Романс

Маруся бездумно смотрела на рюмку водки. Прозрачная жидкость её совершенно не манила, но Юля сказала, что это поможет успокоиться. Маруся не особо во всё это верила — её мать всю жизнь говорила, что успокаивает нервы с помощью сигареты, но к чему это её привело? В голове не укладывалось совершенно. Маруся настолько не хотела всё это принимать и осознавать, что не выдержала и просто ушла к Юле, забрав с собой сына. Благо, Гена с Серёгой улетели в небольшую командировку, только вот без её отца — тот был не в состоянии оставить свою жену. Маруся закуталась в старый, растянутый, но тёплый и уютный свитер и устало прикрыла глаза. Всякий раз, когда её мысли обращались к матери, ей хотелось завыть. Прошло всего лишь три месяца, а ей казалось, что чёртов год решил вытянуть из неё все силы. Как назло — зима была очень долгой и не собиралась уступать весне её права. И от этого было нелегче — состояние упадническое. Маруся достаточно долго работала стюардессой, чтобы признать — сейчас она была в точке минимума своих сил и возможностей. Хотелось, как зверёк, впасть в спячку и не выходить из неё до того момента, пока всё не уляжется. В детстве это могло бы помочь — ведь тогда всегда были люди, которые могли за неё решить все проблемы. Да и что могло произойти у маленького ребёнка? Порвалась игрушка или книжка? Она судорожно выдохнула, потом подтянула одно колено к подбородку и уткнулась в него лбом, ощущая, как пробегают мурашки по телу — было открыто окно, а на улице, как было сказано выше, стояла далеко не весенняя погода. Марусе иногда думалось: именно сейчас всё это и должно было произойти. В такие серые будни, недели, месяцы, когда ни у кого нет сил что-то сделать, что-то изменить… лишь поддерживать в том состоянии, в котором возможно. Белое небо, без голубых просветов, угнетало её ещё с детства. То ли дело было в папиных генах, то ли в том, что в книгах всегда отмечалось — если у героя всё идёт по плану, то поют птички, небо непременно голубое, трава зелёная. И когда Маруся просыпалась и видела сквозь неплотно закрытые шторы густые облака, которые как будто свисали с небосвода и хотели обрушиться на землю и поглотить всё вокруг, её настроение стремительно портилось. Хотелось лишь одного — забраться под одеяло и заснуть до момента, пока небо не станет вновь голубым. Пару раз у неё получилось, но потом пришло понимание — её проблемы не от неба. Но нелюбовь к плохой погоде пустила корни в душе Маруси. Она никогда не боялась летать, но всей душой не любила рейсы, когда господствовал холод, периодически шёл дождь, и единственное желание по прилёте было — уйти в свой номер, задёрнуть шторы, чтобы облака не проникли туда, навести чай и включить глупую комедию на телевизоре. Свитер перестал согревать, Маруся выпрямилась, нащупала ладонью тёплый, плюшевый плед. Он очень вписывался в интерьер кухни. Конечно, Юля ведь посвящала этому очень много времени и сил. Всё вокруг казалось… как гостиная из тех журналов, которые подкидывали в почтовые ящики. Или как в кино — хорошем, добрым, семейном кино… Маруся укрыла свои худые ноги пледом и выдохнула — у неё никогда не было и не будет такого уюта, потому что совершенно отсутствовало чутьё на это. Папино воспитание, может быть? А может, отсутствие матери. — Что же теперь делать… как мы теперь дальше, — прошептала она сухими губами, потом забралась под плед полностью, устроившись в уголке. Конечно же, села она на одну из подушек и улыбнулась уголком губы — кто бы сомневался в их существовании здесь. Если так подумать, то у её родителей тоже мог быть вот такой «уголок» на кухне, с пледом, подушками, а ещё можно добавить горячий чайник, молоко, какао… только совершенно не их история. Да, Маруся уже взрослая, у неё своя семья, свои проблемы, свой развод, в конце концов. Но ощущение, что с её мамой… с родным человеком произошло такое… щемило сердце и заставляло сидеть в оцепенении. И совершенно не хотелось домой. А был ли у неё сейчас дом? В понимании многих «дом» — это не просто место, где можно поспать и поужинать после тяжёлого рейса. Это место, где тебя всегда ждут. Где ты можешь оставить за порогом профессиональную этику и побыть сама собой. Где присутствует теплота и уют, с долбанными подушками и пледами. Получается, всего этого у Маруси уже давно не было. Отношения с мужем разрушены окончательно — у него другая женщина, а сама Мария не чувствует ревности. Их квартиры больше нет. Конечно, она есть, но Сергей там теперь живёт один, а ей туда нет входа. Вите — в любое время, но сама Маруся никогда туда не придёт, чтобы не сломаться окончательно от осознания того, что собственными руками разрушила то счастье, которое столько раз оказывалось под угрозой, но они смогли, выстояли… и ради чего? Здесь ей стоило заплакать, но слёз не было. Лишь пустота внутри — не хотелось ничего. Вернее, хотелось откатать время. В первую очередь на двадцать два года назад и закричать маме, чтобы она не уходила. Закричать папе, что без неё будет плохо. Хоть и осознают они, что вся семья разрушилась с уходом Елены, намного позже. Конечно, отец был для неё всем, хотя иногда и перегибал палку — например, в отношении Сергея. Но сейчас, когда вся эта ситуация осталась позади, Маруся не то чтобы считала, что отец был прав — это было бы очень нечестно по отношению к Серёже, но понять его могла. Успокоился он только тогда, когда в его жизни вновь появилась мама Маруси. Мария усмехнулась, потом слегка потёрла плечи и всё-таки взяла рюмку с прозрачной жидкостью. Она слегка покачала рюмку, потом застыла — не знала, стоит ли пить или нет. Никогда не любила водку. Всегда вино, шампанское… да и после той ночи, когда она едва не переспала с едва знакомым молодым человеком в туалете клуба, Мария в принципе старалась не употреблять много алкоголя. А тут водка… Её мысли снова вернулись к матери. В её первый приезд Маруся не могла осознать — как теперь ей вести? Ведь то время, когда она остро нуждалась в ней, давно прошло. Да и… Мария уже давно поняла, что не держит какой-то сильной обиды на мать. А уж теперь, когда сама совершила подобный поступок, в чём-то даже её понимала. В конце концов, Елена не пропала с концами. Иногда она звонила, присылала какие-то подарки… вроде бы, они даже с отцом общались, но Маруся в этом не была уверенна — ведь детский мозг способен придумать что угодно, чтобы как-то загладить отсутствие матери. Когда Елена пропала во второй раз, Маруся уже не удивилась. Да и папа что-то говорил про лечение, болезнь… Они так и не смогли стать близкими людьми, хотя старались с двух сторон. А теперь и не успеют. Марию бросило в дрожь. Наверное, сейчас ей стоило позвонить Алисе и сказать… но она почему-то не могла себя пересилить, чтобы сделать это. Наверное, какая-то частица внутри её всё надеялась, что всё наладится. Только вот по внешнему виду мамы так нельзя было сказать. Маруся сама пыталась докричаться до неё, достучаться, потом бросила эти