Глава 10. Драконы и прочие неприятности.
После каникул Рон с новыми силами начал наседать на Гарри и Гермиону про позабытые секреты запретного коридора, на что те делали вялые попытки что-то поискать, но особо и не старались. В феврале Гарри заметил, что Рон уж больно настойчиво предлагает сходить в гости к Хагриду, у которого они не появлялись с самого Рождества. Удивляясь, что же это понадобилось рыжему от лесничего, которого не особо-то и уважал, Гарри тем не менее согласился его проведать. Оказалось, там ждали не только очередные две подсказки, но и неожиданный бонус. Ребята попали как раз на момент исторического события: маленький дракончик пробивал себе путь в мир из плена скорлупы. — Хагрид, а можно открыть окно? А то я уже закипаю. — Нельзя, Гарри, извини, — отказал Хагрид, бросив взгляд в очаг. Гарри тоже посмотрел туда. — Хагрид! Что это? Но он уже и так догадался, что это такое. В самом центре очага, под чайником, лежало громадное черное яйцо. — Ах, это! — протянул Хагрид, беспокойно теребя бороду. — Это… э-э-э… — Откуда ты это взял, Хагрид? — Рон присел на корточки у огня, чтобы получше рассмотреть яйцо. — Это же стоит целое состояние! — Выиграл, — сказал Хагрид. — Давеча в деревне. Пошел пропустить пару рюмочек, ну, и перебросились в картишки с одним мужичком. Да он, кажись, был только рад сбыть это с рук. — Но что же ты с ним будешь делать, когда он вылупится? — с ужасом спросила Гермиона. — Ну, я тут это… в книжках порылся, — Хагрид вытянул из-под подушки здоровенный том, — в библиотеке взял. «О выгодах содержания драконов в домашнем хозяйстве» — устарела, факт, но все тут есть, и что яйцо надо держать в огне — потому мамки дышат на них, ясно? И что, когда вылупится, раз в полчаса давать ведро коньяку с цыплячьей кровью. Он был страшно доволен собой, но Гермиона не разделяла его радости. — Хагрид, ты ведь живешь в деревянном доме, — напомнила она. Но Хагрид не слушал. Он счастливо напевал вполголоса, вороша угли, когда послышался отчётливый стук. Хагрид засуетился. В огромных перчатках вытащил яйцо из котелка над огнем и уложил его на стол. По скорлупе пошли глубокие трещины. Внутри что-то шевелилось, и оттуда доносились забавные щелкающие звуки. Все вчетвером они придвинули стулья поближе к столу и, затаив дыхание, стали наблюдать. Несмотря на пристальное ожидание, они тем не менее вздрогнули, когда вдруг раздался громкий хруст, после чего скорлупа развалилась на части. На стол выпал младенец-дракон. Лишь с огромной натяжкой можно было назвать его симпатичным. Гарри подумалось, что более всего он похож на черный сложенный, мятый зонтик. Проволочные крылья казались огромными по сравнению с костлявым компактным тельцем, у него было длинное рыльце с широкими ноздрями, зачаточные рожки и выпученные оранжевые глазки. Дракончик чихнул. Из ноздрей вылетели искорки. — Это не просто дракон! — восхищённо шептал Рон, пока Хагрид похлопывал по тлеющей бороде. — Это Норвежский горбатый! — Ну разве не прелесть? — мурлыкнул Хагрид. Он протянул руку и хотел потрепать младенца по голове. Тот огрызнулся и чуть не отхватил Хагриду палец, показав при этом остренькие зубки. — Ишь ты, малыш! Гляньте-ка — признал мамку! — Хагрид, а с какой скоростью растут норвежские горбатые? — спросила Гермиона, представив, что может натворить эта зверюга, когда вырастет. Уговаривать великана расстаться с драконом пришлось долго и мучительно. В процессе пострадали: Рон, не единожды тяпнутый за палец, Клык как объект постоянной охоты змееящера, избушка Хагрида, не раз и не два чуть не сгоревшая в драконьем пламени, не говоря уже о том, что растущий не по дням, а по часам зверь её разносил по бревнышкам. Но помимо дракона приближался и матч с Хаффлпаффом. Матч приближался, и Гарри нервничал все больше, что бы он там ни говорил своим друзьям. Остальные члены команды тоже очень беспокоились. Конечно, мысль о победе над Слизерином в чемпионате школы всех приводила в восторг, ведь уже семь лет это никому не удавалось, но вот