– Я знаю, что тебе нужно, – продолжала колдунья. – Я слышала вчера вашу беседу, я всё слышу. Ну что ж, яблоко ты сорвал, оно у тебя в кармане. Ты не тронешь его, отнесёшь Льву, он его съест, он обретёт счастье и силу. Простак ты, простак! Да это же плод вечной молодости, яблоко жизни. Я съела его и никогда не умру, даже не состарюсь. Съешь его сам, съешь сам, и мы будем жить вечно и станем править любым миром, если хочешь – твоим. – Нет, спасибо, – сказал Дигори. Клайв Стейплз Льюис, «Хроники Нарнии: Племянник чародея»
Жёлтый дворец в это утро казался Энни более приветливым, чем в прошлый раз. Сказочный народ успел немного починить то, что было разрушено, и навести хотя бы относительный порядок. Дин Гиор еле удержал девочку от того, чтоб ринуться вниз, в подземелье, и встречать армию там. Энни и так за прошедшие дни извелась от переживаний, а теперь её и вовсе трясло. Вот-вот она увидит Элли. Какая сейчас её сестра? И что с ней было в Подземелье? Ради того, чтоб быть рядом с Элли, Энни оставила свою семью, практически — свою жизнь. И обрела Волшебную страну и новую жизнь… Но главное, она всё-таки встретится с Элли. И убедится, что всё в порядке… И поможет ей. Прилетела сюда и Стелла. Чем-то встревоженная. Едва поздоровавшись с Энни, она даже не поинтересовалась, где Лили, и почему Энни здесь, а не в Изумрудном городе. И Энни не стала ни о чём спрашивать волшебницу — если что-то серьёзное, Стелла сама скажет, а если нет — незачем беспокоить её зря. Несколько человек столпились у входа в подземный туннель. Он был открыт, и постепенно стали доноситься звуки голосов, шагов, и вот, наконец, показались люди… Первыми выходили солдаты, в беспорядке, сплошной чередой. Встречающие вскоре вынуждены были выйти наружу — так тесно стало в каморке. Выбравшись из туннеля, воины прямо в парке начинали разбивать палатки, и видно было, что они очень устали. Энни ещё в прошлый раз удивлялась, почему армию не поселить во дворце? Уж места-то хватит. Но, видимо, либо сами солдаты, либо командиры вовсе не стремились занимать разукрашенные великолепные залы с золотом, мрамором и паркетом, и даже куда более скромные дворцовые комнаты, отделанные лакированным деревом. Энни высматривала своих друзей, порой даже подпрыгивая от нетерпения, а их всё не было. Стелла порой успокаивающе гладила её по плечу, но на Энни это действовало слабо. Она дёргалась, нервно пританцовывала на месте, кусала губы чуть ли не до крови, а потом внезапно сорвалась с места и побежала к входной двери. Стелла не успела её остановить, только окликнула вслед, но Энни не услышала. А через мгновение волшебница и сама поняла, что случилось. Вокруг разлилась почтительная тишина, и из дворца вышли Страшила, Дровосек, Лев и маршал Магдар. Марран нёс на руках Элли. Энни не сразу поняла, что это её сестра. Не такой она себе воображала их встречу. Трудно было представить сестру, внешне вновь юную — после стольких лет, — к тому же сейчас Элли узнать было трудно. Юная фея неподвижно лежала на руках у маршала, закрыв глаза, безвольно опустив руки, её лицо было бледным, заострившимся и почти безжизненным — казалось, оно вовсе было чужим. На руках мощного Маррана она казалась совсем маленькой. На мгновение Энни застыла, а потом рванулась дальше с воплем: — Элли!!! — И тут же умолкла, поймав укоризненный взгляд Дровосека. Нахмурившись, он поднёс палец к губам. Его лицо было озабоченным, но не трагически-мрачным, и Энни с облегчением осознала, что самого страшного всё же не произошло. Дровосек перехватил Энни за локоть, когда она ещё не добежала до Магдара, и полушёпотом сказал: — Она спит. — А, — выдохнула Энни. Подошла — уже очень тихо — вплотную к сестре, заглянула ей в лицо. Перевела взгляд на руки. На запястьях Элли виднелись широкие круговые синяки и ссадины рядом с ними. Не надо было долго гадать, что это было. Энни подняла яростный взгляд на друзей. —Дайте мне убить того гада, который это сделал. — Боюсь, не получится, — тихо и с горечью усмехнулся Дровосек. — Получится. — Энни всматривалась в лицо Элли. Прислушалась к её дыханию. — Что с ней было? — Перенапрягла силы, — успокаивающе сказал Магдар. Стелла уже была рядом. Коснулась плеча Элли, осторожно сжала руку. Элли не реагировала. Только вздохнула чуть глубже. В душе Энни смешались желания — плакать от страха за Элли и растерзать кого-нибудь за неё же. Нет, сестра всегда была сильной, всегда всем помогала и всех спасала. Даже в самых тяжёлых и неприятных ситуациях она держалась стойко. Но, видимо, сейчас произошло что-то действительно страшное. И Элли, тем не менее, вышла из этой переделки живой и почти невредимой. И, несомненно, ещё и успела кому-то помочь. — Надо немедленно лететь в Изумрудный город, — сказал Страшила. — Госпожа Стелла, мы хотели бы попросить вас о помощи… — Конечно, — Стелла всё ещё держала Элли за руку. Потом выпрямилась и посмотрела на друзей. — Опасности нет, ей просто надо поспать несколько часов. Энни перевела дух. — Я буду с ней, — упрямо сказала она, хотя никто и не возражал. Армия оставалась возле дворца на отдых, Дровосек и Магдар оставили командирам указания и договорились, что в дальнейшем приказы будут передаваться по птичьей почте. Сами же они, вместе с остальными, собирались в Изумрудный город. Когда все распределились по двум небольшим облачкам (на одном Стелла и Энни вместе со спящей Элли, на втором — Магдар, Страшила, Дровосек и Лев), Энни внезапно с испугом заметила ещё одно существо, стоящее здесь же, рядом. Свой страх она выдала разве что резким вздохом, и только Стелла заметила, что девочке не по себе. — Эльг — наш друг, — мягко шепнула она. Энни молча подняла недоверчивый взгляд. Стелла коротко кивнула, и Энни снова повернулась к странному существу. Вроде человек, но с крыльями, как у летучей мыши. И кожа какого-то странного серо-зеленоватого цвета. Ничего себе «друг». Где такого откопали? А может, это он помог Элли, поэтому и друг? Энни долго ломала голову, пока не вспомнила вдруг рассказы Страшилы и Стеллы, и сразу всё поняла. Точно, они не раз упоминали Эльга. Во время полёта Энни не сводила глаз с Элли, ловя каждое трепетание её ресниц и каждый едва уловимый вздох. Сколько же раз в жизни Энни приходилось сидеть с детьми и внуками, когда кто-то болел или просто спал, уставший, но ещё ни разу — со старшей сестрой. В груди росла неудержимая горечь и ярость, адресованная всем, кто посмел дотронуться до Элли хоть пальцем. Хотелось встать и закрыть сестру от всего мира. Защитить. Хотя Энни понимала — не сможет. Её собственные силы слишком слабы. Но всё равно, в следующий раз Элли причинят вред только через её труп.***
Полёт над Подземной страной — такой мрачной, такой угнетающей; свет свинцово-лиловых облаков одновременно и тускл, и режет глаза. Море тяжёлого серого оттенка далеко внизу. Остров Пакира. Руки Ланги впиваются в плечи, как птичьи когти. На её ногах — серебряные башмачки. Те самые! Откуда? Подземные переходы, порой в полной темноте. Дворец, ощетинившийся непонятными лучами-иглами. Внутри — как склеп, ни единой живой краски. Огромный вестибюль — одновременно просторный и давящий. Чёрные зеркала на колоннах. Лестница с широкими гладкими ступенями. Нигде ни души. Зал Пакира… Элли ожидала увидеть чудовище, а увидела обыкновенного человека. Таким