Часть 5. Глава 16.
Их выбросило из Омута. — Сэр? Что Вы хотели сказать, показав мне это воспоминание? Я не увидел там Волдеморта. Гарри устроился в кресле для посетителей и пристально смотрел на директора, делая вид, что ничего не понял о принадлежности этой семьи к Мраксам. — Это были дедушка, дядя и мать Волдеморта. За пару лет до его рождения. Марволо, его сын Морфин и дочь Меропа были последними из старинной волшебной семьи Мраксов, известной своей неуравновешенностью и жестокостью, которые проявлялись из поколения в поколение благодаря большому количеству родственных браков. Недостаток здравого смысла в сочетании с привычкой к роскоши привели к тому, что золото семьи было растрачено за несколько поколений до рождения Марволо. Сам он, как ты видел, жил в нищете и в грязи, обладая чрезвычайно скверным характером, фантастической гордыней и парой фамильных драгоценностей, к которым был привязан так же сильно, как к сыну, и значительно сильнее, чем к дочери. Гарри в этом сильно сомневался. Да, Морфин, судя по этим воспоминаниям, был явным вырожденцем, а Марволо хоть и показывал бешеный нрав, но соображал куда лучше, да последние слова, которые Гарри услышал, когда они уже уходили вслед за Огденом, говорили о том, что старший Мракс признает правоту дочери, хоть это ему и сильно не нравится. Он все-таки надеялся выдать дочь замуж за кого-то другого, фамилии Гарри не разобрал, а не за жалкого сквиба Тома Риддла, в которого та влюбилась, чтобы вернуть величие их роду. /— Ты сама жалкая сквибка! Не позволю! За этого?/ /— Но, отец! Он сквиб из очищенных! А я…/ /— Никогда! Ты выйдешь замуж за И…р…ла/ /— Отец! Да в этом роду проклятий больше…/ Дальше их с Дамблдором затянуло в воронку выноса из Омута. Пока Гарри предавался воспоминаниям, директор продолжал разливаться соловьем. — А заодно мы с тобой мельком увидали и его отца. Не знаю, обратил ли ты внимание… — Тот маггл, на которого напал Морфин? Который был верхом на лошади? — Да, это был Том Риддл старший, красивый маггл, который часто ездил верхом мимо домика Мраксов, и к которому Меропа Мракс воспылала тайной страстью. — Так они все-таки поженились? — Я думаю, ты забываешь, — сказал Дамблдор, — что Меропа все-таки была чародейкой. Скорее всего, пока ее тиранил и запугивал отец, магические способности Меропы не могли проявиться в полную силу. Но как только Марволо и Морфина упрятали в Азкабан, что произошло как раз после этого посещения, она впервые в жизни осталась одна, на свободе. Несомненно, тут-то ее способности и развернулись на просторе, и она начала строить планы, как вырваться из той беспросветной жизни, которую вела восемнадцать лет. Я лично склоняюсь к мысли, что она использовала Приворотное зелье. Это должно было показаться ей более романтичным. Гарри подумал, что Меропа вряд ли придавала значение романтичности, а вот практическую пользу от Приворотного вполне понимала. Надо будет пошуршать на досуге в бумагах. Том Марволо Риддл был рожден в законном браке, иначе бы магия не признала его лордом, но в то же время Приворотное? Магия бы за такое наказала. Не является ли смерть Меропы сразу после рождения сына этим самым наказанием? Да и сам Том Риддл… Судя по словам Меропы — сквиб, а вовсе не маггл. Эх, досуг, досуг. Ты где? С каждым прошедшим днем вопросов меньше не становится, наоборот. Ответ на один вопрос тут же тянет за собой еще кучку других вопросов. Да по поводу самого воспоминания у Гарри есть вопросы. Вот бы его Северусу показать, может он бы и нашел ту нотку, которая так его смущала, но увы… У Дамблдора его не выцыганишь, а сливать из своих — не покажет всего того, что должно. Это как плохая копия. Если бы оно было истинным, то все нормально, только вот Гарри очень сильно подозревал, что сиё было смонтировано. А с Северусом все-таки надо поговорить. — Не так уж сложно было как-нибудь в жаркий день, когда Реддл в одиночестве проезжал мимо, предложить ему стакан воды, — продолжал вещать Дамблдор, даже не заметив, как Гарри ушел глубоко в свои раздумья. — Как бы то ни было, через несколько месяцев после той сцены, которую мы с тобой сейчас наблюдали, жители деревни Литтл-Хэнглтон имели удовольствие стать свидетелями небывалого скандала. Можешь себе представить, сколько было разговоров, когда сын местного сквайра сбежал из дому с Меропой, дочерью бродяги… И в Литтл-Хенглтон бы наведаться, чтоб на месте разузнать… — …Но потрясение деревенских жителей не идет ни в какое сравнение с тем, что испытал Марволо, когда вернулся из Азкабана в полной уверенности, что его встретит преданная дочь и горячий обед на столе. Вместо этого он нашел в доме слой пыли толщиною в дюйм и прощальную записку от дочери. Насколько мне удалось узнать, он никогда больше не произносил имени дочери, словно ее вовсе не существовало на свете. Возможно, пережитое потрясение ускорило его смерть, а может быть он просто-напросто так и не научился готовить себе еду. Азкабан подкосил Марволо и он не дожил до