Хроники Аврората

Начало Первой Арки.

      Если бы Гермионе когда-нибудь сказали, что она будет работать под начальством Малфоя, то она бы невольно задалась вопросом, не спятил ли утверждающий это человек. Ну или попросила бы Джинни наслать на этого «героя» летучемышиный сглаз, который потрясающе ей удавался.       Итак, она теперь должна называть Малфоя «командир»? С ума сойти…       Нет, она конечно не рассчитывала, что ей сразу выдадут свою команду. Работать под надзором у какого-нибудь начальника казалось ей вполне логичным, тем более у нее не было должного опыта в этой специальности. Но Малфой? Начальник? В Аврорате? Дружит с Гарри… Ее Гарри! Это… Безумие! — Ага, — Рональд кивнул, соглашаясь с выражением негодования на лице подруги. — Я был в таком же культурном шоке. Он и аврорат. Как я и балет.       Он стоял на своей кухне в нелепом переднике и пытался поджарить блинчики для Лаванды. При этом жарила их в большей степени сама Лаванда. Рон лишь только все портил своими похлопываниями по сковороде, что Лаванда воспринимала с некой долей раздражения. — А вы его вообще видели, может, вы, конечно, и внимания не обратили, но он, в самом деле, напоминает преступника. Весь небритый, волосатый, какой-то посеревший. Где аристократический лоск, где его манеры и костюмы? То ли дело в Хогвартсе было… Помните? — Лаванда взмахнула лопаткой, которой только что перевернула блинчик, и уставилась на Гермиону с Роном.       Лаванда явно имела в виду того Малфоя, которого Рон и Гермиона ненавидели. И поэтому из всего, что они о нем помнили, был лишь сам факт этой ненависти. Никто из них и не задумывался о его внешности или гардеробе. Поэтому ни Рон, ни Гермиона не нашли, что ей на это ответить. — Мне все равно, как он выглядит, — сказал Рон и устало опустился на кресло. Печь блинчики у него не выходило.       Он был согласен с тем фактом, что у Малфоя нынешнего действительно было мало общего с тем слизеринцем, которого в школе хотелось ударить как можно больнее и изощреннее. Малфой сегодняшнего дня напоминал хмурого медведя, караулящего свое душевное спокойствие и сердечные раны. — Конечно, тебе все равно. Тебя только твоя медицина и интересует, — Лаванда недовольно поморщилась. — Кстати, Гермиона, если ты хочешь, чтобы мы помогли тебе с жильем или еще с чем, мы будем рады, — Лаванда мило улыбнулась, но за этой улыбкой явно скрывалось приглашение поскорее покинуть их уютную гавань во избежании лишних эксцессов. Рон кинул на нее недовольный взгляд, но промолчал, видимо боясь получить от жены лопаткой для выпечки.       В конце концов, Лаванда не забыла, что на шестом курсе Гермиона питала нежные чувства к ее мужу. Да и хозяйка в доме должна быть одна.       Гермионе и самой хотелось побыстрее обрести собственное жилье. — Да, я была бы не против, — Гермионе стало неловко и она улыбнулась, чтобы скрыть это.       Девушка вовсе не планировала покушаться на личное пространство друзей. Она была бы и рада расположиться в гостинице, но Гарри и Рон не дали ей такой возможности. И, безусловно, Лаванда была рада ее приезду, но Гермионе не хотелось бы доставлять друзьям проблем или дискомфорта. — Отлично, тогда после завтрака я буду вся в твоем распоряжении, — Лаванда засветилась от счастья. — Не слишком ли вы спешите, девочки?       Лаванда пожала плечами. — Ты же сам сказал, чтобы я перестала разносить наш дом и твой кошелек. Вот я и начну разносить счета Гермионы, — Лаванда подмигнула подруге, и Гермиона почувствовала себя более расслабленной.       По крайней мере Лаванда поможет ей решить часть ее проблем. Это не плохо. Гермиона совсем не разбиралась, какие сейчас цены в Лондоне. Уже не говоря про то, какое сейчас общество и чем оно живет.       