мог быть любой из жителей Волшебной страны — среднего роста, с невыразительным лицом, в простой одежде. Пакир умеет менять облик, конечно же. Странно, что он не превратился в монстра. Может, потому, что Элли как раз этого ждала? Эффект внезапности? — Властелин, — холодный голос Ланги, цепкие пальцы всё ещё держат Элли за плечо. — Хранительница Волшебной страны. — Можешь идти, Ланга, — отозвался человечек на троне. Пальцы отпустили Элли — Ланга исчезла. Пакир сошёл с трона и подошёл ближе. — Ну, и выбрала же Виллина себе преемницу… — с некоторым удивлением сказал он. Элли молчала. Сначала надо понять, чего он от неё хочет. Он обошёл Элли по кругу, изучая её взглядом. Пожалуй, только взгляд и мог выдать в этом невзрачном человечке Тёмного Властелина. Тёмный, тяжёлый, хищный взгляд. Молчание затягивалось. Пакир пристально смотрел на Элли, а она отводила глаза, осматривая зал. Подумалось, что, просидев долгое время в таком зале, кто угодно станет злым, агрессивным и неуравновешенным. Очень уж мрачная атмосфера. — Что вы от меня хотите? — наконец вынуждена была спросить Элли, когда пауза стала совсем уж долгой. Ну, не в гляделки же играть её сюда привели. Или Пакир выдумывает способ, каким её убить? — Чтобы ты сдалась, — сообщил Пакир почти любезно. И очень спокойно. По-деловому как-то. Элли ожидала иного: что тут будут рычать, угрожать, терзать и убивать. Но, видимо, Пакир не стал размениваться на дешёвые спецэффекты. В самом деле: зачем тратить силы, чтобы убивать противника, когда можно просто потребовать от бессильного всё, что тебе нужно? Хотя… бессильной Элли себя не считала. Она, конечно, не может сейчас применить волшебство. И физически не сможет биться с Пакиром. Но у неё сохранилось главное — сила духа… Однако, требование предсказуемо. — Нет, — ровно ответила она, снова глядя куда-то в угол зала. — Не просто сдалась, — мягко уточнил Пакир. — Я бы хотел, чтобы ты отдала мне Волшебную страну. — Нет, — ещё твёрже ответила Элли. Пакир устроился на троне. — Суди сама, — снисходительно сказал он. — У тебя два варианта. Первый: ты сейчас же смиряешься и признаёшь меня победителем, возвращаешься к друзьям целой и невредимой, и вы все вместе спокойно готовитесь к приходу Тьмы в вашу страну — а может быть, и во весь ваш мир. Я даже снова сделаю тебя волшебницей – как Лангу, которая получает силы от меня. Я даже могу вернуть тебе серебряные башмачки! Хочешь? — Из ваших рук? Не хочу, — коротко качнула головой Элли. Пакир пожал плечами. — Ну тогда второй вариант — ты остаёшься здесь, в моих темницах, до тех пор, пока не подчинишься мне. Или не умрёшь. Я в этом случае всё равно захвачу Волшебную страну. Так зачем упрямиться? Страшно не чудовище, рычащее и машущее когтями. Страшно, когда такой вот серенький человечек таким спокойным тоном говорит о гибели целой страны. Пожалуй, если бы Пакир был монстром, если бы он приказал её пытать, Элли было бы проще — она бы знала, как реагировать. Защищаться, уворачиваться, нападать каким-то образом самой — неизвестно, правда, как, но не стоять же на месте. А тут — просто слова, как холодная вода, капающая на голову. Пакир не зря выбрал такой облик. Страшны не монстры. Страшны монстры в человеческом облике. — Своими руками я вам Волшебную страну не отдам, — максимально спокойно произнесла она. — Ты, конечно, можешь ещё поупираться, — усмехнулся Пакир. — Но в этом нет смысла, девочка Элли. Ты и твои друзья проиграли. А теперь подумай: что лучше — сохранить жизнь свою и своих друзей или умереть совершенно бесполезно? Трудно сохранять стойкость, когда тебе грозят смертью. Причём, возможно, она наступит прямо сейчас. Но