возвращения своего сына Морфина. — А Меропа? Она… она ведь умерла, да? — Гарри вынырнул из своих раздумий очень вовремя, чтобы подыграть старику. — Вроде Волдеморт вырос в сиротском приюте? — Да, верно, — ответил Дамблдор. — Здесь нам снова приходится гадать, но я думаю, нетрудно вычислить, что случилось дальше. Дело в том, что через несколько месяцев после их бегства и тайного брака Том Риддл объявился в родительском доме в Литтл-Хэнглтоне — один, без жены. В округе сплетничали, что он говорил будто бы его «обманули» и «завлекли». На самом деле, я уверен, он имел в виду, что находился под действием чар, а теперь эти чары с него сняты, хотя, конечно, он не решился сказать об этом прямо — боялся, как бы его не приняли за сумасшедшего. Жители деревни сделали вывод, что Меропа обманула Тома Риддла, сказав, будто ждет от него ребенка, и тем заставила его жениться на ней. — Но у нее действительно был от него ребенок. — Да, но только через год после их свадьбы. Том Риддл бросил ее, когда ребенок еще не родился. — Что же у них случилось? — спросил Гарри скорее у самого себя, чем у директора. — Это опять-таки сплошные догадки, — сказал Дамблдор, — но я думаю, Меропа, без памяти влюбленная в своего мужа, не могла больше держать его при себе с помощью волшебства и сознательно перестала давать ему зелье. Может быть, потеряв голову от страсти, она убедила себя, что теперь он по-настоящему полюбил ее. Может быть, надеялась, что он останется с ней ради ребенка. В обоих случаях она ошибалась. Он покинул ее, никогда больше с ней не виделся и не потрудился узнать, что стало с его сыном. Но, Гарри, там, как ты уже понял, многое говорилось на серпентаго. Не мог бы ты перевести мне… Гарри посмотрел на директора и пожал плечами. Истинного перевода он говорить не стал, но смысл передал. — Да, ни о чем, собственно. Сначала Морфин пару раз прошипел, что сюда никого не звали. А потом уже Марволо Мракс шипел на Морфина приказами типа "сиди, не вмешивайся, молчи, заткнись". И ругал дочь, мол, жалкая сквибка, ничего сделать не может. А потом разорался на нее из-за того, что узнал, что она сохнет по этому Риддлу. Сами видели, чуть не придушил девушку. Дамблдор посмурнел и сжал губы в ниточку так, что за бородой видно не стало. Видимо, надеялся, что в том разговоре было действительно что-то серьезное. Да, было. Только вот старику это знать не обязательно, а такой жадный интерес до разговоров на серпентаго выдает то, что воспоминания могли быть подкорректированы и показаны Гарри специально, чтобы он перевел. Гарри не пропустил ни малейшей смены эмоций на лице старика. — Я думаю, хватит с нас на сегодня, Гарри, — сказал Дамблдор, помолчав минуту-другую. Гарри попрощался с директором и направился в Большой Зал, как раз подходило время ужина, но, уже дойдя до Большого Зала, передумал и спустился в подземелья. Ему надо было подумать, а поесть он может и там, а не за шумным и громким гриффиндорским столом. Все мысли опять свернули на просмотренную сцену. Ну не могли Лорды Мракс, какими бы бедными они ни были, жить в такой нищете и грязи. Да — вырождение, да — упадок, но не Предательство же Крови, как у Уизли. Явно что-то не так. И на гобелене Певереллов… Точно! На гобелене Певереллов они выглядят презентабельно! А ведь Родовой гобелен — это не просто портретик над листочком с фамилией. И даже не парадный, специально написанный портрет, который должен оживать после смерти и висеть в портретной галерее! На гобелене все отражается так, как есть (было) в реальности. Без прикрас. А на гобелене Певереллов последние из Мраксов, до Волдеморта, выглядели совсем не так, как показали воспоминания. Да, они не были красивы, черты лиц были грубые и словно вырубленные тупым топором по отдельности, а потом без разбору налепленные на лицо, но они там ухоженные. Никакой грязной косматости, беззубости и косоглазия у Морфина! А вот по поведению Гарри ничего не мог сказать. Гарри Манящими чарами подозвал Думосбор. Он снова и снова прокручивал только что просмотренные воспоминания. И убеждался все больше и больше, что странности есть, и еще какие, что-то царапало глаз, но Гарри — не опытный менталист, пусть у него и высокие способности в этом. Он остановил момент, когда они увидели (а теперь он был один без Дамблдора) всадников. И стал пристально разглядывать Тома Риддла. «Да уж, а дедушка-то явно от макушки до кончиков пальцев в Риддла пошел, только, как и я, от матери яркую синеву глаз унаследовал, — подумал парень, вспоминая, каким он увидел Волдеморта на втором курсе. — Те же смоляные локоны, даже уложены так же! Те же черты изящного аристократического лица. Абсолютно такое же сложение. Дай Марволо лошадь, усади, поставь рядом, как под копирку будут! И ни следа от Мраксов, кроме цвета глаз!» Гарри вынырнул из Думосбора, оставив воспоминание в Омуте, Север придет — пусть все же посмотрит, и взялся за перо. Сочинять послание Крохбору. Пусть он и не наследник Мракс, но это тоже его род, и