получится ли с таким предвзятым судьей? А судьёй в этом матче выступал Снейп. Снейп стал просто преследовать мальчика. Гарри постоянно натыкался на профессора. То тут, то там. Баллы летели с Гриффиндора как шелуха от семечек. Иногда Гарри с ужасом думал, что Снейп умеет читать мысли. Когда в день матча друзья желали Гарри удачи перед дверью раздевалки, он чувствовал, что они гадают про себя, доведется ли еще увидеть его живым — и это отнюдь не успокаивало. Едва ли Гарри услышал хоть слово из той болтовни, которой угощал его Вуд, пока он облачался в форму и пристраивал в руках свой знаменитый «Нимбус-2000». Тем временем Рон с Гермионой нашли себе на трибуне места рядом с Невиллом, они принесли с собой на матч волшебные палочки. После первого матча, когда кто-то пытался убить Гарри, они не хотели оставлять всё на самотёк, если тот выкажет хоть малейшее намерение причинить вред Гарри. В это время в раздевалке Вуд отвел Гарри в сторонку. — Не хочу оказывать на тебя давление, Поттер, но никогда еще не было так важно схватить снитч как можно скорее. Надо закончить игру раньше, чем Снейп успеет слишком сильно подсудить Хаффлпаффу. — Вся школа собралась! — заорал Фред Уизли, сунув голову в дверь. — Даже, извиняюсь, Дамблдор подвалил! Сердце в груди у Гарри исполнило сальто-мортале. — Дамблдор? — переспросил он, кинувшись к двери, чтобы удостовериться. Фред не обманывал. Серебряную бороду невозможно было не заметить. Малфой тоже припрятал свою палочку, но стал разыгрывать срежиссированную четвёркой сцену с Уизли. Он сильно задел того по макушке, устраиваясь на трибунах. — Ах, извини, Уизли, я тебя не заметил. Малфой широко ухмылялся. Он обратился к своим дружкам Крэббу и Гойлу: — Интересно, как долго на этот раз Поттер собирается продержаться на метле? Поспорим? А ты, Уизли, хочешь пари? Рон не ответил. Снейп только что дал хаффлпаффцам право на пенальти из-за того, что Джордж попал в него бладжером. Гермиона, сощурившись, немыслимым образом перекрестив пальцы и держа руки на коленях, неусыпно следила за Гарри, который ястребом кружил над игроками и выглядывал снитч. — Знаете, по какому, на мой взгляд, принципу отбирают игроков в команду Гриффиндора? — громко спросил Малфой через несколько минут, как раз тогда, когда Снейп безо всяких видимых причин присудил Хаффлпаффу еще одно пенальти. — Туда берут людей, которых жалко. Вот, например, Поттер — у него нет родителей. Потом Уизли — у них нет денег. Тебе, Лонгботтом, тоже прямая дорога в команду — у тебя нет мозгов. Невилл сделался ярко-красным, но смело повернулся к Малфою лицом. — Я стою двенадцати таких как ты, Малфой, — запинаясь, сказал он. Малфой вместе с Крэббом и Гойлом покатились со смеху, а Рон, не решаясь оторвать взгляд от игры, подбодрил: — Скажи, скажи ему, Невилл! — Лонгботтом, если бы мозги были золотом, ты был бы беднее Уизли… И это ещё слабо сказано. У Рона нервы и так уже были на пределе от постоянного беспокойства за Гарри. — Слушай, Малфой, ещё одно слово… — Рон! — вдруг вскрикнула Гермиона. — Гарри! — Что? Где? Гарри вдруг совершил резкий нырок, вызвав у собравшейся публики и охи, и ахи, и крики восторга. Гермиона поднялась, запихнув перекрещенные пальцы в рот, и завороженно глядела, как Гарри словно пуля несется к земле. — Уизли, радуйся — Поттер нашел монетку, — издевательски сказал Малфой, а сам, обмирая, следил за другом. Рон вздрогнул. Малфой ещё не успел ничего понять, а Рон уже сидел на нем и закручивал ему руки за спину. Невилл поколебался, затем перелез через спинку своего сидения и пришел на помощь. Но никто не обратил внимания, что на помощь он пришёл Малфою. — Давай же, Гарри! — вскричала Гермиона, вскакивая на сидение, чтобы получше разглядеть Гарри, летящего прямо на Снейпа — она не замечала у себя под ногами периодически издававшего непонятные звуки клубка из рук и ног. В этот миг в небе Снейп развернул свою метлу как раз вовремя, чтобы заметить нечто малиновое, промелькнувшее совсем рядом — и в следующую секунду вынырнул