Часть 4. Глава 9. Возвращение.
— Люци, — тихо позвал дракон своего партнёра. — Мы возвращаемся. И нам нужно синхронизировать потоки так, чтобы к моему… Нашему возвращению ты уже ждал меня в Хоге с амулетами — самыми сильными, какие сможешь найти. — Зачем? — устало поинтересовался блондин. — А сам не понимаешь? Они же Наследие приняли. Неужели ты думаешь, что они останутся при той внешности, что у них была до этого? Ты хочешь подарить нашего Истинного директору на блюдечке с голубой каёмочкой? — Что?! Нет! — Тогда не тупи. Мне будет нужно шесть амулетов. — А шесть-то зачем? — Гарри, Гермиона, Драко, Невилл и близнецы Уизли. — Уизли?!.. — в потрясении уставился Малфой на дракона. — Не знаю, кто они по крови, но пока они Уизли по названию… Ифриты с наследием джиннов. — Ифриты, говоришь… Это наследие всегда было в семействе Прюэттов, но уже больше двухсот лет никто в их семье не принимал наследия в полном объеме. Да и Уэлсли до… Тех трагических событий. Точно! Они были джиннами и частенько роднились с Прюэттами… Неужели Молли? — Сомневаюсь, Люц, а вот у Фабиана и Гидеона вполне могли быть дети. Вспомни только заклятие на мисс Поттер-Блэк. Тем более, что мальчишки признались, что приняли наследие в феврале, а не в апреле. — Как же они оказались здесь, если… — Люциус, я, конечно, понимаю, что мы вернемся тогда, когда нам надо, но давай обсудим всё уже там, а? Мне неспокойно… — А как же Блэк? — Мне тут одна Леди пообещала с этим разобраться. — И кто же сия Леди? — ревниво спросил Малфой. — Леди Хелена Певерелл, помнишь легенды? — Госпожа? — потрясение — самое малое, что можно сказать о состоянии лорда Малфоя. — Она самая. Ладно, давай заниматься пентаграммами. Я ушел из Хогвартса 31 октября в одиннадцать часов двадцать три минуты… Дракон принялся когтями вычерчивать линии пентаграммы, позволяющей пройти сквозь грань миров.***
Вернулся Северус в Хогвартс спустя десять секунд после того, как директор выглянул в узкий коридорчик с винтовой лестницей из кабинета. Быстро наложив на стену кабинета «Проницаемые» чары, Северус убедился, что Альбусу сейчас, ох, как не до проблем в замке. Отметил, что директор скрылся в потайном проходе, спрятанном между стеллажами с книгами, и рванул вниз по лестнице. Однако перед самой горгульей приостановился и задумался — он же не знает, где эта самая Тайная комната находится. — Финист, — тихо, на грани слышимости позвал профессор. И через мгновение пропал в огненном портале, оказавшись в своих покоях. — Они еще не вернулись, — тут же получил объяснение, — лучше встреть своего партнера и подготовь Поппи. Я сам их переправлю в Больничное Крыло, — курлыкал Финист, не давая зельевару и слова вставить. — А ещё зелья. Те самые, что нужны для принятия родовой магии. Жаль, тут нет родовых камней. Мальчику совсем туго придется. И о других стоит позаботиться. — Но… — Северус! Полное совершеннолетие! Полное! Девочка активировала Звезду магов! Северус рванул в свою личную лабораторию. — Партнера встретить не забудь! — курлыкнул вслед феникс и пропал.***
Следующая неделя была разной для всех населяющих замок. Студенты ни о чем не догадывались и спокойно продолжали учиться. Им сказали только то, что несколько учеников по разным причинам оказались в Больничном Крыле. Кто эти несколько учеников — вычислить для остальных не составило труда, учитывая, что отсутствовали близнецы Уизли, Поттер, Грэйнджер, Лонгботтом и Малфой. Слухи, почему означенные ученики оказались в Больничном Крыле, ходили самые невероятные. Самыми распространенными оказались: Уизли снова ставили эксперимент, когда их потревожил Невилл, а Невилл и зелья — понятия несовместимые, вот их и долбануло — всех. А Поттер попытался напасть на Малфоя — или наоборот, потому что не хотел, чтобы он (Поттер/Малфой — в зависимости от факультета, в котором эти разговоры проходили) участвовал в Турнире, а Грэйнджер, как всегда, оказалась не там, где нужно. В гостиной