попытки и стала говорить мягко, что-то рассказывать, но Елена не реагировала. Маруся не хотела говорить об этом отцу, но попыталась намекнуть — без врача здесь не так. Да и Игорь уже понимал, что без этого никак, но не хотел расстраивать дочь, и Мария это прекрасно понимала. Наталья, её близкая подруга, перестала выходить на связь, и за всю неделю они так и не пересеклись. Маруся даже сходила в отдел планирования и узнала, что Стебельцова взяла небольшой отпуск. Отцу она не стала рассказывать — зачем расстраивать. Тем более, он, наверное, итак всё понимал. Маруся уже давно перестала лезть в его отношения — не видела смысла. Конечно, когда мама только приехала, было желание, чтобы они снова сошлись. Как бы Маруся на неё не злилась по началу, но или какие-то обрывки из детства или осознание, что в своих колкостях они не находили друг другу равных. Возможно, им не стоило трепать нервы другим людям. Папе — мучить Наташу, которая, на самом деле, неплохой человек. Это Маруся ее не полюбила сначала, но ведь тогда была подростком. Конечно, это ее не оправдывает, но все-таки. Не хотела, чтобы её отец вновь испытал боль от потери близкого человека… хотя он никогда не говорил о маме в таком ключе, но Мария считала, что иначе невозможно. Но уж то, что маме не стоило связываться с этим Сашей, будь он трижды проклят, Маруся окончательно поняла пару дней назад, когда отец рассказал ей всю правду. Потом сам признался, что его вина в этом есть. И то, что много лет назад довёл до того, что пришлось расставаться. И то, что одновременно и выполнил и не выполнил просьбу этого подлеца. Маруся не выдержала и все-таки опрокинула в себя водку, сразу залпом всю рюмку, потом поморщилась — горло словно обожгли огнем. Пальцы нащупали огурец. Ну надо же, Юля даже об этом позаботилась. — Ты как? — раздался её голос со стороны двери. Маруся несколько секунд сидела с закрытыми глазами, потом все-таки выдохнула, мотнула головой и посмотрела на подругу. — Лучше всех, — хрипло прошептала она, потом поправила плед, — у тебя так уютно… — пауза, — никогда не понимала, как сделать также. Юлия улыбнулась, потом открыла холодильник. — Будешь есть что-нибудь? Что я спрашиваю, — покачала головой, — конечно же будешь! Марусь, надо кушать, понимаешь? Ты как ко мне приехала… Мария посмотрела на неё устало, потом покачала головой и выдохнула. — Юль, да я ела… спасибо, — отодвинула рюмку, — но больше я не хочу. Я же тебе рассказывала, — она улыбнулась, — что у меня бывает от таких вещей… так что, совершенно не хочу повторения. А то опять проснусь у Наташи на диване… а моим родителям сейчас не до этого. Господи, — прикусила губу, — в голове не укладывается. Юлия пожала плечами, потом начала нарезать салат. — Как мама? — спросила она, поставив перед Марусей чашку с горячим чаем, — ну… тебе не звонили, может быть ей уже лучше… — Юль, да нет. Я пыталась её разговорить, понимаешь? Трясла даже… но потом поняла, что Вите это всё видеть ни к чему. Ты прости, что мы сейчас к тебе приехали, — Маруся опустила глаза, — у меня сейчас нет средств на квартиру, а если я всё это Серёже расскажу… а он матери… как тогда я со своими родителями буду в её глазах выглядеть? Она итак меня не любит. Юлия покачала головой, потом села рядом с подругой и крепко обняла её, а Маруся уронила голову ей на плечо. Не могла больше плакать, глаза высохли, а голова снова заболела — Мария всё ещё пыталась понять, как же помочь своей матери. И можно ли тут помочь? Юлия медленно гладила её по плечам, потом поднялась, поставила перед подругой тарелку с салатом, а через несколько секунд микроволновая печь подала сигнал. — Послушай, я понимаю, что моё мнение — самое последнее, но, может быть, к психологу пойти? У меня на примете никого нет, но если надо… — Юль, — Мария покачала головой, пытаясь уцепить вилкой огурец, — если психолог… ей же в карте навсегда это напишут, как она на работу-то вернётся? Юлия всплеснула руками, поставила перед Марусей тарелку с пюре и котлетой. — Ты понимаешь, что если… Марусь, прости, — она смутилась, потом нервно начала теребить пояс от халата, — я… — Ну говори, — Мария подняла на неё взгляд, — я, впрочем, догадываюсь, что ты мне сейчас скажешь. Что… — Что лучше, если твоя мама наконец осядет дома… вон, Витя обрадуется, — Юлия улыбнулась, — или же никогда не выйдет из этого состояния? То, что ты мне рассказала… я, конечно же, не буду рассказывать Гене, я обещала. Но если ты хочешь знать моё мнение… это серьёзный шок. Помнишь, как ваш экипаж нас с девчонками спас, м? Мария кивнула — конечно же, она помнила, хотя это было пять лет назад, скоро будет уже как шесть. И с того момента жизнь Геннадия круто изменилась. — Помню. — Вот… я тогда Гене что-то написала… но не надеялась, что он появится. У меня другие проблемы появились… спать стала плохо, могла часами в душе сидеть. Или под пледом… поэтому, — она горько улыбнулась, — я и создала везде этот уют, который ты и сказала. Чтобы всегда можно было забраться под плед, выключить свет, закрыть глаза… Отошла я через полгода, и мы как раз, — Юлия отошла к окну и подняла жалюзи, — встретились в аэропорту. Ну, дальше ты всё знаешь. И да, Марусь, — Юлия едва удержалась, чтобы не начать снова грызть ногти, — я посещала психолога. Недолго, но мне нужно было. Казалось бы — со мной ничего серьёзного не сделали, Слава Богу, но… а тут такое потрясение. Мария выдохнула — она не могла решать эти вопросы, не имела права. Или, всё-таки, имела? Может быть действительно, в такой ситуации, когда оба родителя, мягко говоря, неадекватны, её мнение что-то поменяет? По крайней мере, если папа её услышит, то и маму уговорит. — Ой, Юль… права ты, вкусно кстати, — улыбнулась, а Юлия кивнула, — права полностью. Нужно как-то про это сказать… да я не уверена, что она меня слышит, понимаешь? Что воспринимает, что понимает, кто я, кто папа… а если это всё? Юлия выдохнула и через секунду оказалась рядом с подругой. — Ты мне это брось, поняла? Что ещё за «всё»? А? Я тебе говорю, что нужно попытаться сходить к психологу. Иначе нельзя. Сама она из этого состояния не выйдет. — Ты права… наверное, поеду, — Маруся отложила вилку, — всё было очень вкусно, спасибо… — Ты доешь, — заботливо попросила Юлия, — нет никакого желания увидеть в окно, как ты свалишься в обморок от недоедания. Так ты своим родителям не поможешь. Ты сестре позвонила? Маруся вздрогнула, тяжело вздохнула и через пару секунд отрицательно покачала головой. — Ты знаешь… я пока не хочу звонить, пока я на сто процентов не узнаю, что с мамой. Да и… у Алисы сложная учёба, она очень непростой человек, аборт ещё этот чёртов, Денис… — про попытку суицида Маруся умолчала, — я не хочу, чтобы она разнервничалась, ей этого нельзя. Юлия пожала плечами. — Здесь как знаешь, мы едва знакомы. Марусь, ешь и поезжай. За сына не беспокойся, он всё равно спит. Мария с благодарностью посмотрела на подругу, потом вернулась к еде, хотя вкуса почти не чувствовала.