надо держаться — и не показывать, что боишься. Элли старалась стоять прямо и дышать ровно. — Всё равно жители Волшебной страны не примут власть Тьмы. И мои друзья будут бороться. И всё равно Добро и Свет победят, — сказала она. Даже не упрямо. Просто спокойно. — Красивые лозунги, — снисходительно кивнул Пакир. — Но очень наивные. И очень неумные. Ты не видишь правды, Элли. Элли промолчала, не меняя выражения лица. Пусть Пакир говорит, что хочет. У неё всё равно своё мнение. И она верит в Добро и Свет. — Победа Тьмы не в том, чтобы затопить страну чёрным туманом или погасить солнце, — задумчиво сказал Пакир. — Победа в том, как Тьма влияет на человеческие сердца. Ты думаешь, что все жители Волшебной страны сплошь добрые и светлые? Они обычные люди, Элли. В их душах есть как Свет, так и Тьма. И вопрос лишь в том, что перевесит. Далеко не каждый считает, что с Тьмой надо бороться. А главное, что далеко не каждый считает Тьму — Тьмой. И даже не каждый считает, что в мире есть Тьма и Свет — некоторые вообще не признают деления на Добро и Зло. И в этом уже моя победа. Так что, как бы ты сейчас ни сопротивлялась, но я уже захватываю Волшебную страну. Самая страшная Тьма — не та, что течёт из моего дворца. Самая страшная — та, что в сердцах людей. И подумай, Элли. Ты ведь тоже не идеальна. Сколько в твоём сердце тёмных уголков? Сколько у меня шансов победить тебя, даже не притрагиваясь пальцем? — А вы разве воплощение Вселенского зла? — как можно более бесстрастно проговорила Элли. Пакир пожал плечами. — К сожалению, нет. Я тоже лишь порождение Тьмы, а не её источник. Но очень мощное порождение, согласись. И я хорошо знаю её суть. Да, поначалу жители Волшебной страны, все эти Жевуны, Мигуны, Болтуны и прочие будут возмущены Тьмой. Если им представить её в виде врага. А что, если в виде друга? Что, если Тьма в каждый дом и в каждое сердце будет входить исподтишка? В твоё, например? Хочешь отомстить Корине за смерть родителей? А может, за её очередное предательство? Я могу тебе помочь. — Нет, — коротко ответила Элли. Ещё не хватало, чтоб Пакир искушал её какой-то глупой местью. — Ну, как знаешь, — не стал уговаривать Пакир. Явно и не ждал согласия. — Но ты отказываешься лишь потому, что это предлагаю я лицом к лицу. А если предложить подобную помощь исподтишка — скажем, твоим подданным? Если они не будут знать, кто им это предлагает? Помогать им решать споры, ссоры, убирать врагов… Бороться только за собственные, близкие и понятные им интересы, а не за абстрактные свет и дружбу… Вообще отменить понятия объективного Добра и Зла и ввести вместо них субъективное деление на выгоду и невыгоду. Они ведь ещё более наивные, чем ты, и сами не успеют осознать, как тоже станут маленькими порождениями Тьмы. Надо лишь правильно им это преподнести. Или ты и в это не веришь? — Не верю, — качнула головой Элли. Было странно стоять тут и слушать разглагольствования Пакира. Чувствовалось что-то извращённое в его рассуждениях. Но что конкретно — Элли не могла точно определить. Тем они и были страшны — хотя и чувствуется что-то неправильное, но в это легко поверить… Легко поверить, что борьба бессмысленна. А сопротивляться всё равно надо. Да, не так Элли представляла себе Властелина Тьмы. Она думала, что Пакир будет метать громы и молнии — а он просто негромко разговаривает. Рассуждает. Может быть, Пакир подслушал её мысли, поскольку рассмеялся: — Ты думала, что я буду тебя запугивать, устрашать, пытать? Может, превращусь в чудовище и буду самолично терзать тебя своими когтями? Зачем мне это, Элли? У Зла много личин, но шуметь ему необязательно. К каждому противнику нужен