорной машине. И ей было почему-то совершенно не жалко. Жалел Юра, когда проснулся: «Я вам классического тюрка восьмого века привёз! А вы его – в мусорку!»       Если Миркин археолог тоже такой, то Ирка лучше уж будет дружить дальше с мушкетёрами. Хоть они её и не послушали. А Мирка, если ей так хочется, пусть влюбляется в своего археолога. Со странным именем Индиана.       Как будто у археологов могут быть захватывающие дух приключения?