Гарри, триумфально воздев над головой руки с пойманным снитчем. На трибунах все встали в едином порыве — это был рекорд; никто не помнил случая, чтобы снитч поймали так скоро. — Невилл! Невилл! Ты где? Игра окончена! Гарри победил! Мы победили! Гриффиндор победил! — визжала Гермиона, выделывая танцевальные па, вспрыгивая на сидение, соскакивая с него и набрасываясь с объятиями на Парватти Патил в переднем ряду. Оказавшись в футе над землей, Гарри спрыгнул с метлы. Он не мог поверить в случившееся. Он победил — игра окончена; она длилась едва ли дольше пяти минут. Гриффиндорцы один за другим соскакивали с метел на поле. Гарри увидел, как неподалеку приземляется Снейп, с белым лицом и поджатыми губами — и почувствовал чью-то руку у себя на плече, поднял голову и встретился взглядом с улыбающимся Дамблдором. — Отлично, — похвалил Дамблдор тихо, так, что только Гарри мог расслышать. — Приятно видеть, что ты не скучал по зеркалу… Занимался делом, молодец… Гарри обуяла злость, и он еле-еле сумел взять себя в руки. Снейп, приземлившись на поле, сердито сплюнул на землю. Некоторое время спустя Гарри один вышел из раздевалки, чтобы отнести «Нимбус-2000» в сарай. Давно уже он не бывал так счастлив. Он совершил нечто, чем можно по-настоящему гордиться — больше никто не скажет, что он известен только благодаря своему имени. Никогда ещё вечерний воздух не дышал такой свежестью, не был так упоительно сладок. Гарри брел по мокрой траве, снова и снова переживая события последнего часа, слившиеся у него в голове в одно расплывчатое сладостное ощущение: гриффиндорцы, подбегающие с трибун, чтобы на плечах унести его с поля; на некотором расстоянии Невилл с Гермионой, скачущие вверх-вниз; кровь из носа у Рона, который тем не менее выкрикивает торжествующие «Ура!». Гарри подошел к сараю. Он прислонился к деревянной двери и стал смотреть на «Хогвартс», на окна, зажигающиеся красным светом в лучах заходящего солнца. Гриффиндор выиграл. Он победил, он показал этому Снейпу! Кстати, о Снейпе… Скрытый под плащом с капюшоном, по ступенькам замка быстрой походкой сошел человек. Явно не желая быть замеченным, он шагал в направлении Запретного леса и стремился как можно скорее пересечь двор. Радость победы оставила Гарри — он узнал эту крадущуюся походку. Снейп идет в Запретный лес, в то время, как все остальные сидят за ужином — с чего бы это? Не раздумывая, Гарри вскочил на метлу и поднялся в воздух. Бесшумно паря над замком, он проследил, как Снейп торопливо вошел в лес. Гарри последовал за ним. Сквозь густые кроны деревьев Гарри не мог видеть, куда направляется Снейп. Тогда он стал летать кругами, ниже и ниже, задевая верхушки деревьев, пока, наконец, не услышал голоса. Он полетел на звук, бесшумно опустился на высокую березу и осторожно полез по ветке, крепко держа в руках метлу и стараясь разглядеть, что происходит внизу. Там, на темной поляне, стоял Снейп, и он был не один. С ним был Квирелл. Гарри не видел выражения его лица, но заикался Квирелл гораздо сильнее обычного. Гарри изо всех сил напряг слух, чтобы не пропустить ни слова из разговора профессоров. — …н-н-не знаю, з-з-зачем вам п-п-понадобилось встречаться с-со мной именно з-з-здесь, Северус… — О, я надеялся, что мы сумеем сохранить наш секрет, — сказал в ответ Снейп ледяным тоном. — В конце концов, учащимся не положено знать о философском камне. Гарри сильнее наклонился вперед. Квирелл что-то промямлил. Снейп перебил его. — Вы уже выяснили, как можно пройти мимо этого животного, которое держит Хагрид? — Н-н-но, Северус, мне… — Вам не понравится, если я стану вашим врагом, Квирелл, — заявил Снейп, делая шаг по направлению к собеседнику. — Я н-н-не з-з-знаю, что в-вы… — Вы превосходно знаете, что я имею в виду. Громко ухнула сова, и Гарри чуть не свалился с дерева. Он восстановил равновесие на следующих словах Снейпа: «…ваш милый фокус-покус. Я жду». — Н-н-но я н-н-е… — Прекрасно, — перебил Снейп. — Вскоре у нас будет возможность побеседовать ещё, а до той поры вы все обдумаете и решите, на чьей вы стороне. Он накинул капюшон на голову и стремительно удалился. Почти совсем стемнело, но Гарри все-таки мог видеть Квирелла. Тот стоял неподвижно, словно окаменев, а спустя пару минут от него так и шибануло хаосом во все стороны, от чего Гарри еле удержался на метле.***
