***
Ответственный раб живет в соседней комнате, сон его настолько чуток, что он скребется в дверь господина: «Все ли в порядке?», стоит тому застонать или чихнуть во сне. Своенравный омега калится от подобной заботы. Он даже скучает по Чансолю – тот позволял себе ерничать с начальником, а этот Пак ему чуть ли не пятки лижет. Бекхен отвечает, что волноваться не о чем, а сам в это время завязывает пояс. Сегодня он это сделает. Он решился. Дождавшись, когда бета вернется в комнату и завозится, устраиваясь на матрасе, Бен пользуется шумом, чтобы выскользнуть за чхан. На улице очень темно по сравнению с привычным Сеулом, ярким даже ночью. Омега почти не дышит, пока не оказывается за воротами дома министра культуры. Здесь он замирает, осматриваясь, не идет ли ночной патруль, а затем перебежками, прячась в тени домов, добирается до ворот, которые еще недавно мечтал оставить навсегда позади себя. Живя в доме тегуна, господин Бен присмотрел пару лазеек, через которые можно пробраться на территорию, минуя стражу. Именно одной из них генеральный менеджер сейчас пользуется. До леса он добирается в полуприсяди, боясь, как бы его случайно не заметили. Он прекрасно знает распорядок дня каждого здешнего слуги, так что особых затруднений в прятках не возникает. Омега сетует лишь на богатство принца – какой огромный участок земли себе отхватил! В темноте ориентироваться в лесной чаще почти нереально, но Бек каким-то чудом натыкается на останки айфона, пускает скупую слезу, роет неглубокую ямочку и хоронит девайс. Даже прощальную речь шепчет и обещает отомстить тому стражнику. Отходит от могилы, понимая, что он был где-то рядом, когда очутился в прошлом. У него возникает чувство дежавю: омега вновь на этом месте и снова ощущает чужой взгляд, прожигающий спину. Бекхен передергивается всем телом, а затем продолжает исследования корешков, веточек и холмиков в надежде найти нечто светящееся, с рунами или другими опознавательными знаками. Но вокруг лишь темный лес. Бесполезные хождения длятся уже почти час, господин Бен устало опирается на ствол дерева и тяжело вздыхает. - Да где же выход? Хен легонько бьется затылком о кору и зажмуривается до цветных пятен, приказывая себе не реветь. Он вообще не помнит, чтобы плакал когда-то. Пытки не в счет. Как же хочется, чтобы сейчас появился какой-нибудь мистер Браун** и с безумным смехом вернул менеджера домой, в его уютную квартирку на втором этаже в районе Сочо***. Как хорошо, что из-за своего суматошного ритма жизни Бекхен не завел себе собаку или кошку – сейчас бы мучился еще от того, что заморил животное голодом. Омега со стоном сползает по стволу на влажную землю и утыкается носом в колени, как маленький испуганный ребенок. Сколько он так сидит, Бен не знает, но сердце сжимает спазм страха, а из груди почти вырывается вопль, если бы его рот не зажали ладонью. - Может, уже пора домой, юный господин? – говорит знакомый бас с хрипотцой, а затем его обладатель убирает руку от лица хозяина. - ТВОЮЖНАЛЕВОБЛЯТЬ! – кричит Бекхен, но тут же осматривается - никто не спешит к ним с зажженными факелами, ген. менеджер убавляет децибелы. – Я ж чуть прям здесь делов не наделал!! - Каких делов? – не понимает Чанель. - Переваренных! – вякает омега и поспешно поднимается на ноги, поддерживаемый слугой. Бек обиженно сопит: - Следил за мной? - Следовал, - с поклоном отвечает Пак. - А я тебя просил? - Быть подле вас – смысл моего существования. - Хуясе как завернул! – хвалит омега. – Тянет на признание в любви. Бета заливается румянцем, который услужливо прячет ночь. - А вы… вы что здесь делали? – осмеливается спросить раб, все же он долго оставался в тени, и любопытство разыгралось не на шутку. - Искал. - Что искали? - Да хуй его знает! - А это кто? Наивность здешних обитателей не только бесит, но и умиляет Бекхена, поэтому он решает подшутить над Чанелем, подходит к нему и цепко хватается за место, где сходятся его длинные ноги. - Вот это – хуй, - с чувством, с расстановкой, смакуя каждый слог, говорит омега и нежно улыбается, так и не разжав кулак. Пак громко охает, краска расползается по всему телу, из ушей, кажется, скоро пар повалит. Он сгибается пополам, убирает руку господина и севшим голосом отвечает: - Он не знает… И Бекхен думает, что это уже финиш.***