на некоторые вопросы Крохбор может ответить, не нарушая правил «Гринготтса». Тем более что он — Глава рода Певерелл, а Мраксы — это Слизерины, а Слизерин — это Певерелл. Так что в тех фамилиях, что утратили своих Глав, он если не глава, то регент, как минимум. После того, как он отправил послание гоблину, парень подошел к шкафчику с зельями и вынул флакон Успокоительного, одним глотком влив его в себя. И уже только после этого снова принялся за отчеты о расследовании убийства своих прабабушки и дедушки с бабушкой. Он с глухой тоской читал листы допросов свидетелей и прадеда. Вот в этих-то листах он и увидел, что дознаватели все-таки прописали имена, которые назвал Том Риддл из узнанных в «воспоминании», но они не расшифровывались, а были записаны просто инициалами: «А. Д.» и «А. Г.». Но ему уже не нужны были подтверждения этих имен — за что еще бы дед мог развязать ритуал «Месть» и указать в списках имена Альбуса Дамблдора и Аластора Грюма? Видимо, после трагедии дедушка вернулся в Англию именно с горячим желанием отомстить убийцам. Двух он знал, а на то, чтобы узнать имена остальных, ушло много времени. А пока суть да дело, ввязался в политику, явно пакостя Главе Визенгамота, начал собирать свой орден и пытался вернуть Англии мощь магии, которую сами же англичане медленно, но верно убивали. О причинах, почему дед ввязался во всю эту грязь, кроме уже озвученных, Гарри старался не задумываться — слишком страшным был ответ. Кто-то был должен. Иначе прорвавшаяся Завеса в Англии грозила утянуть в Хаос весь мир. Пусть Англия и маленький пятачок на Земном шаре, но прорвавшаяся воронка не пощадила бы никого. Вопрос только в том, почему СОСЕДНИЕ страны с равнодушием смотрели на то безобразие, что творилось в Англии, тогда, когда им стоило всеми силами поддерживать Тома Риддла ради своей же безопасности. Неужели не понимали и не понимают, к чему это может привести? Но нет. Пара нот протеста — и тишина. И всего лишь жалостливое презрение к магам из Англии, когда те вдруг решают попутешествовать. Неужели они думают, что смогут справиться с прорывом сами после того, как рухнет Англия, и захватить власть? На что они рассчитывают? Что Бездна, уничтожив Англию, будет лояльной к тем, кто ее тысячелетиями сдерживал за Гранью, и, вежливо извинившись, уберется восвояси? Итак. Планы на ближайшее время. Про наведенные сны справляться больше нет смысла. Заклятье точно есть, и оно действует. Остается вопрос — а на кой Мордред Дамблдору понадобилось внушать ему видения об Отделе Тайн? В свете их разговоров выходит, что он пытается внушить ему какую-то мысль о пророчестве. О! А в Отделе Тайн есть зал пророчеств! Дальше. Разговоры о Волдеморте. Ну, тут все понятно. Посмотри, Гарри, какая омерзительная семья, а яблоко от яблоньки недалеко падает. Вот и Волдеморт — тоже урод каких поискать. Ладно, послушаем, что еще имеет сообщить нам старик — это в любом случае интересно. Что еще? Самому навестить Литтл-Хенгелтон и посмотреть и на родовые владения, и на помещичий дом Ридлов. Покопаться в местной церквушке. Гарри собрал все листы с расследованием и начал их укладывать в папку, размышляя о том, как подготовить к этой информации сестру. О том, чтобы промолчать, и речи не идет. Да она его за такое скушает и не подавится! Гермиона тоже весьма сильная и самостоятельная леди. К тому же, рано или поздно она все равно все это «увидит», тем более что она леди Корф-Волчак. Так что лучше заранее подготовить. Да и воспоминания лучше просматривать всем вместе, хоть поддержка будет. Чувствовать родное плечо рядом в такой момент будет самое то. Да, Гермиона свыкнется с этой мыслью и не… Гарри представил реакцию девушки на такой вот сон и передернулся. Если уж его от простого прочтения отчетов мутило. Взгляд упал на отчет, в глаза бросилось имя — Эвелин Риддл. Эвелин? Но его маму звали Лилианна Каролина! — О чем задумался, Харри? В гостиную зашел Северус, значит, ужин закончился. И не только Северус, но и Драко с Гермионой выпали из «шкафа». — А где Люциус? — Умчался в Министерство, как только закончились уроки. Там опять какой-то аврал, да и найти освобожденных Лестранджей и Долохова… — А, — понимающе кивнул головой Гарри. — Что это у тебя, братец? Ну, кто бы сомневался, что Гермиона не заметит папку. Гарри тяжело вздохнул. — Это отчет Спиллета, Мио. Он нашел… следы бабушки. Но… Гермиона требовательно протянула руку. — Даже не думай, Харри! Я уже по твоей мордашке вижу, что ты не хочешь, чтобы я это читала! Настолько все плохо? — Еще хуже, чем ты думаешь, — Гарри протянул папку в руки сестры. — Читать только в нашем присутствии. Северус? — Погодите немного. Судя по твоей реакции — простого Успокоительного будет мало. Я сейчас по-быстрому другое зелье сварю. Драко уже со страхом смотрел на папку— что же там такого, что читать это требуется в присутствии семьи, да еще и под воздействием модифицированного Успокоительного? — Мио? Может… — обеспокоенно начал он. — Надо, Драко! — жестко