факультета Гриффиндор ярился Рональд Уизли, шипя и проклиная Поттера за то, что он не сказал ему, как забросить свое имя в Кубок. Сам стал участником Турнира, оставив друга позади. Он всеми силами старался очернить Поттера в глазах всего факультета, но это ему явно не удавалось. — Уизли, ты белены объелся? — как-то спросил Симус Финниган. — Если бы ты меньше спал, то прекрасно бы всё видел! Так что нечего тут катить бочку на Гарри! — Он теперь совсем зазвездится! — воскликнул обиженный в самых лучших чувствах Рон. — Да ещё и этот Малфой! Правильно Гарри захотел его пристукнуть! — поняв, что Поттера с пьедестала не снять, взялся он за свою любимую тему. — Я бы тоже его пристукнул за то, что он ворует чужие идеи! Зачем ему участие в этом Турнире? Только почему Гарри меня не позвал? Я бы этому Хорьку! Ух! Никому из студентов не сказали, что Гарри и Драко магией поклялись, что не причастны к подаче заявки на участие в Турнире, а потому все были уверены, что и Поттер, и Малфой воспользовались всем известным способом, который и продемонстрировал Поттер, запулив заявки близнецов в Кубок. И, естественно, что версии, почему эти два студента оказались в Больничном Крыле, плотно связывали с их давним соперничеством, что накаляло и без того напряженные отношения между Слизерином и Гриффиндором. Директорам других школ было абсолютно безразлично, что происходит в Хогвартсе. Им только прибавляло радости то, что среди Чемпионов Хогвартса не было дружеских отношений, так как это повышало шансы на победу их собственных команд. Гарри оказался пророком. После бурных обсуждений и скандалов было принято решение, что менять уже приготовленные задания не будут кардинально. Внесут только пару доработок и организуют ещё одно испытание, а выступать Чемпионы будут именно командами. Министр Фадж брызгал слюной и ярился, настаивая на том, что приз уже был утвержден, и он не собирается его утраивать, раз Кубок с какого-то перепугу выкинул не трёх претендентов, а девять. И если организаторам так хочется облагородить победивших, то пусть устраивают не командные состязания… Но тут кто-то шепнул на ухо Министру Магии, что в таком случае денег на этот самый Турнир уйдет ещё больше, и тот, скривившись как от вида флобберчервя, согласился. Ну, а директор Хогвартса только радовался всё разгорающемуся противостоянию факультетов. Злился на мадам Помфри, которая так и не допустила его к пострадавшим студентам, воспользовавшись своим «Правом». Впрочем, сплетни пошли гулять не просто так, а именно для отвлечения внимания от того, что в действительности произошло. Эти легенды на-гора выдумали Северус и Люциус, как только все оказались в Больничном Крыле, а Северус пошел на доклад к Светлейшему. Удивительно, но старик, озабоченный тем, что большая часть его артефактов в момент вышла из строя, поверил! Очень уж удачный момент выпал Северусу, чем он и воспользовался, поливая ядом своего самого ненавистного студента, который осмелился поднять палочку на его крестника! Досаду у Дамблдора вызывало только то, что в Больничное Крыло он так попасть и не смог, как ни уговаривал мадам Помфри, а Сметвик отказался присылать комиссию для проверки её деятельности, тыкая Дамблдору в бороду магической лицензией этой ведьмы. А ещё его отвлекали переговоры и организация Турнира, и разработка новых составов для директоров других школ, поскольку в Международную Конфедерацию Магов всё-таки просочились сведения о недостаточной организации безопасности на отборе Чемпионов. Это требовало всего внимания старика, а отсутствие верного Фоукса значительно усложняло задачу порхания между всеми заинтересованными лицами, и он удовлетворился-таки сведениями, которые принес ему зельевар. А вот для шестёрки в Больничном Крыле всё было очень и очень печально. Их ломало и корежило, как будто они попали под молотильную машину. Всех. Они принимали родовую мощь. Лорд Малфой попытался было забрать своего сына в