***
Я еще раз проверила содержимое своей сумки, пытаясь понять, все ли я взяла для поездки, но никак не могла сосредоточиться. Сначала Малфой поцеловал меня, потом он трансгрессировал, не успев еще толком отпустить меня. «Как последний слизеринец!» Затем игнорирует меня целый день, непонятно по какой причине. Хотя его можно понять. Сейчас не время для выяснений отношений. Его бывшая невеста попала под руку маньяка. Думаю, я тоже чувствовала бы себя хуже некуда, если бы убили моего бывшего возлюбленного или друга, а я в этот момент целовалась с кем-нибудь. В такие моменты чувствуешь себя виноватым, что не смог помочь. Особенно если у тебя была такая возможность. Если бы мы были усерднее, то смогли бы помочь Астории. Но наша команда слишком долго топчется на одном месте. Неприятно осознавать, что пока ты медлишь, гибнут люди. И все же… Я не могу не думать о том, какие чувства всколыхнул этот поцелуй. Какие эмоции вызвал мой сон… Я села на кровать, в попытках расчесать волосы. Мне было любопытно, чувствует ли Малфой тот же самый букет эмоций? Или для него это был лишь способ закрыть мне рот? Я не могла описать это чувство неуверенности, которое рождается в каждой женщине, когда ты не имеешь представления о том, можешь ли ты понравиться мужчине? Между нами двумя всегда была пропасть. Он аристократ, богат, чистокровен. А я его полная противоположность. И в довесок у меня еще Орден Мерлина в кармане, а у него черная метка на руке. Мы были бы отличным поводом для прессы раздуть сенсацию. Все было слишком. Сложно, не так, не вовремя. И я это понимала. К сожалению, я всегда думала прежде всего о других, а потом только о себе. И это никогда не изменится. Сейчас передо мной три женщины. Убитые, измученные, изувеченные. Они жаждут возмездия и справедливости. Разве я могу их подвести? Разве я могу подвести ту, о которой я еще ничего не знаю? Которую я на этот раз должна спасти во что бы то ни стало.***
Меня зовут Гермиона Джин Грейнджер. Я часть Золотого трио. Я участник войны против Волан-де-Морта и Пожирателей смерти. Маглорожденная. Беллатриса Лестрейнж пытала меня, оставив мне шрам как напоминание о том, что я ребенок маглов. Я выжила. Мы победили. Война закончена. Каждый раз, когда я вспоминаю о войне, или война вспоминает обо мне, я проговариваю про себя свою мантру. «Я выжила. Я выжила. Мы победили!» Журналисты еще долго не могли не обделить вниманием героиню Магической войны и кавалера Ордена Мерлина Первой степени, впрочем, общественность тоже не теряла своей хватки. Общество зажало меня в тиски. Я задыхалась в Англии. Я задыхалась повсюду. Но и в одиночестве покоя мне было никак не найти. Во снах ко мне приходили Пожиратели в своих устрашающих масках, Беллатриса с окровавленным клинком, которая пыталась вырезать мое сердце, Гарри и Рон, умирающие однокурсники, плачущая семья Уизли. Я помню страх и ужас… Ночь, воздух наполнен ледяным холодом от дыхания дементоров, небо нависает над нашими головами черной и бездонной дырой. Мы знаем, что еще мгновение, еще чуть-чуть и трупов будет не сосчитать. Каждого, кто стоит со мной в одном ряду, потрясывает. От адреналина и страха. Мы все помним, за что мы сейчас сражаемся, почему мы именно на этой стороне. Почему мы следуем за Гарри. Потому что хотим жить. Потому что хотим быть свободными. Потому что хотим мира. У каждого своя цель, свое желание, но все мы хотим наконец-то почувствовать себя в безопасности. И самое время взять себя в руки и идти напролом. И если кто-то из нас падет, мы примем его как героя. И будем помнить всю оставшуюся жизнь, пока пепел наш не развеется по ветру. Когда все звуки стихают, каждый, кто стоит на обороне замка, понимает, что момент настал. Час пробил. Обратного пути нет и не будет. В тот момент я подумала, что когда-нибудь я снова приеду в Хогвартс. В тот