сказал Гарри. — Она все равно это «увидит», а когда это произойдет, мы не сможем проконтролировать ситуацию. Лучше так… — он тяжело сглотнул. — Хоть готова будет, если к такому вообще можно подготовиться. Некоторое время в комнате царила тишина. Гермиона держала страшную папку и пыталась поймать взгляд зеленых глаз, но Гарри упорно смотрел куда угодно, только не на сестру. Камин полыхнул зеленым пламенем, и из него вышел Люциус. Злой как мантикора. — Это немыслимо. Полный беспредел! — Что там произошло, Люциус? — в комнату вернулся Северус, держащий в руках склянку с зельем. — Завтра в Пророке, и не только, будут ошеломляющие новости. Вы же знаете, что подписана амнистия для многих осужденных Пожирателей, так вчера Кингсли Шеклбот и Амелия Боунс отправились в Азкабан для их освобождения. И не только. — А что еще? — После процедуры они собирались провести полную генеральную инспекцию тюрьмы… Гарри хмыкнул. Прислушались к его словам — это хорошо. Значит, с ними можно и о других фактах поговорить. Тем более что у него на руках ТАКИЕ сведения. Он ни на секунду не сомневался, кого они увидят в Омуте, когда погрузят туда воспоминания, присланные вместе с отчетом. А Малфой продолжал рассказ: — В Азкабане нашли Норфолка, а когда потребовали открыть камеру, на них было совершено нападение. Комендант крепости вместе с охранниками оглушил Шеклбота и запихнул его в камеру к Найджелусу, потом распихал таких же оглушенных членов инспекционной комиссии по другим камерам и приказал замуровать! Замуровать! Двери. Чтобы их уж точно не нашли, да только не на тех напал. Кингсли как почувствовал и успел отправить тревожный сигнал своим людям и мистеру Дирквуду в частности. Сейчас Министерство трясет и лихорадит, на бедных амнистированных, доставленных в большое пустое помещение в подземельях Министерства, никто не обращал внимания! Как только Кингсли с Амелией были вызволены и доставлены в Министерство… Министерство перешло на осадное положение. Скримджоер арестован, сейчас идет чистка Аврората. Тем более что вместе с Норфолком из Азкабана были вытащены еще многие, кого там и быть не должно. В том числе мистер Карадок Милорад, лорд Сметхем, лорд Роз, лорд Гричгак, наследник Чарф, наследник Муллоу и… Люциус расстроено махнул рукой. — Еще человек двадцать, считавшихся пропавшими без вести. По моим данным, они все были на стороне Света и активными членами Ордена Феникса. Все в шоке смотрели на Люциуса. Это вообще… Абзац. Огромное количество людей, по всем статьям «Светлых», боровшихся против Того-Кого-Нельзя-Называть, Фениксовцы, руководил которыми Дамблдор, в Азкабане — без суда, следствия и обвинения! Нападение на исполняющего обязанности Главы Аврората со стороны его же подчиненных, а комендант и охранники тюрьмы были в подчинении у Авроров. Гарри даже боялся думать, какая завтра после выхода газет паника захлестнет магобщество. — Альбус пока не в курсе. Как только поступил сигнал от Кингсли, Министерство было блокировано. Попасть в Министерство можно, а вот выйти без серьезного разбирательства… Задерживают всех пришедших и уже не отпускают. Кингсли взял управление на себя. Думаю, завтра в школу явятся авроры арестовывать Дамблдора. Гарри подошел к стене и уперся в нее лбом. «Что с директором, Хог?» «Он ушел, сразу после вашего разговора, лорд!» — Дамблдор точно не в курсе, Люциус? Его нет в замке. Боюсь, мы его больше тут не увидим. — Девятиголовая гидра его возлюби! — ругнулся Малфой. — Но не думаю, что ему успели сообщить, Харри. Меня самого чуть в Министерстве не задержали, до выяснения, так сказать. Пришлось переговорить с Шеклботом и намекнуть ему, что я замешан в ТВОИХ планах. Кстати, он очень горячо желает с тобой поговорить. — Не удивительно, после таких-то событий и после моих намеков. — А что с амнистированными? — спросил Северус. — Едва освободились — и снова задержаны, вежливо препровождены в комфортабельные камеры до тех пор, пока в Министерстве не будет восстановлен порядок. Ты бы слышал, как они ржали! Истерически. — Даже не хочу себе представлять СВОЮ реакцию на такое. Просидеть в стенах Азкабана столько лет, быть амнистированным и попасть в самое сердце государственного переворота, вроде и ни при чем, но опять арестованы. Люциус вступился за Шеклбота: — Кингсли все это прекрасно понимает, но не будет же он сейчас их выставлять, когда в Англии вообще полная разруха? А он им все равно не особо доверяет. На них надеты браслеты ограничения магии. И разместили их действительно в комфортабельных условиях, я сам сходил, проверил. А вы как тут, что это ты за зелье принес? — Модифицированное Успокоительное, сейчас Гермиона будет читать вот эту папочку… — вздохнул Северус. — Но… — начал было Люциус, но замолчал, что-то просчитывая в уме, потом кивнул сам себе и пробормотал, — да, к такому лучше быть готовой… Однако, сначала я хотел бы поговорить с Харри о том, зачем его вызывал директор, а то после прочтения… — Люциус сморщил свой