Менор для облегчения его участи на родовом алтаре, но как только он попытался это сделать — у подростка просто остановилось сердце… и забилось снова, стоило только уложить его на кровать рядом с Гермионой. А тут ещё и партнер… В результате лорд Малфой поселился в Больничном Крыле, являясь для сына неким проводником силы вместо родового камня, и всеми силами старался поддерживать остальных подростков, которым приходилось ещё хуже. Северус же, отговорившись от директора сложными случаями в Больничном Крыле: — Директор! У Уизли и Лонгботтома явное отравление зельем! Вы же не хотите, чтобы в самом начале Турнира у нас в школе погибло аж целых трое учеников от неизвестного отравления?! Я вынужден проводить всё своё время в лаборатории, пытаясь найти антидот для этих поганцев, которые ни Мордреда не смыслят в зельях, постоянно взрывая котлы на моих занятиях, но не гнушаются их использовать на себе и других учениках! А я вас предупреждал, что рано или поздно это ни до чего хорошего не доведет! Так что, замените мои уроки или вообще их отмените, пока эта ситуация не решится! …проводил всё своё время именно в лаборатории, готовя и готовя весьма специфические зелья, помогающие адаптировать родовую силу. Дело осложнялось тем, что с Уизли было непонятно, на чью силу ориентироваться, а с Поттером вообще… С его-то коктейлем в крови. Благо, некоторыми, как воздух необходимыми, но как цветущий папоротник, редкими ингредиентами его снабжал Финист. Как то: яд василиска, слезы феникса, их же чешуя и перья. Бесконечные ритуалы, варка зелий и поддержка шестерых подростков вымотали двух лордов, одну медиведьму и одну Регента рода до полного изнеможения, но в конце второго дня ситуация стабилизировалась, и подростки впали в свои первые сны. Оставив молодое поколение наслаждаться просмотром видений, вымотанное взрослое поколение уединились в покоях медиведьмы, с удовольствием осушая чашки с горячим какао. Неожиданно тени сгустились, а свет свечей померк. Посередине гостиной перед застывшими магами, как из дымки, материализовалась фигура, мгновенно опознанная Северусом. — Госпожа? — Всё в порядке, Северус, — тихо промолвила Смерть. — Я нашла Сириуса, но ему придется задержаться в Инферно. Его лечением занимается Хорес. Это всё, что я хотела сказать. Успокой мальчика, — и растаяла как дым. Изморозь, появившаяся на окнах при появлении столь могучей сущности, стала постепенно таять. Первой отмерла леди Лонгботтом: — Я очень надеюсь, что ещё не скоро встречу эту Леди вновь. Поппи, подай Успокоительного, пожалуйста.***
Первый сон Гарри. Гнездо Ривэйн уже многие тысячелетия проживало среди людских магов. Их гнездо было одним из немногих, которое осталось на Земле после большого прорыва, во время которого была уничтожена Атлантида. Человеческий облик стал для них уже естественным, можно сказать — Первым. Впрочем, как и у многих других магиков, что ещё остались на Земле. После той битвы на Земле всё это время царили «Темные времена», и быть кем-то, кроме как человеком, было просто опасно. Тот прорыв перекорежил все магические и немагические пути сообщения. Поэтому ждать, что вот-вот вернутся те, кто ушёл, было нереально. Магиков осталось очень мало, если сравнивать с тем периодом жизни. Люди, стараясь пережить последствия катастрофы, расселились небольшими скоплениями по немногим свободным ото льда землям. Оторванные друг от друга, не имея возможности общаться, эти социумы варились в «собственном соку». «Долгая зима», как последствие прорыва, ощутимо привела к деградации немагического населения планеты. Да и магов это коснулось сильно. Что привело фактически к каменному веку. Ведь по сути тех, кто что-то мог и владел знаниями, которыми владели их предки во времена расцвета, не осталось. Все они погибли, стоя на самом острие противостояния. Но все это Хорес Ривэйн, младший в выводке гнезда Ривэйн, знал только по рассказам старших, ещё помнящих те времена. А