На уговоры избавиться от дракона Хагрид с трудом, но согласился. Потом были поиски способа переправить дракона в безопасное место, пока он полшколы не разнес. Рон активно переписывался со своим братом Чарли — драконологом. И вот перед самыми пасхальными каникулами, глухой ночью с Астрономической башни стартовали несколько драконологов со своей ношей, а провожающие ребята немного беспечно, на волне эйфории от удачно решённой проблемы направились в свою башню, нарвавшись на своего декана в сопровождении понурого Малфоя. Факультет в единый момент потерял сто пятьдесят баллов. Они потеряли сто пятьдесят очков. Гриффиндор оказался на последнем месте. За одну ночь они умудрились разрушить все надежды своего факультета на получение кубка в школьном соревновании. Гарри чувствовал себя так, будто жизнь его на этом кончилась. Что же теперь делать, как загладить свою вину? Гарри не спал всю ночь. Он слушал, как Невилл долго-долго вздыхал в подушку, и не знал, чем его утешить. Он понимал, что Невилл, подобно ему самому, с ужасом думает о завтрашнем дне. Что будет с остальными гриффиндорцами, когда станет известно о том, что они натворили? Сначала гриффиндорцы, проходившие на следующее утро мимо гигантских песочных часов, которые показывали количество баллов, набранное колледжем, думали, что произошла какая-то ошибка. Куда могли за ночь подеваться сто пятьдесят баллов? Потом по школе стала распространяться новость: виной всему Гарри Поттер, герой двух квидичных матчей, он и двое других первоклашек. Из самого обожаемого Гарри внезапно сделался самым ненавистным всем человеком. Даже равенкловцы и хаффлпаффцы злились на него — уж очень всей школе хотелось, чтобы «Слизерин» потерял кубок. Куда бы Гарри ни пошел, все показывали на него пальцами и открыто оскорбляли его. Слизеринцы, наоборот, приветствовали его аплодисментами и кричали: «Спасибо, Поттер, мы тебе этого не забудем!» Поздновато было спасать положение раскаянием, но Гарри тем не менее поклялся сам себе, что больше никогда не будет вмешиваться не в свои дела. Ему было так стыдно, что он пошел к Вуду и сказал, что уйдет из команды. — Уйдешь? — прогрохотал Вуд. — И что будет хорошего? Как мы наберем хоть какие-то баллы, если ещё и в квидич перестанем выигрывать? Но и от квиддича было мало радости. Никто в команде с Гарри не разговаривал, кроме близнецов, а если ребятам все-таки приходилось говорить о нем, его называли «ловец». Гермиона с Невиллом тоже пострадали. Им, конечно, было не так плохо, как Гарри, потому что они не были столь известны, но и с ними никто не разговаривал. Гермиона перестала проявлять активность на занятиях, сидела, опустив голову, и работала в одиночестве. Гарри был почти что рад, что приближались экзамены. Подготовка к ним помогала немного забыться. К тому же от него, наконец, отлип Рон, которому тоже доставалось по самое «не балуй». Это злило рыжика, как же, вместо славы общественное порицание. Гарри с Гермионой и Невиллом общались только между собой, занимались допоздна, старались запомнить составы сложных снадобий, учили наизусть заклятия и проклятия, зубрили даты важнейших колдовских открытий и гоблинских восстаний…***
