Б.О.С.

Glaswen (уэльский) — неискренняя улыбка: когда человек улыбается, а ему совсем не весело. ____________________________________________________________________________________________________________________ - Приветствуем вас, дорогие телезрители, вновь в нашей студии. Как всегда в понедельник в 11 часов мы готовы представить сегодняшнего гостя. Уже давно наша почта ломится от ваших писем с просьбами пригласить этого актера. Его обожает сейчас и ученик младшей школы, и пенсионер. Его роли полюбились буквально каждому зрителю, ведь талант игнорировать глупо. Он нашел отклики в сердцах людей по всей Азии, а также был приглашен на заглавную роль в фильме одного очень известного европейского режиссера. И вот этот молодой омега заимел брешь в своем расписании по понятным причинам и может осчастливить нашу «Звездную кухню» своим приходом. Вы уже догадались, кто наш гость? Из зала слышны крики, но они слишком громкие, каждый старается перекричать другого. Бекхен вздрагивает, когда справа звучит чей-то резкий бас: «Бемби!», затем общий смех, ведущий тоже смеется в микрофон и указывает на ширму, поворачиваясь к выходящему из-за нее гостю: - Приветствуем! Лу Хан! Наше китайское достояние! Актер смущенно прыскает в кулак и низко кланяется ведущему и аудитории, которая сходит с ума оттого, что видит его вживую. Лу приветливо машет некоторым зрителям в зале обеими руками, а затем занимает место за столом. Ведущий тоже садится за стол и восторженно охает: - В свете прожекторов ваши глаза сияют еще ярче обычного. Омега снова смущается и благодарит за комплимент. - Тема нашей сегодняшней передачи: здоровый завтрак. Ведь мы уже все знаем о вашем интересном положении, - улыбается бета, - может, вы приготовите то, что обычно делаете для Кая? По аудитории тянется общее: «У-у-у-у!», потому что Хан заливается краской, и выглядит это слишком мило и обличающе. - Да, вы правы, - говорит он, - уже третий месяц мой муж вынужден питаться как беременный, хотя сам альфа. Все присутствующие смеются, представляя господина Ко с капустным листком в тарелке. - Может, поделитесь некоторыми интересными эпизодами из вашей жизни, пока мы готовим… что это будет? - Очень полезный салатик! - Так вот, пока мы готовим салат. Я уверен, все наши зрители и телезрители сгорают от желания хоть немножко окунуться в будни вашей звездной семьи! - Конечно. Я всегда рад промыть косточки моего любимого за его спиной – белее будут! Все снова смеются. Лухан тем временем начинает нарезать вымытые овощи. На экране появляется список ингредиентов: капуста цветная — 400 г., перец сладкий (желтый) — 1 шт, свекла — 1 шт, петрушка — 1 пучок, соль, оливковое масло. Омега шарится на полках и еще зачем-то достает сахар. Ведущий смотрит на него с немым удивлением, и гость тяжело вздыхает: - Вот и Су смотрит на меня так же, когда я пытаюсь намазать на арбуз майонез. А что такого? Ну, хочется если… Актер дует губки, убирая сахар на место, а в зале снова держатся за животы, даже ведущий не сдерживает смех, хотя по сценарию должен задать какой-то каверзный вопрос. Когда гость скидывает аккуратные кубики свеклы в салатницу, бета снова заводит разговор: - Откуда такая скрытность, Хан? Боялись потерять популярность, когда обнаружится, что вы оба окольцованные? - Нет, все не так, - Лу берется за перец, - наша история любви настолько банальна, что, боюсь, вы все тут уснете, пока ее слушаете. Дело в том, что мы с Чонсу очень долго… долго и громко… друг друга… ненавидели! Сладкий перчик тоже становится маленькими ломтиками и падает в тарелку под всеобщий «ах!». На удивление богемный артист превосходно обращается с ножом. - Да, действительно, были статьи, в которых вы друг друга поливали не самыми