сейчас он стоял у погребального костра своего отца и ревел. Ревел и горел неутомимой жаждой мести. Мести людям, которые лишили его отцовских заботы и тепла. Нет, смерть отца не осталась не отомщенной, как можно было подумать. Все его шесть братьев встали на крыло и уничтожили тот город, что так недальновидно поднял на копья их отца. Разрушили, испепелили и предали забвению, не щадя никого — ни стариков, ни женщин, ни детей. Какая им, по сути, разница, если эти дети, воспитанные своими матерями и стариками, через несколько лет точно так же поднимут колья против кого-то другого из их клана. Или других магиков? Разрушили и успокоились. Месть за отца свершилась. Старший брат Хореса принял главенство над родом, которого не желал бы принимать ещё долгое время, ведь отцу было всего три тысячи лет. По меркам драконов их отец только-только вышел в стадию зрелости. Самому Нивьеру было только семь сотен — мальчишка! Но он был вынужден взять на себя обязанности главы и резко повзрослеть и, видя огонь неутомимой жажды в глазах своего младшего брата, он отправил Хореса проверить сокровищницы. Он знал — там есть то, что возможно — только возможно — успокоит бешенство младшего. Ругаясь на чем свет стоит, Хорес перебирал сокровища семьи Ривэйн. Бурча на брата, загнавшего его сюда, в этот пылесборник, Хорес протирал ветошью артефакты и фолианты, пока не наткнулся на странный прозрачный сосуд, с клубящимся в нем туманом. Сосуд стоял на древнем камне с выемкой по центру и был странной формы: одно только абсолютно шарообразное дно чего стоило. А сам камень был испещрен различными рунами. — И как он стоит? — удивился юный дракон, осторожно дотрагиваясь до сосуда. Хватило самого легкого прикосновения, чтобы сосуд опрокинулся, и клубящийся внутри него туман выплеснулся в выемку на камне. Хорес отскочил метра на три, но ничего не произошло. Только выплеснувшийся туман, да сосуд, как ванька-встанька, вернулся в свое исходное положение. От тумана слышались таинственные шепотки, иногда более сильные голоса и звуки, но разобрать, что это, у Хореса не получалось. Юный дракон с опаской приблизился к артефакту, видимо оставшемуся ещё с ТЕХ времен, стараясь прослушать, но уши улавливали только неразборчивость. Он склонился низко-низко над выемкой, когда под ногу попался какой-то камушек, и дракон, потеряв равновесие, свалился в туман головой.***
Огромные города, прекрасные дворцы, зеленеющая планета. Красота и довольство во всех проявлениях. По небу стремительными росчерками проносятся не только представители крылатых разумных, но и какие-то жужжащие стальные птицы. Маги, люди, магики… Все живут и радуются жизни во взаимопонимании и радости. Магики помогают магам, а маги помогают простым людям овладевать волшебством, развивая их духовное начало. Везде царит гармония и слияние с природой. Хорес оказался на крыльце какого-то огромного дома, по ступенькам которого, быстро перебирая пухлыми ножками, спускался маленький мальчик-дракон в человеческом виде. — Дари! Дари! — послышался нежный голос из холла дома. — Твой отец с минуты на минуту вернется из командировки в Систему Семи путей! Не убегай далеко! Женщина выглянула на крыльцо — эльфийка. — Хорошо, мам! — и постреленок умчался вперед. Хореса как привязанного поволокло за мальчиком, пронося его сквозь стены и препятствия. «Как при ментальных передачах информации», — подумалось Хоресу, и он стал наблюдать за ребенком. А тот уже умчался на площадку, видимо, предназначенную для игр детей, так как там их было очень много. Все бегали, смеялись, лазили по непонятным для Хореса приспособлениям. — Дари! Дари! Покатай! — обычный мальчик-человек, даже не маг. Но Дари это не смущает, он с готовностью перевоплощается в свою маленькую драконью ипостась и подставляет спину для мальчика. Он ещё мал, чтобы летать, но с помощью звериной мощи четырех лап, хвоста и крыльев у него получается очень даже «почти» летать. Низко-низко, и он с седоком на шее носится по площадке. Над головами проносится какой-то летающий агрегат и приземляется на специальной площадке у дома. Из него выходит взрослый дракон, тоже в ипостаси человека, и кричит на всю улицу: — Дорогая! Дари! Я дома!***