Друзья позавтракали, и Рон трансгрессировал в Мунго, обещая вернуться с работы пораньше и провести с девушками весь вечер.       А Гермиона, помогая Лаванде убирать со стола, стала жертвой ее бесконечной болтовни про невнимательность Рона, ее любовь к дизайну, которая, как она надеялась, найдет свое проявление в будущей квартире Гермионы, которую Лаванда обязательно для нее найдет. Лаванда была уверена, что сможет отыскать прекрасное местечко за непозволительно короткий срок, которое Гермиона сможет назвать своим вторым, а если считать Хогвартс, даже третьим домом.       Но Гермиона была настроена не настолько оптимистично. Даже пессимистично. Денег у нее было не так уж и много. Да и назвать какое-то место своим домом… Гермиона знала, что дома в ее жизни долго не живут. Так смысл к ним привязываться?       Не стоило привязываться даже к этому городу, в котором прошло все ее детство, в котором она открыла магию и свое предназначение. Но даже спустя время, Гермиона помнила ту боль, что причинило ей это место. Лондон… это место было пропитано и любовью, и ненавистью. И болью, и счастьем.       После уборки Лаванда заставила Гермиону подняться наверх, в отведенную ей комнату, и устроить ревизию гардероба. Вещей Гермиона накопила за период своей жизни во Франции не так уж и много. Бежала в нее она вообще налегке. С одной сумочкой. Правда на ней было заклятие расширения. Но кого интересуют эти подробности? Тем более Лаванду вряд ли интересовали палатка, лекарства и книги. — Почему за такое продолжительное время во Франции, — мечтательно произнесла Лаванда, — ты не накупила себе вещей?       Лаванда почти с мученическим выражением лица перебирала ее багаж. — У меня… — Гермиона задумалась. — Не было настроения? Это не в моем стиле? — Мне жаль тебя, — Лаванда кивнула сама себе, будто соглашаясь со своими же выводами.       Гермиона вспомнила ее в школьные годы. Лаванда-модница. И почему Рон выбрал ее? Она никогда не замечала в нем страсти к расточительству или шопингу. Она посмотрела на Лаванду. Та увлеченно рассматривала пару кроссовок.       Нет, он выбрал ее за искорку. За смешливость, легкость в мышлении и энтузиазм. С ней было легко идти по жизни. Она не загружала его лишними философскими думами и сама не загружалась. В отличие от Гермионы.       Лаванда вдруг запричитала и уперла руки в бока, как это часто делала Молли Уизли. — Хуже ты даже в Хогвартсе не выглядела, — она нахмурилась, оглядывая Гермиону цепким взглядом. — Лаванда, поверь, мне все равно, как я выгляжу, — Гермиона вздохнула, мысленно приготовившись к потоку неприятия.       На ней были джинсы, а в гардеробе было полно растянутых свитеров и спортивных кофт. Ей не было дела до нарядных платьев и пышных юбочек. Это было не ее. Кроме того, когда ты всегда готова убегать и прятаться, пышные юбочки — это лишь бесполезный и нефункциональный элемент. — И как ты ходила в этом? Во Франции? — Лаванду даже перекосило на этих словах.       Гермиона обвела взглядом вещи, что были вытряхнуты из сумок и разложены по всей комнате, и мученически вздохнула. Сама Лаванда выглядела очень хорошо: длинные волосы чуть завивались на концах, ухоженные ногти, легкое голубое платье, которое так подходило к ее глазам, и пиджак в тон. На ногах лодочки.       Ну просто принцесса с обложки. Но это был точно не образ Гермионы. Да, возможно модные критики сочли бы ее бледной тенью Лаванды, одетой в старье. Впрочем, Гермиона никогда и не стремилась угодить каким-либо критикам. Она всегда носила то, что было удобно. И не собиралась меняться. Тем более ее новая работа предполагала отсутствие каблуков и мини юбок. — Слушай, — протянула Лаванда, — а чем ты там занималась? Ну, во Франции.       