Зачастую стать самим собой оказывается легче где-нибудь в пути или в чужом городе, но вовсе не дома. Ален де Боттон
Сеул прекрасен. Рассветные лучи играют яркими бликами на зеркальных окнах высоток. Воздух еще хранит свежесть ночи. Толпы клерков спешат в свои стеклянные офисы, по пути хватая бумажные стаканчики с кофе, забывая забрать сдачу. Метро переполнено, люди беззастенчиво жмутся друг к другу. Над подземкой бесполезно сигналят застрявшие в пробке водители, в очередной раз проклиная себя за то, что не встали по первому зову будильника. Каким-то чудом люди успевают явиться в офисы до прихода начальников, неправдоподобно желают доброго утра коллегам, включают компьютеры и потихоньку вспоминают свои обязанности, отряхивая остатки сна. В столице начался новый рабочий день. Высокий мужчина критично осматривает свой костюм в отражении автоматических дверей, пока идет к входу в здание. Сегодня он должен выглядеть идеально. Это его первый рабочий день в должности директора по рекламе, а также именно сегодня приступает к своим обязанностям новый генеральный директор. Совещание назначено на девять, значит, у господина Бана есть в запасе двадцать минут. Этого времени хватает на то, чтобы подняться на родной десятый этаж, поприветствовать подчиненных, убедиться, что они проснулись и приступили к работе, забросить дипломат в личный кабинет, схватить папку с последним отчетом со стола и вернуться к лифту. На четырнадцатом этаже к Чансолю присоединяется исполнительный директор. Джан Исин сегодня выглядит болезненно: мешки под глазами, бледное лицо. Одежда неопрятна, такое ощущение, что омега уснул в костюме, а утром не удосужился переодеться и так заявился в офис. Бан не близок с Исином, поэтому считает неуместным интересоваться его самочувствием. Но лифт ползет так медленно, что молчание хочется заполнить хотя бы какой-то фразой. - Волнуетесь перед совещанием, да? Хотя я слышал, вы с детства знакомы с господином Каном? Джан испуганно смотрит на Чансоля, затем взгляд начинает бегать по стенам лифта, омега пытается что-то выдавить из себя, но от необходимости отвечать спасает мягкий «дзынь», оповещающий о прибытии на последний этаж ИС Билдинг. Бета пропускает Исина выйти первым, тот чуть ли не бегом спешит в кабинет гендиректора. Бан заходит последним, все уже сидят в креслах, дожидаясь господина Кана. Чансоль садится по диагонали от Исина, мельком замечая, как тот вцепился в бумаги на столе, руки омеги дрожали, костяшки побелели. Похоже, он действительно волнуется. Больше всех. Остальные члены совета негромко переговариваются, но тут же замолкают, стоит входной двери распахнуться. Мужчины встают и уважительно кланяются вновьприбывшему. Чансоль впервые видит его вживую, но очень много о нем читал в газетах. Репортеры называли это чудом, врачи плевали на свою компетенцию и присоединялись к мнению прессы. Потому что разумного объяснения, как человек, пролежавший столько лет во сне (действительно, это была даже не кома), вдруг очнулся и нормализовал все функции организма за две недели. Господин Кан прославился на всю страну. В Сеуле почти каждый знал эту историю: молодой наследник самой крупной концертной корпорации однажды утром просто не проснулся. Его пытались будить, но быстро поняли, что это необычный сон. Юношу увезли в больницу. Новый пациент вызвал шок среди специалистов, все разводили руками в бессилии поставить диагноз. Шли месяцы, господин Кан-старший чувствовал себя все хуже, а волнения за сына только усугубили его положение. Беспокоясь о фирме, старик назначил исполнительным директором лучшего друга своего сына. Джан Исин посещал те же занятия и мог умело вести дела. Но акции компании продолжали падать