***

Этот рейс для Сергея выдался тяжёлым — может быть дело в том, что они летели с другим командиром, хотя отношения с Игорем оставляли желать лучшего. Он так и не узнал, с чего вдруг такие изменения — уже не от кого было. Да и как-то не хотелось. Зато в этот раз с ними вновь летела Алина, которая даже здороваться с ним не стала, а напитки в кабину приносила Олеся, улыбалась, вела себя, как профессионал. Сергей, которому пришлось в своё время потаскать тележки и научиться завоёвывать симпатии пассажиров, высоко оценил её способности. Кажется, она единственная стюардесса из пяти новичков, которая действительно думала о работе и хотела чего-то достичь.  — Что у тебя с этой? — поинтересовался Гена, когда они шли по аэропорту прилёта. Сергей, который был в своих мыслях, посмотрел на друга и пожал плечами. — Это ты сейчас о чём? Геннадий усмехнулся, потом покачал головой. — Серёг, ну чего ты, а? Многие про вас в курсе. — А эти многие не в курсе, что даже то, чего было и так немного, уже закончилось? — рявкнул он, потом выдохнул, — Ген, прости. Я так ничего и не понял, если честно. Геннадий покачал головой, потом кивнул на ближайшую кафе. — Давай здесь перекусим быстренько, а? Хочу нормальный кофе — не выспался. Сергей улыбнулся и пошёл за ним. — Что, семейная жизнь? Гена уже хотел рассказать про Марусю, которая вчера вечером приехала к ним, и они с Юлей о чём-то долго говорили, но вовремя прикусил язык — просили же, никому не рассказывать. Да и вряд ли Маруся бы захотела, чтобы Сергей что-то знал. А он, может быть, и хотел бы. — Да нет, соседи опять мебель двигали, выспаться не получилось. — Ну понятно, — бросил Сергей, хотя усмешка в его голосе всё-таки была. Геннадий решил не обращать на это внимание. Через несколько минут они уже пили горячий кофе, заедая какими-то печеньями, которые, на удивление, были свежими, и лётчики не сломали зубы. — А Маруся что? — поинтересовался Гена, ну так, между прочим. Сергей дёрнулся — почему все вокруг только и делали, что сыпали сон ему в рану? Но больше рявкать он на друга не хотел. Да и выговориться не помешало бы. — Ну, всё к разводу идёт… а я по-прежнему не понимаю, что такого я сделал. И ты знаешь… — Сергей посмотрел на него строго, — пока я не узнаю, я никуда её не отпущу. Алина, про которую мне разве что ещё Прошин не высказывал, это было так… из злости. Сейчас я понимаю, сколько всего наговорил тогда… Да даже не то, чтобы я хочу бороться… но так просто не хочу. Конечно, — отпил от кофе, — мне не стоило всё это с ней начинать, да и так сложнее с Марусей будет объясниться. — Я бы сказал, что если любит — простит, но, — Гена медленно размешивал чай, — у Маруси характер… тяжёлый он у неё. — Это я уже понял, — Сергей усмехнулся, — как и у всей её семьи, между прочим. — Вот. Я Люду прощал, пока Юлю не встретил… жизнь-то уходит, а проводить её вот так… Сергей напрягся. — Это ты сейчас на что намекаешь? Что если кто-то появится, то… Геннадий выдохнул — на самом деле он имел в виду несколько другое, но и это Сергею не мешало бы понять. На самом деле, он старался не лезть в семейные разборки друга, потому что далеко не каждому понравится, что в трудную минуту находится «учитель» со своими нравоучениями. Но ему казалось, что и Сергей и Маруся занимаются какой-то ерундой. Ну не походили они оба на людей, которые способны вот так взять и бросить друг друга. Ведь явно за этим или что-то крылось, о чём не докладывалось никому… или кто-то кого-то не понимал. Да ещё и Алина эта… Гена даже их сравнить не мог — обе девушки кардинально отличались друг от друга. Маруся — весёлая, но с внутренним стержнем, никогда не упустит своего, однако совершенно не стервозна, умеет пойти навстречу, не теряет самообладания в критических ситуациях, хотя иногда, Гена испытал это на себе ещё давно, когда только пришёл в компанию, не может держать своё чувство юмора под контролем. Алина — по большей части хмурая, в своих мыслях, совершенно не кокетка, не умеет успокоить одним словом. Может быть это приобретается с опытом стюардессы, но та же Маруся никогда не орала на пассажиров, хотя в некоторых ситуациях сохранять самообладание было нелегко. С другой стороны, об этом знали многие — Алине каким-то образом удалось попасть под протекцию к Елене, и девушка переняла суровый характер Волоховой. Но уж куда Гене точно не хотелось лезть, так это в разборки своего командира с его женой. Во-первых, здесь он ему точно дать совет не мог, потому что совершенно иная ситуация, да и жизненный опыт у Игоря всё-таки больше. Во-вторых, он же категорически не желал принимать чьё-то мнение ровно как и критику, и у Геннадия был серьёзный риск на пару рейсов оказаться неугодным. Поэтому с Еленой он здоровался, общались они нормально, да и относился он к ней хорошо, по крайней мере тогда, когда они не цапались на рейсе с Игорем как кошка с собакой. Сообразив, что Сергей ждёт от него ответа, Геннадий тяжело вздохнул, сделал пару кругов ложкой, задев той керамические стенки чашки, отпил от кофе и пожал плечами. — Заметь, я этого не говорил. Да я и не об этом сказать хотел… может быть, — он усмехнулся, — я не психолог, так, всего лишь просто бортинженер, но у вас с Маруськой кризис может? Вот вас и потянуло в разные стороны. Как сейчас это называется… не нагулялись перед свадьбой! Сергей хмыкнул, но что ему оставалось? Гена — его единственный друг, и к мнению нужно прислушаться. До этого он обсуждал эту тему только с Игорем, да и то дело было за бутылкой водки, которая вызвала амнезию. Да так ни до чего и не договорили. — Не нагулялись, как же! Хочешь сказать, мало мы с Маруськой от Игоря бегали? — Серёга покачал головой, он понимал, что Гена имеет в виду другое, но ведь сам никогда не думал в эту сторону, — так у неё же никого нет. Не то, чтобы я слежу… просто знаю. — Может в поиске… а вообще знаешь, Серёг… их семья — профессионалы, никто не спорит. Но в головах тараканы такие города организовывают, что чужим без путеводителя не разобраться. — Да я пробовал уже, — Сергей отмахнулся, — с Игорем на эту тему даже говорили… — Причём тут Игорь. Ты с Еленой попробуй. Это же она от него ушла? Она. Нет, может дело и не в генах, — Геннадий посмотрел на часы — они ещё успевали на автобус, — но хотя бы примерно тебе расскажет. Сергей достаточно громко хмыкнул, чем дал понять Геннадию, что разговаривать с Еленой в этом вопросе — бесполезная трата времени. — Почему? — Потому что, я уже пробовал. Потому что, она изначально знала о том, что у нас были проблемы. Ну какой она совет может дать Марусе, скажи мне? — Сергей ещё не отошёл от допроса Игоря, — тем более, если ты думаешь, что у них с Волоховым всё замечательно, то глубоко заблуждаешься. Нет, я нормально отношусь к Елене, знаю, что она неплохой пилот… была. Но назвать её хорошей матерью или верной женой… это равносильно, если я сейчас твоей Люде позвоню. Гена