Там же, в «своём» закутке, дети препарировали Малфоя. — Ты-то там как оказался? Драко только тяжело вздохнул. — Да мне тоже на дракона хотелось посмотреть, а эта кошка меня поймала. Я старался её увести от башни, но её как будто приклеило там. А вы даже мантией не прикрылись! В один «прекрасный» день, на утро, за завтраком Гарри, Гермиона и Невилл получили записки одинакового содержания: «Ваше наказание будет иметь место сегодня в одиннадцать часов вечера. Мистер Филч будет ожидать вас в вестибюле. Профессор МакГонагалл». В ужасе от потери ста пятидесяти баллов Гарри и забыл, что им, кроме всего прочего, нужно отбывать наказание. Он думал, Гермиона начнет жаловаться, что из-за этого потеряет время, необходимое для занятий, но та не произнесла ни слова. Как и Гарри, она считала, что наказание справедливо. В одиннадцать вечера они спустились в вестибюль. Филч был уже там — как и Малфой. Гарри совсем забыл, что Малфой тоже получил взыскание. — Следуйте за мной! — рявкнул Филч, зажигая лампу и выводя детей из замка. — Ну что, теперь будете хорошенько думать, прежде чем нарушать школьные правила, а? — он злобно скосил глаза. — Да-да… тяжелый труд и сильная боль — вот лучшие учителя, если вы спросите мое мнение… Жаль, что отменили прежнюю систему наказаний… Подвесить бы вас за руки к потолку на пару деньков, у меня ведь и цепи сохранились, я их держу в порядке, смазываю маслом, вдруг снова понадобятся… М-да… Ну, пошли, что ли… и не вздумайте убежать, от этого вам только хуже будет. Они пересекали темный двор. Невилл тяжело дышал от быстрой ходьбы. Гарри гадал, какое же наказание их ждет. Наверное, что-то действительно ужасное, иначе Филч не был бы так доволен. Луна была яркая, но из-за облаков, набегавших на неё, маленькая процессия то и дело погружалась в кромешную темноту. Впереди Гарри видел освещенные окна хижины Хагрида. Потом они услышали отдаленный крик: — Это ты, Филч? Давай поспешай, пора б уж и начать. Гарри немного приободрился — если им предстоит поработать с Хагридом, может быть всё не так плохо. Должно быть, его чувства отразились у него на лице, потому что Филч процедил: — Ты, видимо, думаешь, что вы будете валять дурака с этим пугалом? Ошибаешься, парень — вы пойдете в лес, и — поправьте меня, если я ошибаюсь — вам вряд ли удастся вернуться оттуда целыми и невредимыми. Тут Невилл громко застонал, а Малфой остановился как вкопанный. — В лес? — переспросил он, причем голос его звучал отнюдь не так равнодушно, как обычно. — Нам туда ночью нельзя — там всякие эти… оборотни. Невилл вцепился в рукав Гарриной робы и издал задушенный хрип. — А это уж ваши проблемы, — ответил Филч, источая злобную радость. — Надо было раньше думать об этих… оборотнях. Навстречу из темноты быстрой походкой вышел Хагрид, за ним по пятам следовал Клык. Хагрид нес в руках большой арбалет, а через плечо у него висел колчан с болтами. — Наконец-то, — сказал он. — Жду-пожду, уж полчаса целых. Гарри, Гермиона — вы в порядке? — Нечего с ними нянчиться, Хагрид, — ледяным тоном заметил Филч, — в конце концов, они здесь для наказания, а не для дружеской беседы. — Потому ты и опоздал, да? — Хагрид неодобрительно нахмурился. — Морали читал? Не твоя это забота. Сделал свое дело и гуляй. Дальше я сам их поведу. — Вернусь на рассвете, — ответил Филч, — за тем, что от них останется, — добавил он гнусно, а затем повернулся и пошел обратно в замок, и в темноте долго было видно, как подпрыгивает лампа у него в руке. Малфой повернулся к Хагриду. — Я не пойду в лес, — заявил он, и Гарри уловил в его голосе панические нотки. — Придется, коли хочешь остаться в Хогвартсе, — свирепо ответил Хагрид. — Напакостил — умей отвечать. — Ходить в лес — работа служителей, ученикам не полагается этого делать! Я думал, нас заставят что-нибудь переписывать! Да если бы мой отец знал, чем меня вынуждают заниматься, он бы… — Знаешь чего, уж такой у нас тут порядок в Хогвартсе, — зарычал Хагрид. — Скажите на милость, переписывать! Толк-то в этом какой! Придется сделать что-нибудь полезное или уж убираться отсюда. А если твоему папаше больше нравится, чтоб тебя выгнали, так ступай назад и собирай шмотки, понял? Давай! Малфой не пошевелился. Он гневно смотрел Хагриду в лицо, но очень скоро опустил глаза. — Но это ЗАПРЕТНЫЙ лес! — воскликнула Гермиона, а Гарри кивнул. — Запретный, — согласился Хагрид. — Мы первокурсники, — попробовал достучаться Гарри. — И нам туда нельзя, — закончил Малфой. — Мы не обученные! — Раз Дамблдор Вас сюда послал, значит… это… считает, что вам