красивый, сказочный Хогвартс. Пройду через кованые ворота, вдоль озера ко входу в замок, вдалеке будет виден стадион, где мои мальчики играли в квиддич, прикоснусь к холодному мрамору стен, увижу часы с баллами факультетов, герб Хогвартса над ними. Дальше я бы прошла мимо Большого зала, где тянутся длинные столы факультетов, а потолок зачарован под звездное небо. Я пойду прямо в библиотеку, где собраны тысячи волшебных книг. Я сяду на свое любимое место, где почти никогда не бывает студентов, в самом углу библиотеки, возьму любую книгу и буду читать до самого отбоя. Когда-нибудь, когда Хогвартс больше не будет гореть. Когда восстановят эти старинные, массивные стены с лепнинами. Когда снова зачаруют потолок в Большом зале. Когда Гриффиндорская башня снова будет славиться своими шумными вечеринками, квиддичное поле разразится криками болельщиков, а библиотека гостеприимно распахнет свои двери, маня запахом книг любителей знаний. Но сейчас Хогвартс горит в огне. Он кричит бешеным криком, вопит сотнями разных голосов детей, горящими заживо, умирающими под градом заклинаний. Вокруг сплошное кровавое месиво. Все лестницы покрыты осколками камней, ботинки липнут к поверхности из-за окружающей грязи. Грязь, кровь. Кого-то явно вырвало в углу. Это война. Это финал. Нас всего трое… Война не закончилась, когда Гарри убил Волан-де-Морта. Еще долго авроры проводили многочисленные рейды по зачистке и поимке Пожирателей смерти. Были похороны. Были суды. Возводились стены Хогвартса. Разрушались уничижительные порядки и создавались новые. Газеты пестрились разными заголовками. Вот кого-то приговорили к Поцелую дементора. А вот кому-то вручили Орден Мерлина. Возвели новый постамент в честь Героев Войны. Но все это не имело смысла. Передо мной еще много лет стояла эта ужасная картинка — Хогвартс в огне. Хогвартс в крови. Хогвартс в пепле.***
Несмотря на то, что весь путь я проделала вместе с Малфоем, к памятнику «Героям Войны» я пришла одна. Не потому, что считала его недостойным находиться рядом. Не потому, что считала его врагом, Пожирателем. А потому что это была только моя боль и ответственность. Это было первое место в Хогвартсе, которое я обещала себе посетить. Я никогда не видела его вживую, только на фотографиях в газете, но, тем не менее, постамент с именами погибших и выживших на войне был просто огромен. Малфой стоял у главных ворот, ожидая меня. Он отказался отпускать меня одну, видимо, опасаясь, что у меня может начаться паническая атака. Я была не то чтобы против, но, когда ощутила его взгляд на себе, мне было слегка некомфортно. Однако изменить что-либо я не могла. Памятник был разделен на две части. Одна восхваляла подвиг героев, другая показывала, что все погибшие навсегда останутся в нашей памяти и в наших сердцах. Странно было видеть на гладкой мраморной поверхности имена моих бывших однокурсников. Некоторые из них погибли на моих глазах. Кто-то погиб до начала сражения, кто-то во время, а кто-то скончался в Мунго. Там, бесконечно высоко, в самом верху, горело имя Фреда Уизли. А также Люпина и Тонкс. Смерть впервые так близко ударила рядом с нами, со мной и Роном, забрала самое дорогое. Они всегда приходили на помощь, они были отличными друзьями и верными товарищами. Поначалу мне даже не верилось, что их больше нет в нашей жизни. Я помню, как их тела лежали в Большом зале. Они выглядели умиротворенно, будто только что прилегли отдохнуть после тяжелого сражения. В моей памяти до сих пор застыл тот момент, когда Рон увидел окровавленное тело брата и закричал, как бросился к нему, упал на колени, хватая его за руку и давясь слезами. Как Джинни тряслась в рыданиях на плече отца. Как миссис Уизли вцепилась в руку Джорджа, боясь отпустить его, не в силах поверить в случившееся. Как Перси и Чарли склонились над мертвым телом брата с пустыми