лестными эпитетами, например «альфа в колготках» и «смазливая бездарность». Сейчас все думают, что это были домашние клички или для отвода глаз. - Не-е, - усмехается омега, споласкивая петрушку кипяченой водой, - он действительно считал, что я не умею играть (и надо признаться, первые мои работы были не вау!), а я полагал, что балет для альфы – дело стремное. И что Су себе популярность снискал мордашкой. Кстати, он обо мне такого же мнения… я думаю до сих пор. - Неправда! Вы прекрасный актер! - Спасибо. Только Су почему-то говорит мне играть с пакетом на голове. И чего это он? Думает, что я хорошо играю только из-за мимики лица? Решил проверить, как я выкручусь в ином случае? - Я думаю, Кай просто не хочет, чтобы на вас глазело столько людей! В зале слышатся одобрительные выкрики, омега благодарно кланяется зрителю. - В общем, в какой-то момент мы очень неудачно (как мы тогда думали) оказались на одном мероприятии, где нас познакомили. Конечно, мы сразу почуяли парность, но не спешили кидаться друг другу на шею. Помнится, я тогда был несколько взвинчен после тяжелых съемок экшена, поэтому грубо высказал Чонсу по поводу прочитанных статей. Он в свою очередь тоже не смолчал, выливая на меня обиду за «колготки». Наш общий знакомый пытался нас успокоить, но это удалось только на свежем воздухе. Нас попросту вытолкали из зала, мы решили выпить в ближайшем баре, где разоткровенничались… У моего мужа было не самое светлое детство: семья бедная, а за танцы платить чем-то надо. Аппа Су работал на трех работах, отец ругал маленького сына, но тот упорно не хотел бросать балет, даже из школы грозился уйти, чтобы родителям не надо было платить за обе. В конце концов, Су заметил один продюсер. Случайно, на одном из школьных концертов. Так и началась карьера моего любимого. - Мы знаем, что Кай не родился популярным, но вот насчет его родителей… Спасибо, что рассказали. Теперь мы еще больше уважаем великолепного танцора, который даже родителям смел перечить! - Тут мы два сапога пара, - смеется Хан. - Что вы имеете в виду? Лу недолго смотрит на лезвие ножа, которым до этого резал продукты, и медленно откладывает его в сторону. Сыпет щепотку соли в салатницу и тянется за маслом. - Я тоже ослушался отца, выбирая стезю артиста, - ухмыляется омега и смотрит прямо в камеру, так что у оператора даже дыхание перехватывает, - знаете, я недавно выискал сведения о своих предках. Оказывается, мой прапрапрадед владел полями с зеленым чаем, а его сын не захотел перенимать дело, потому что был воином по натуре. Думаю, бунтарство я унаследовал от прапрадедушки. - А чем сейчас занимаются ваши родители? Почему-то такой информации нигде нет. Лухан загадочно улыбается: - У моего отца сейчас тоже свои… плантации. Салат готов. Приятного аппетита! Бекхен догадывается, что некоторые куски передачи будут вырезаны из эфира. То, как Хан обращается с ножом нельзя назвать искусством кулинарии, здесь явно нечто другое. Возможно, Бен себе надумывает, но он смотрел много передач про известных поваров, и они держали ножи совсем не так. Может быть, омега просто привык резать так, а не иначе? У него ведь не было кулинарного образования. А в следующий миг сердце Бека екает, потому что ему кажется, будто Лухан смотрит прямо ему в глаза. Такого же быть не может: на актера направлены яркие прожекторы, он не может видеть людей в темном зале, но лучистые глаза блестят, а тонкие губы расплываются в сладкой улыбке и движутся, изображая корейское «спасибо». Свет гаснет. Бекхен уже привыкает к темноте, когда вокруг внезапно загораются яркие лампы дневного света. Омега зажмуривается, в уголках глаз собираются слезы – так режет яркость. Постепенно он промаргивается и замечает, что