можно, Гарри. А этот, белобрысый, может валить из школы… это… его тут никто не держит, — сказал Хагрид, — а сейчас слушайте сюда. Чего мы сегодня будем делать, очень опасно. Я не хочу, чтоб вы рисковали жизнью. Идите-ка сюда на минуточку. Дети затравленно переглянулись — значит, директор. САМ! Сам направил их туда, куда не все взрослые сунутся. Хагрид подвел их к самому краю леса и, подняв лампу повыше, осветил узкую, петляющую тропинку, терявшуюся между толстых черных стволов. Ребята заглянули в лес, и легкий ветерок зашевелил им волосы. — Глядите, — проговорил Хагрид. — Видите на земле? Светится? Серебряная такая? Это кровь единорога. Кто-то ранил единорога… Второй раз за неделю. Прошлую среду уже нашел одного мертвого. Сейчас нам надо постараться отыскать беднягу. Может, удастся спасти. — А если тот, кто ранил единорога, найдет нас первым? — спросил Малфой, не в силах скрыть владевший им страх. — Тут в лесу нет ничего такого, чтоб навредить вам, ежели будете держаться возле меня или Клыка, — успокоил Хагрид. — И не сходите с дорожки. Так. Делимся на две группы и идем по следу в разные стороны. Кровь вон повсюду, где-то здесь он и крутится со вчерашнего дня. — Ага… нет, — тихо пробормотал Гарри. — А единорог ранен… Некоторое время спустя… — Мне кажется, или наш многоуважаемый директор сошел с ума, а вместе с ними и все учителя? — поинтересовался Гарри у нервно оглядывающегося Малфоя. Мальчики медленно пробирались сквозь бурелом в запретном лесу. Полчаса назад их небольшая группа разделилась: Рон, Невилл и Гермиона отправились с Хагридом по одной тропинке, а Гарри, Драко и трясущийся Клык были отправлены Хагридом по другой. Гарри опять злился. Мало того, что лес не зря назывался ЗАПРЕТНЫМ, и вход ученикам был строго воспрещён, туда, при непосредственном участии доброго дедушки, отправили ПЕРВОКУРСНИКОВ, ещё толком ничего не умеющих. В лес, кишащий тварями из Бездны! Тварями, с которыми не всякий БОЕВОЙ взрослый справиться может. Да не просто так прогуляться под луной, но искать раненного единорога, а то, что тварь, которая единорогов УБИВАЕТ, может рядышком оказаться, так это так… мелочи жизни. Единорога убить не так-то просто, а эта тварь их убивает. И что, скажите, пожалуйста, дети будут делать при этой встрече? Что там Хагрид сказал? Искры выпустите? Не смешите мои тапочки! Пока их выпустишь, пока на них откликнуться, пока придут на помощь — от мальчишек мокрого места не останется! — А ты только до этого додумался? — съехидничал Малфой, подскакивая на месте от еле заметного треска чего-то справа. — У тебя же отец в Попечительском Совете, почему он ничего не предпримет? — Предпримет, конечно, как только я ему всё напишу. Думаю, наш декан уже всё рассказал, но я всё равно напишу завтра письмо. — Почему ты его крёстным не зовёшь? — Дома я его вообще отцом называю, а тут субординация, школа всё же! — Как только напишешь, дай его мне — я попробую наложить специальные чары или попрошу профессора Флитвика. — Что за чары? — Как только адресат распечатает письмо, его копии окажутся в руках всех, кто связан с адресатом сферой интересов, в данном случае — по школе. — Это как? — Надо, чтобы это письмо получил не только твой отец, но и все члены Попечительского Совета, а их имен мы не знаем, зато знает твой отец, вот чары и помогут нам распространить информацию. Ещё надо будет продублировать: одно отправишь со своим филином, а второе я со школьной совой. — Зачем? — Что-то мне подсказывает, то, которое улетит с филином, или потеряется, или в нем невозможно будет рассмотреть и строчки… — Почему? — Дамблдор. Он прекрасно знает, что ты обязательно отпишешься папочке, а тот бучу поднимет. Перехватить филина ему не проблема на своей территории, «потерять» письмо сложнее, а вот элементарно в воде его искупать и снова к филину привязать — это всегда пожалуйста. Так что твой отец, даже если бучу поднимет, то доказать ничего не сможет, вот для этого и дубликат, но с неприметной совой и отправленный тем, от кого такого не