взглядами, наполненными бессильной горечью утраты и злобой. Как Билл успокаивал Флер, хотя у него самого дрожал голос от слез. Я помню, как сама не смогла сдержать рыданий и, забившись в какую-то пустую нишу в коридоре, давилась слезами, вспоминая маленького и беззащитного Колина, сильного и всегда веселого Фреда, слишком серьезного и понимающего Люпина, задорную и яркую Тонкс. Их имена, высеченные на камне вместе с другими погибшими волшебниками и волшебницами, я никогда не забуду. Но в то же время я не могла не радоваться тому, что большая часть моих друзей жива: Джордж, Чарли, Билл, Флер, Перси, Лаванда, Невилл и Луна, Симус, Дин, Парвати и Падма. А так же я, Рон и Гарри. Мы живы. Мы живем. Мы должны быть счастливы. За всех тех погибших, что не смогли увидеть зарю победы, которые не услышали марш в честь победителей, которые не получили свои ордена. Как сказал Гарри, орден — это всего лишь дань благодарности. Куда намного больше значит то, что люди стали свободнее, что они перестали бояться каждого шороха, маглорожденные могут не опасаться за свою жизнь и жизнь своих детей. Что люди стали намного осторожней со своими радикальными взглядами на структуру волшебного сообщества. Я обернулась. Малфой все по-прежнему подпирал ворота замка, вглядываясь в силуэт квиддичных трибун вдалеке. Думаю, этого ему больше всего не хватало. Когда все закончилось, я не вернулась в Хогвартс. Я сбежала от него так далеко, как только было возможно. Любая школа была рада принять героиню войны, но мне хотелось убежать не только от огня и прессы, а от любого воспоминания. От всего на свете. Мне выпал шанс начать новую жизнь. Но я не смогла не оглядываться назад. Я не смогла перешагнуть через своих мальчиков, через все, что мы прошли. Они не бежали. Так почему я должна была так поступить? Он ведь тоже не бежал. Последний раз обернувшись на свое прошлое, я пошла к замку.***
Макгонагалл приняла нас радостно, хоть и выглядела слегка озадаченной нашим появлением. Она слышала об убийствах, но не представляла, чем могла бы нам помочь. — Гермиона, вряд ли в замке кто-то, кроме вас троих, разумеется, когда-либо бывал в тайной комнате. Да и вряд ли знал о том, как в нее можно попасть! Да и как можно проникнуть в нее незамеченным? — профессор была расстроена и подавлена, — Я как директор заявляю, что никто не имел доступа в Тайную комнату. Тем более она была запечатана после войны аврорами по приказу мистера Поттера. Если убийство дело рук ученика Хогвартса — это весьма негативно может сказаться на директоре. Я не хотела, чтобы у нее были проблемы, однако просто не могла не проверить эту версию. Единственную версию. — Профессор, не хотелось бы говорить, но мы подозреваем, что кто-то из отряда Дамблдора или члены ОФ могли знать о расположении тайной комнаты. О том, что в ней было спрятано. — О Господи, Гермиона. Ты подозреваешь … Макгонагалл выглядела ошарашенной. — Боюсь, что так, директор, — перебил ее Малфой, — Мы подозреваем всех. И в данной ситуации — это единственная разумная версия. Бывший декан Гриффиндора прикрыла глаза рукой. Ее ссутуленные плечи, опущенная голова говорили о том, как много боли ей причиняла одна только мысль, что люди, с которыми она воевала плечом к плечу, могли так жестоко поступить с невиновными и беззащитными девушками. — Я могу чем-то помочь? — Да, — я достала из мантии небольшой список и протянула его директрисе, — мне нужны все студенты Гриффиндора, которые обучались в один период со мной, Гарри и Роном. А так же с Гарри в период после войны. А так же те, кто участвовал в битве за Хогвартс, состоял в Отряде Дамблдора или Ордене Феникса. Скорее всего, это полукровка или маглорожденный. — Хорошо, — Макгонагалл поджала губы, — я предоставлю списки через несколько минут. Вы можете подождать в кабинете. Или я могла бы переслать их вам с совой. Как