Секс по дружбе или bad boy Oh Sehun

Сехун и не собирался останавливаться, а его язык бесстыдно исследовал мой рот. Стоит признать, что мой друг целовался отменно. Словно боясь, что я оттолкну его, он продолжал держать мое запястье, а вторую руку положил мне на затылок, не оставив путей к отступлению. Сехунни, я и не собираюсь убегать, мои ноги наверняка ватные от твоих нежных поцелуев, ведь твой язык творит неистовые вещи. Ты умудряешься покусывать и посасывать мои губы… Куда мне от тебя бежать? Я хочу быть рядом. Даже на одно мгновение. Но почему у меня в голове крутится целая дюжина вопросов? И почему я именно сейчас хочу получить на них ответы? Я, Кан Сохи, устала от неопределённости. Поцелуи в кровати у Сехуна дома, как и его язык у меня во рту (о да, детка)  — это все чудесно, но я хочу понять, что все это значит. Но как мне получить ответы, если Сехун не дает мне и слова сказать? Он прижал меня к себе еще ближе и начал медленно опускать на подушку. Эй, полегче, парень. Мы слишком быстро двигаемся не в том направлении. Надо поговорить. Да, вот когда он даст мне открыть рот, как только его язык перестанет делать эти страстные движения… Сехун аккуратно положил меня на кровать и оторвался от моих губ, нагло улыбаясь. Да, О Сехун, ты всегда добиваешься того, чего желаешь. — Сехун! — возмущенно начала я, но он подмигнул мне и положил указательный палец на губы, призывая замолчать. Его палец медленно скользнул ко мне в рот, гуляя туда — сюда и делая возвратно-поступательные движения. Мои губы инстинктивно обхватили этот злосчастный палец, который нежно игрался с языком у меня во рту. На что ты там мне намекаешь, Сехун? Боже, почему я ведусь на провокации этой ходячей секс-машины, которая даже пальцем намекает мне на половой акт? Надо выплюнуть этот долбанный палец и не давать Сехуну шанса меня возбуждать и возбуждаться самому. Сказано — сделано. — Ты хоть руки мыл? — разрушила я идиллию, вытолкнув палец Сехуна из своего рта. Парень до этого сидел с закрытыми глазами, наслаждаясь моментом. Мой друг недовольно на меня уставился, и в его глазах появилось что-то властное. Упс, я папочке Сехуну не дала времени для эротических фантазий, что может быть вместо пальца у меня во рту. Ах ты извращенец! Я попыталась подняться, но рука Сехуна легла мне на плечо и вдавила обратно в кровать. Убери руку с моих Рилаккум, Сехун! Они еще совсем маленькие, чтобы видеть эти пошлые штучки! — Давай поговорим, — я не оставляла попыток пообщаться с Сехуном на тему наших отношений. Если дело и дойдет до секса, хочу заниматься этим в статусе его официальной девушки, а не просто лучшей подруги. Я устала от этого бреда. — О чем? — вторая рука легла на мое другое плечо, не давая мне и пошевелиться. Я глубоко вдохнула и уже приготовилась выдать тираду, как Сехун снова поцеловал меня. На мои попытки отпихнуть его он все крепче сжимал мои плечи, а потом и вовсе лег на меня. Сехун требовательно раздвинул мои колени, и его таз оказался между ними. Я чувствовала, что в его пижамных штанах растет напряжение, упираясь мне в гениталии. Прости, Сехун, но я должна это сделать, пока все не зашло слишком далеко. Собрав всю волю в кулак и лишив себя сладкого поцелуя, я укусила своего лучшего друга за язык. Сехун выругался от неожиданности и перевернулся на бок, наконец отпустив мои плечи, которые уже успели занеметь от такого невиданного напора. — Сохи, ты сдурела? — злобно прошепелявил Сехун, а мне почему-то стало смешно. Скажи спасибо, что я укусила тебя за язык, а не за то место, которое пару секунд назад пыталось прорваться сквозь армию рилаккум на моей пижаме. Вот тогда бы ты вряд ли шепелявил. Ты бы просто с матами выпрыгнул через окно. — Пока твой