на нем белый халат. Господин Бен осматривается по сторонам и понимает, что находится в больнице. Вокруг суета, разговоры, крики, детский плач, вызовы по громкой связи каких-то там врачей… У стойки регистрации Хен замечает знакомый силуэт в деловом темном костюме. Он следует за ним на третий этаж к палате номер 305. Бекхен видит, что Джан Исин не может зайти внутрь и просто смотрит в маленькое окошко на двери. К нему подходит доктор и кладет руку на плечо. - Я слышал, после моего ухода здесь случился какой-то инцидент? – спрашивает омега сухим голосом. – С ним… все в порядке сейчас? - Честно сказать, - отвечает врач, - это самый непонятный случай в медицине. У пациента все показатели в норме. Это будто спящий человек… Который почему-то не просыпается. И когда приборы вышли из строя, это не повлияло на его состояние. Мы с коллегами разводим руками. Я очень сожалею, что не могу помочь вашему другу. Остается лишь ждать, когда он проснется. - Спасибо вам, вы делаете, что можете. - Да не за что. Будем надеяться, господин Кан проснется к тому времени, когда начнется голосование за пост президента Империи Славы. Моя семья большая поклонница артистов вашей фирмы. Джан вымученно улыбается. Доктор думает: из-за того, что он переживает за друга, но, конечно, он не может знать правды о посетителе. Они прощаются, пожав руки. Исин еще раз бросает взгляд в окошко и поджимает губы. Достает телефон и вертит в руках, не решаясь набрать номер. Джан медленно идет по коридору прочь от палаты, погружаясь в тяжелые раздумья, которые выражаются глубокой складкой меж бровей. Омега даже не замечает Бекхена, затаившего дыхание, когда проходит мимо него. Бен думает подойти и посмотреть на лицо наследника фирмы, но слышит сзади: «Konnichiwa*» и срывается с места за Исином. Директор Джан устраивается на скамейке в парке больницы и ослабляет галстук. Его трясет, омега тяжело дышит. Бекхен неслышно подбирается на безопасное расстояние и прячется в тени куста. Он слышит, что разговор ведется на японском языке, но почему-то понимает каждое слово. - Я очень напуган. Больше подставляться не собираюсь. Пришлите своего человека! Это срочно! На том конце что-то отвечают. - Выборы приближаются, а врачи говорят, что он может проснуться в любой момент! Если вы хотите, чтобы наша договоренность соблюдалась… да… Да, он в порядке! В полном!.. Не знаю. Даже врачи не понимают ничего. Исин вскакивает со скамьи, срывая галстук, и ходит из стороны в сторону, недовольно хмурясь на то, что говорит собеседник. - Я же подставляюсь, вы не понимаете этого?! Без меня свою политику в компании вы провести не сможете! Наши артисты долго тренируются перед дебютом, а ваших никто, кроме меня, не пустит на сцену без стажировки! Да и я знаю, кого вы будете пропихивать в шоу-бизнес. Только я смогу организовать для них фонограмму без афиширования. И у меня есть знакомые пластические хирурги, которые работают без имен, так что увеличенные глазки деток ваших спонсоров будут для всех творением природы! Но если я буду сидеть за покушение на убийство пациента больницы… Вот, наконец-то вы начинаете говорить разумные вещи. Джан снова садится на скамейку и расслабленно откидывается на спинку. - Сообщите мне рейс и имя. Я сам встречу его в аэропорту… Да. Договорились. Исин проводит по сенсору, сбрасывая звонок, и вдавливает пальцы в глазницы, горестно выдыхая: - Прости меня. Лучше бы ты умер. Бекхен не понимает, почему до сих пор молчит. Он громко фыркает и жалеет, что не додумался записать разговор Джана на диктофон. Наконец-то у него было бы вещественное доказательство его подлости! Омега выходит из тени и уже готовится что-то сказать, но вдруг его накрывает знакомая тьма. Не открывая глаза, Бек