Но мы же не дуалы!

На следующий день в университете наши герои встретили друг друга лишь одной фразой, сказанной хором: - И что это вчера такое было?! Когда же они поговорили и рассказали друг другу всё, что произошло, Достоевская была в некотором смятении. Ну ладно Дюма, он неопытен и мог ошибиться, но она-то куда? Да, она поначалу ошиблась, когда типировала нового друга, но ведь с подругой они с младшей школы вместе! Она же знает её, как облупленную! Вывод: Донка просто себя неправильно повела. От волнения, может быть, распсиховалась так. Да кто знает, что там вообще произошло. Быть может, Дюма что-то утаивает… Но говорить о своих подозрениях ему пока не стоило – не признается ведь всё равно, да ещё и обидится. Сначала стоило поговорить с самой Донкой. Кихот сразу поняла, зачем Досточка пришла к ней. Да ещё и без приглашения. Более того – без предупреждения. На подругу это похоже не было. Значит, Дюм ей рассказал. Значит, нужно было подтвердить его слова и объясниться: - Знаешь, подруга… Я очень долгое время врала тебе. - По поводу? - По поводу своего ТИМа. Дорогая, я не Донка, я – Джечка. Достоевская обомлела. Во-первых – от собственной глупости. Как она могла так долго не замечать этого? Во-вторых – от лжи любимой подруги. Кто она теперь для неё? - Но ты ведь меня всё равно любишь, да? Мы ведь останемся друзьями? – Джечка смотрела с уверенностью, что так оно и будет. - Нет. – услышала она ответ. - Как нет? Ну подумай, дорогуша, это же такая ерунда! Подумаешь – ТИМ не рассказала? Да зачем это?! Ты же не настолько серьёзно к этому относишься? - К этому – нет. А вот ко лжи – да. Повисло неловкое молчание. Но Досточка всё же решила спросить на прощание: - Скажи хоть, с какого момента началась эта ложь? Лондон смутилась, но начала свой рассказ: - Помнишь, мы с тобой вместе ходили к типировщику? - Ну. – у Достоевской не было настроения говорить с ней, но рассказ она хотела услышать. - У тебя тогда сошлось, ты, как и предполагалось, оказалась Достоевским. А вот у меня – нет. А ведь ты так гордилась тем, что научилась верно типировать! Я не хотела тебя расстраивать… Пойми, это была ложь во благо! Достоевской не нравились эти жалкие попытки оправдаться и поэтому она отрезала: - Лжи во благо не бывает. Соврать тогда было всего лишь твоей глупой прихотью. Как и не признаться мне раньше. Я далее не намерена с тобой общаться. Не потому, что ты соврала мне именно в этом, нет. Потому, что не смогу более тебе доверять. Прости и прощай. Девушка развернулась и пошла к выходу из квартиры бывшей подруги. Она шла по улице и думала, что теперь кроме Дюма друзей-то у неё и не осталось. Интровертность, которой она так гордилась, сыграла с ней злую шутку.