В глазах девушки мелькнуло плохо скрываемое любопытство. От натуры сплетницы не просто избавиться. Гермиона вздохнула. Она и забыла, какую большую роль сплетни могут играть в жизни обычной домохозяйки. Сплетни придают ее жизни колорит, вносят особую нотку, будто она сама пережила все те события, которые случались с ее многочисленными знакомыми.       Что ж, если Лаванда хочет этим заниматься… — Я работала в Министерстве Магии Франции. В отделе контроля за артефактами. Но это не то, чем я бы хотела заниматься, — Гермиона опустилась на край кровати, которая, так же, как и всё в комнате, была завалена одеждой. — Я вообще не знаю, чем я хочу заниматься. Мне многое нравится, но… — А почему тогда пошла к Поттеру? Это же Аврорат. Там бешеный Малфой, убийства и страсти всякие, — Лаванда нахмурилась, всеми силами стараясь понять подругу. — Наверное, сказывается недостаток приключений, — Гермиона рассмеялась, но смех ее был какой-то грустный, неискренний. — Все же дружба с Гарри наложила свой отпечаток и теперь монотонная работа для меня слишком… Скучная?       Гермиона пожала плечами. — Да, Гарри… — Лаванда потерла свое плечо и задумалась. — Ты смогла забыть? — А ты? Хоть кто-нибудь смог? — Гермиона покачала головой. — Война отразилась на всех нас. И я до сих пор не могу спать спокойно. Каждую ночь я поднимаюсь и не могу понять, где я нахожусь. Я вспоминаю подвалы Малфой-менора, пытки Беллатрисы, деревянный паркет, весь в крови маглорожденных, моей крови, палатку посреди леса, Долохова, голос диктора, который объявлял пропавших без вести и убитых на войне. И мне становилось жутко. Я кричала во сне в надежде, что меня кто-то услышит. Но меня не слышал никто.       Взгляд Лаванды стал будто стеклянным. Она слушала исповедь подруги и ей становилось жутко. В попытке спасти ситуацию и не утонуть в потоке своих собственных демонов и травм, она окинула взглядом вещи, лежащие перед ней. — Быть может ты согласишься… Я могла бы одолжить тебе что-то из своей одежды? — она с надеждой посмотрела на Гермиону. — Честно, у меня много вещей. Многие из них я не ношу, но они в прекрасном состоянии, — Лаванда схватила поношенный свитер, на краю которого красовалась небольшая дырка и указала на нее Гермионе. — Ходить в этих обносках невозможно. Невозможно! — девушка всплеснула руками и взяла еще одну кофту в руки. — Нет, это нельзя носить.       Уронив кофту на пол как кусок мусора, она снова посмотрела на Гермиону. — Хорошо, — девушка кивнула, зная, что Лаванда не отстанет, пока не получит желаемое.       Слишком уж хорошо они были знакомы. Да и сейчас Гермиона, даже если бы желала, а она не желала, была бы не в силах что-то в себе изменить. Да, она всегда старалась быть собой, игнорируя попытки даже собственной матери сделать из нее ту, которой она не являлась. Если бы ее мама была здесь, в ее жизни, то она была бы восхищена утонченностью Лаванды, ее женственностью и грациозностью.       Гермионе не хотелось думать, как бы она оценила ее образ. Скорее всего была бы разочарована тем, что Гермиона не пытается быть лучше. — Только, — Гермиона вздохнула, — давай без излишеств. Никаких каблуков, юбок, гипюровых кофточек. И прозрачных тоже не нужно. — Ура! — Лаванда захлопала в ладоши и, схватив подругу под локоть, повела ее к направлению хозяйской гардеробной. Хотя Гермиона сомневалась, были ли там вещи Рона в принципе, учитывая, насколько сильно Лаванда любит покупки.       