слышит, что вокруг снуют люди, динамики объявляют о начале и окончании регистраций на рейсы. Бен сразу же узнает аэропорт Инчхон, как только открывает глаза. Он стоит у выхода из терминала в толпе встречающих. Почти сразу он обнаруживает неподалеку Джана, надевшего темные очки и держащего табличку, на которой написано: «Масатакэ-сан». Из толпы прилетевших выделяется высокий мужчина, под темной одеждой которого угадывается гора мышц. Бекхен сразу определяет в нем японца и не удивляется, когда он шагает в сторону Исина. Директор Джан крепко сжимает свою табличку и держит ее, как щит, все больше закрывая ею лицо, когда мужчина приближается. Но когда Масатакэ хватает за верх таблички и тянет ее вниз, чтобы увидеть лицо встречающего, а затем и вовсе снимает с него очки, омега пораженно выдыхает: - Это вы? Японец чарующе улыбается. Свет гаснет. - Господин Бен! «Ну, бля-а-а!» - Господин Бен, просыпайтесь! «Сука! Опять на самом интересном месте! Хоть бы раз досмотреть этот сон до конца!» - Господин Бен, вас уже ожидают. - Без завтрака с чашкой кофе никуда не двинусь! – бурчит омега, разлепляя веки. Омега садится в постели и заворачивается в одеяло так, что наружу торчит только куксящаяся моська. В спальню заходит слуга с разносом, за ним – Чондэ. Бекхен одновременно ненавидит и любит этого человека. Любит, потому что хороший. Ненавидит, потому что Ким слишком быстро его вылечил. Господин Бен больше не может симулировать болезнь, неделя пролетела незаметно. Пак вернулся из своего путешествия и получил обещанные землю и титул. Хозяин табан долго не мог поверить, что Чанель теперь не раб, и поначалу противился благословению, но, увидев, как сияют глаза его младшего сына рядом с бетой, не смог сказать «нет», когда Пак попросил у него руки Минсона. Их свадьбу запланировали через месяц после бракосочетания сына министра культуры и тегуна. Бекхен был знаком с традиционным обрядом, он не раз присутствовал на чужих свадьбах и терпеть не мог все эти стародавние обычаи. Кто и на кой черт их придумал? В современном обществе после древней церемонии устраивали «нормальную» – с брендовыми костюмами (а не ханбоками), с застольем из деликатесных закусок (а не традиционной пищей), с известным ведущим и приглашенной звездой (а не местными каягымщиками**)… Хен откровенно гогочет, когда ему докладывают, что министру культуры уже отправлено саджу***: «А то он сам не знает, когда у его высочества дэрэ!» Удивляется, что Сэхун отправил с письмом хам****, ведь он и без того сделал щедрый подарок его семье (опустим тот момент, что господин Бен с этого ничего не получил), но прибавил еще сундук дорогих тканей и украшений с натуральными камнями. О выполнил свое обещание и не появлялся на глазах жениха все это время. Бен даже успел обидеться на такое послушание, хотя тут же отругал себя: «Так и нужно. Все в порядке. Чего это я?». Омегу учили правильно кланяться и выговаривать слова клятвы. Он послушно следовал указаниям, но когда в день хонрэ***** ему нанесли традиционный макияж, строптивец, увидев себя в зеркале, побежал умываться, а затем сам накрасился так, как привык (для выходов в свет). Слуги неодобрительно косились на его смелые дерзкие стрелки на глазах и темные тени, создающие эффект рассеивания на веках, но не могли отрицать, что взгляд омеги с таким макияжем стал более притягательным. И все равно ему на щеки приклеили красные кружки. Помочь надеть свадебный ханбок вызвался бывший личный слуга господина Бена. Каждый слой одежды он натягивал на омегу с таким трепетом, будто тот мог взорваться от любого резкого движения. Чанель, казалось, даже ни разу не моргнул, пока помогал с туалетом, во все глаза рассматривая нервничающего Хена. - Детка, ты палишься, - не