аристократический нос, — думаю, у нас уже не будет времени что-либо обсуждать. — Да говорить-то особо не о чем, — пожал плечами Гарри. — Он мне показал одно воспоминание. — Воспоминание? — Да, я скинул его в Омут. Хочу, чтобы Северус тоже посмотрел. Понимаю, что это не оригинал, но что-то меня в нем царапает. У меня ощущение появилось, что это фикция… сфабриковано… только вот ума не приложу, как можно было сфабриковать серпентаго. Все дружно направились к Омуту и нырнули в воспоминания. Когда они вынырнули, Северус потер подбородок пальцами и уже один снова ушел смотреть. Остальные остались ждать. Гермиона недоуменно и брезгливо кривила губы. Как оказалось, ее что-то тоже «царапало». — Да, Харри. Это фальсификация. Это видно даже с учетом того, что эти воспоминания не являются первоисточником. Хорошая поделка для подмастерья. Странно, что мастер легиллименции Дамблдор допустил такие промахи. Не рассчитывал, что ты поймешь? Или дело как раз в том, что он мастер легиллименции, а не менталистики в целом? — Так что там не так? — с нетерпением спросила Мио. — Видимо, то, что тебя, Харри, тогда… как ты выразился «царапало»? Так вот, видимо, то, что тебя эти воспоминания царапали, и помогло тебе обратить, хоть и неосознанно, внимание на несколько моментов. Здесь отчетливо видна склейка реальных воспоминаний с вымыслом, созданным воображением, наложение постороннего звука. Фактически весь разговор — сплошное наложение. Так этот министерский работник действительно куда-то шел, зачитывал кому-то постановление, но не Мраксам. Марволо, Морфин и Меропа полностью созданы воображением волшебника, который «монтировал» этот фильм. А уж разговор… одна сплошная накладка на реальные слова этого министерского служаки. Ну, еще и Том с этой девушкой на лошадях — тоже истина. Гарри внимательно слушал Северуса и успокаивался. Действительно, полная фальсификация, но у него возник один вопрос. — Как же тогда так получилось, что разговор, который велся на серпентаго, очень удачно вписывается в сценарий? Ведь змееустов в Англии на сегодня только я и Мио. Никто не мог так точно и удачно наложить звук и придумать сцену. Северус тоже пожал плечами. — Я бы не сказал, что удачно, Харри. Пусть разговор и велся на серпентаго, но это не та тема, которую поднимут в присутствии чужака. Да и некоторые фразы, что ты нам перевел, выбиваются из общего стиля. А по поводу удачности наложения. Где-то же их подслушали? И вполне возможно, что при очень схожих обстоятельствах. Этим и объясняется попадание фраз, которыми встретил Морфин этого… — Боб Огден, — подсказал Гарри. — Боба, — повторил Северус, — и фразы-приказы Марволо самому Морфину. По самому последующему действию Морфина вполне можно догадаться, что ему сказали сделать. А вот разговор, который затеял Морфин и Марволо о Томе и любви Меропы. Не сложно заметить, что Огден в это время сидел как истукан, кукла, декорация… Он не предпринимал никаких попыток ввязаться в разговор, хотя по логике ничего не понимал и должен был хотя бы попытаться перевести внимание на себя увлеченных «беседой» Мраксов. Он же активизировался только в самом конце, когда потребовался предлог вытурить его из дома и соответственно вам покинуть воспоминание. Да и интонация последних реплик и отзвук… Имеющий хороший слух на "раз" определит, что последние фразы явно были произнесены в другом помещении, имеющим более высокие и сводчатые потолки, которые придают некоторую «гулкость» шипению, чего просто не может быть в этих убогих комнатках, которые показаны в воспоминании. Да и сама хижина. Это всего лишь привратный домик. Преддверие в поместье, которое сокрыто. Место для прихода случайных гостей или аппарации других неприглашенных, но желающих пообщаться с лордом. Не могли Мраксы, как бы они не обеднели, жить в ключечной. Отличительно и то, как заострили внимание на двух родовых артефактах. Это было сделано специально, чтобы просматривающий воспоминание просто не смог пропустить их мимо своего сознания. В общем, сборная солянка из кусочков реальных воспоминаний, искажений реальных воспоминаний, в частности вид Морфина, и откровенно придуманных образов семьи Мракс и искажение реальных воспоминаний под этот придуманный образ. — Ясно. Верить тому, что увидели, нет никакого смысла, кроме фраз, произнесенных на серпентаго. Их подделать не могли. Остается только вопрос — где их подслушали? И кто? — Спросить у того, кто тебя снабдил этой… бурдой, — Северус брезгливо потыкал пальцем в серебристую лужицу, — не получится. Как я сказал в начале анализа, это творение Альбуса. Вопрос, зачем ему это понадобилось? — Яблоко от яблоньки… — усмехнулся Гарри. — Что? — Яблоко от яблоньки недалеко падает. Посмотри, какая отвратительная семья была у Волдеморта, а значит, и он такой же. Только почему-то директор напрочь забывает тот факт, что Том Марволо рос полным сиротой в приюте, а на поведении все-таки очень сильно сказывается окружающая тебя среда. Том не рос в этой семье