вам будет угодно. Директриса поднялась. Вслед за ней подскочил и Малфой. — Вы будете очень любезны, если приготовите их сейчас. Они необходимы нам как можно скорее. Малфой выглядел крайне раздраженным, но причину этого я никак не могла понять. — Я понимаю, мистер Малфой. — Тогда не будем вас задерживать, Грейнджер! — Мисс Грейнджер, еще несколько слов, — остановила меня женщина. — Да? — Мне бы хотелось предложить вам должность в Хогвартсе. Я понимаю, — она остановила мои возражения одним движением руки, — Но это предложение не имеет срока давности. Как только вам захочется, как только вы сочтете нужным уйти из Аврората, замок будет рад принять вас. — Хорошо, но пока мне нравится моя работа. Я чувствую, что я полезна, понимаете? Я знаю, что я могу кому-то помочь. — Я понимаю, мисс Грейнджер. — До свидания, профессор, — я чуть склонила голову и улыбнулась Минерве. Эта женщина стала для меня больше, чем просто учителем. Она была для меня второй матерью. Очень строгой матерью. Но она никогда не делала скидки на происхождение, а оценивала исключительно самого человека. И этим она меня покорила. — До свидания, Гермиона. Макгонагалл тепло улыбнулась мне. Распрощавшись, я отправилась искать Малфоя. Он стоял, облокотившись на перила парадной лестницы, ведущей в холл замка. Малфой явно был чем-то расстроен и недоволен. Его поведение заставило меня действовать более осторожно. Забини еще накануне предупреждал меня, что если Малфой начнет вести себя по-свински — то все очень плохо. Не стоит трогать его и пытаться выяснить, что с ним происходит. Я аккуратно, почти не касаясь его, тронула мужчину за плечо. Он посмотрел на меня, но ничего не ответил. — Знаешь, когда я поняла, что битва вот-вот наступит, я пообещала себе, что как только война закончится, я вернусь сюда. Хогвартс больше не будет гореть, люди в нем больше не будут страдать. Все будет так же прекрасно, как и на первом курсе. Помнишь, зачарованный потолок, огромные колоны и высокие потолки, море картин и библиотека с кучей книг? Конечно, ты и раньше видел подобное, но для меня это было в новинку. — И ты вернулась? — тихо прошептал он, но я услышала. — Нет, это первый раз. Я не могла видеть… Знаешь, все стены, пол — все было в крови детей, и когда я вспоминала… меня тошнило всякий раз… меня трясло от страха всякий раз, когда… Малфой прижал меня к себе, успокаивающе поглаживая запутавшиеся пряди. Я спряталась на его груди от всего, что накопилось вокруг и внутри меня. — Меня там не было. Он помолчал немного, а потом добавил: — Не было на финальной битве. Мы сбежали, затаились. А потом, когда нас нашли, мы только тогда узнали, что Лорд мертв и знаешь, я испытал такое облегчение. Такое небывалое облегчение. Он сжал меня в своих объятиях еще сильнее. — А потом… Драко зарылся носом в мои волосы. На миг мне показалось, что он плачет. Сердце его билось быстро, словно вот-вот выпрыгнет из груди. — Они умерли. А я остался жив. Не знаю как, но я услышала его. Я хотела слышать его. Я понимала его боль и была готова разделить. Его отец был ужасным человеком. Но его отец еще был родителем, мужем. И он любил. И его любили. Я поцеловала его. Не было даже секундного промедления. Он вздрогнул и ответил. Его рот накрыл мой, и я перестала дышать. Мое тело содрогнулось, я придвинулась к Малфою еще ближе. Он весь напрягся, издав гортанный звук — то ли рычание, то ли стон, — и углубил поцелуй, приоткрыв мои губы. Мы сплелись языками, лаская друг друга. По моему телу пробежалась мелкая дрожь удовольствия. Сейчас я ни о чем не могла думать, кроме как о том, чтобы целовать его. Он прижался ко мне, обхватывая руками мою талию, а я запустила руку в его волосы, сжимая мягкие, шелковистые локоны пальцами. Мое сердце, казалось, вот-вот вырвется из груди. Во мне бушевал настоящий вулкан из чувств и эмоций, которые