свой подход, и шуметь я буду для тех, кто этого боится больше всего, кто поддаётся панике при одном виде клыкастой пасти и готов на всё, лишь бы его не били. А ты больше всего боишься не чудовищ и не пыток. Ты боишься, что кто-то из твоих близких станет Злом — а ведь это очень даже возможно. Ты боишься, что Зло непобедимо — а это и вовсе неизбежно. Ты боишься сама стать Злом — и у тебя, как и у любого человека, есть все шансы на это. Так зачем я буду тратить свои силы? Как видишь, я даже не стал обманывать и хитрить, а честно объяснил тебе всё, что хочу и что думаю. — И я вам всё равно не верю, — твёрдо сказала Элли. — Вы говорите, что в каждом человеке есть Зло и оно рано или поздно его победит. Но ведь в каждом есть и Добро, и может быть, даже в тех, кто уже, по-вашему, полностью вам подчинился. Так какая разница, что в человеке заложено? Важно, к чему он стремится — к Свету или к Тьме. Во власти каждого человека решить, чего в его сердце будет больше — Добра или Зла. — Нет, Элли, — усмехнулся Пакир. — Ты рассуждаешь очень смело, но всё равно очень наивно. Чтобы стремиться к Добру, надо прилагать силы. А Зло много сил не требует. К нему проще катиться. Так что же? Я тебя не убедил? Элли только упрямо покачала головой. Пусть Пакир говорит, что хочет. Пусть запугивает её неизбежностью Зла, она всё равно в это не верит. И Волшебную страну ему не отдаст. — Жаль, — вздохнул Пакир. — Твой выбор. В таком случае придётся тебе погостить у меня ещё неопределённое время. Комфорта обещать не могу — только темницу и оковы. Чтобы у тебя не было соблазна сбежать. — Я не боюсь ни темницы, ни оков. — А это и не для того, чтобы тебя запугать, — хмыкнул Пакир. — Просто мне так спокойнее. Ты сейчас лишена магии, а значит, обычный человек. А обычного человека, даже самого смелого и умного — хотя умной я тебя как раз не могу назвать, — лучше держать взаперти и на привязи. Он позвонил в колокольчик. Вошли четыре каббара и встали вокруг Элли. За ними — принцесса Ланга. В серебряных башмачках… — В темницу до моего распоряжения, — коротко приказал Пакир. Ланга коротко поклонилась. Каббары двинулись в сторону двери; Элли оглянулась на Пакира, но упираться не стала — сейчас нет смысла. Над возможностью бегства она ещё подумает. Несколько этажей вниз. Здесь сырость, с потолка кое-где капает. Крысы промелькнули вдоль стены. Но нет ни людей, ни каббаров, за решётками пусто. Темница так обширна, что её невозможно заполнить? Вряд ли у Пакира недостаток в пленниках. — Входи, — насмешливо сказала Ланга, подталкивая Элли в спину. Каббары отодвинули решётку — частую, тяжёлую, толстую. Элли обернулась на пороге и посмотрела на Лангу. — Откуда у тебя серебряные башмачки? — спросила с искренним любопытством — мучило ещё с первого момента узнавания. Ланга высокомерно хмыкнула: — Мне их дал Пакир. За подробностями — к нему. Может, если подчинишься, тоже что-нибудь получишь… — Ты и вправду дочь Весы? Ты из Голубой страны? Ланга отвернулась. — Сейчас это неважно. Я принцесса Тьмы, — со злостью ответила она. Решётка захлопнулась.***
Сколько времени она уже тут провела? Тяжёлые цепи с наручниками оттянули руки, хотя Элли и старалась их не поднимать лишний раз. Три дня? Неделю? Может, уже месяц прошёл? А что сейчас наверху? Что с друзьями? Пока она тут упорствует и доказывает всем, что не может сдаться. Не сдаётся перед Пакиром, Лангой, Кориной-предательницей… Снова и снова повторяет «нет» на их уговоры. Самое страшное сейчас — поверить Пакиру. Поверить, что Зло неизбежно. Что Волшебная страна всё равно падёт. Что милые Жевуны, Мигуны, Болтуны станут злыми, эгоистичными, завистливыми, агрессивными