выдерживает Бек, когда Пак целую минуту возится с завязкой талисмана плодовитости на поясе. - А?.. А, простите. Я просто никак не могу взять в толк, как же это… - А ты и не бери. И мы договаривались, что вопросов не будет. - Да, но… Вы и… - Чанни, - омега сам затягивает на себе пояс, поворачиваясь к бете лицом, - ты получил титул и землю. Министр культуры – сына. Тегун – обещанного жениха. Все счастливы. В чем проблема? - В вас. Вы же… - А я получил неприкосновенность. Как-нибудь уж выживу. И перестань смотреть на меня, как на инопланетянина! Кто-то может заподозрить неладное. - Кто такой инопланетянин? - Пришелец из космоса. - А вы… - А я замуж выхожу, отвянь. Бекхен нервно одергивает складки на одежде и кусает губу. Бета подходит ближе и кладет руки ему на плечи, слегка массируя. - Вы очень классный. У вас обязательно все будет хорошо, - говорит Чанель. Бен почти незаметно краснеет и скованно кивает. В горле пересыхает. Кажется, что удары сердца идут с частотой один в минуту. Время тянется очень медленно. Наконец, створки дверей разъезжаются в стороны, и в комнату входит принц, неся в руках живого гуся. Переданная в руки омеги птица символизировала клятву верности. Бекхен еле удержался, чтобы не закатить глаза. Вместо этого он с восхищением рассматривает наряд О. Как представитель королевской крови, он имел право носить цвет золота. Вся одежда альфы расшита традиционными узорами из золотых нитей. Красный фон выгодно оттеняет бледный цвет лица тегуна. Волосы убраны под высокий головной убор, украшенный драгоценными камнями. Сэхун первым совершает традиционный поклон. Бек, как и учили, трижды кланяется после. Выполненный на глазах у родственников поклон молодых символизировал клятву прожить вместе сто лет. Бекхен умудрился скрестить пальчики, когда совершал третий поклон. Какой-то дальний родственник тегуна зачитывал церемониальную речь, которую омега почти полностью прослушал, невольно залюбовавшись женихом. Манекен есть манекен: ни единой эмоции за все время праздника. Как будто О присутствует на скучном собрании тесинов. Смотрит вроде на омегу, но глаза непроницаемо-матовые, будто и не видит ничего перед собой. Бен залипает на приоткрытых губах принца, давно заметив его привычку облизывать их. Вот Сэ снова облизывается и принимает из рук церемониймейстера чашу с вином, делает глоток, омега тоже сглатывает, следя глазами за преступником-кадыком, которого давно пора объявить вне закона. Бек настолько погружается в свои мысли, что вздрагивает, когда ту же чашу подносят к его губам. Ему кажется, что он пьянеет мгновенно. Или виноваты агатовые глаза принца, что, наконец, остановились на супруге и вытягивают из него душу? Тесин бубнит про то, что отныне молодые стали единым целым, а в столице родилась новая семья, но те его не слушают, уставившись друг на друга с им только ведомыми мыслями. Сбоку начинает шмыгать носом министр культуры. Рядом с ним стоят, держась за руки, Чанель и Минсон, омега влажными глазами наблюдает за церемонией. Молодожены первыми выходят во двор, где накрыты столы с угощениями, и занимают отдельный. Следом выходят родственники и усаживаются на отведенные им места – чем ближе родство, тем ближе к столу молодоженов. Слуги выносят небольшую тарелку с финиками и под одобрительные выкрики и хохот подносят ее паре. - Да ну не, - фыркает омега. Сэхун сам берет самый большой финик и зажимает зубами половину, наклоняется к супругу, тот колеблется, но хлопки родственников подстегивают. Бекхен зажмуривается и быстро откусывает торчащий кончик, но все же успевает почувствовать мягкость чужих губ. Омега тщательно разжевывает финик и недовольно щурится, когда тегун, демонстративно обсосав косточку, двумя пальцами