Своей ручкой с аккуратными ноготками Лаванда больно впивалась ей в руку.       «И откуда в ней столько силы?»       Гардеробная, которую Гермиона считала шкафом, была размером с целую комнату. Гриффиндорка никогда не понимала, как можно иметь столько вещей, чтобы отвести под них целые апартаменты. Теперь, увидев сколько всего было у Лаванды, Гермиона поняла, что имел в виду Рон под «Лаванде нечем себя занять». По выводам Гермионы, единственным развлечением Лаванды было перебирать вещи в гардеробной.       Лаванда уверенно прошла в комнату и направилась к одному из шкафов. — Посмотри на это, — она достала с рейла бежевое платье до колена, — оно будет отлично на тебе сидеть. Мне оно уже маловато, а ты такая тощая, — Лаванда сказала это себе под нос, но Гермиона все же расслышала ее слова.       Да, в последнее время она совсем истощала. Много кофеина, мало еды, стресс и ночные кошмары не способствовали набору веса. Порой Гермиона могла не есть несколько дней, не осознавая, что она делает сама с собой. — Платья — это не мое… — Ну, не твое на каждый день, но на ужин, праздник… На вручение грамоты "почетный библиофил"… Наденешь когда-нибудь, — Лаванда махнула рукой, показывая, откуда придут эти когда-нибудь и бросила платье на кушетку.       Уизли очень быстро двигалась, выискивая подходящую одежду для подруги среди всего того хлама, что у нее имелось. Гермиона не сопротивлялась, откровенно скучая и разглядывая ажурные блузки, прозрачные платья, юбки пастельных тонов, которые отлично смотрелись бы на Лаванде, но не на ней.       На ней все это выглядело бы смешно.       Лаванда кинула к платью пальто нежно-персикового цвета. — Я купила его на распродаже, но этот цвет мне совершенно не к лицу. А тебе, — она окинула внимательным взглядом Гермиону, — будет весьма неплохо. У тебя теплый цветотип, — она указала рукой на зеркало. — Сама взгляни.       Персиковый действительно был неплох, хотя и слишком светел и нежен. Гермиона не особо любила светлые цвета. За ними было сложно ухаживать и тяжело носить.       Но все вещи Лаванды отличались женственностью и какой-то кукольностью, будто бы собирались одевать ребенка, но не угадали с размером.       Гермионе в подобных вещах, и даже в их окружении было неловко. Но, тем не менее, вещи Лаванды были красивы и очень шли своей хозяйке.       Гермиона посмотрела на себя в зеркало. А она, в своей нелепой кофте, которую носила еще в школе и джинсах, которые давно потеряли свою форму, смотрелась страшно нелепо на фоне персикового пальто. Хотелось плакать над этим некомфортным чувством, оставляющим неприятный осадок в мыслях. — Вырываться из зоны комфорта — это и боль, и радость одновременно, — философски заметила Лаванда, оглядывая кучу одежды, что она набросала для подруги. — Скорее разочарование, — Гермиона вновь кинула взгляд в зеркало и на фоне Лаванды показалась себе неким гадким черным лебедем.       Она ведь не должна себя так чувствовать, так почему? — Так, — Лаванда взмахнула своими волосами, — нам нужна обувь. Но моя нога чуть меньше твоей. А у тебя, к сожалению, одни убитые кроссовки, — девушка сморщилась и брезгливо взглянула на обувь подруги. — Эту обувь я видела у тебя еще в школе, кажется.       Гермиона промолчала. — О, — Лаванда вскинула руку вверх, будто пытаясь до чего-то дотянуться, — подожди, — девушка храбро полезла на небольшую лесенку и начала копаться на верхних полках своего гигантского шкафа. И через пятнадцать минут, когда уже все границы терпения у Гермионы иссякли, Лаванда достала из глубины шкафа маленькую коробку. — Должно подойти. Нет, просто обязано.       