Всё затягивает белесым туманом и следующий эпизод. Судя по повзрослевшему Дари, лет прошло немало, эдак триста, не меньше. Но уже не ощущается той радости в воздухе, что в первом видении. Дари, сосредоточенно хмуря брови, слушает своего отца. — Система Алькиеро пала, жители эвакуированы на другие планеты, Лери. Большая часть уходит на свои планы и в свои миры. — Неужели настолько всё серьёзно? — испуганно прижимает свои руки к груди эльфийка. — Да, Лери… Я прошу тебя, бери младших и переезжайте. Стройте переход к Вам. — Я останусь с тобой, Даргей! — В этом Мире становится слишком опасно, родная. Прорывы следуют один за другим. Уже уничтожено несколько систем. Алькиеро слишком близко к Млечному пути, я прошу тебя, уходите!***
Снова дымка стирает воспоминание. — Мы теряем управление!!! — Капитан! — Правые гиперы отказали! — Ливени, компенсируй нагрузку, уходим на Мидгард! — Капитан! Крики, взрывы, хлопки. Повсюду пожары и снопы искр. Хорес не понимает, где он оказался. Он пробирается сквозь толпы куда-то бегущих людей по узким коридорам, мелькают красные вспышки сквозь переборки и стены, и оказывается за «бортом». Космос! А вот и Земля. Огромный рой космических кораблей, окружающих планету. Больших, средних, малых и совсем маленьких — юрких, как мошка, снующих туда-сюда. И здесь тоже везде то и дело вспыхивают погребальные цветы взрывов. Приходит понимание — идет сражение. Сражение за Землю. А вот и Луна… Ещё одна? Но у Земли была только одна спутница! Хорес уже ничего не понимает, но в этот момент его развернуло, и он видит — огромную воронку провала. Разрыв Завесы, из которой неумолимым потоком прут Твари. Хореса втянуло обратно в корабль. — Капитан! Магикристаллы на нуле! — …Всем, — хрипит и скрежещет какой-то передатчик. — Всем, всем!.. Защитить… «Аэйлитант»! — Корвь! — кричит тот самый Дари. — Импульсные орудия на полную! Кушам! Магов к кристаллам… — Бегом! Бегом! Бегом! Вой сирены. Взрыв. Несколько разумных существ падают кеглями, уже не подавая признаков жизни. — Рамири! Команду к компенсаторам, быстро! — Что с истребителями? — Все на внешнем контуре, но мы их теряем! — Отозвать! — Связь отсутствует… — Капитан! Антигравы вышли из строя!.. Как только окажемся в атмосфере, мы просто рухнем! — С… последним залпом… уходим на Мидгард! Корпус корабля содрогается, и корабль неловко разворачивается в сторону Земли. — Как только войдем в атмосферу, всем катапультироваться! — проносится громовой голос по всему кораблю. Едва оглушенный Хорес вслед за Дари выбрался из спасательной капсулы, как в небе воссияла ослепительная вспышка. Много, много ярче Солнца. А следом огромное множество осколков от взорванной малой спутницы устремляются к Земле. — Все в укрытие!!! — последнее, что слышит Хорес. Последнее же, что он видит, огромную, просто гигантскую волну, порожденную первым из множества метеоритов, упавших близ берегов Атлантиды, и перевоплотившийся дракон с пятью людьми на спине взмывает в огненное небо.***
— Все бесполезно, Дарен, — опустошенно говорит кто-то. — Порталы не действуют. Магические потоки искривлены и искорежены до неузнаваемости. Мы закрыли прорыв, но какой ценой! Большая часть планеты под ледяными шапками! Мы потеряли весь флот! — Карсун, успокойся! Мы выжили! Рано или поздно, но мы всё наладим! — устало говорит Дари.***
— Я не могу больше, Сильев… Хорес осматривает изрядно постаревшего Дари и огромный зал своего родового дома. Сильев — это его прадед. — Прошло уже пять тысяч лет, Сильев. Я устал. Я не хочу об этом помнить, Сильев. Держи, — и Дарен протягивает прадеду тот самый сосуд, который он опрокинул в каменную чашу. — Я знаю, у тебя сохранился Мыслеслив*. Держи и береги их. Я не хочу об этом помнить, но другим… вспоминать иногда стоит…***