в цене, причину этого узнать так и не удавалось... Несколько раз за последние полгода врачи сообщали о необъяснимых скачках показателей приборов в палате Кана. И пусть приборы выдавали изменения, сам больной(?) никак не реагировал, продолжая спать… Никто так и не понял, что заставило Кан Сухена открыть глаза. И вот сейчас он стоит перед советом директоров, одетый в дорогой костюм, с красивой укладкой, начищенными ботинками без единой пылинки… даже не верится, что этот альфа несколько лет пролежал на больничной койке. Господин Кан выглядит вполне здоровым, правда, несколько худоватым, но ширина плеч и гордая осанка компенсируют недобор пары кило. Чансоль смотрит на гендиректора и думает, что тот сам легко мог бы стать айдолом или моделью – настолько он красив. Альфа сипловато откашливается в кулак, кланяется всем присутствующим и представляется, Бан замечает, что Сухен несильно шепелявит, но это совсем не портит мужественный образ. Директора поздравляют Кана с назначением и дарят сдержанные аплодисменты. Все садятся и по очереди докладывают о течении дел в своих отраслях. Чансоль уже почти заканчивает свой отчет, как чувствует вибрацию телефона в кармане. Бета дергается, но продолжает вещать. Вибрация повторяется. Кто-то весьма настойчив. - Ответьте, там наверняка что-то важное, - прерывает доклад Сухен. Директор по рекламе краснеет от стыда и буркает извинения, но как только видит имя на экране, руки его начинают трястись так, что он не с первого раза принимает вызов. Голос звонящего разносится по всему кабинету, поражая совет силой децибелов. - ЧАННИ! ЧАННИ-И-И!!! НАЧАЛОСЬ!!! Бан резко бледнеет, ноги подкашиваются, он падает в кресло, прижимая телефон к уху уже двумя руками, будто плохо слышно, хотя вообще-то каждый присутствующий отчетливо различает истерические ноты на другом конце линии: - ЧАНСО-О-ОЛЬ!!! ТЫ ГДЕ?! БЫСТРО КО МНЕ!!! БОЛЬНО-ТО КАК!!! Я, КАЖЕТСЯ, СЕЙЧАС УМРУ!!! ЧАННИ! ЧАН… Телефон выпадает из обессилевших пальцев. Бан глупо моргает, смотря на нахмурившегося гендиректора. - Я… м-мне… Чансоль явно не соображает, что что-то говорит. Он весь трясется и не знает, что делать: то ли бежать, то ли продолжать доклад, то ли упасть навзничь. Судя по выражению его лица, обморок бета считает самым соблазнительным вариантом. - Это, наверное, был его муж, - предполагает кто-то из совета, - если не ошибаюсь… Минсок-щи?.. Я, кажется, видел его приносящим обед несколько раз. Вроде как он был в положении. - Мин… - все еще отупляемо мямлит бета, нашаривая на полу неразбившийся сенсор. Господин Кан быстро набирает кого-то и бросает в трубку указания. - Чансоль-щи, вас на парковке ожидает мой водитель. Я распорядился, чтобы он отвез вас в больницу. Адрес помните? - Адрес… Директор по рекламе вдруг подпрыгивает на месте и, запинаясь о ножки ближайших кресел, спешит ретироваться из кабинета, на бегу бросая начальнику сбивчивые слова благодарности. Как только за будущим отцом захлопывается дверь, в кабинете вновь повисает тишина. Она длится всего несколько секунд, после которых к докладу приступает следующий член совета. Господин Кан слушает каждого очень внимательно и не стесняется задавать простые вопросы. Все понимают, что новоиспеченному гендиректору понадобится какое-то время, чтобы влиться в процесс. Члены совета довольны тем, что молодой мужчина быстро схватывает суть вопроса и предлагает действенные способы решения возникающих проблем. Альфа не старается произвести впечатление, но определенно заручается поддержкой с первых минут личного общения. - А после меня, - говорит директор по логистике, - доклад подготовил господин Джан… Ему остается только в общих чертах изложить ситуацию влияния фирмы на мировой