Лаванда открыла коробку, в которой были аккуратные бежевые балетки. — Мне они понравились и я купила, но по размеру не подошли. С интернет-сайтов заказывать так сложно, — девушка засмеялась и Гермионе было неловко не улыбнуться в ответ. — Мы должны обязательно пройтись по магазинам! Тебе нужно купить несколько пар обуви, сумочки, аксессуары, нижнее белье. Поверь, у меня огромный опыт в сфере покупок. Я мастер распродаж. Вот недавно мы с Джинни купили такую хорошенькую юбочку для нее. И всего за 20 галлеонов. А какая у нее ткань… Нежная-нежная. А цвет! Ох, как вспомню эту юбочку, так сразу гордость берет. И как это мы такую отыскали. Ей все завидуют теперь.       Гермиона сделала глубокий вдох и выдох. Естественно, про себя. Лаванда ее уже порядочно так утомила, но, кажется, останавливаться на малом она не собиралась. Гермиона была готова плакать от бессилия, но терпела, ведь была обязана подруге, которая пустила ее в свой дом.       Стоит отдать должное Лаванде, она была изумительно выносливой. Пообедав, Лаванда вновь потащила подругу в свою гардеробную, чтобы уложить ее буйные волосы в элегантную прическу. Макияж Гермиона делать категорически отказалась. — Я всего лишь подкрашу тебе щеки, брови и губы. Ну, может, еще стоит подвести линию роста ресниц. Да и не мешало их накрасить…       Но Гермиона уже не могла этого терпеть. Пока Лаванда собиралась, Гермиона успела немного вздремнуть, и поэтому, когда подруга добралась до нее, девушка приобрела немного сил и выдержки. — Может, тебе что-то нравится из тех вещей, что я тебе дала? — сказала Лаванда с легкой улыбкой.       Гермиона пожала плечами. — Белая рубашка ничего.       Она действительно понравилась Гермионе. Длинная и закрытая шелковая белая рубашка в тонкую черную полоску выглядела сдержано и просто. — К ним можно подобрать эти брюки… — Лаванда протянула ей бежевые брюки с широкими штанинами. — Это экстравагантно, зато… — Лаванда вытянула их перед собой, внимательно разглядывая, — фигура в них просто супер. Была. На модели.       Девушка протянула брюки Гермионе. — Попробуй примерить.       Брюки действительно выглядели неплохо и вместе с рубашкой создавали расслабленный образ, который не причинял Гермионе дискомфорта. — Давай сейчас набросаем план действий, — предложила Лаванда, выбегая из квартиры на огромных каблуках, на которых, по мнению Гермионы, можно было разве что ногу сломать. — Я, пока ты дремала, просмотрела несколько вариантов квартир и позвонила своим знакомым, может кто что-то знает или сдает. Несколько знакомых сказали, что перезвонят мне, так что будем ждать, — Лаванда улыбнулась и приобняла подругу. — Обещаю не останавливаться, пока тебе не будет полностью комфортно в городе. — Спасибо, — смущенно отозвалась Гермиона.       Погода в Лондоне стояла вполне сносная, но было прохладно и пасмурно, отчего хотелось залезть под одеяло и не вылезать оттуда до следующего солнечного дня. Впрочем, тогда бы пришлось возлежать на кровати почти круглый год, ведь ясное небо в Лондоне, в отличие от Франции, было редкостью.       Лаванда немного порасспрашивала Гермиону о том, что бы она хотела видеть в своем новом доме. — Хочу… — Гермиона призадумалась, — пространство. И много света. Возможно, лоджию, чтобы я могла сидеть и пить там какао, читая книгу.       Лаванда кивала на каждое слово, записывая все в свой блокнот. А потом началось их путешествие по квартирам. И на удивление Гермионы, ей даже не приходилось говорить «Нет!» на непонравившиеся варианты. Лаванда отвергала их сама, будто бы знала, что именно подойдет или не подойдет подруге: — Извините, нам не подходит этаж. — А в этой квартире отвратительный цвет стен. — Окна выходят на дорогу… Мда, нам такой вариант не нужен. Есть квартиры, где вид на цветущий сад? Или на воду?       