Глава 1. Даша-путешественница.
13 сентября 2015 г. в 01:44
Вечером в безлюдном парке, где на каждой скамейке красовались номера телефонов продавцов солей и спайсов, где урны были переполнены и мусор ветром разносило по газонам, а все тропинки были покрыты раздавленными мелкими яблочками, падавшими с деревьев, где повсюду валялись шприцы и окурки, а в воздухе витала пыль, Даша забирала два буррито из палатки с дешевыми фастфудами. Она передала один из буррито Башмачку. Башмачок — это обезьяна такая. Тот с жадностью откусил большой кусок блюда, измазав свой подбородок в соусе, который капал ему на галстук.
— Подержи, — хриплым голосом сказала Даша и протянула Башмачку свой буррито, который так и не начала есть.
Башмачок взял его свободной рукой. Из горла Даши раздался какой-то хрип. Наклонив голову, она начала громко и противно кашлять. Последнее время у нее часто были приступы ужасного кашля.
Прокашлявшись, Даша хоркнула на землю, свернула и убрала Карту и забрала свой буррито у обезьяны.
— Может быть, все-таки сходишь к врачу? — участливо спросил Башмачок.
— Какой в этом смысл? Чтобы попасть к этим уродам, нужно брать талончик, приходить в неудобное время, стоять в очереди, отвечать на идиотские вопросы, заполнять бумаги, совать в рот эту железку… А зачем? Все, что я услышу — это то, что я и так знаю. «У вас кашель», — вот и все, что мне скажут. Ненавижу чертовых лекаришек, — ответила Даша. — Через пару недель это пройдет.
— Ты изменилась с тех пор, как мы прикончили тех сраных ублюдков, — сменил тему Башмачок. Он уже доел свой буррито.
— Вовсе нет, — произнесла Даша с полным ртом. — С нашей работой учишься не придавать значения таким вещам. Я в порядке.
Они прошли вдоль по парку и сели на одну из скамеек, наименее загаженную птицами и продавцами спайсов. Даша закинула ногу на ногу и достала фляжку из внутреннего кармана своего пальто. Сделав глоток горького шестилетнего виски, наиболее качественного напитка, который она могла себе позволить на свои деньги, она открыла портсигар и они с Башмачком закурили по сигарете. Медленно наступала ночь. Небо заволокли черные тучи, и единственным источником света в парке оставались редкие фонарные столбы. Большинство из них даже не были разбиты вандалами, что удивительно.
— Как ты думаешь, — спросил Башмачок, затянувшись, — что нас ждет в конце всего этого?
— В смысле? — не поняла Даша.
— Ну ты знаешь… — замялся Башмачок. — Мы так часто что-то ищем и наши шкуры оказываются на волосок от смерти. Помнишь, что было на ацтекском кладбище? Чертовы индейцы гнались за нами. Копье просвистело прямо возле моего уха. Тогда я не обратил на это внимания. Адреналин переполнял, мы бежали к самолету. В этот момент нами руководил инстинкт. Но когда мы выбрались, я понял: я был на волосок от смерти! Я ощутил близость смерти и впервые в жизни осознал, что могу умереть в любой момент. И это заставило меня подумать:, а что будет, когда я умру?
Даша докурила свою сигарету и бросила окурок на землю. Внезапно ее одолел новый приступ кашля. Отвернувшись от Башмачка, она громко прокашлялась и сказала:
— Знаешь…лично я надеюсь, что просто сдохну. В гробу я видала эту вечную жизнь… не хочу сидеть на гребаных облаках и валять дурака. Не по мне это. Меня устраивает то, как я живу, а в конце я хочу просто уйти и все.
Башмачок уставился вдаль пустыми глазами.
— А ты представь: вдруг там пауки, или еще что… — произнес он.
— Что? — не поняла Даша.
— Ну попадаешь после смерти в комнату с пауками. И больше ничего. И проводишь там вечность, — ответил Башмачок все тем же мрачным голосом.
— Да успокойся, нет там ничего. Ничего. И потом, ты что, умирать собрался? — спросила Даша.
— Нет, нет, что ты, — ответил Башмачок. — Но в одно прекрасное утро я таки умру. И знаешь, ты говоришь: ничего. Но разве ты можешь себе представить ничего?
— Конечно могу, — ответила Даша.
— Если ты можешь себе представить ничего, значит это уже что-то. А если под словом «ничего» подразумевать небытие, то его не может существовать. Потому что если бы небытие существовало, то оно было бы частью бытия, следовательно небытия не может быть. И даже если ты можешь себе его представить, оно уже становится бытием, поскольку существует в твоем сознании, — сказал Башмачок.
— Где-то я подобное уже встречала, — потерла свой подбородок Даша и отхлебнула еще виски. — Стоп, — вдруг воскликнула она, закрывая фляжку. — Ты же обезьяна, блять, и при этом ты знаком с Парменидом?
— И что? — ответил Башмачок. - Да, я обезьяна, а ты вообще пуэрториканка!
— Я доминиканка! — возмутилась Даша.
«Черт! Опять забыл ее дурацкую национальность!» — подумал Башмачок.
— Слушай, — произнес он уже вслух, — раз уж мы затронули античных философов, то вот как ты думаешь: существовал ли Сократ на самом деле?
— Я думаю, Сократ — это всего лишь персонаж Платона, — сухо ответила Даша.
— Но ведь если подумать, мы не можем этого знать наверняка, — сказал Башмачок.
— Это так. Но даже если он и существовал на самом деле, то мы знаем его только из произведений Платона. И все его взгляды излагаются Платоном. Мы не знаем, принадлежат ли они действительно Сократу, либо Платону. Так что не важно, существовал ли человек по имени Сократ — для нас он все равно в первую очередь остается персонажем Платона и остальных.
— А как же сведения о его биографии? И изображения? — спросил Башмачок.
— Греки не очень-то следили за сохранением информации о прошлом, все прошедшее становилось для них мифом. Они жили настоящим и поэтому для них не было так важно сохранять сведения о чем-либо. Я это к чему: все эти официальные сведения о нем либо взяты из произведений Ксенофонта, либо придуманы самими греками. Очень трудно докопаться до правды спустя такое количество времени. А изображение — это вообще ничто… — проговорила Даша.
— Почему ты не хочешь ни во что верить? — спросил Башмачок.
— Мои родители ярые католики, как и большинство жителей моей исторической родины. Но их вера темная и слепая. Я же до всего хочу дойти сама, я все ставлю под сомнение, я стараюсь смотреть в саму суть вещей. Недаром же я Даша-следопыт, блять, — ответила Даша, закуривая еще одну сигарету.
— То есть в Иисуса Христа ты тоже не веришь? — задал очередной вопрос Башмачок.
— Парень на кресте? — спросила Даша. — Не смеши!
Башмачок достал из своего башмака коробочку с нюхательным табаком. Он высыпал немного на ладонь и вдохнул.
— Знаешь, Башмачок, — сказала Даша, — здесь не самое подходящее место для разговоров на философские темы. И время тоже не самое подходящее.
— Да, пожалуй, ты права, — ответил Башмачок, чихнув.
— Тем более что мы ребенок, блядь, и обезьяна, — добавила Даша.
— И как бы мы серьезны ни были в душе, — сказал Башмачок, — нам стоит ее оставить. Серьезности здесь не место!
— Никаких больше серьезных бесед и философских разговоров, да? — спросила Даша.
— К черту серьезность! — воскликнул Башмачок. — Излишняя серьезность стала бы для нас духом тяжести!
— Отныне только смех! — поддержала его Даша-следопыт.
Они пожали друг другу руки и встали со скамейки.