шоу-бизнес. Взгляды всех присутствующих сосредотачиваются на омеге, который, кажется, сейчас растворится в воздухе. Кто-то предлагает ему стакан воды, но исполнительный директор игнорирует заботу, встает с места и на негнущихся ногах подходит к боссу. - Господин Джан? – озабоченно говорит Сухен, видя, что омега погрузился в свой мир. В руках он мнет какой-то конверт. В кабинете слышатся поторапливающие покашливания – членам совета нужно приступать к работе в своих отделах, но один человек задерживает все собрание. Исполнительный директор бледнеет сильнее и покачивается из стороны в сторону. - Исин? – господин Кан осторожно касается его руки, посылая к черту корпоративную этику. Сейчас важнее то, что его другу детства заметно паршиво. Джан отмирает, отдергивает руку, будто альфа приложил к нему каленое железо, и кладет перед боссом на стол помятый конверт. Сухен читает на лицевой стороне: «Заявление об уходе» и быстро накрывает его ладонью. - Все свободны. Следующее совещание назначаю на пятницу. Члены совета поднимаются со своих мест, проходя к выходу, кланяются, кто-то мешкает, видимо, желая узнать, о чем пойдет разговор между оставшимися двумя, но генеральный директор молчит, хмуря брови, и ждет, пока все покинут кабинет. Исин остается пригвожденным к месту суровым взглядом. У него сушит в горле, а колени трясутся так, что дрожит ткань брюк. - Садись, - мягко говорит альфа, как только дверь за последним уходящим закрывается. Джан слушается. Господин Кан отходит к серванту и достает бутылку коньяка, разливает янтарную жидкость в два стакана и возвращается за стол. - Пей, - похоже на приказ. Омега залпом опрокидывает в себя алкоголь, морщится и выдыхает пары. После коньяка он немного расслабляется, но взглянуть на босса так и не решается. - Я знаю тебя с восьми лет, Исин, - говорит альфа, кладя подбородок на переплетенные пальцы, он сканирует друга темными омутами, - конечно, ты мог измениться за то время, что я… спал. Но неужели настолько сильно? Я помню, что ты всегда хотел работать здесь. Мечтал о высоком посте. И у тебя все это есть. Объясни, зачем ты это делаешь? – Кан локтем подталкивает заявление к омеге, тот вздрагивает. – Почему хочешь уйти? Что тебя не устраивает? Оклад? Должность? Я знаю, тебя прочили на мое место, но… Мне нужен помощник. Я привык полагаться на тебя. Ты моя правая рука. Я знаю, что на тебя можно рассчитывать… Сухен осекается, видя слезы, скатывающиеся по щекам друга. - Прости… - сипло и еле различимо роняет омега. - Что ты… Исин, что с тобой? – не на шутку пугается Кан. – Перестань! Скажи мне… Скажи, что случилось? Это из-за падающих цен на акции?.. Исин, не плачь!.. Исин, вместе мы сможем вернуть Империи Славы былое положение! И даже улучшить! Исин… - Прости… - Пожалуйста, Исин, прекрати плакать, - альфа наклоняется и сжимает дрожащие ладони в своих, - просто скажи, из-за чего ты мучаешься. Я постараюсь понять, и вместе мы сможем… - Прости. Джан поднимает опухшие от слез глаза на генерального директора и громко шмыгает носом, истерика еще не прошла – из горла вырываются резкие вздохи, а лицо пошло красными пятнами. - Исин, ну что ты… - Я уеду, - вдруг говорит омега, - уеду навсегда. Из Кореи. Иппэй он… сделал мне предложение. Я уеду в следующем месяце… Только ты… Ты прости меня. Я знаю, что не сможешь. Но хоть соври. Скажи, что прощаешь… Хотя нет. Не прощай. Такое нельзя простить. Сухен придвигается к Джану вместе с креслом, притягивает его за руки так, что тот оказывается почти в объятиях альфы. Они сидят напротив друг друга, соприкасаясь коленями, и переплетают пальцы. Господин Кан все еще не может понять истерики: - Исин, за что ты просишь прощения? - Я ужасный