Лаванде было сложно угодить.       В конце концов, когда девушки уже вконец отчаялись и устали, Лаванде позвонила одна ее знакомая. — Да, мы посмотрим, — Лаванда утвердительно кивнула, будто бы собеседник стоял прямо перед ней. — Когда? Да, нам сейчас удобно, — Она бросила взгляд на Гермиону, которая уже валилась с ног. — Давай, наша последняя локация. Если не выгорит, то сразу домой, в теплую ванну, по пирогу с патокой и спать.       Гермиона вздохнула, уже заранее разочарованная очередной попыткой угодить придирчивой подруге. Но этот вариант отличался от других. Он будто бы сочетал все те нюансы, которых недоставало предыдущим домам.       Это была небольшая квартирка с просторной кухней, которая переходила в гостиную, с шикарной огромной ванной и спальней, в которой было большое окно в пол. Мебель показалась девушкам вполне подходящей под потребности Гермионы и добротной: большая двухспальная кровать, диван в гостиной из шелковой ткани, расшитой цветами и райскими птицами, а на кухне центральное место занимал большой дубовый стол и резные стулья.       Квартира показалась Гермионе очень милой и теплой. А Лаванде — просто восхитительной. — Ох, я бы переехала в нее сама, вот только Рон тут едва ли поместится! — И твоя одежда, — добавила Гермиона. — Для нее придется арендовать еще одну квартиру, — кивнула Лаванда. — Тебе тут будет не тесно? — она оглядела гостиную. — Если ты перевезешь сюда все свои книги, то тут с трудом можно будет развернуться.       Гермиона пожала плечами: — Даже если и так, мне одной места нужно не так уж и много.       Это была не комната в родительском доме. И не сам родительский дом. Но эта квартира была лучшей из всех, что они видели. И она достаточно располагала к себе. В ней не было душно, одиноко или страшно. Да и райские птицы были очень хороши.       Хозяин дома не стал заламывать сумасшедшую цену, видимо, сказались контакты Лаванды и личность самой Гермионы, поэтому финансовая сторона прошла лучше, чем девушки ожидали. Гермионе вполне хватало на год аренды, что было просто настоящим чудом.       В отличии от Гарри, у Гермионы не было внушительного счета в банке, да и работа в Министерстве Франции не приносила много дохода. Все деньги родителей Гермиона оставила им, ничего не взяв себе, словно в наказание за свой отвратительный поступок.       Именно поэтому ей была нужна работа. Попросить ее у друзей казалось Гермионе легким и даже правильным. Ей всегда нравилась работа с ними в команде, а для Аврората она была достаточно подкована, все же не зря она брала курсы международного права. Конечно, Гарри был против того, чтобы рисковать ей, поэтому они заключили небольшой пакт: он допустит ее до работы в отделе расследований, альтернатива казалась ей слишком примитивной — архив, а она пойдет работать к Малфою под крылышко, чтобы он в любой момент мог отреагировать на ее нежелательное поведение. Гарри получал спокойствие и уверенность, что подруга под защитой, Гермиона получала нескучную работу с интересным содержанием и головоломками.       Гермиона посмотрела на весело болтающих хозяина квартиры и Лаванду. Они обсуждали кафель в ванне, обои и прочую ерунду, на которую Гермиона бы и внимания не обратила. И все же… Ей повезло, что друзья сейчас рядом.       Ей их не хватало.       Гермиона подошла к окну и задумалась. Почему Лаванда такая? Неутомимая, веселая, полная энергии. Казалось, война совсем не сломала ее. Она оправилась, расправила крылышки и полетела. Лаванда была живой. Она не была сломанной. А вот Гермиона была. Сломанной, мертвой внутри, одинокой и чужой.       