просто захватили все мое естество, разрушая логическое мышление, сводя с ума. Это была одна из разновидностей глубоких поцелуев, которая напрочь лишала возможности здраво мыслить. Оставались только оголенные нервы. Только ощущения и желание. Я забыла, как дышать, чувствуя головокружение, не готовая к возникшему желанию. Мое тело жаждало большего, чем простой поцелуй или прикосновение. Оно жаждало его. Всего. Без остатка. Наши губы не размыкались, словно мы не могли насытиться друг другом. Сквозь поцелуй я прошептала его имя: — Драко… Он посмотрел в мои глаза, разорвав поцелуй. Мы смотрели друг на друга, и я не могла понять, что я испытываю на самом деле. Думаю, он был в таком же замешательстве. Стоя на этом самом месте, еще несколько лет назад Малфой назвал бы меня грязнокровкой. Сегодня он поцеловал меня, наплевав на это, будто этот факт был пустым звуком. Хотя, быть может, эти стереотипы остались только в моей голове, а он их уже преодолел? — Прости меня. Я удивленно подняла голову, не понимая, почему он извиняется. — Прости за то, что обижал в школе, я не думаю, что это… я не… Я не хочу, чтобы ты помнила меня как мерзкого, злого мальчишку, который постоянно задирал тебя. Я рассмеялась. — Тогда что мне вспоминать о тебе? — Вспоминай то, что я был влюблен в тебя. Девочка с гнездом на голове, — он отвернулся, вглядываясь в старинные полотна. Я не знала, что ответить на его заявление. Вдруг раздался звон колокола, и холл заполонили ученики. — Мисс, сэр, директор Макгонагалл просила передать вам, — мальчик остановился прямо напротив нас и протянул мне несколько свитков. — Благодарю, — только и успела вставить я, как он тут же испарился, догоняя своих друзей. — Дети стали еще более невоспитанными, бегают по коридорам, словно полоумные, — раздалось из-за угла. — Филч, — шепнул мне Малфой. Я хихикнула. Хогвартс остался все тем же. Одно нас с Малфоем связывало точно — отработки у Филча проходили все ученики. Своего рода обряд посвящения. Если у тебя не было отработок — ты просто не жил. Добрые и счастливые воспоминания затопили меня. Я вспомнила ночные прогулки под мантией невидимкой, загадки, дежурства с Роном, кубок Огня, Святочный бал, квиддичные матчи. Столько всего хорошего произошло в этих стенах. А сколько еще произойдет с нашими детьми. Я надеюсь, что когда-нибудь Золотое трио вновь воссоединится, но уже с помощью наших детей. И они повторят все наши счастливые моменты. Первую поездку в Хогвартс, распределение, первый ужин, балы и посиделки в гостиных факультета. Я верю, так и будет.***
— Ну, как съездили? Не успели мы войти в двери, как Забини и Нотт оказались с нами лицом к лицу. — Ничего информативного, — проронил Малфой и хлопнул дверью кабинета. — Не согласна, — проронила я, входя в наш кабинет. Забини и Нотт поплелись вслед за мной в надежде, что я расскажу им чуть больше их недовольного друга и начальника. — Что было-то? Что узнали? — Мы просто запросили у Макгонагалл списки учеников. Я все проверю и посмотрю, кто будет подходить под описание преступника. В конце концов, я прекрасно знаю тех, кто учился со мной на одном факультете. «Должна» — Понятно… — А что с комнатой? — встрял Нотт, протягивая мне бумаги. — Ее запечатали по приказу Гарри, так что в нее никто не смог бы попасть без ведома Аврората и директора. — Безвыходная ситуация. — Нет, вовсе нет. Мне только стоит сравнить списки. Самое сложное — это бумажная работа. Благо, я всегда с этим справлялась. Я улыбнулась мальчишкам, приободряя их. — Если потребуется помощь… — Тео, у тебя и так работы полно! Я вздохнула. Тео взлохматил свои волосы и неловко улыбнулся. Он был еще тем трудоголиком. — Я помогу. Мне все равно нечем себя занять. — Хорошо. Отмечай всех, кто покажется тебе подозрительным. Я отдала Забини часть списков, а сама стала разбирать бумаги, которые