Хореса за шкирку вытащил из «Мыслеслива Ери» Нивьер. Ему потребовалось около месяца, чтобы осмыслить увиденное, а потом младший Ривэйн попросил Нивьера найти ему наставника в магии. До этого момента он не задумывался о своем обучении, ему хватало того, что он дракон, и сам является её источником. Ему это было незачем. А теперь у него была цель. Цель научится плести магию, цель восстановить потоки, цель восстановить порталы. Много лет потребовалось Хоресу, чтобы овладеть магическим искусством. Он бродил по миру, менял наставников, выжав из предыдущих всё, что мог. Он достиг многих высот в магическом искусстве. Почти шесть сотен лет спустя он вернулся в отчий дом. И снова направился в сокровищницу, горя желанием снова просмотреть те невероятные воспоминания. — О! Ери, а этого раньше не было! — удивился Хорес, увидев новый артефакт. — Ты не больно-то в него заглядывай, Хори, — добродушно улыбнулся Нивьер. — Сколько он уже магов и магиков выпить успел. Эта штучка вампиризмом страдает, вот я его и выкупил у последнего владельца, чтобы спрятать понадежнее. Так что осторожнее, братишка.***
Он её нашел. Ту девушку, что видел в «Еиналеж». Нашел в самом неожиданном месте. В своих странствиях по бывшим территориям Атлантиды и исследованиях оставшихся артефактов, он забрел в область искажения, которая была наиболее близка к расколовшейся и утонувшей Атлантиде (п/а: Бермудский треугольник). И там, в ловушке искаженных потоков, он её и встретил. Хелена. Какое прекрасное имя. Долгое время они ещё путешествовали вместе, пытаясь вернуть девушке возможность уйти на свой план. Но Хелена прекрасно видела, что Хорес не отдает всего себя этим поискам. А она застряла в теле человека-аватара. А потом повнимательнее пригляделась к своему невольному помощнику и подумала: «А что мне стоит? Мне было скучно. Я хотела приключений. Я их получила. А этот смертный (а для Госпожи все смертны, даже потенциально бессмертные) её любит, так почему бы и нет? Мая и Жива пока и без меня разберутся, а там…» Они осели на Британских островах.***
Хорес вытер трудовой пот и осмотрел свое творение — родовой камень, выточенный в форме свернувшегося в клубок дракона. Он решил основать новый магический род, вместе со своей женой Хеленой. Вокруг ещё была пустынная площадка, подготовленная под строительство, и в центре ее возвышался огромный Черный алмаз, который они с Хеленой перетащили со дна океана, а он только что закончил вытачивать и шлифовать. Маги переглянулись между собой и запели. Магия взвихрилась огромными приливными волнами, одобряя действо. — Сим Я, Хорес Ривэйн, младший из гнезда Ривэйн, основываю новый Род! Род Певерелл. Я сказал! На дворе наступал 2 500 год до Рождества Христова по маггловскому календарю**.***
Гарри выкинуло из сна, как пробку из бутылки шампанского. — Ну, наконец-то, — облегченно вздохнула медиведьма. — Четвертые сутки пошли! Гарри пытался разобраться в своих ощущениях. Кто он? Гарри. Гарри Поттер… Нет, Хорес… Хорес Певерелл. Опять не то. Гарри как-то ближе. Да, точно, он Гарри. Гарри Певерелл, и только потом уже Поттер и Блэк. А эта милая женщина, что сейчас крутится у его кровати — мадам Помфри. Точно. Он в Школе Чародейства и Волшебства Хогвартс. И он только что видел первый из снов «Памяти Крови». А в Больничное Крыло уже набились: Северус Снейп, Люциус Малфой, Августа Лонгботтом и все остальные приключенцы, которые, впрочем, и не покидали своих кроватей. — Ну, ты даешь, Поттер, — восхищенно присвистнул Драко. — Проспать почти четверо суток! — Сколько? — подскочил парень. — Почти четверо суток с того момента, как вас перестало крутить от приема родовой магии, мистер Поттер, — как всегда холодным тоном просветил подростка Снейп, наравне с медиведьмой махая над Гарри своей палочкой. — А сколько нас «крутило от приема родовой магии»? — Ещё двое суток, мистер