Гермионе стало грустно от своих мыслей. — На окна можно повесить занавески, — вдруг раздался голос позади нее. Лаванда уже вовсю строила планы на это место. — Да, разлетающиеся и легкие. — Точно, — девушка звонко рассмеялась, — я знаю, куда бы мы могли сходить за ними. Еще не поздно совершить несколько покупок для нового дома.       Гермиона обернулась. — Пожалуйста, давай пойдем домой.       Лаванда засияла от счастья. — Ну пожалуйста, давай еще чуть-чуть потерпим. Мы купим всего пару мелочей, пока я не забыла, чего тут не хватает. Ну давай.       Гермиона тяжело вздохнула. Ей так хотелось сказать подруге что-то вроде «мне ничего не нужно» или «оставим это на потом», а может быть и «меня вполне устроят голые стены и не нужно сейчас тащиться за занавесками», а потом свернуться калачиком на голой кровати и смотреть в стену, потому что Гермионе мучительно хотелось остаться здесь, в тишине и покое.       Но она промолчала. Снова.       Ведь если Гермиона несчастна, то это ведь не значит, что и другим следует такими быть. А Лаванда была искренне счастлива в данную минуту. И она с удовольствием носится по магазинам, копается в гардеробе подруг. Так почему бы не позволить ей просто быть счастливой? Хоть кто-то будет счастлив.       На улице стояли сумерки. Лаванда потянула ее в сторону маггловского Лондона, где располагались торговые центры, бутики и магазины для дома. По пути к девушкам присоединился Рон, закончивший свою многочасовую смену в больнице и ужасно усталый. Им вдвоем приходилось улыбаться сквозь физическую усталость и моральную опустошенность Лаванде, которая, как заведенная, скакала от прилавка к прилавку.       В конечном итоге ими были куплены «воздушные, как безе» занавески, несколько комплектов белья для Гермионы, добротная сумка, подходящая для работы и несколько удобных, но приличных пар обуви.       По пути Лаванда продолжала бормотать что-то про удивительный мятный сервиз, который ей удалось найти, вазы, полотенца с росписью, подушки, туфли, про удивительные обои в её квартире, про моду на плитку в ванной и еще много странных вещей, которые она узнала сегодня, гуляя по магазинам.       Рон вел себя очень терпеливо, он внимательно слушал жену и не перебивал. Гермиона смотрела на него, и к ней медленно пришло осознание того, как сильно он вырос за то время, что они не виделись.       Было уже очень поздно, когда усталые друзья вернулись домой. Рон и Гермиона буквально рухнули на диван без желания двигаться и говорить что-либо. Гермионе даже есть не хотелось.       В конце концов, она поднялась наверх, где ее ждала куча различных пакетов, сваленная в один угол ее старая одежда, а в другой — вещи Лаванды. Она лениво окинула взглядом свои затасканные свитера, и завалилась на кровать прямо в одежде, укрываясь одеялом с головой.       Гермионе казалось, что еще вчера она, Рон и Гарри были школьниками. И их жизнь была относительно простой, даже когда в их жизни появились Пожиратели. Особенно тогда, когда в ней появились Пожиратели. Единственная вещь в то время, которая их волновала — это выживание. Не нужно было выстраивать с кем-то отношения, искать работу, квартиру, нести ответственность и выбирать.       Нужно было просто убегать.       И вот в один миг война закончилась. Они стали… Кем? Героями? Гермиона не чувствовала себя героиней. Она бы променяла свой орден на чью-нибудь жизнь. Любого человека, погибшего на войне. Правда, не Пожирателя.       Ей не хотелось слышать слово «герой»… Быть может Гарри и был героем. Но не она.