цокнул языком — вот так пытайся помочь другу, а потом тебе же самого носом и ткнут. Сергей понял, что сказал лишнего, неловко пожал плечами и посмотрел на товарища. — Ген, прости… я совсем не то хотел сказать. Геннадий покачал головой, потом допил кофе и отодвинул чашку. — Да понял я, Серёг, что ты хотел сказать. Но вот ты мне сам скажи. Хочешь её вернуть или нет? Сергей глубоко вздохнул — конечно, сказать Гене он сейчас мог что угодно, но ведь куда важнее разобраться самому и быть честным перед самим собой. Они прожили вместе пять лет. Да, может быть, их брак был не всегда идеальным — и ссоры были, и какие-то недомолвки, и обижаться они могли друг на друга, но у кого такого нет? Люди, у которых всё хорошо по первому взгляду, могут такие скелеты в шкафу прятать, что мама не горюй, как говорится. Сергей всегда был предельно честен перед Марусей, никогда не давал ей повода подозревать его в измене. Да, сам был грешен — мог принять дружеское приветствие за что-то большее, но искренне старался давить в себе эти порывы. Они даже не сильно ругались во время ремонта, в то время как для остальных пар этот жизненный этап является настоящим испытанием — многие не выдерживают и разводятся. На самом деле, его ревности было объяснение. В глубине души Сергей переживал за их отношения. Всё не выходило из головы, что Маруся с ним назло отцу и всем вокруг. И терять её Сергей совершенно не хотел, но… получается, всё сам сделал для этого, хотя она и по сей день ни в чём таком его не обвиняла, не упрекала. Сергей до сих пор не мог понять, чем же он ей так не угодил, и это угнетало. Да, Алина была лишь способом, чтобы притупить свою боль, чтобы, возможно, отомстить Марие или же привлечь её внимание. Осознавал Сергей все это только сейчас, в те дни, когда им с Алиной было хорошо, он почти не думал о бывшей жене. Если бы не это «почти», ему сейчас было бы легче. Кто знает. Но получилось всё совсем не так, как ему хотелось — про отношения узнала половина компании и, самое неприятное, его знакомые и близкие люди. Хуже всего — Игорь. Конечно, он не выкинул Сергея из экипажа, потому что уже так делал. Да и, может быть, проблемы в личной жизни слегка поумерили его пыл. Елена же, наоборот, сорвалась на Алине, хотя до этого у них были прекрасные отношения. Наталья качала головой, но молчала, хотя Сергей понимал — осуждает. Что до Маруси… она или не замечала или делала вид, что не замечает, что ничего не происходит. Также общалась с Алиной, старалась уйти побыстрее на кухню или в другой салон, стоило Сергею покинуть кабину. Ревности он не видел, сожаления тоже не видел. И от этого он ощущал дикие приливы ярости, потому что так не должно было быть. Она не могла не ревновать. Маруся не могла так просто взять и по щелчку разрушить то, что они строили так долго. То, что стоило им слишком дорого. Сергей с силой сжал кружку в руках, немного горячего кофе пролилось на кожу, и он прикусил свою губу, разжимая руку. Ярость накрыла его с головой, и Серёге потребовалось несколько секунд для того, чтобы сделать несколько глубоких вдохов и выдохов. Потом он посмотрел на Гену и сказал твердо: — Я хочу ее вернуть. Или, хотя бы, — перевел дыхание, потому что звучал так грозно, что люди с соседних столиков обернулись, — узнать, в чем причина. Чем я все это заслужил?! Я мало делал для неё? Мало? Геннадий сделал жест рукой, призывая друга говорить потише, потому что не хватало, чтобы вызвали охрану, а потом и полицию. За такое начальство точно по головке не погладит. — Тогда разберись с Алиной, — устало проговорил Гена, — поставь точку в этих ваших… отношениях. Потому что если ты не сделаешь этого, то будешь обманывать их обеих. Маруся будет считать, что поздно возвращаться, потому что ты сжег мосты, а Алина, наоборот, будет мучаться тем, что разрушает семью. Сергею показалось, будто на него вылили ковш с ледяной водой. Сейчас он резко понял, как подло поступил по отношению к Алине. Да, Марусе тоже было неприятно, но они почти в разводе, и это она ушла от него и несколько недель вообще не желала разговаривать. Но Алина… она ведь знала, что Сергей женат и именно поэтому изначально отказывалась от всех его ухаживаний. А что сделал он? Из-за того, что почувствовал, как задели его эго, чуть не испортил ей жизнь. Да, Алина вовсе не похожа на девушку, которая хочет мужа, семью, детей. Скорее, наоборот. Но ведь она открылась Серёге, рассказала про то, что происходит у неё дома и про то, как она хочет сбежать оттуда. Ведь она пошла в стюардессы вовсе не из-за безмерной любви к небу или желания найти богатого пассажира бизнес-класса. Алина не хотела находиться долго дома, зато мечтала посетить как можно больше стран. И пускай, в большинстве городов у них разворотные рейсы. Или же эстафета, но всего-лишь на сутки. Большее ей пока не было доступно. В такие моменты она была похожа на маленького ребенка, который загадывает желание на Новый Год. А Сергей, получается, взял и собственными руками испортил ей жизнь ещё больше. Больше, чем её собственная семья. И сейчас он ощущал себя настоящей скотиной. Даже почувствовал холодный пот. — Всё, Ген, я понял, — проговорил он, потом поднялся, — где наш автобус? Мне… мне правда нужно поговорить с Алиной. Гена тоже поднялся, но через секунду уже рылся в кейсе — звонил телефон. Конечно же, это была Юля, которой он забыл отзвониться. В от отличии от Люды, его будущая жена переживала и всегда просила Гену позвонить и сказать, что всё хорошо. Гена был рад лишь одному — то время, когда он слышал слова жалости за спиной, когда его жену осуждали даже уборщицы в подъезде, а ему в глаза не смотрели, потому что только что видели мужчину, уходящего от Людмилы, когда его дети всё время были у бабушки… хорошо, что-то время прошло. Настала и его пора быть счастливым. Сергей же не стал ждать Гену, да тот и сам махнул рукой, мол, езжай. Ему сейчас жизненно важно было поговорить с Алиной, хотя последние несколько дней она не желала его слышать. Конечно, ведь её репутация в компании теперь встала под сомнение. Алина сидела в самом дальнем углу автобуса, уткнувшись в книгу. Сергей обрадовался тому, что место с ней было пустым и хотел было сесть, но не тут-то было. Каким-то чутьем Алина уловила, кто именно собирается нарушить её личное пространство. Она фыркнула и демонстративно затащила чемодан, до этого стоящий на полу, на свободное место рядом с собой. Мук совести при этом не испытывала — видела, что в начале есть два свободных места, значит, второй пилот Сергей Васильев найдет, где устроиться. Серёга хмыкнул и покачал головой — ну, что за детский сад! — Алина, — тихо позвал её, — нам надо поговорить, понимаешь? — Мне надо отдохнуть, — отрезала она и спряталась за книгой, отключаясь от окружающего мира. Сергей цокнул языком, но, поняв, что ничего сейчас не добьётся, пошёл в начало автобуса. В отеле поговорит.