ждут… Гермионой, например. Она часто использует школьных сов для почтовых заказов, её с посланием к Лорду Малфою не свяжут никак. Писать надо не как отцу, а к Попечительскому Совету. А ещё лучше, что бы каждый из нас написал свое обращение к попечителям — я напишу, Гермиона тоже. Хагрид… этот сам не понимает всей опасности пребывания здесь детей. Рон сто процентов жаловаться не будет, точнее будет, но ныть будет мне на ухо или Гермионе, а кому-то толковому ни слова не скажет. Странный он. Невилл, скорее всего, тоже выразит свое "ФИ" руководству школы… Считай, уже три гриффиндорца, среди которых Тот-Самый-Мальчик. Хорошо бы еще найти кого-нибудь с Хаффа и у воронов… — Ну, ты голова! — не аристократично восхитился блондин. — Только будет ли прок? — Эмм? — Я — слизеринец, и этим всё сказано. Какой бы властью сейчас не обладал мой отец, но репутация у него подмоченная. Гермиона твоя — магглорождённая, а даже при промаггловских настроениях Дамблдора общество таких не очень любит, и в Попечительском Совете сидят именно из этих… О том, что она «Наследница», вне стен школы никто ничего не знает. Такое ощущение, что на всю школу чары конфиденциальности наложили — между собой трепаться можем, а вот на сторону эти сведения не выходят. Так что, для членов Попечительского Совета она — очередная выскочка, не стоящая внимания. Если что с такой и случится — то «Обливиэйт» на родителей, и концы в воду… — Хм… — Лонгботтом… семья уважаемая, может, и прислушаются, тем более, что леди Лонгботтом сама входит в состав попечителей, а ты… — А я вообще отдельный случай… — хмыкнул Гарри. — Уж не знаю почему, но Министерство ко мне относится далеко не радужно. Все мои письма с просьбами о пересмотре дела Блэка, с просьбами о назначении магического опекуна или куда-то пропадают, или игнорируются. А в «ЕП» старательно выпячивается каждый мой шаг, да с таким подтекстом!!! Откуда только узнают? — Вывод: буча поднимется, отец так просто этого не оставит, но будет замята… — Н-да… тяжело переть против танка с вилкой в зубах. Тут впереди показалось серебристое сияние, Клык взвыл и опрометью бросился прочь. Малфой, не успевший отпустить ошейник, за который держался, был утянут следом. Едва Гарри обогнул стоявшее на пути дерево, мельком заметив распростёртую на земле тушу единорога, как на него стремительно стала надвигаться огромная тень. Вроде бы человек в мантии, но земли не касался, глубокий капюшон скрывал лицо, а уж волны ужаса, распространявшиеся от него, как круги по воде, говорили о том, что это — человеком уже не являлось. Гарри отступал спиной вперёд, не отворачиваясь от противника, запнулся и повалился в переплетение корней, тут же запутавшись в мантии. Свистнула стрела, отпугнувшая мрак, послышался перестук копыт, и вот над тенью возвышается вставший на дыбы кентавр. Монстр шарахнулся прочь и стремительно скрылся в чаще леса. Кентавр, представившийся Фиренцем, вывел подростка на опушку, наговорил непонятных слов о краснеющем Марсе и скрылся среди деревьев. Остальная компания уже собралась на полянке у кромки леса. «И вот, что я должен был с этим сделать? — мысленно вопрошал Гарри. — Какие заклинания использовать? Вингардиум? Так он, вроде как, и сам летал! Агуаменти? Ну, промок бы он и только. Ледяные копья, как с троллем? Судя по клубку мрака под мантией, этой тьме твердые предметы — как призраку стена! Хотя стрелы кентавра ОНО испугалось…»***