человек, - всхлипывает Син, - с самого детства я только и слышал «смотри, как Сухен делает то-то», «видишь, у Сухена опять получилось вот это»… И я всю жизнь тянусь к тебе, но ты как горизонт! Вижу, но добраться и переступить черту не светит… а потом эта болезнь… И я подумал, что наконец-то получил свой шанс! Я учился вместе с тобой, поэтому знал, как управлять компанией… А потом этот договор… Меня облапошили, но я сам виноват. Поддался искушению, увидев заманчивое количество нулей. Я знал, что компания понесет убытки, но никто не сможет докопаться до истины… Был один менеджер, он под меня копал, но полгода назад он оставил фирму. Слышал, что он переехал, но не знаю, правда ли это… Все так хорошо складывалось в мою пользу, но врачи стали говорить, что ты подаешь признаки жизни. Я испугался. Ты единственный мог найти подводное течение. Я запаниковал, да еще эти давят… Я пытался тебя выгородить, но мне намекнули, что в случае чего я первый попаду под раздачу… Я оправдываюсь сейчас, да, но я понимаю, какое я ничтожество. Я пытался убить тебя, Сухен. Да, я конченный ублюдок. Деньги вскружили мне голову. Я думал, ты не очнешься, только этим себя успокаивал. Видишь, какой я урод?.. Я даже смотреть на тебя не имею права. Исин выдергивает руки и откидывается на спинку кресла. Съеживается, ожидая приговора. Хотя по его лицу можно предположить, что он добровольно готов принять яд. - Кто такие «эти»? – тихо спрашивает Кан. - А? - Ты сказал, на тебя давили. Кто? - Боже, ты что, ищешь мне оправдания?! – у Джана вырывается истерический смешок. – Не надо. Ты все поймешь, когда откроешь конверт. В нем не только мое заявление. Я приложил наш договор с японцами. Срок скоро истекает. Конечно, продлевать его с нашей стороны никто не собирается. У Империи Славы больше не будет утечек финансов. А еще там есть название чужой фирмы. Теперь ты будешь знать, с кем дело лучше не иметь. Я серьезно, Сухен, эти люди идут на крайние меры. - Они хотели меня убить твоими руками? Омега поджимает губы. - А когда не получилось, то прислали наемника? Син удивленно смотрит на альфу: «Откуда ты знаешь?» - Когда я очнулся, медбрат сказал, что видел возле палаты иностранца. Он говорил с кем-то по телефону. Всего разговора парень не расслышал, да и японский знает только из-за пары просмотренных анимэ, но услышал слово «убить». А когда менял мое постельное белье, нашел под подушкой нож. - Прости. - Этот Иппэй… он работает на ту фирму? - Нет, у него ЧОП*. Но те люди умеют заставить работать на себя. И делать действительно грязную работу. - Скажи ты… Он тебя заставил? Ты сказал, что выходишь за него замуж. - Ты серьезно?! – Исин всплескивает руками. – Боже, да ты вообще слушал меня?! Я готов сдаться полиции за покушение на убийство! А тебя волнует, по любви ли я замуж выхожу?! - Так по любви? – бесцветно спрашивает Кан. По его лицу сложно прочитать истинные эмоции. - Он мой альфа. Природный. Но я его плохо знаю. И вообще не уверен, что такой монстр, как я, может любить. Иппэй заботился обо мне все то время, что находился в Корее. Он улетел в Японию вчера, чтобы навсегда разрешить все вопросы с той фирмой. Он обещал независимость от них. Мне сейчас все равно, пусть даже меня убьют. Я заслужил. Главное свалить отсюда поскорее. Если ты, конечно, не решишь засадить меня до конца своих дней. Я и такой исход приму. Я все понимаю. - Нет, я не буду тебя сажать, - подумав, говорит Сухен, - конечно, я подпишу твое заявление об уходе. Также скажу, чтобы ты не пытался больше устроиться в подобной отрасли. Я этого не допущу, даже если ты попробуешь в Японии. Лучше сиди дома и будь примерным мужем. Я знаю, что ты способный лидер, но пусть домашние стены станут твоим наказанием, - альфа улыбается, - думаю, ты сам себя коришь больше всех. Ты сам себя ненавидишь сейчас. Пытаться мне как-то ухудшить твое состояние?.. Зачем? У меня теперь на плечах огромная ответственность. Мне некогда разбираться с завистниками. Исин неверяще моргает, смотря на генерального директора, который вновь наполняет стаканы коньяком. - Выпьем за мой первый и твой последний рабочий день в Империи Славы! Альфа чокается с все еще офигевающим Джаном и с наслаждением выпивает крепкий напиток.***