и в этой атмосфере, а потому не мог быть яблочком. Он вырос дикой яблонькой, а не окультуренной нужным воспитанием, и в этом ошибка Дамблдора. Он, похоже, продолжает считать меня ни на что не годным дурнем, не умеющим и двух слов связать, хотя уже не раз становился свидетелем обратного. — Да уж. В этом директор сильно ошибся. Мио, ты все еще хочешь это прочитать? — Северус повернулся к девушке. — Да! Не вижу смысла тянуть, тем более что Харри уже это прочитал. — Тогда тебе лучше выпить это… Пещера. Не ведающий о творящемся в Министерстве Альбус убыл из школы сразу после разговора с мальчишкой. Пора было приводить в действие свои планы. В пещере перед масляно поблескивающим потеками крови алтарем стояли двое. Высокий худой старик, в котором любой англичанин с удивлением узнал бы Великого Светлого Волшебника Альбуса Дамблдора. Почему с удивлением? Так Великий же! Светлый! А тут кровавый алтарь, яснее ясного намекающий на то, что тут не раз и не два проводились жуткие ритуалы. И полная низенькая в замызганном, вытянувшемся цветастом платье, которое прикрывал такой же замызганный и заляпанный различными пятнами передник, рыжая женщина в возрасте. Она пристально наблюдала, как старик проводит обряд, смешивая в ритуальной чаше кровь из двух пробирок, безостановочно начитывая катрены. На самом алтаре лежал свиток пергамента со скрупулезно выведенными строчками брачного контракта. Брачного контракта между Гарри Джеймсом Поттером, лордом Поттером, и Джиневрой Мелиндой Уизли. Условия контракта вполне удовлетворили женщину. Там было четко и ясно прописано, что дети вступают в магический нерасторжимый брак, что Джинни становится полной и единственной наследницей своего мужа после его смерти, и что дети, зачатые в браке (неважно от кого зачатые), будут наследниками второй очереди после своей матери. То, что Дамблдор совсем не хотел, чтобы мальчишка жил, Молли уже давно поняла. Да и ей это было на руку. Зачем ее девочке такой проблемный муж? Помрет и Мерлин с ним, только пусть все оставит Джинни, а та уж поделится со своей мамочкой. Вот Альбус высоко вскрикнул, последний раз встряхнул чашу со смешанной кровью и пролил ее на пергамент брачного контракта. В зале погасли все факелы. От алтаря поднялся вихрь невесть откуда взявшейся пыли. Пергамент ослепительно засветился. Пару, всего пару мгновений кровавые разводы держались на этом клочке бумаги, напоминая что-то отдаленно похожее на роспись, а потом пергамент мгновенно очистился и вспыхнул синим пламенем, оставшись на алтаре жалкой кучкой пепла. А наблюдающих за этим действом магов раскидало по острым камням пещеры. Когда буйство магии успокоилось, из дальнего угла послышался визгливый вопль Молли Уизли: — Что это значит, Альбус? Поднимающийся с кряхтением Дамблдор матерился сквозь зубы. Пламя факелов снова вспыхнуло, осветив волшебников. Вся незащищенная одеждой кожа была мелко посечена острыми гранями камней. Лица их теперь представляли сплошное месиво из мяса и кусков кожи. — «Целитес репаро»! — Альбус попытался хотя бы закрыть раны, пока не доберется до своих запасов. Ничего. — Я спрашиваю. ЧТО? ЭТО? ЗНАЧИТ?! — не обращая внимания на боль от ран, визжала Молли. — Откат, — зло буркнул старик. — Какой к Мордреду откат? Почему ритуал не сработал? — Мы опоздали. Мальчишка обручен! — Ты же говорил, что он ни с кем не встречается! — снова завизжала женщина. — Когда бы он успел? — Видимо, Поттеры постарались, обручив его с колыбели! — рявкнул Дамблдор. — Такое уже давно не практикуется, Альбус! Не морочь мне мозги! — Только не в чистокровных семьях, — попытался отцепиться от этой пиявки Альбус. — Но… — Поттеры чистокровные, Молли. И то, что Джеймса выкинули из рода, не говорит о том, что его не воспитывали как будущего Лорда. Да и то, что маленький паразит сейчас Лорд, говорит о том, что Джеймса не совсем выкинули! — разорался в ответ Дамблдор. Как же его бесила эта женщина! Как же его бесил этот поттеровский выкидыш! Снова неудача. Снова переделка планов. Озлобленная Молли налетела на Альбуса и, не смотря на то, что была гораздо ниже, схватила того за грудки и стала трясти. — Мне плевать! Я хочу, чтобы Джинни была с ним обручена, Альбус. Делай, что хочешь, но чтобы к Рождеству моя девочка хвасталась обручальным колечком на своем пальчике! Взметнув пыль своей широкой юбкой, женщина резко развернулась и вылетела из пещеры, где с маленького приступка и аппарировала в «Нору» — лечиться и думать, чем можно помочь ее девочке в этой ситуации. Ведь предварительный помолвочный контракт можно обойти. Можно! Надо только знать — как! А она знала. Зло зыркнув на мужа, который уже несколько недель не просыхает от выпивки, Молли рванула на чердак, где когда-то обитал упырь. Какой был хороший охранник для ее тайника, а этот мальчишка все испортил. О, да! Она ни на миг не сомневалась, кто натравил на их «Нору» и упыря в частности карательную и очистительную проверку. Откуда только маленький паразит узнал о существовании Завесы, если он воспитывался у магглов? Впрочем, не важно. Там у нее была заначка, припрятанная еще с третьего курса. Готовиться к побегу она стала, как только поняла, что «отец» ее не поймет и не даст выйти замуж за Артура. Как же она его тогда любила. Боготворила. Сходила с ума. Это теперь, по прошествии Мордредовой кучи лет, понимает, что не сама она этого желала — опоили ее, и она подозревала — кто. Любовь прошла вместе с рождением второго сына. Чарли.