План с письмом сработал на "ура". Флитвик, довольно потирая ручки, наложил на письмо требуемые чары, а Гермиона с энтузиазмом подключилась к его отправке. Буча среди Попечительского Совета разразилась нешуточная и обвинения в адрес Дамблдора, в школу зачастили проверяющие. Те, кому с поддержкой директора прощались выкрутасы, а с вечными комиссиями вдруг их резко стали ловить и штрафовать, волком смотрели на Малфоя. Странно, но среди попавшихся ни разу не были замечены рыжие близнецы, отпетые шутники и главные приколисты школы. Позже, сидя в их уголке в библиотеке, Драко рассказал, что отец действительно сначала получил с семейным филином вымоченный конверт, а потом серая неприметная сипуха скинула ещё один, но уже пропитанный чарами от Флитвика. Это было предсказуемо — директор из ситуации с отправкой малолетних учеников в опасный лес на отработку, выкрутился! Мол, им было поручено побродить всего лишь по опушке за расчисткой леса после зимы, а юнцы самовольно в лес подались. А их искали, между прочим, и даже с собаками. И Хагрид с Уизли подтвердили эту версию. На возражения Лонгботтома не обратили внимания — ты там не был! Как это не был? Ты, как и полагалось, был на опушке! А Грэйнжер — всего лишь грязнокровка малолетняя! На возмущения самих мальчишек хорошенько пригрозили исключением, но тут за них «вступился» Дамблдор. Гарри опять оказался в кабинете директора. Дамблдор укоризненно пенял мальчику, что лгать нехорошо, и идёт он по «кривой» дорожке. Да как он мог, это недостойно гриффиндорца! Дамблдор же все выходки мальчику прощает, а тот не ценит этого. Если бы не директор, Гарри бы уже вылетел из школы за все его ночные вылазки, за дракона, содержащегося нелегально! Дамблдор окончательно и бесповоротно перешёл в стан «врага». Мальчику было предельно ясно — в правдивые слова, что дракона содержал и не он вовсе, а Хагрид, не поверят. Начитался он уже статей от «Министерства», где события искажались нужным Дамблдору образом. Со дня своего поступления в школу ни одного выпуска «ЕП» не пропустил и следил за тем, что в мире волшебном делается, хоть и не показывал этого Рону. Если не читал сам, то просил Гермиону пересказывать ему новости. Детям предстояло хорошенько покипеть мозгами на предмет выставления директора в истинном свете, пока что кроме «Веритасерума» на ум ничего не приходило, но… Тем временем Рон, сменив гнев на милость, продолжал наседать на Гарри в поиске ответа, что же прячут за Пушком и кому это нужно, сам при этом делал минимум телодвижений, всё время требуя их от Гарри или Гермионы. Гарри должен был посмотреть. Гермиона должна была найти, а он, Рональд Уизли, пожинать лавры, как первый догадавшийся. В чём ни Гарри, ни Гермиона ему не отказывали, только поисками и не занимались вовсе. — Дамблдор работал с Николасом Фламелем над двенадцатью способами использования драконьей крови! Зелёные и карие глаза с подозрением уставились на рыжика и ждали продолжения откровений, но на этом фантазия Уизли иссякла. Гарри досадливо фыркал на свою недальновидность, что не прошерстил коллекцию карточек от шоколадных лягушек. Одна из карточек и послужила догадкой рыжему. Ещё несколько дней Рон зудел Гермионе, что она должна найти и прочитать всё об этих двенадцати способах, и доложить ему вкратце. Герми только кривила губы на его требования. Однажды девочка не выдержала и, бухнув на стол между ними огромный талмуд для «лёгкого чтения», процитировала: — Николас Фламель известен, как единственный создатель философского камня! — Чего?! — вылупился на неё Рон. Через три человека от них закатились смехом близнецы, из рук в руки начали кочевать сикли и галлеоны. Гарри с трудом сдерживал веселье. — Хочешь сказать, что ты не знаешь? — наигранно удивилась Герми. — Философский камень позволяет добывать эликсир жизни и превращать любой металл в золото! У Рона алчно загорелись глаза. — Николасу Фламелю в прошлом году исполнилось 665 лет, — триумфально закончила девочка, захлопнув талмуд, чем чуть не прищемила конопатый нос. — Мы должны его найти первыми! — буквально взвыл рыжик, потом немного притушил свой восторг и поторопился добавить. — Снейп хочет его украсть для Того-Кого-Нельзя-Называть, надо его опередить. Гарри только покачал головой. — Камень охраняют! — высказалась Гермиона. — Кто мы такие, что бы идти напролом сквозь ловушки, установленные профессионалами? С тех пор до самых переводных экзаменов Рон ныл, зудел и жужжал о том, что они должны найти камень. Каждый раз подростки с успехом отбивались от сомнительной идеи, хотя слушать это постоянное сопровождение было просто невыносимо.