После такого потока информации у любого вскипят мозги. Сухен изучил общий план работы компании на ближайший период, а так же понял структуру взаимодействия Империи Славы с дочерними фирмами. К вечеру заболели глаза из-за монитора. С непривычки ныла спина — альфа давно не сидел на одном месте. Обед ему принесли прямо в кабинет, а на перерывы для себя господин Кан решил не расщедриваться. Несколько раз Сухен брался за конверт, но находил причины отложить вскрытие. В итоге, ему все же пришлось прочитать содержимое. Действительно, со стороны японской фирмы поработали такие специалисты, что комар носа не подточит: все четко и наглядно, не придраться. Однако можно сделать вывод, что лица, фигурирующие в договоре, будут иметь определенный процент от всех сделок. И, как сказал Исин, сумма поражала своей заманчивостью. Альфа устало давит на веки. За окном сгущаются сумерки, большая часть работников уже на пути домой, а он сидит у себя и все еще не может поверить в то, что с ним происходит. Добиться внятного объяснения от врачей ему так и не удалось, да и неважно это. Главное, что он вернулся к жизни. Сейчас Сухен больше переживает за отца. Тот всегда отличался плохим здоровьем, а годы играют только в минус. Кана-старшего особенно подкосила ранняя кончина его мужа. Сухену было всего три годика, когда аппа погиб в аварии. С тех пор отец воспитывал его один, не пуская в свою жизнь омег. И маленькому альфе хватало такой заботы. Он не чувствовал себя обделенным любовью. Отец стал для него и аппой тоже... ...Но все это время, пока господин Кан спал в больнице, он иногда будто просыпался и видел, что находится вокруг него. Альфа видел трубки капельниц, цифры на мониторах, приборы, стены... И однажды ему показалось, что в палате стоит кто-то. Не было видно лица, приборы пищали, поднялась тревога, но Сухену не было страшно. Наоборот, так спокойно, словно рядом кто-то родной. Кто-то, кому не все равно. Кто за него очень переживает. Альфе подумалось, что это аппа пришел с того света, чтобы позвать его с собой. Но домыслы быстро исчезли в белом мареве, снова навалился беспробудный сон. После того, как Сухен пришел в себя, он вспомнил этот случай. И решил докопаться до истоков. Он был уверен, что если это не аппа, то какой-то его предок. Потому что такое чувство возникает только между кровными родственниками. Ближайшая круглосуточная библиотека оказывается в соседнем районе. К тому времени, как альфа подъезжает к зданию, усталость наваливается горой на плечи. Господин Кан, зевая, проходит через вестибюль к стойке администратора. Того не оказывается на месте. Альфа чертыхается и оглядывается. В библиотеке пусто. Вдруг справа слышится шум, открывается дверь с надписью «только для сотрудников», оттуда выходит невысокий угловато-худой паренек, осторожно неся кружку с чем-то парящим. Дверь хлопает, подгоняемая доводчиком, работник шипит — содержимое чуть расплескалось, ошпарив пальцы. - Блин, нафига опять полную налил? - сам себя ругает администратор и, плавно покачивая бедрами, шагает к стойке, глядя только в кружку. Лишь поставив какао (в воздухе отчетливо слышится аромат) на стол, работник поднимает глаза и ойкает от