принес Теодор. Еще накануне я запрашивала отчеты из Мунго. Мне нужны были все волшебники, кто пострадал во Второй волшебной войне. — Мне кажутся подозрительными абсолютно все гриффиндорцы, — буркнул Забини. До позднего вечера мы с Блейзом копались в бумагах, но ничего так и не нашли. — Может, продолжите завтра? — на пороге появился Малфой. — Точно, — Забини недовольно нахмурился, — Ох, я же собирался сегодня сменить Поттера на дежурстве. Там какой-то бешеный аврал у него дома. Хорошо, что ты, Гермиона, не беременна, а то столько истерик из-за пустяков… Малфой покосился на меня. — Собирайтесь, нечего просиживать тут ночи. Ничего дельного из усталой головы не вытащить, — Забини положил все записи на мой стол и, попрощавшись, вышел. Я ухмыльнулась. — Драко, — Малфой вздрогнул и обернулся. — Да? — Я завтра не смогу выйти с утра на работу, так что буду после обеда. Мы могли бы снова с Блейзом пройтись по спискам. Думаю, мы уже близко к разгадке. — Эм, хорошо. Я замешкалась, собирая бумаги со стола в свою сумку и не заметила, как удалился Малфой. В офисе я осталась совсем одна. Он ушел, даже не попрощавшись. Что ж, кто я такая, чтобы обижаться на него?! «Не будет ничего такого, если я останусь еще на чуть-чуть» — подумала я. Отчеты были просто бесконечными. Списки тянулись за списками, фамилия за фамилией. Зелье за зельем. Среди нескольких имен я нашла пару знакомых, но ничего необычного в этом не было. В свое время в Мунго побывали все мы. Но вот одно зелье весьма заинтересовало меня — «Контроль над безумием». Название было мне до того знакомо, что я перерыла все бумаги, чтобы найти зацепку. Недостаток сна сказывался на моей работе, но наконец-то я нашла отчет Нотта. «Контроль над безумием». Запах в квартире жертв. Я оглядела список принимающих. Большинство фамилий из списка были мне не знакомы. Но вот одно… Криви. Деннис Криви. «Брат Колина». Напротив фамилии значилась надпись «Находится в закрытом отделении Мунго». Внутри все оборвалось. Из закрытого отделения не было выхода. Но был вход, и я собиралась им воспользоваться.***
— Ты понимаешь, Гермиона! Джинни совсем уже нас извела! Она постоянно ворчит. И в кого это она? Может, в тетушку Мюриэль? Та была просто жуткой ворчуньей. Правда, и пахло от нее… Рон судорожно собирался на работу под цепким взглядом жены и пытался поделиться со мной последними новостями. Предполагались общие посиделки с ним и Лавандой, но Рона срочно вызвали в Мунго. Лаванда изредка комментировала ситуацию, но все чаще просто поглядывала на меня, подозрительно ухмыляясь. — Признавайся! — хитрым голосом начала она, — Что было между вами? Вы целовались? Рон замер, я покосилась на него, потом на Лаванду. — С кем? — прокаркал Рон, сбегая в ванну, где он пытался выудить носки из сушилки. — Как с кем, с Драко, конечно. Я подавилась чаем. — Нет, нет. Вы занимались сексом?! — Что, нет! — Лаванда! — гаркнул Рон на жену, выходя в гостиную, — Прекрати. — А что такого, мы же все тут взрослые люди. Так что? Мы с Роном обреченно уставились друг на друга. — О, Боже мой! Я так и знала! Вы переспали! — Лаванда! — Рон, ты, кажется, куда-то собирался. Так что иди, девочки будут секретничать, — она зыркнула на мужа, а потом снова обернулась ко мне, придвигаясь поближе, — Ну? И какой он? Как он пахнет? — Лаванда! — Одновременно закричали мы с Роном. — Уж полюбопытничать нельзя! — она всплеснула руками. Вдруг вдалеке послышался звук, оповещающий о готовности какого-то блюда в духовке, и Лаванда отправилась на кухню. — Что за срочное дело в Мунго? — я воспользовалась возможностью переключить тему отношений с Малфоем на что-то более нейтральное. — О, да там всегда полно проблем. Тебе Гарри не говорил? — Неа. — Ну, — Рон присел на край дивана, — поговаривают, что в Мунго завелись грязные врачи. Берут деньги с пациентов, делают незаконные