***

Зайдя в номер, Алина сразу же огляделась на предмет мягкой постели- пожалуй это было единственное, чего она сейчас хотела. Во время реййса Алина чувствовала себя нормально, даже хорошо. Её не бесили надоедливые пассажиры, с кем-то она даже ухитрилась душевно поговорить, но с каждой секундой тяжесть в ногах становилась невыносимой. Видимо, до сих пор не смогла привыкнуть к тому, что приходится ходить на этих чёртовых шпильках. — Не обувь, а какое-то орудие пыток, — проворчала она, потом присела на постель и начала сбрасывать красные лодочки. Получилось, разумеется, не с первого раза, но через минуту несчастные туфли уже валялись где-то в углу номера. Алина выдохнула, потом набралась храбрости и бросила взгляд на свои ноги. Откровенно говоря, она уже была готова увидеть кровавые мозоли, потом что такое уже случалось пару раз, и Алина потом тратила половину зарплаты на чёртовы пластыри. Но, видимо, хотя бы в этом удача решила ей улыбнуться, и никаких проблем с ногами не было. Алина счастливо улыбнулась, потом откинулась на постели и выдохнула, потом прикрыла глаза. Она позволила себе полежать несколько минут с закрытыми глазами, наслаждаясь тишиной. Её предупреждали, что шум самолёта рано или поздно начнёт действовать на нервы, но Алина не думала, что это начнётся так быстро. Ей казалось, что даже здесь этот шум её преследует. Алина попыталась лечь поудобнее, но через пару секунд наконец поняла, что же ей мешает. Чёртова форма бортпроводницы. Собравшись с силами, Алина ухитрилась стянуть с себя пиджак и, совершенно забыв о том, что всё должно быть отглажено и с иголочки, отбросила его подальше от себя. Точно такая же участь постигла рубашку, юбку и… конечно же, её колготки порвались. — Что за недолговечный материал, — проворчала Алина и заползла в постель уже в белье. Тёплое одеяло обняло её уставшее тело, и она выдохнула, наслаждаясь. Алина была уверенна, что прямо сейчас заснёт, но в голове вновь возник образ Сергея. — Чёрт тебя подери, — прошипела она, открыв глаза. На секунду ей даже показалось, что Сергей оказался в номере, но, разумеется, его здесь не было. Алина вообще не очень хотела, чтобы он снова был в её жизни. Она поёрзла под одеялом, пытаясь заснуть и выкинуть из головы Васильева, но у неё не получилось ни того, ни другого. Но Алина не собиралась сдаваться — заползла головой под подушку и начала считать до ста, но уже на пятидесяти сбилась и рыкнула от досады. Алина села на постели, кутаясь в одеяло. И поняла, что даже если очень захочет уснуть сейчас, то ничего не получится — не выключила свет, потому что на неё навалилась смертельная усталость. — Серёжа, Серёжа, — прошептала она, потом уткнулась лбом в колени. Да, чувства Алины к нему были серьёзными. Да, они были вместе не так долго, да и знакомы до этого были всего ничего, но… — Чёрт тебя подери, — прошептала она, сжав простынь в кулак, — ты же ведь говорил, что у вас всё кончено с ней… ты же мне обещал, — против её воли, Алина заплакала. Плакала она очень редко, потому что считала это непозволительной роскошью для себя. Ей всегда нужно было быть смелой, сильной, не давать слабины, чтобы не затоптали. И что сейчас? Сейчас она осталась у разбитого корыта. Нет, Алина вовсе не была из тех девушек, которые при первом знакомстве начинают мечтать о свадьбе и о детях, но… Сергей позволил ей подумать, что всё это серьёзно. А что сейчас она получила? Полный презрения взгляд Елены, которая собралась её уволить? А ведь Алина так долго пыталась наладить с ней контакт, и в итоге ей даже стало казаться, что… как подруги они что ли стали. На самом деле, Елена обвинила её во всех грехах… — Сама виновата, — прошептала Алина, потом шмыгнула носом и запустила пальцы в волосы, — не надо было его слушать, не надо было… знала же, что он всё ещё на ней женат! На что ей приходилось рассчитывать — Алина сама не очень понимала. Неужели так глупо смогла ему довериться? Сейчас она понимала, что никогда раньше так бы не поступила. Да и изначально хотела послать Сергея куда подальше, и ведь успешно посылала какое-то время, а потом… а что потом. Да, сломалась. Да, хотела показаться смелой и самостоятельной. Что ей вообще всё равно, и пусть Сергей переживает за свою репутацию и за свои отношения с женой, с её матерью, с её отцом… Но, почему-то, Алина не подумала, что все они — давно знакомые и родные люди. А она — белая ворона. Чужая среди своих. Усмехнувшись уголком губы, она поднялась с постели, закутавшись в одеяло. — Надо же, какое уютное. Хоть что-то в этой гостинице нормальное, — проворчала она, выискивая в сумочке пачку с сигаретами. Алина отошла к окну, слегка приоткрыла и устроилась на подоконнике. Первая затяжка сразу же напомнила ей о том рейсе в Испанию, когда они с Еленой… глаза снова намокли. Алина привязалась к ним всем, ей казалось, что она нашла идеальную работу… и, получается, променяла это всё на иллюзию отношений? Так и знала, что нельзя доверять мужчинам. Да вообще — в этом мире никому доверять нельзя. — Что же не так-то, а? — прошептала она, выпуская дым изо рта, сбрасывая пепел в небольшую пепельницу. Пару раз в её голову закрались мысли, что если бы не желание стать стюардессой, то ничего этого бы не было. Она по-прежнему работала бы продавцом, вечером, без ног, ложилась в постель и включала сериал на старом телевизоре… и никаких отношений, заграничных городов и прочего, о чём мечтали её бывшие коллеги. Такие мысли Алине не понравились, и она сжала зубы. Потом сделала глубокий вдох, снова затянулась сигаретой и хмыкнула. — Нет. Не для этого я так долго пробивалась, учила этот долбанный язык, чтобы вот так взять и сдаться. Да пошёл он к чёрту, этот Васильев, — прошипела она, — в конце концов, когда меня волновали мужчины? Отношения, семья, свадьба, трое детей и собака? А потом кто-нибудь обязательно сопьётся, и что дальше? Но в глубине души Алина понимала, что никогда себя в этом не убедит. Любому человеку, даже самому чёрствому снаружи, нужен близкий и родной человек, который всегда успокоит, всегда будет рядом, всегда подскажет… как быть дальше. Алина прикрыла глаза и поняла, что не выдерживает. Воспоминания о том, как ей было хорошо с Сергеем, пробили дамбу и обрушились на девушку. Она смогла не заплакать… но запретить себе не вспоминать его поцелуи, их ночи… у них было всего лишь две прогулки, но воспоминаний и впечатлений… — Дура, — судорожно прошептала она и вновь затянулась, наблюдая за тем, как разгорается сигарета при вдохе. Стоило Алине выпустить её изо рта, как красный огонёк погас, и она хмыкнула. Как можно было позволить себе влюбиться в собственного коллегу? Ведь знала же, что если узнает кто-то один, то через какое-то время будут знать все, и пойдут сплетни. Конечно, Сергей, как пилот, никак бы не смог подвинуть Алину как-то по карьерной лестнице, но не всем можно было это объяснить. Алина махнула рукой — на самом деле, дело было даже не в сплетнях, а в том, что Алина предала свои принципы и стала встречаться с женатым мужчиной. Сигарета закончилась, но она сразу же достала очередную. К чёрту