испуга. - П-простите! - тут же извиняется он. - Не слышал, что кто-то вошел. А Сухен не может ничего ответить. Они так и стоят, всматриваясь друг в друга. Господин Кан думает, что перед ним оживший персонаж из манги про отаку: полинявшая рубашка с коротким рукавом в старомодную клетку, джинсы, держащиеся на талии только за счет ремня, а так на пару размеров большие. Перед генеральным директором Империи Славы явно омега, но из тех, кто почти не ухаживает за собой: волосы в беспорядке свисают чуть сальными вьющимися прядями, на скуластом лице ни грамма косметики, кожа губ сухая. Альфа видит, как администратор теребит бейджик с отпечатанным «Ким Сонтэ», маникюра эти ногти отродясь не видали, как и кожа — крема. Омега слегка краснеет, понимая, что его внешность нашли неприемлемой для работника публичной библиотеки, и извиняюще давит улыбку: - Я могу вам чем-то помочь? Сухен думает, что ему уже вряд ли что-то или кто-то поможет. Потому что стоило этим потрескавшимся губам растянуться в кошачьей улыбке, как Кан пропал. Чудом нашелся. Сумел поднять глаза повыше и почувствовал новый удар под дых. Такие глаза. Таких не бывает. Особенно у работников библиотеки в поношенных шмотках. Не с такими ресницами. Не в этой вселенной. Но небылица по имени Сонтэ улыбается шире: - Вы ищете определенную книгу? Альфа прокашливается и вспоминает, зачем пришел. - Не уверен... Есть ли у вас биографические сводки? Может, хранятся древние семейные книги? Я хотел бы проследить свое генеалогическое древо. Ким закусывает губу, раздумывая. Он несколько раз открывает рот, чтобы что-то сказать, но сильно краснеет и передумывает. Вместо этого администратор называет номер секции, где можно поискать материал о разных людях, живших столетия назад. Сухен спешит пройти к указанному месту, а то продолжать так пялиться на человека неприлично. Господин Кан листает пожелтевшие страницы, но перед глазами вместо текста кошачья улыбка и бесконечные ресницы. Через пятнадцать минут альфа взвывает от бессилия. Совсем не получается взять себя в руки. Он слышит за спиной мягкие шаги и замирает, боясь пошевелиться. - А я вас знаю, - тихо говорит Ким, неловко занимая стул напротив. Он заламывает пальцы и не смотрит на посетителя, разговаривая с раскиданными по столу книгами. - Вы ведь Кан Сухен? Я про вас в интернете читал... - Да, это я. - Никогда не думал, что смогу встретиться со знаменитостью. Особенно тут, - смущенно хихикает омега. - Да я и не... - но тут же осекается, понимая, что соврет, если скажет, что не знаменит. - Когда я вас увидел впервые на фото, вы мне сразу запомнились... У вас такая внешность... Ой, вы только не подумайте, что я сталкер! - вдруг вспыхивает Сонтэ. - Я отучился на историческом факультете. Обожаю копаться в прошлом нашей страны. Даже диссертацию писал... о годах японского гнета. И вы мне запомнились, потому что очень похожи на человека, родившегося в последние месяцы существования Чосон... Так странно. Я думал об этом, а теперь вы приходите и ищете предков... Может, это правда он? Ким вскакивает с места и перебирает папки на полках, ища нужную. В ней находятся вырезки из газет такой давности, что тронь — рассыплется прахом. Работник библиотеки аккуратно выуживает снимок. В отличие от других, он не имеет подписи. Просто картинка, на которой запечатлен малыш в ханбоке**, ни даты, ни деталей, указывающих на то, где был сделан снимок, нет. - Оригинала фотографии не сохранилось, - разочарованно говорит омега, - только газетный оттиск... Но я консультировался у специалистов, они отнесли снимок к двадцатому веку... Я пытался найти информацию про этого мальчика, но тщетно... В интернете, когда появились статьи о вас, также мелькали ваши детские