человечками. Такими же серыми и невзрачными, как показал Пакир, и без единого лучика света в сердце. С очень тёмной душой. Именно этим Пакир хочет победить Элли. Доказать, что любой человек может стать равнодушным и серым… А борьба бессмысленна. Бессмысленна, потому что Элли сейчас сидит здесь, и будет сидеть, пока не умрёт. Бессмысленна, потому что в сердце каждого человека есть червоточинка, которая в любой момент может разрастись. Бессмысленна, потому что Пакир прав. Битва проигрывается не только оружием, но и духом. Главная победа Тьмы — убить дух, не тело. Но пусть даже Пакир прав. Пусть! Она, Элли, всё равно останется при своём мнении и своих убеждениях. Будет верить в Свет и Добро. В то, что оно есть в каждом человеке! Хотя бы здесь Пакир её не победит. Конечно, сбежать отсюда она мечтала бы. Препятствий слишком много — начать с оков на руках. Сколько ни дёргай — только новые ссадины появляются… А когда их снимают — рядом с ней обязательно кто-нибудь из стражи и принцесса. Странный звук — кто-то быстро бежит по коридору. Лязг металла. Решётка отворяется, за ней — одна только Ланга. — Выходи, — шепнула принцесса, нервно оглядываясь. Элли с удивлением привстала — цепи звякнули. Ланга бросила ключ — Элли его поймала. — Я не отдам Пакиру Волшебную страну, — повторила упрямо. Ланга махнула рукой. — Я не за этим. Быстрее, Хранительница. — Пришла меня бескорыстно освободить? — хмыкнула Элли, возясь с ключом. Правой рукой отпереть замочек на левой, потом левой рукой — на правой, очень неудобно, ключ не сразу попадает в замок, тем более тут темно… — Не бескорыстно, — усмехнулась Ланга. — Но сделка со мной тебе понравится больше, чем с Пакиром.***
Корина-мышь. Победа и поражение Ланги — Элли её перехитрила. Хоть какая-то помощь друзьям. Одиночество, снова без магии. Эльг. Корабль друзей. Все ликуют, хотя радость омрачена тяжестью поражения… Аларм, с которым так тяжело расстаться. Страшно за него. Снова друзья. Долгожданный отдых… Тяжёлый кошмарный сон. Ей снова снится дворец Пакира, подземелье, зал. Чудовища, отвратительные морды каких-то монстров. А потом сон перестал быть сном. Монстр уже на троне. Да, теперь это действительно чудовище — видимо, не успел сменить облик после того, как отправил на казнь нескольких воинов. А может, и в самом деле рассчитывал Элли напугать. Или облик дорисовало её воображение во сне? Неважно. Пакир смотрит ей в глаза, и Элли не может отвести взгляд, как будто окаменев. Во сне так бывает… — Ну что, — насмешливо произнесло чудовище на троне, — я же говорил тебе, что и в твоей душе есть слабые тёмные уголки. Ты поддалась. Не мне, так Ланге. Так что ты проиграла, Хранительница. Твои друзья проиграли битву оружием, а ты — сердцем. Я же говорил, что ты захочешь отомстить Корине — и я был прав. Элли даже улыбнулась. Пакиру не стоит её поступки судить своими мерками. Он ничего не понял. Никому она никогда не будет мстить. — Нет, — спокойно сказала она. — Ты проиграл. В сердцах твоих слуг тоже есть лучики света — как я и говорила. Даже если они сами их не замечают. — Что ж, на сей раз вам удалось от меня ускользнуть, — в голосе Пакира-чудовища было настоящее рычание. — Но не думай, что в последний раз. Теперь я знаю твои слабые стороны. Борьба бессмысленна, Элли. Тебе не победить Тьму. — Но и мы теперь знаем твои слабые стороны, — ответила Элли. — Тебе не победить Свет. Никогда. И она почувствовала, что проваливается… проваливается в сон без сновидений. Как в бездонный колодец. Кто-то где-то кричал, что-то где-то шумело. Потом наступила тишина. Открыв глаза, Элли увидела потолок своей спальни в Изумрудном городе.