крутит ею перед радующимися гостями. - Все правильно! Альфа в доме главный! – кричит отец Хуна. - Да щас! – неразличимо бурчит себе под нос Бекхен и плюхается на подушки, предпочитая отдать все дальнейшее внимание еде. Он буквально набивает живот. Больше не лезет, но омега все равно запихивает в себя «еще вон то пирожное… а это че за неведома фигня? Тоже давай сюда!» От нервов спасает ненадолго. Вплоть до наступления темноты, когда слуги зажигают фонари во дворе, а пьяные родственники валяются лицом в тарелках или, шатаясь, отправляются по домам. Тихая истерия омеги грозит стать громкой, потому что Бекхена невероятно бесит видимое спокойствие Сэхуна. Хотя альфа много пил, но не выглядит невменяемым. Зато Бек чувствует, как сильно кружится голова: слишком насыщенный день, немного алкоголя, но, самое значимое, - сумасводящий запах его пары. Прямо под носом. Весь день. Нон стоп. Бекхен хочет плакать. А еще злорадно надеется, что и альфа мучается от близости и невозможности коснуться мужа. Омега рад бы отдаться Сэ прямо этой ночью, но у него в голове слишком много «но». Так что когда принц объявляет об окончании хонрэ и благодарит гостей за присутствие и подарки, Хен спешит улизнуть со двора, но его ловят за руку: - Нам нужно пройти в спальню. «Мне нужно сбежать с этой планеты!!» - Я же говорил, что не собираюсь с ва… - Таков обычай. Одна ночь. Я не притронусь к вам, - альфа, наклонившись, шепчет это мужу на ухо, а тот старается убедить себя в том, что мурашки вызваны не волнующим тембром, а легким дуновением дыхания. «Ты-то не притронешься, а вот за себя я не ручаюсь, ходячий 19+!» Слуги постелили самое красивое шелковое белье в спальне новобрачных. Свет исходит только от нескольких свечей, зажженных в углу комнаты. Сэ ведет себя так, словно находится здесь один. Не обращая внимания на омегу, он снимает головной убор, черные волосы, избавившись от заколки, падают ниже его плеч блестящей гладью. «Сука» Бекхен отворачивается и тоже снимает головной убор с бусами, всякие талисманы и украшения, которые весят, кажется, с десяток кило. Омега собирает несколько подушек и аккуратно выкладывает их в линию, создавая барьер, разделяющий постель пополам. Не снимая свадебного ханбока, ныряет под одеяло и закрывается до самых ушей, хоть и жарко невероятно. Принц же остается лишь в нижних легких одеждах и ложится на другую часть постели, никак не прореагировав на демаркацию. Сэхун начинает мерно сопеть уже через пять минут, ворочается во сне и поворачивается лицом к границе. Бекхен очень долго запрещает себе поворачиваться, но кто он такой, чтобы указывать что-то себе? Все равно не спится. Он ложится на левый бок, складывает ладони под щеку, как маленький ребенок, и не замечает, как засыпает, пока рассматривает лицо альфы под догорающие свечи. ___________________________________________________________________________________________________ *Konnichiwa (яп.) – добрый день. **Я уже делала сноску на каягым? Это традиционный струнный инструмент. (Как я и писала в тви, сейчас будет сплошное cntrl c + cntrl v из Покровов XD Мои постоянные читатели, закрепим материал? :3) ***Саджу - это первое письмо от родителей жениха родителям будущей невесты, в котором указываются сведения о рождении жениха: дата и время рождения в китайской системе летоисчисления. Сложенное в пять раз письмо вкладывают в конверт, на лицевой стороне конверта выводят надпись «саджу 사주», что и означает «год, месяц, день и час рождения», а на тыльной – «кынбон(г) 근봉», то есть «запечатано». ****Хам - сундук с подарками и свадебным письмом, высылаемый дому невесты в знак благодарности за обещание выйти замуж. *****Хонрэ - (혼례) «свадебная церемония, проводимая на закате солнца».