фотографии... Вам не кажется, что вы очень похожи? Господин Кан подносит вырезку близко к лицу и щурится, рассматривая желтоватую бумагу. В таком возрасте все дети похожи, но альфа понимает, что этот случай действительно особенный. Да, свои детские снимки Сухен помнит. Правда похож. Очень сильно. Непонятное чувство свербит внизу живота, а по спине пробегают мурашки. - Наверное, это мой прадедушка, - улыбается альфа. - О-о-о-ох! - восторженно выдыхает Сонтэ. Гендиректор кладет фотографию между ними на стол и облегченно вздыхает. Появляется чувство умиротворения. Такое возникает, когда находишь то, что долго искал. И альфа сейчас думает вовсе не о далеких предках. - Вы сказали, что занимаетесь историей? - видит кивок. - Так, может, вы посвятите меня в подробности? А я за это угощу вас кофе... и... может, мы могли бы сходить в кино... что там сейчас показывают? Под конец речи уверенность тона убавляется, но омега напротив ярко улыбается и охотно соглашается. - С удовольствием воспользуюсь вашим предложением. Как раз хотел попасть на «Бой Судьбы» - последний фильм Лухана перед декретом. - Вам интересен сюжет или актер? - бурчит Кан, тут же ругая себя за слишком очевидную ревность. К омеге! - И то, и другое. Потом еще можем сходить на выступление его мужа - Ко Чонсу, - хитро улыбается Сонтэ, - хотя не фанат балета, но... - Сходим. У нас впереди куча времени. В библиотеке безлюдно и прохладно. За высокими окнами густая ночь разбавляется мерцающими созвездиями, фонарями и фарами снующих туда-сюда машин. Очередной летний день в Сеуле закончится через час.***
Бекхен сладко потягивается и улыбается. Переворачивается с бока на спину, открывает глаза и смотрит в потолок. Подробности увиденного сна утекают из памяти, как вода через решето, но в душе остается приятный осадок. Что бы ему сегодня не снилось, это явно было что-то хорошее. Омега осматривает спальню и хмурится: почему-то он один. От привычки получать с утра мягкий поцелуй трудно избавиться. Бек торопится одеться и выйти на улицу. Солнце уже высоко, но палящего жара, слава Богу, нет. Наоборот, дует прохладный ветерок. Хен вдыхает свежесть утра, еще раз потягивается и улыбается, осматривая двор. Он помнит тот день, когда впервые появился во владениях принца. Сейчас это место стало настоящим домом, и многое изменилось. Слуг теперь в два раза меньше, землю разделили и многое отдали другим семьям, титулы стали пустым звуком, но все еще можно услышать, как кто-то из бывших рабов зовет хозяев пубуином или тегуном. Семья О входит в число тех нескольких, кого японцы почти не трогают, сохраняя дистанцию. Никакой открытой вражды. Но и выказывания уважения от них не дождешься. Господин О замечает движение слева. Кто-то приближается. Через секунду омега различает два знакомых силуэта, и горячая волна любви растекается от макушки до пят. Бекхен шагает навстречу, готовый сорваться на бег, но вдруг запинается, и настроение резко меняется. - О СЭХУН!!! Двое впереди замирают в испуге. Теперь видно, что альфа несет на руках сына. Он прижимает ребенка крепче и озирается по сторонам, стараясь понять, что вызвало гнев супруга. - Ваше высочество, опустите небо*** на землю!! Бек уже в трех шагах от мужа и сына. Сэхун, наконец, понимает, в чем дело, и быстро ставит ребенка на ноги. Сам же опускает голову, становясь наглядно виноватым. - Сколько. Раз. Повторять? - омега упирает руки в бока и грозно стреляет глазами по очереди в обоих альф. Успокаивается, видя их раскаяние, и говорит уже мягче. - Он ведь уже тяжелый. Вам нельзя поднимать тяжести. Принц щенячьими глазками смотрит на супруга: - Но он же... проси-и-ил! Малыш тоже корчит жалобную моську. Бекхен пока держится, но