Домой возвращаются молча. Господин Бен заметно нервничает, разочаровавшись в единственном придуманном способе вернуться домой. Чанель смущенно сопит, скрестив ладошки в том месте, где все еще ощущается теплота руки хозяина. Утром он почти ничего не ест, чем вызывает волнение министра культуры. Пак убеждает Бена-старшего, что его сын просто переживает о потере памяти, что скоро он войдет в колею, а омега разговор их почти не слушает. Следующая неделя проходит в режиме жвачки, потерявшей вкус. Бекхен ходит, ест, спит, иногда говорит чисто механически. Он готов в любой момент сорваться, но понимает, что достойной психологической помощи он в этом столетии не получит. Поэтому генеральный менеджер занимается самоубеждением, повторяя про себя, что скоро он вернется в свое время, займет место в совете и добьется отставки директора Джана. Давно уже неприятие Исина переросло в ненависть. Если сначала Бек недолюбливал босса, считая, что он попал на свой пост по блату (а так оно и было, ни для кого не секрет), то позже у него появилось стойкое убеждение, что этот двуличный человек няшно улыбается всем вокруг, а сам проворачивает темные делишки в компании на огромные счета и скоро разорит фирму. Если, конечно, господин Бен не вернется и успеет ему помешать. Он так скучает по срывам концертов, по обману инвесторов, по корысти коллег, по интригам в их отделе, по… По Сеулу. Такому красивому, большому, стеклянному, живому. Бекхен часто говорил с городом, сидя на подоконнике на кухне, попивая крепкий кофе после длинного трудового дня****. Он бы с удовольствием сейчас съел что-нибудь очень вредное и калорийное. И запил какой-нибудь едкой газировкой с искусственными красителями и кучей ароматизаторов, идентичных натуральным. Хотя всем напиткам господин Бен предпочел бы сейчас кофе. Литр эспрессо и плевать, что сердце не выдержит. Отдать жизнь за то, чтобы вновь ощутить на языке эту обжигающую горечь, которая следом становится величайшей сладостью, разгоняет кровь по венам, заставляет глаза распахнуться, а ноги – бежать быстрее… Да, за это Бекхен готов расплатиться собственной душой. Очередной вечер омега коротает, рассматривая книгу, большую часть иероглифов которой он понять не может, и ложится спать, обещая себе, что утром обязательно сделает что-то такое, чтобы разбавить эту муторную с к у к у.***
- Чанель! Пак Чанель!! Бета подпрыгивает на постели, мигом влезая в одежду, и вылетает в коридор, по которому навстречу ему бегут несколько рабов. - Что случилось? – обеспокоено спрашивает Чан, заканчивая поправлять на себе складки. Личный слуга косится на вход в комнату своего господина, и холодный пот течет по его спине, когда он замечает узенькую щелочку, а ведь Пак точно уверен, что ночью плотно закрывал дверь. - Юный господин… Юный господин… он… - запыхавшись, младшие слуги не могут внятно произнести слова. - Что с ним?! – почти седеет Чанель. - Он… Юный господин бежит! - Мой господин сбежал?!? – бета хватается за голову и, шатаясь, идет к комнате хозяина, распахивает дверь, но в помещении пусто. Постель аккуратно заправлена. – Как я мог такое допустить?? Как я умудрился спать, пока мой несчастный господин решился на такое ужасное… - Нет, вы не поняли, он не сбежал, - перебивают сокрушающегося раба, - он встал за час до обычного, оделся очень легко, попросил налить воды во флягу и сказал: «Я на пробежку, вернусь к завтраку»… И он побежал! Мы испугались, но не стали останавливать. Это опасно? - КОНЕЧНО, ОПАСНО!!! – ревет Пак, остальные вздрагивают от мощи его голоса. – Как вы могли его отпустить? ОДНОГО! Почему мне сразу не… - Так мы же сразу к вам и… - оправдываются слуги. - Куда он побежал? – чуть спокойнее спрашивает бета. Тем временем они уже подошли к воротам двора. Один из рабов машет в том направлении, где скрылся юный господин, Чанель кивает и пускается бегом. Пак бежит уже долго и быстро, дыхание участилось, но слуга не чувствует усталости – им движет чувство долга и стыда. Он подверг жизнь своего господина опасности. Кто знает, что может случиться с красивым молодым омегой, который брезгует охраной? Чанель оббежал все ближайшие улицы, спрашивал прохожих, но натыкался лишь на недоумение в их глазах. Никто не встречал бегущего омегу. Пак поддается панике и почти не различает дороги, когда выбегает к реке Хан, бежит вдоль берега и чуть не падает от облегчения, когда видит знакомый стройный силуэт вдалеке. Бекхен жадно глотает из фляги, вытирает губы рукавом, промакивает пот со лба и немигающим взглядом смотрит на гладь воды. Ему даже не нужно поворачиваться, чтобы догадаться, кто спешит к нему. Господин Бен глубоко дышит, выравнивая дыхание после освежающей пробежки. Он оказался прав – хоть какие-то привычки из прошлого-настоящего пошли ему на пользу. Раньше ведь он бегал по утрам… Потом в душ… Омега смотрит на реку и думает, искупаться ли ему сейчас? Погода еще теплая, вода не должна быть слишком холодной… Он уже делает шаг к Хан, но слышит: - Юный господи-и-ин!! Бекхен поднимает глаза к небу и передумывает нырять в воду. Чанель, не сбавляя хода, несется к хозяину и останавливается перед ним, как вкопанный. В его глазах – переизбыток сожаления и вины, Бен это прекрасно видит, поэтому подбадривающе треплет слугу за плечо, улыбается и тихо-тихо говорит: - Чанни, как же я заебался. ___________________________________________________________________________________________________________________ *Бэккен(ng) (백경) имеет такой же первый слог, как в «Бекхен» (백현), а если быстро произносить, то оба имени вообще звучат одинаково. **Снова отсылка к фильму «Назад в будущее» (1985—1990). Персонаж доктор Эммет Латроп Браун. *** Seocho-gu (서처고) ****Да-да, завернувшись в плед и думая о НЕМ, о месте в совете) XD