всё — сама виновата. Даже её размышления зашли в тупик. Алина прижалась лбом к холодному стеклу и прикрыла глаза, чувствуя, как теперь приходит головная боль, да и сон, вроде бы, вернулся. А значит нужно покончить с сигаретой, выключить свет и забраться на постель. Проспать до завтрашнего вечера, а потом… потом, наверное, станет легче. Нужно будет перевестись в другую бригаду, а может быть вообще — на другой самолёт. Тогда шансы встретить кого-то ещё будут минимальны. Она почти заснула, вместе с сигаретой, как раздался стук в дверь. Алина дёрнулась, испуганно погасила сигарету об пепельницу и непонимающе огляделась вокруг. Она не очень поняла, откуда взялся звук. — Глюки у меня, что ли? — пробормотала она, потом спустилась с подоконника, слегка пошатнулась, потому что ноги затекли. Звук повторился, и Алина наконец-то поняла, что происходит. — Ну кому приспичило в такую рань-то? — проворчала она, потом отбросила в сторону одеяло, поправила распущенные волосы и пошла в сторону двери. Алина подёргала замок, потом проворчала: — Да слышу я, слышу, открываю, — ей, наконец-то, удалось справиться с задвижкой, и дверь открылась. Сергей уже хотел ещё раз постучать, но, слава Богу, реакция у него была хорошая, потому что в противном случае он бы ударил Алине по лбу. Он окинул её взглядом — разумеется, Алина забыла, что стянула с себя всю одежду, кроме нижнего белья. — Можно я войду? — шепотом спросил он, потому что отель окутала ночь. Алина усмехнулась, потом пожала плечами — надо же. Как там говорится? Вспомни солнышко, вот и лучик? Хотя, здесь что и похуже… — Что ты хочешь, Серёж? — она скрестила руки на груди и начала буровить его взглядом, — мы с тобой, кажется, обсудили всё у тебя дома. Теперь что? Сергей покачал головой — ему показалось, будто его отчитывает учительница. — Алин, я хочу поговорить с тобой. Только и всего. — Сергей, мы договорили. Там за тобой, — она выглянула в коридор, — случайно нет всего нашего экипажа? Чтобы меня завтра Елена Викторовна сожгла к чертям? Нет уж, спасибо. Я хочу, — Алина агрессивно выдохнула, — чтобы ты оставил меня в покое навсегда, понял? И забыл всё то, что между нами было. Наигрался?! Молодец. Хочешь чего-то ещё? Иди, сходи в секс-шоп и купи себе очередную куклу! Не поверишь, — её накрыла ярость, но Алине нравилось это состояние, она не хотела становиться мягче, — но с ней даже говорить не надо. Вот здорово, да?! Последние слово прозвучало очень громко, и Сергей обернулся, потом всё-таки зашёл в номер и закрыл дверь. Алина, по какой-то даже неведомой ей причине, отступила в сторону, бросила взгляд на зеркало и только в эту секунду поняла, что стоит перед Сергеем в нижнем белье. Первой реакцией было желание поскорее одеться, но потом она передумала, даже наоборот — выпрямила спину, поставила одну ногу чуть вперёд, приняв тем самым позу вызова. — Ладно, хорошо. Я постараюсь тебя выслушать и не послать куда подальше, — Алина сдула прядку, упавшую ей на лоб. Сергей прошёлся туда-сюда по номеру, потом бросил тоскливый взгляд на Алину. Та почувствовала себя неуютно, но не стала даже дёргаться в сторону одеяла. В конце концов — это не она хочет поговорить. Если Сергею что-то не нравится, то может уйти. Никто держать его не будет.  — Алин, ты не могла бы… — Сергей осмотрел номер в поисках чего-нибудь, напоминающего халат, — одеться? Она хмыкнула, потом развернулась, дошла до кресла и села, закинув ногу на ногу. Потом приподняла бровь и дёрнула плечом. Алина понятия не имела откуда в ней взялось столько смелости и дерзости, потому что её максимум был красиво послать наглого пассажира. Но сейчас… интересно, если бы её видела Елена Викторовна, то оценила бы? Алина прикрыла глаза — не хотела всё это вспоминать. У неё были хорошие отношения с руководством до того момента, как она дала слабину. И больше себе такой роскоши не позволит. Сергей усмехнулся — почему-то сейчас поведение Алины напомнило ему Марусю. Его, пока ещё жена, тоже иногда включала такую наглость, что ему и не снилось. Первый раз он увидел между девушками сходство. — Хорошо, — он развёл руками, потом сел на постель, напротив Арины — номер был крошечный, — мне, в принципе, всё равно. Алина приподняла бровь, потом покачала головой. «Надо же. Правда что ли?» — в ней проснулся азарт. Алина никогда не считала себя красивой и сексуальной, мужчин она брала харизмой, но такие слова Сергея восприняла как оскорбление. — Ты говори давай, а то я спать хочу. Носилась, знаешь ли, по пассажирам, пока ты там сидел и газету читал. Слушай, а хорошо быть пилотом. Особенно, — её глаза сверкнули, — когда твой тесть — командир. Слушай, — Алина чутка подалась вперёд и подпёрла подбородок рукой, — Игорь Николаевич не молод… не сегодня завтра приземлится, кто же займёт его место? Уж не по этому ли ты хочешь вернуться к жене, а? Решил… подработать альфонсом? Алина резко замолчала, потом выдохнула. Ей показалось, что воздух между ними раскалился, ей стоило бы замолчать, выкинуть его из номера, но Алину переполняли гнев и обида. На виске у Сергея вздулась вена, и он резко поднялся. Все те слова извинений, которые он до этого собирался сказать Алине, улетучились из головы. — Ты не преувеличиваешь случайно, а? — рявкнул он. Алина пожала плечами, потом тоже поднялась, вновь скрестила руки на груди, внимательно скользя взглядом по его лицу. Потом прикусила губу и пожала плечами. — Думаю, что преуменьшаю. Что ты хочешь от меня? Серёж, мне всё равно, веришь? Подумаешь, переспали пару-тройку раз. Ты вообще не в моём вкусе, понял? Сергей усмехнулся, разглядывая её раскрасневшееся лицо. Алина плохо сдерживала свои эмоции. — Если я не в твоём вкусе, то что же ты так злишься, а? — Я злюсь… злюсь, — в данный момент она злилась только потому, что ей не удалось его задеть, — потому что я терпеть не могу, когда так поступают. Решил быть со мной? Так какого чёрта ты думаешь про свою бывшую жену? Или ты из жалости? Не надо меня жалеть, понял?! — она занесла руку для того, чтобы наградить Сергея своей пощёчиной, но тот перехватил её. Алина сжала губы и попыталась вырвать руку, но не тут-то было. — Отпусти, — прошипела она, дёргаясь, — пошёл вон, понял? Беги к своей жене, которая тебя послала к чёрту. Сергей покачал головой, изучая её. Всё, что он хотел ей сказать, окончательно стёрлось из памяти. Он притянул Алину к себе поближе, несмотря на то, что она пыталась высвободиться, и поцеловал. Жарко, с желанием. Только сейчас понял, что соскучился по ней. Алина пыталась вырваться, била его по плечам, ещё и ногами пыталась лягаться, но куда там — Сергей держал её мёртвой хваткой и, более того, через какое-то время Алина сама стала отвечать на поцелуи, с неменьшей страстью. «А пошло всё к чёрту» — подумала она и легонько толкнула Сергея на постель, которая так удобно расположилась сзади. Все те мысли, которые она так тщательно обдумывала последний час, пытаясь согреться с помощью сигареты, были выкинуты из головы, а Алина наслаждалась поцелуями и его страстью. И не хотела, чтобы это заканчивалось. Выкинет из номера она его завтра с утра.