сердце уже дрогнуло. - Ханыль, - омега садится на корточки и укоризненно смотрит на сына, - ты ведь уже большой. Почему заставляешь отца играть с тобой, как с маленьким? Мальчик сопит и краснеет. - Не будешь так больше? Маленький альфа мотает головой и прячется за ноги отца. - Мне не тяжело, правда, - пытается вступиться за сына Сэ. - Вы его слишком балуете, - прищуривается Бекхен. Ханыль вдруг замечает бабочку и носится за ней вокруг родителей. - НЕ БЕГАТЬ!!! - голосом, изгоняющим дьявола, кричит Хен. Он перехватывает малыша в воздухе и прижимает к себе, прислушиваясь, как в маленькой груди заходится сердечко. Сэхун тоже пугается. Он обнимает свою семью и успокаивающе шепчет мужу на ухо: - Все хорошо. Он не быстро. И рядом с нами. Чондэ говорил, что немножко можно. Бекхен отчаянно прижимает пятилетнего ребенка к себе и раскачивает из стороны в сторону, убаюкивая. Малыш не пытается выбраться из объятий. Наоборот, он обнимает омегу за шею, сцепляя за ней свои крохотные ладошки. - Не надо, не бегай, мое небо... - почти плача, шепчет Бек. Мальчик отстраняется и обхватывает Хена за щеки, заставляя посмотреть на себя. - Аппа... сорян! - Ханыль хлопает глазками и выглядит очень серьезным. Смотря в это сосредоточенное личико, омега не выдерживает и заходится хохотом. - Сорян... Сорян! Ох, чудо ты мое! - он кружится с сыном на руках, Сэхун отходит и смотрит на них. - Достались же мне альфы-полудохлики.**** Ну, ничего. У вас есть великолепный я. Бек опускает ребенка на землю и треплет по волосам. Мальчик довольно ластится. Внезапно омега чувствует, как на него сзади кто-то налетает, чуть не сшибая с ног, и сжимает поперек талии до хруста в позвоночнике. - Что та...? Он слышит всхлипы и чувствует, как намокает спина. Осторожно выглядывает через плечо и удивленно вскидывает брови. - Минни? Пак Минсон ревет пуще прежнего и без стеснения вытирает слезы и сопли о чужую одежду. В воротах показывается запыхавшийся Чанель, по всей видимости, бежавший следом за мужем. Он упирается ладонями в колени, приводя дыхание в норму, и широко улыбается. Но Бекхен все еще не может понять, что тут происходит. Он ждет, когда сжимающий его омега чуть успокоится и различает между его всхлипами: - Получилось... у нас... получилось... Бек радостно охает и изворачивается так, чтобы самому заключить ревущего Мина в объятия. Ханыль дергает отца за штанину, чтобы тот наклонился, и негромко спрашивает на ухо, сводя бровки к переносице, становясь особенно похожим на Сэ: - А что получилось? Сэхун по-доброму усмехается, берет сына за руку и ведет в дом, куда уже направились Бекхен с гостями. - Скоро у тебя появится новый друг. ___________________________________________________________________________________________________ *ЧОП – частное охранное предприятие. **не устояла и сделала :3 https://twitter.com/OniGa_Kawaii/status/775212635079966720 О Ханыль <3 На это ссылку еще не делала. Так мог бы выглядеть Кан Сухен: http://twitter.com/OniGa_Kawaii/status/750251471384502273 :3 ***하늘 (Ханыль) — небо. Игра слов, где значение имени используется в словесном обороте. ****Наверное, стоит пояснить. Ханыль болен пороком сердца. Они бывают разных степеней. Случай ребенка самый... щадящий (все по ванили! -_-) Существуют такие изменения в сердце, которые с возрастом проходят сами собой. К ним относят небольшие дефекты в межжелудочковой перегородке. Они со временем закрываются самопроизвольно и не требуют оперативного вмешательства. В таких случаях достаточно наблюдения у врача, частых прогулок на свежем воздухе, закаливания и оберегания ребенка от инфекций и перенапряжения. На Ханыле не могли не сказаться скачки во времени и плохая наследственность от отца.