* Что первая беременность, что вторая проходили очень тяжело, женщину буквально высасывало изнутри. Но детки родились на удивление крепенькие и здоровенькие. А Артур? А Артур ничем не помогал, да и его отец, тогда еще живой, постоянно корил Молли, оскорблял, да что греха таить, поколачивал. А Артуру до этого и дела не было. Он ничем не помог своей жене, не защищал, ныкался в своем гараже с маггловскими вещами и делал вид, что ничего не видит и не слышит. С каким же удовольствием Молли медленно и мучительно травила старшего Уизли, а после его смерти выкинула из дома свекровь и полусумасшедшую тетку Артура, Мюриэль. С голой задницей. И стала искать способ избавиться от печати. Развод — не выход, их брак нерасторжим. Убить? Ей хватило и одного отката за убийство Главы Рода, хоть и проклятого. Ее попёрло вширь как на дрожжах, а лицо обезобразили глубокие рытвины, которые с трудом, но маскировались дорогими кремами. Те же «Шелка Афродиты».** И даже этот крем не вполне справлялся с последствиями отката. Второй раз рисковать — убийством Главы, то есть Артура — Молли не решилась. Да и от Печати это не спасет ни в коем случае. Да и этот тюфяк не особо ей мешал. Ушел с головой в свои маггловские вещи, а на жену сбросил и дом, и хозяйство, и финансы, и детей. Вскоре Молли на него плюнула окончательно. И способ она нашла: родить девочку, вырастить, пристроить ее в чистокровную семью, хоть просто вынашивающей, а на большее Предательница Крови надеяться и не смела. Не возьмет ее никто замуж. Из чистокровных. А предварительно провести отречение от семьи Предателей. А там уже дочь должна была сыграть свою роль, силой любви своей дочерней отсечь мать свою от рода Предателей и ввести в род, в идеале мужа, но на худой конец, просто тех, кому вынашивать потомство будет, что контрактом оговорить можно как оплату. Вот и стала Молли рожать. Сначала Перси, она даже не помнит, кто его отец. Потом была еще одна беременность от Артура, который в кои-то веки вспомнил, что женат. Но — выкидыш. А тут и возможность отомстить «отцу» Прюэтту. Молли тогда санитаркой в Мунго подрабатывала, там и увидела Каталину, зазнобу своих «братьев», которых уже приголубили Пожиратели. Делов-то втереться в доверие молодой девчонке, беременной и незамужней, боявшейся показаться домой с животом. У них там, на востоке, с этим строго! А после родов девочку аккуратно придушить подушкой. Так в семье появились Фред и Джордж. Потом Молли случайно увидела, как Петтигрю превращается. Дело было еще, когда вся четверка Мародеров в орден Феникса записалась. Слово за слово — он просил не говорить никому, что он незарегистрированный анимаг — родился Рон. А потом и долгожданная Джинни, опять от Петтигрю. Не сказать, что она не замечала, как ее Магия откатами хлещет за измену в магическом браке. Да только именно тут Предательство Крови на руку сыграло. Силы почти нет, и откаты не такие сильные били. Ведь все это пропорционально. Сколько силы в маге — настолько сильно откат и вмажет, если другое не оговорено специально. Это до замужества она была подающей надежды ведьмой. А как только колечко на пальчике оказалось, так сразу сила как в провал ухнула. А остальную она на проклятье отца истратила. Так и получилось, что в тринадцать лет была магессой, а в пятнадцать — едва до волшебницы второй ступени дотянула. А потом грянул гром. События Хеллоуина 1981 года. И роль Петтигрю во всем этом. Сначала горевала, остались ее младшенькие сиротинушками, а потом глядь — а крыса-то около «Норы» шныряет. И так зла была Молли на Питера, что чуть в Аврорат его не сдала. Но остыла. Все-таки какой-никакой, а мужик в доме, в отличие от ее размазни Артура. Основной доход в дом эта крыса несла. И Поттер в этом деле снятия Проклятия с Молли был ну просто идеальной кандидатурой: сирота, необразованный, заступиться за него некому, тоже тот еще тюфячок — по рассказам дочери, да и Альбус с его обещаниями. А вот поди ж ты. Подстраховались Джеймс с Лили, просчитали и такой вариант, что пацан сиротой остаться может, защитили. Узнать бы — кто счастливица, да устранить по-тихому, но не судьба. Придется окольными методами работать. Вот и идет она сейчас к тайнику своему — есть у нее, чем дочку порадовать. Хогвартс. Гермиона закончила просматривать пергаменты из папки. Смотреть на нее было больно. Модифицированное Успокоительное действовало, но она была бледна, в глазах стояли слезы, губы были поджаты, руки дрожали. Драко уже давно сидел, тесно прижимая к себе супругу и