***

Нужно было прекратить пить, потому что ничего хорошего из этого не выходило. Игорь отодвинул от себя бутылку виски, в которой осталось меньше половины благородного напитка. Потом тяжело выдохнул, разглядывая жидкость, которая покоилась на дне стакана. Таким образом он уже несколько дней пытался прийти в себя, но тщетно. Игорь первый раз в жизни так сильно презирал себя. Дело было даже не в том, что Елена всё узнала и… можно ли было сказать, что его жена сошла с ума? Игорю не хотелось это принимать, не хотелось осознавать, что он виноват больше всего. Каждую ночь он просыпался от её криков, которые тоже были сном. Игорь всегда раздражался от этого. Раньше считал, что дело только в том, что Елена, своими воплями, мешает ему спать. А сейчас пришло осознание — дело было в банальной ревности. Да, чёрт возьми, его раздражало, что его жена, несмотря на то, что они уже пару лет пытаются построить счастливое настоящее, всё равно по ночам видит во снах человека, который едва не убил её. Он не понимал, какого чёрта. И поэтому срывался на неё, находя глупые поводы для очередной ссоры. Игорь был уверен — если Александр правда жив, и явится спустя какое-то время, то… Елена вернётся к нему. Просто сбежит, как когда-то давно. — Чёртова идиотка, — прошипел он, потом выдохнул и отодвинул от себя рюмку. Та проехалась по столу, ударилась о бутылку и остановилась, а этот звук звенел в ушах у Игоря ещё пару минут. И что вот он сейчас к ней испытывал? Да и испытывал ли что-то? Или просто привычка? Игорь глубоко вздохнул — конечно же, со стороны всё выглядело так, будто он… что он? Струсил перед этим придурком и намеренно позволил Лене быть с ним, вытащил её из всего этого и… ради чего? Чтобы этот придурок так просто появился, а Лена бы вернулась к нему? Конечно, это всё было не так, но как это объяснить… в первую очередь Игорь не мог объяснить это себе. Чёрт, да он вообще сначала не собирался её пускать, не собирался быть с ней. У него тогда… тогда была Наташа, которая сейчас даже не стала брать трубку. Видимо, тоже была не рада внезапному появлению отца. Пару дней назад телефон Елены разразился трелью, Игорь зашёл в спальню и попросил жену ответить, но она никак не отреагировала. Тогда он сам снял трубку, и пришлось на английском разговаривать с Региной, которая интересовалась, почему же Елена до сих пор не прилетела. Игорь специально разговаривал с ней в присутствии жены, потому что всё-таки ещё надеялся, что Лена притворяется и ждёт удобного момента, чтобы сбежать — он не оставлял её одну. Но всё то время, пока он убеждал Регину, что у Елены температура, и что она вообще прилетит позже, супруга не двигалась, ничего не говорила. Она уже несколько дней смотрела в одну точку. Не плакала, не курила, никаких эмоций. Как он только не пытался — кричал на неё, потом что-то шептал, пытаясь заставить Елену посмотреть на себя, но она никак не реагировала. У него было ощущение, что он пытается достучаться до куклы, хотя от таких мыслей становилось только хуже. Игорь не хотел об этом думать, не хотел осознавать, что довёл её… как-то вообще можно охарактеризовать это состояние? В итоге она, конечно же, никуда не полетела. С того дня Елена так и не вышла из квартиры. Игорь сквозь сон слышал, как скрипела дверь ванной комнаты, а на следующий день увидел, что средство для снятия макияжа почти всё вытекло в раковину, потому что Елена не поставила его нормально. А может и выронила. Но она по-прежнему молчала, что не вязалось с её образом. Игорь пытался представить, как Елена раньше повела бы себя в такой ситуации? Наверное, хлопнула бы дверью и исчезла на пару лет. Обязательно бы устроила ему скандал, истерику, разбила бы что-нибудь… а потом бы всё равно вернулась к нему.  — Лен, — Игорь зашёл в комнату, — может быть поешь, а? Хочешь шарлотку? В комнате было душно, и Игорь пошёл открывать окно. На улице едва потеплело, и он надеялся, что Елена хоть на это отреагирует. Супруга не шевелилась — лежала под пледом, прикрыв глаза, отвернувшись от окна и от всего на свете. Игорь так давно не слышал её голос, и это тоже нервировало. Он осторожно сел на постель и легонько провёл ладонью по плечу Елены. — Лен, посмотри на меня, а? Тебе надо есть, понимаешь? Есть, пить… — бросил взгляд на бутылку с водой, которую за прошедшую неделю Елена опустошила едва ли на половину Елена никак не отреагировала на его прикосновения. Игорь тяжело вздохнул, потом осторожно стянул плед, открывая себе лицо жены. Кожа была бледной, да и возраст стал видеться, хотя раньше она бы не допустила этого. Игорь с тяжестью вспомнил, как несколько недель назад Елена говорила, что ей уже всё равно. Что она готова принять себя такой, какая она есть. А потом они полетели в Америку… Всё больше и больше Игорь чувствовал себя последним ничтожеством. — Лен, пожалуйста, — в который раз проговорил он, дотронувшись до её плеча, — выслушай меня. В целом-то, она и не сопротивлялась. Игорь выдохнул, стараясь не сорваться на неё снова — в конце концов, её вины здесь нет никакой. Неизвестно, как бы он сам отреагировал, если бы с ним произошло нечто подобное. — Лен, — Игорь слегка встряхнул её, заставляя посмотреть на себя, — всё совсем не так, как ты думаешь… Её рыжие волосы разметались по его рукам, но Елена по-прежнему не смотрела на него. Куда-то вскользь, как сквозь Игоря. Все эти дни она ни разу не сопротивлялась: даже если он силой поднимал её с постели, чтобы довести до кухни, когда сжимал лицо в ладонях, желая зрительного контакта. Елена действительно превратилась в живую куклу, и Игоря накрывала ярость от этого осознания. Он старался запихнуть её куда подальше, выместить на очередной кружке, тарелке, рюмке, и, желательно, сделать это так, чтобы Елена не услышала. Не хотел, чтобы она считала его психом и боялась. Маруся, которой Игорю пришлось всё рассказать, отреагировала уходом из дома. С одной стороны, он прекрасно её понимал, потому что… рядом с Еленой было тяжело, чёрт возьми. С другой… может быть, если бы её дочь была рядом, Елене стало бы легче… С Алисой Игорь снова разговаривал сам, сказал, что мама болеет, но Алиса отреагировала абсолютно спокойно — за все свои двадцать три года она привыкла к поведению Елены, поэтому с усмешкой пожелала выздоровления. Про то, что она его дочь, Игорь, разумеется, говорить не стал. Не в такой обстановке, да и… он не хотел это делать без позволения Елены. Потому что понимал, что это — её секрет. И не хотел разрушать её отношения со второй дочерью. — Клянусь тебе, Елена, — проговорил он, потом всё-таки оставил жену в покое, вернул её голову на мягкую подушку, — то, что было между нами… это было не потому, что твой бывший муж указал мне сделать это, — Игорь слегка повысил голос, — ты же знаешь, что это не в моём характере! Ты слышишь меня? — Игорь слегка сжал её ладонь, — Лена… Но его жена никак не отреагировала на его слова. Игорь выдохнул — как же