партии зелий, дают липовые справки, незаконно держат людей… — он вздохнул, — В общем, проводят расследование. Да еще и Паркинсон эта… Покоя не дает. — Паркинсон? Она тоже работает в Мунго? — Да, она руководит закрытым отделом. Устроилась туда год назад. И сразу на такую должность попала. Не иначе папочка расстарался. Ну, с их деньгами да связями, — Рон махнул рукой. — Понимаю, тебя-то еще не повысили? — Меня, да где уж там. Они только и знают, как требовать свои отчеты. Я погладила Рона по плечу. Он заслужил лучшего, чем быть просто рядовым сотрудником. Он должен был давно возглавить одно из отделений, но место отдали какому-то проходимцу. Я находила это крайне несправедливым. Лаванда рвала и метала, когда узнала, а Гарри намеревался даже поговорить с руководством, но Рон не позволил. Он должен был всего достичь сам. И за это я его еще больше зауважала. — Слушай, — я попыталась, как можно более ненавязчиво, спросить Рона об этом, — Если ты говоришь, что в Мунго легко можно кого-то подкупить, то можно ли человеку, ну, например, в закрытом крыле, просто взять и выйти ненадолго, ну прогуляться? — Зачем? Они же там совсем не в адекватном состоянии. Безумны. — Ну, а вдруг? Теоретически? — Через Паркинсон… Вполне. Она ведь слизеринка, алчная до ужаса. Я призадумалась. Если оттуда возможно выйти, значит, у Денниса Криви не такое уж надежное алиби, как я предполагала. «Контроль над безумием» дарил ясность ума, ненадолго, но этого бы хватило на несколько часов. И в это время, имея возможность выхода из больницы, он мог убить кого хотел. Я не была уверена, однако он был лучшим подозреваемым. — Рон, я тут вспомнила, мне нужно срочно на работу. Малфой прибьет меня, если я не появлюсь там сегодня. Ты ведь знаешь, у нас важное дело. — Эээ, конечно… — Ты куда собралась? — Лаванда выскочила из кухни, готовая перекрыть мне дорогу к выходу, но я все же сумела улизнуть. — Все потом, главное, не упустить озарение, — крикнула я им и трансгрессировала.***
Я много думала над тем, стоит ли говорить о своем походе в Мунго кому-то из друзей. Я могла бы в любой момент отправить Патронус Гарри или Драко. Пригласить вместе со мной Забини или Нотта. Они могли бы просто постоять в коридоре. Но я бы ощущала их присутствие, знала, что я не одна. Мы могли бы продумать стратегию. Но меня остановило лишь одно — осознание того, что если я пошла по ложному следу, если я забрела не туда, и передо мной будет полностью уничтоженный войной мальчик, которого я подозреваю в одном из жесточайших преступлений, я никогда не смогу оправдать себя перед коллегами. Я никогда не смогу оправдать себя перед ним. Они считают меня самой умной. Той, кто сможет докопаться до истины. Той, кто непременно найдет выход. Я не могу указать направление, не зная, будет ли оно правильным. Что если я ошиблась? Цена этой ошибки велика. Ложная надежда для них. Новая травма для Криви. Если он, конечно, невиновен. Но человек не виновен, пока вина не доказана. И я решила — я пойду к Криви и поговорю с ним. Не о деле. Я посмотрю, на него, оценю состояние. Ситуацию в Мунго. А потом только пойду к друзьям и все им расскажу. Тогда у меня будет хоть что-то. Я много думала над этим, когда стояла в регистратуре и получала пропуск, когда поднималась по лестнице в закрытое крыло. Когда встретилась с колючими глазами Панси Паркинсон. Тогда у меня был выбор. Тогда я могла все изменить. Тогда я считала свой выбор правильным.***