Поттер, — но в чёрных глазах парень видел огромное облечение. — Итого шесть дней Вы находитесь в Больничном Крыле… — А вместе с тобой и мы, — возмутились близнецы Уизли. Гарри уставился на таких знакомых Уизли — и не узнавал их. Они не сильно изменились внешне, и в то же время от прежних близнецов почти ничего не осталось. — Хотя нас уже можно было бы и отпустить! — Мистер Уизли, Вам уже не раз говорили, что ваши амулеты сокрытия ещё не готовы! Да вы на себя посмотрите! — возмутилась Августа Лонгботтом. — Неужели у вас есть желание привлечь к себе пристальное внимание директора? И это не говоря о том, что вам еще с ним придется разговаривать по поводу использованных вами зелий? И она лукаво улыбнулась. — А что за зелья? — поинтересовался Гарри, пытаясь вникнуть в суть происходящего. — По легенде, мы тут с Невиллом… — …поэкспериментировали с зельями и… — …попали в Больничное Крыло. — Ага. Значит, вы выздоравливаете после неудачного эксперимента, а я? — А ты, Герой, обиделся на меня за то, что я закинул свою заявку в Чашу, подсмотрев твой метод, и пошёл меня бить, — ехидно прокомментировал Малфой. Мало изменившийся, но всё-таки приобретший некоторые выделяющие из толпы черты. Как будто фамильных мало было. Чуть заостренные ушки, небольшие клычки и расплавленное серебро зрачка. — Чего-о-оо? У Гарри глаза на лоб полезли. Интересные, кстати, глаза. Без белка. Яркого насыщенного изумрудного цвета, с вытянутыми зрачками. Да и весь облик — чистокровного тёмного эльфа. — А что такого? — послышалось с ещё одной кровати, и Гарри посмотрел туда. Там, улыбаясь, сидела Гермиона — тёмная эльфийка. Не было больше растрепанных волос — они гладкой патокой струились по плечам. Черты лица не претерпели сильных изменений, но острые ушки, такие же необычные глаза, только карие с прозеленью, и небольшие клычки, показавшиеся при улыбке. — Ну, как тебе первый из череды снов? — снова поинтересовалась сестренка. Гарри зажмурился, перед глазами всё ещё вставали невероятные картины прошлого. — Это потрясающе! Вам всем нужно это увидеть! Северус и Люциус с жадным вниманием рассматривали своего мальчика. И то, что они видели, им нравилось. В нем также не сильно изменились черты, только теперь уже никто и никогда не скажет, что Поттер человек. Он хорошо прибавил в росте, а тело у него и раньше было спортивным и накачанным, пусть об этом взрослые волшебники и не особо задумывались, воспринимая его всего лишь как ребенка, нуждающегося в заботе и защите, но теперь… Теперь они рассматривали своего третьего и понимали, что сегодня ночью ни один из них не окажется в постели без партнера, и пусть им будет остро не хватать Гарри, но они есть друг у друга, и им будет несложно выдержать двухгодичный целибат в отношении третьего. Только бы он был рядом. А ещё они думали, как и с чего начать завоевание. Связь — связью, но и обычные чувства не стоит далеко задвигать. Самые крепкие отношения всегда основываются не только на выборе магии, но и на взаимных симпатиях и чувствах. Одно хорошо — с этого лета между ними нет недоверия и неприязни, так отравлявшей жизнь их маленькому чуду на протяжении предыдущих трех. — Что же за жизнь была у Хореса Певерелла, что вы проспали аж четверо суток? — с усмешкой спросил Снейп. — Длинная и насыщенная, — улыбнулся Гарри. — Не думаю, что жизнь длиною в почти пять тысячелетий можно охватить за одну ночь! Меня выбросило из сна после того, как Хорес установил родовой камень и образовал род. — Сколько? — в потрясении вопросил младший Малфой. — Почти пять тысяч лет, Драко. И это было… ммм, — восторженно закатил глаза подросток. — Есть хочу! Неожиданно подскочил Поттер, и Больничное Крыло огласил хохот. «Больным» домовики организовали, как и всегда, специальные подносы-столики, а вот всем остальным, никто не желал покидать Больничное Крыло, на что мадам Помфри чуть сморщилась, но смирилась, пришлось располагаться кому как. — Так что там с