это было тяжело на самом деле. — Лен, конечно, когда ты приехала, я был в шоке, — он легонько погладил её по ладони, — никак не ожидал тебя увидеть, да и… ты так изменилась, — кивнул на её волосы, — и с Маруськой тогда проблемы были… Васильев этот, чёрт его подери… Игорь оглянулся — ему стало холодно. Он поднялся, потом вышел на балкон. Ему никогда не было так тяжело с кем-то говорить. Даже когда он десять лет назад расставался с Наташей, потому что Мария не могла смириться с тем, что у её отца появилась новая женщина. Да и когда пять лет назад Игорь извинялся за те слова, которые наговорил Наталье на нервах — всё это меркло перед разговорами с Еленой, которая не просто не желала его слушать. Она как будто не могла, как будто… в ней как будто что-то выключилось. Игорь открыл окно, впуская холодный воздух. В голове роилась тысяча и одна мысль. Сейчас ему хотелось, чтобы Елена подошла сзади, улыбнулась, сказала что-то ободряющее — да, иногда она умела говорить такие слова. Как и произошло в тот день, когда Игорь выгнал Серёгу, и все ополчились против него. И только Лена дома сказала, что он прав. Елена оторвалась от книги, скользнув взглядом по Игорю, который гремел чем-то на кухне. — Игорь, ну что происходит, а? Ты… да ты по аккуратнее со сковородкой, а! — рявкнула она, потом прошептала что-то одними губами, отложила книгу и поднялась, — хватит я тебе говорю, — отобрала у мужа вилку, — хватит соскребать антипригарное покрытие, а то потом будешь мне говорить, что я криворукая, потому что у меня сырники пригорают! Игорь глубоко вздохнул, потом отбросил чёртову сковородку на стол и гневно посмотрел на жену. — Ты, кажется, читала? Вот иди и читай дальше! — А как я могу что-то читать, когда ты здесь туда-сюда маячишь и сотрясаешь воздух, — проворчала Елена, потом глубоко вздохнула, смотря на испорченную сковородку, — может быть хватит вымещать свои проблемы на вещах? Они-то не виноваты! Игорь покачал головой, потом махнул рукой и сел за стол. Елена хмыкнула, закатила глаза — она, конечно, не могла быть уверенна на сто процентов в том, что за все эти годы её муж хоть как-то изменился, но всё-таки хотя бы чуть-чуть… — Нет, я просто не понимаю. Дался им этот Серёга! — за неимением другого собеседника, Игорь разговаривал с Еленой, которая устроилась напротив и нарезала себе оливки в салат, — я не прав, как ты сама считаешь?! — Ну, Игорь, — медленно прговорила Елена, потом пожала плечами, — как это я могу тебе что-то говорить в отношении твоей правоты, если живу у тебя дома? Вот ты меня выгонишь, и что мне делать? Салат будешь? — очередная разрезанная на две части оливка упала в тарелку. Игорь покачал головой, потом сдался и кивнул. — Только не переперчи как в тот раз! Елена фыркнула, махнула рукой и полезла в полку за солью, а Игорь продолжил. — Он чуть не угробил самолёт и пассажиров, а я что должен сделать, а? По головке его погладить? Нет, Елена, — Игорь предугадал её реакцию, — я понимаю, что каждый может ошибиться, прекрасно понимаю. Но если у него уже проблемы со слухом и реакцией — то нечего вообще делать в авиации. Где он там был? В морпехе? Вот пусть туда и плывет. Елена усмехнулась, потом поставила перед мужем салат, тарелку из-под отбивных отправила в мойку и вновь устроилась напротив. — Игорь… Тот продолжил свою гневную речь, не обращая никакого внимания на попытки жены внести свою лепту. — А Маруська что убежала? Забудет она его через три дня! А я её отец, между прочим! И не надо на меня смотреть как на врага народа. Да, я написал этот чёртов рапорт, а что мне было делать? — Игорь пошёл по второму кругу. Елена ещё пару минут слушала весь этот поток красноречия, потом махнула рукой, дождалась, когда Игорь съест помидор и тихо сказала. — Игорь, ты прав, — тихо сказала она, потом пожала плечами и отпила от чая. Тот ещё пару секунд по инерции говорил, потом резко замолчал и с удивлением посмотрел на жену. — Что? — Ничего. Ты же не даёшь мне ничего сказать, верно? На твоём месте я поступила бы точно также, — пожала плечами, — потому что да — он нарушил инструкцию. А на тебя все бесятся в основном потому, что в этого парня влюблена наша дочь. А, кстати, — Елена сощурилась, — парень-то нормальный? — Не нормальный! — рявкнул Игорь, потом устало вздохнул — у него кончился запал, — Лен, у тебя есть что выпить? Елена закатила глаза, потом поднялась и отошла к полке. — Конечно есть, — когда она развернулась, то чуть не упала, потому что Игорю приспичило встать, и они столкнулись, — оп, — едва удержала бутылку, — а сейчас бы могло и не быть, чтобы тогда делали? — Прости, — проговорил Игорь, потом забрал у неё коньяк, — по-прежнему пьёшь только это? Елена покачала головой. — Мои вкусы не меняются, Игорь. Всё наладится, — спокойно проговорила она и взяла его за руку, — я понимаю, что последний человек, от которого ты бы хотел слышать эти слова стоит перед тобой, но… найдут нового пилота, который будет тебя устраивать, — усмехнулась, — если это, конечно, возможно. Маша… она умная девочка, всё поймёт. А я… я да, я продолжу тебя разочаровывать, — Елена рассмеялась. Игорь несколько секунд смотрел на неё, вглядываясь в глаза жены. До сих пор не понимал, какого они цвета. Потом наклонился к ней… Да, в тот день между ними что-то изменилось. И уж никак не слова Александра Игоря ко всему этому подстегнули. Да, всё объяснялось до смешного банально — Елена красивая и привлекательная женщина, а он практически холостяк. Да и нервы и желание быть услышанным тоже сыграло свою роль. А потом всё пошло наперекосяк. Игорь вернулся с балкона и хотел продолжить свою исповедь перед женой, но Елена заснула. Или в упор не хотела его слышать и видеть, но судя по размеренному дыханию всё-таки заснула. Он поправил ей одеяло и ушёл из комнаты. К сожалению, слишком поздно понял, что Елена правда нуждается во всей этой заботе. Игорь снова хотел налить себе водки, но раздался звук. Он сначала даже не понял, откуда идёт музыка, а потом дошло — мобильный телефон, которым он не пользовался уже двое суток. Услышав голос с той стороны трубки, Игорь с трудом сдержался, чтобы не отправить блестящий чёрный аппарат в стенку. — Какого чёрта ты сюда звонишь? Не пора ли тебе отправиться на своё очередное задание и отдать душу Богу наконец? — прошипел он, машинально бросив взгляд в сторону спальни, но дверь оставалась закрытой.  — Успокойся. Я просто хочу знать, Елена по-прежнему… в таком состоянии? — Ну вот какая тебе к чёрту разница?! — Так да или нет? — Да. Моя, — Игорь сделал акцент на этом слове, — жена всё ещё не воспринимает нормально окружающий мир. Нет, — предугадал дальнейшие слова, — не надо сюда являться, ты понял? — Никто не собирается к тебе являться! У меня есть на примете хороший доктор, хорошая клиника. Тут нужен психолог. Игорь цокнул языком, а потом шепотом, и с явным гневом, начал высказывать Александру, куда ему надо идти вместе со своей больницей.