— Деннис. Он сидел в небольшом углублении в стене. Его палата была самой северной, и в ней было немного прохладно. Пол, наверняка, был очень холодным, но юношу это не смущало. Мышиного цвета волосы были растрепаны, тусклые глаза внимательно смотрели на меня, после чего он нехотя отвел свой взгляд, переведя его на скучный пейзаж за окном. Он видел его каждый день, но, возможно, каждый день находил в нем что-то новое. Чужая душа — потемки. — Ты знаешь, кто я? — Гермиона Грейнджер. Конечно, я знаю кто ты такая. Его голос был тихим и сосредоточенным. Будто он прилагал немало усилий, чтобы говорить со мной спокойно. — Я пришла навестить тебя. Он снова обратил свой взгляд на меня. В нем было нечто пугающее, отчего мне хотелось как можно быстрее закончить разговор с ним и вернуться во внешний мир. — Тогда я рад, что ты пришла. У меня нет посетителей. — Никто не приходит к тебе? Даже друзья? — Нет. Я не могла подобрать слов, чтобы не напугать его. Я боялась сказать что-то не то. — Ты помнишь Хогвартс, Деннис? — Хогвартс? Конечно. — Что тебе больше всего нравилось? — Квиддич, — он тихо засмеялся, — а еще еда. — Мне тоже нравилась еда. А еще библиотека. — Ты всегда любила читать, — я еле услышала его шепот. — Ты помнишь Гарри? Ему тоже нравился квиддич. — Гарри? Лицо Криви вдруг посветлело, будто он наконец услышал что-то действительно важное и нужное ему в этот момент. — Я люблю Гарри Поттера. И Колин его любил. У него было так много его фотографий. Мы так гордились, что учились с ним на одном факультете. Он настоящий герой! Он просто потрясающий! Он победил все зло! — Да, это правда. Он просто потрясающий. — А потом он нас всех предал. Гермиона! Мальчик вскочил и уставился на меня своими большими глазами. В них сверкали искры. — Он слишком гуманный, слишком добрый. Он не знает, но Пожиратели обманули его, притворились жертвами. Они все убийцы! Они все виновны. Мы должны были убить их. — Тихо, Деннис. Не все плохие, не нужно делить все только на черное и белое, — я вытянула руки вперед, пытаясь успокоить юношу, но он как будто не слышал. — Они все предатели. Они снова начнут убивать. Он замолчал, рухнув на пол. — Они предатели. Они должны умереть. Его голос раздавался все тише, пока совсем не затих. Юноша посидел еще немного на полу, а затем вернулся на свое место в нише и снова уставился в окно. Поведение юноши натолкнуло меня на одну мысль — если «Контроль над безумием» позволяет контролировать разум, то отразится ли это на его действиях? Деннис был импульсивен. Разве смог бы он избавиться от всех следов? Разве смог бы он так грамотно обставить убийства? Вырванные сердца, глаза, пентаграммы — все это признаки безумия. Но вот отсутствие следов магии, отпечатков, свидетелей — это невозможно сделать, если твой разум постоянно находятся в подвешенном состоянии. Отсутствие магии было легко объяснить. У Денниса больше не было палочки. Но отпечатки? Деннис был под контролем безумия. Но вдвоем с безумием им было никак не под силу справиться со всем этим. В том числе откуда он брал зелья на свои вылазки? Ведь действие его не долговечно. Как он в одиночку справлялся со всеми жертвами? Ведь он был хлипким и сумасшедшим молодым пареньком. Как девушки влюблялись в него? Амортенция? Вероятнее всего. Но кто мог изготовить зелья? Вероятнее всего тот, кто смог выпустить его отсюда. Значит, где-то рядом с ним кроется его сообщник. Он постоянно рядом. Он искусный зельевар и владеет ключами от Мунго. Вот только кто это? Маглорожденный друг Криви, который жаждет мести? Или пожиратель под личиной друга, который хочет устроить новую волну кровавой паники? У кого был мотив науськивать мальчика на убийства? Ну в самом деле, не сам же он до этого дошел! Сумасшедшим легко внушить какую-либо идею. Их мозг сам сделает всю остальную работу, стоит просто обронить какую-то фразу и все, процесс запущен. Я выходила из Мунго в задумчивом состоянии. Юношу используют, это было очевидно. Но вот только кто? А главное, с какой целью? Внезапно на меня обрушился удар. В одно мгновение, мои ноги подкосились, из горла вырвался какой-то хрип. Последнее, что я запомнила, когда разум покидал мое тело, это ужасную боль в затылке и серую улицу, одиноко кричащую мне «Беги».