слушая ее тихий дрожащий голос, она переводила ему написанное. Гарри тоже был в коконе рук супругов. Сколько бы раз он не читал, а все равно страшно. И нисколько не удивился, когда Гермиона спустя час молчания задала вопрос, который Гарри задал себе только сегодня утром. Все же аналитик из сестры вышел гораздо лучше него. — А почему Эвелин? Маму звали Лилианна Каролина. — М? — встрепенулся Малфой. Гарри выбрался из рук мужей и достал из своей бездонной сумки, с которой почти никогда не расставался, гоблинские свитки с родословной. В комнате опять воцарилась тишина. Старшие волшебники обдумывали интересный вопрос, пока, наконец, Люциус не проговорил: — Возможно, магия желания. Та самая детская магия желания, которая порой творит такое, что даже самый могущественный архонт не в состоянии распутать. — Что ты имеешь в виду? — Ну, Харри. Твоя мама все-таки спаслась. Даже под действием зелья «Вздох Анума». Кажется мне, что те следы мощной аппарации, что зафиксировали русские дружинники — это след именно аппарации малышки, а не этих сволочей, как они предположили. А теперь вспомни предыдущие документы, которые тебе передал Спиллет, когда расследовал историю с удочерением твоей мамы семьей Эванс. Лили нашли в родовых владениях семьи Мракс и отдали в маггловский приют. А маме твоей было едва-едва два с половиной годика. Говорить она могла, но… как дети лепечут. ЭвеЛИна. Когда ее спросили, как же ее зовут, что могла ответить малышка? — Лина, Элина, Лилина? — Вот. А магия это могла подтвердить, сменив ребенку имя. А второе ей дали уже в приюте. Она же была в приюте «Милосердия имени Каролины Лакрей»? И тем самым сделав ее поиск невозможным, даже в том случае, если преступники подозревали, что она осталась жива. — А что ж тогда за девочка погибла в доме? — А может, девочек и вовсе было две? Близнецы, только одну преступники не обнаружили? А потом на фоне горя Риддл и сам забыл. Или специально не стал просвещать из опасений и в Англию вернулся не только мстить, но и попробовать найти с помощью родового гобелена и алтаря? А ответ на этот вопрос могут дать только воспоминания, которые сегодня мы уж точно смотреть не будем. Поздно уже… — Дамблдор вернулся, — вдруг сказал Гарри. — Ну, вот. Если бы он знал, что творится в Министерстве, уже бы рвал отсюда когти. Я пойду, Кингсли предупрежу, пусть прессу придержит, а то спугнет ненароком. Люциус опять скрылся в изумрудном пламени камина, а остальные расползлись по своим комнатам. Точнее, Драко утащил жену, а Северус уволок Гарри в спальню.***
Утром за завтраком в Большом Зале директор присутствовал, а перед Гарри снова приземлилась записка. Парень ее прочитал, хмыкнул и тихим шепотом начал просвещать Невилла и близнецов. — Наш паучок еще не знает, но сегодняшняя встреча вряд ли состоится. — А что случилось? — Много чего, ждите, скоро шоу начнется. И точно, не успели студенты основательно приступить к завтраку, как большие двери зала с грохотом распахнулись, являя перед их светлыми очами группу авроров, возглавляемых Кингсли Шеклботом. — Кингсли, мальчик мой… — засверкал улыбкой директор. — Попрошу тишины. И мальчики ваши в борделе, мистер Дамблдор! — рявкнул Кингсли. — Альбус Персиваль Вулфрик Брайнан Дамблдор! Вы арестованы! — Что? Как? — загудели в зале. — Вы обвиняетесь в проведении незаконных судебных задержаний и действий, будучи Главой Визенгамота… — Но я уже не Глава, — блеснул очками Даблдор. — Но были им, когда всех этих людей бросали в Азкабан. Дамблдор широко улыбнулся и на весь зал начал вещать. — Дорогие мои студенты! Волдеморт не спит! Волдеморт уже покорил Министерство! Глаза у студентов вмиг стали стеклянными, впрочем, как и у авроров, включая Шеклбота. Гарри зашипел, потирая уши. — Вот сволочь бородатая. Невилл! Невилл!!! — Что происходит, Харри? — забеспокоилась сестра. — У этого гамадрила какой-то артефакт, очень сильно напоминающий «Голос сирены», и он его задействовал. Хог, щиты! Но было поздно, пока директор разливал патокой свою речь, завораживая, главным образом, аврорский отряд, к нему прилетел Фоукс. Дамблдор поднял руки над головой и сомкнул кисти на его хвосте, вспышка — и директор исчез в пламени перемещения. — Темный Лорд вернулся! — слышались под сводами зала его последние слова. — И я докажу вам это! Как только Дамблдор исчез, все очнулись. А зал стали наполнять совы с утренней почтой. _______________________________ * Автор помнит, что Билл и Чарли не Уизли, но Молли-то об этом не знает. ** Шелка Афродиты — название честно тиснуто из фика «Поттер, ты такой… Поттер!», там Гарри и Северус умудрились пожениться по пьяни в Гретна-Грин и вынуждены были год жить под одной крышей и в одной постели, и устраивали друг другу подлянки. Так однажды Север начал варить на заказ этот крем, дюже дорогой и возвращающий молодость коже, превращая сморщенных в изюм старух в спелую виноградинку, но варка этого крема требует условий, что три дня колдовать даже рядом нельзя, а воняет так, что…