Вдыхая дым наших призраков

Распахиваю глаза и тяжело дышу. Мне опять снилось это. То, как отец бросил меня в худший момент жизни. Я знаю, что если сейчас закрою глаза, то снова переживу то отчаяние, которое я испытал тогда.  — Сейчас папа вернется с доктором… — я не решаюсь говорить громко, поэтому только шепчу слова, в которые не верю, вытирая пот с лица матери. Я сомневаюсь, что она слышит меня, но замолчать слишком страшно. Я боюсь тишины. Она какая-то мертвая. Отец все ещё не приходит, но во мне теплится надежда, что он вот-вот ворвется в дом, пропуская вперед дока, который спокойными движениями ловких пальцев все исправит за пару секунд. Слишком страшно допустить мысль, что врач не сможет помочь. Не придет и не впрыснет лекарство. Не спасет ее. Клаудия начала метаться и хрипеть. Ей было больно, женщину мучили галлюцинации, не выпуская из воображаемого мира. Я все ещё надеюсь, что он придет. У него есть сотни причин прийти, и в ещё больше чтобы не вернуться. Он видел, что матери уже не помочь. Небо за окном постепенно подернулось серыми облаками и солнце рано начало клониться к горизонту. Пошел снег. Большие белые хлопья медленно кружили за стеклом и, подозреваю, это было последнее, что видела моя мать. Ее остекленевший взгляд был направлен куда-то на улицу. Может, в последние минуты жизни ей даже было не больно. Она была такая красивая и спокойная. Умиротворенная. Я уже больше не надеялся. Поднимаюсь с кровати и подхожу к окну, глядя на оживленный город. Здесь жизнь кипит даже ночью, неоновые огни и вывески раздражают. Переключаю пейзаж за окном на ночной лес. Отец приплелся домой поздним вечером. От него несло дешевым самогоном. Я молча наблюдал, как он стаскивает ботинки и куртку. Он шатающейся походкой прошел в комнату и подошел к матери. Встал рядом со мной. Покачиваясь, наклонился и дрожащей рукой закрыл ее глаза. Я недоверчиво смотрел на то, как он пошел на улицу. Еще не вполне понимая зачем, я упрямо поплелся за ним, надев куртку. Джон вытащил лопату из сарая и стал пробовать где земля менее мерзлая. Тупо наблюдая за его действиями мне казалось странным, что он хочет что-то посадить в декабре. Странное состояние ступора и шока охватило меня и я стоял там до тех пор, пока яма в стороне от дома не стала пугающе темой и глубокой. Я уже не чувствовал свои руки, но упрямо наблюдал, как яма углубляется, как растет гора земли рядом с ней. Как снег продолжает идти, осторожно опускаясь на землю. Отец вылез из ямы и я понял, что он закончил свою работу. Прикинув, что там глубина шесть футов, я остался без предположения о странном решении посадить что-то. Только когда отец вышел из дома, неся на руках мать я понял, что именно он копал и зачем. Это была могила. Зажмурившись, пытаюсь выбросить застрявшие в голове образы. Получается из рук вон плохо. Наблюдая за тем, как яма заполняется землей, я не ощущал ничего. Странная пустота не позволяла осознать, что ее больше нет и что сейчас отец хладнокровно закапывает ее.  — Запомни, Стайлз, — пыхтя говорил отец, не глядя на меня и продолжая засыпать тело матери землей. — Всегда закапывай мертвых на глубине шести футов. Значит, моя мать теперь для него просто «мертвая». Я медленно подхожу к нему понимая, что меня душит ненависть. Отец заканчивает работать лопатой и вытирает пот со лба тыльной стороной ладони. Вопросительно смотрит на меня, а потом возвращается в дом. Бездумно иду за ним, пытаясь сформулировать мысли в слова. Хочется ранить его, ведь в смерти матери я виню именно его. Если бы он пошел за доком, а не выпить, все могло бы закончиться по-другому. Он садится за стол и невидящим взглядом смотрит в стену. Нерешительно останавливаюсь у дверного косяка.  — И где же твой хваленый бог был все это время? — вкрадчиво и зло спрашиваю я. Отец непонимающе дергается, а потом вскакивает на ноги, страшно побледнев. На какую-то секунду я был уверен, что он меня убьет. Он замахнулся и отвесил мне пощечину. Отшатываюсь от стекла. Теперь лес напоминает не о том доме, который я люблю, а о другом. О том, где за сараем закопана мать. Где отец продолжает молится своему богу надеясь, что тот «спасет его душу» или что-то в этом роде. Торопливо хватаю пульт и переключаю обратно на ненавистный город. Небо медленно светлеет, окрашиваясь оранжевым и розовым. Кусочек солнца показывается над горизонтом. Капитолий встречает новый рассвет.