амулетами? — прожевав, спросил Гарри. — Сгорают, — пожал плечами лорд Малфой. — А можно глянуть? Люциус только плечами пожал и протянул парню горстку амулетов, которые только что принес из Менора. Гарри бесцеремонно переложил все свои пустые тарелки-чашки со своего подноса на поднос Лорда и разложил перед собой амулеты, пристально рассматривая каждый. — О, как! Так они не рассчитаны на полное сокрытие. Эти штучки будут действенны только в случае частичного принятия! — Но в моем случае они действуют, — удивился Люциус. Гарри внимательно оглядел лорда — а тот и рад распушить перья. — Не путайте ваш родовой амулет с этими поделками от артефакторов, лорд Малфой. Так-сс… Гарри запустил руку в волосы, одним единственным движением доведя их до его постоянной «воронье гнездо» прически. Потом, не глядя, стянул с подноса всё того же лорда вилку, хмыкнул, мгновенно трансфигурировал её в какой-то непонятный для всех предмет и стал с упоением что-то магичить над амулетами. — Джордж, подь сюды… Только без шуток! — сразу предупредил он дернувшегося одного из близнецов. Джордж встал рядом с кроватью Поттера, а тот его пристально осмотрел, провел непонятные всем остальным манипуляции и, трасфигурировав амулет в наплечный браслет, ловко застегнул тот на руке рыжика. Как по мановению палочки все увидели давно привычный образ Джорджа Уизли. — Фред… Договаривать не пришлось. Пять минут манипуляций — и перед присутствующими снова всё тот же Фред Уизли. Ещё через десять, и Невилл с Гермионой обзавелись своими прежними обличиями. — А что не так с амулетом Драко? — спокойно спросил Люциус, с восхищением наблюдавший работу профессионала в артефакторике. Драко тут же оказался около Гарри. Тот всмотрелся в его амулет. — Всё просто, лорд Малфой… — Люциус, Гарри, когда мы не на публике, можно просто Люциус. Щёки Гарри окрасились в более смуглый цвет. — Кхм… Просто Драко ещё и Принц, и Блэк, так что если вот так… и вот так… и чуток подправить вот тут… Гарри стремительно взмахивал своим непонятным инструментом прямо над Драко, но тот даже не дернулся. А спустя пару минут стал прежним Драко Малфоем, скрылись ушки и клыки, чуть потускнела радужка. — Ну, вот и всё, можно выходить на люди. Гарри соскочил с кровати и только тут заметил, что джинсы ему коротки, рукава джемпера поднялись почти к сгибу локтей, а рубашка, одетая под джемпер, ощутимо жмет в плечах. — Ох! Взмах руки — и перед парнем материализуется большое зеркало. Никто ничего удивительного в этом не увидел. Наследие… Оно такое. Теперь они и сами могут не только такое. Шутка ли за ночь, ну, или четыре, прожить жизнь мага! Теперь все, что выучил и освоил за свою жизнь основатель Рода, доступно и им. А Гарри тем временем разглядывал себя в зеркало. — М-дя-аа… А что с моим амулетом? И он шустро стянул с одного из пальцев колечко, которое уже не первый год помогало ему скрывать от директора свою настоящую внешность и силу. _______________________________________ * Мыслеслив — древнющий думосбор, думосброс, омут памяти. Назвала так специально, чтобы не путать с последующими разработками семьи Поттер. Поттеры — новый род, ответвление от Гриффиндоров, а Гриффиндоры, в свою очередь, от Певереллов, и не могли в своих воспоминаниях видеть этого эпизода, но родственники по Певереллам рассказывали о мыслесливе, вот один из Поттеров и загорелся идей сотворить нечто этакое. ** Да, знаю, тогда летоисчесление было другое и другие календари, но искать не хочу, поэтому адаптирую под современность. *** Больше углубляться в сновидения не планирую, а то этот ФФ затянется до бесконечности :) Опишу только два последних сна (прабабушка Кристина и дедушка Генри), ведь они, действительно, мертвы, может ещё Поттеров-старших (Карлус и Дорея), но тут сама ещё не решила, что с ними делать. Напоминаю, что «память крови» принимается от нескольких месяцев до нескольких лет, в зависимости от древности рода, а у Гарри род насчитывает 4500 лет.