язык будет приходить в себя, говорить буду я, О Сехун-ши, — я толкнула Сехуна на подушки, ведя себя так же властно, как и мой друг пару минут назад. Вот только запихивать ему язык в рот и тереться об его сексуальное тело я не собиралась. Мы будем разговаривать, ты, ходячий феромон. Тебя надо сажать в клетку, подальше от нормальных людей. Ты слишком пагубно действуешь на меня, устраивая гормональный всплеск в моем юном девичьем организме. — Это ты сдурел! — я вдавила его рукой за плечо в подушку, а глаза Сехуна удивленно округлились. Ты что, думал, поцелуешь меня, а я с тебя зубами трусы стягивать побегу? И мои ноги магическим способом откроют тебе врата в пещеру Алладина? Сегодня вечер твоего облома, О Сехун-ши. Я понимаю, что словарь Сехунни таких слов и не знает, но пора расширять словарный запас, мальчик с красивой упругой задницей. О задница Сехуна, ты достойна большего. Ты достойна моих ладоней. Хм, я отвлеклась… Итак, мне надо отругать Сехуна. — Кто я тебе? Что ты тут вытворяешь? Называешь меня подругой, а сам? Ты со всеми своими подругами такое делаешь? Мне страшно тогда представить, Сехун, что ты со своей девушкой вытворял бы! 50 оттенков серого нервно курили бы в сторонке, да? Моя вторая рука грубо сдавливала плечо парня, Сехун уже, кажется, и забыл, что минуту назад у него болел жестоко покусанный мною язык. Да, я плохая девочка. Кан Сохи взбунтовалась против этого сексуального наглого блондина, который умудряется так виртуозно коверкать значение слова «дружба». Мы что, друзья с бонусами? Мне надоели бонусы и от тебя, бесстыжая скотина, и от Пак Чанёля. Я ХОЧУ СЕРЬЕЗНЫХ ОТНОШЕНИЙ. — И я тебе не бесплатный секс. Ты стал моим первым парнем, ты понимаешь, что это не шутки? Мне не смешно, Сехун, — мой голос уже звучал зловеще, а глаза Сехуна становились все больше и больше. Он привык видеть рядом с собой мягкую и хрупкую Сохи, которая всегда была послушным пластилином в его ловких руках. Сохи, которая слушала его советы и редко говорила слово поперек. А если и говорила, Сехун просто брал её на руки и нес, куда ему вздумается. Полный патриархат в нашей дружбе. Сохи, которая, как казалось Сехуну, принадлежит ему. Ее надо опекать, защищать, она — только его собственность. Но всему приходит конец, когда это заходит слишком далеко. — И прекрати хватать мой телефон, читать мои сообщения и устраивать истерики. Не твое дело, с кем я общаюсь и сплю! — выкрикнула я и запнулась. Я сказала «сплю»? Я осторожно глянула на Сехуна, в надежде, что он пропустит это слово и не будет связывать слово «сплю» и смс от Чанёля. Не стоит проводить логическую цепочку между отправителем сообщений и моими воплями. Не надо думать, Сехун. Будь блондином на все сто. — Подожди, что ты сказала? — Сехун отпихнул мою руку и резко сел, недовольно прищурив глаза, словно пытаясь у меня на лице прочесть ответ. Не думаю, что мои приключения с Чаном ты сможешь прочитать в моих глазах. Там надо сразу ставить NC-21, а ты еще не дорос, мой любимый друг. — Попросила тебя не ломать мой телефон, — я медленно отползала на край кровати, пытаясь не смотреть на недоброе выражение лица Сехуна. Парень наоборот приближался ко мне. — Я четко услышал: с кем я общаюсь и сплю! — голос Сехуна становился ниже, а небольшие губы недовольно подрагивали. Золотистые волосы неопрятно торчали в разные стороны, придавая ему еще более зловещий вид вместе с его раздраженным выражением лица. Из окна на Сехуна падал лунный свет, и мне казалось, что я осталась наедине с красивыми вампиром. Сейчас он от злости меня просто покусает. — Подлечи слух, Сехун, — я спрыгнула с кровати и переминалась с ноги на ногу, думая, как лучше свалить подальше от этих разговоров. Зачем я заварила эту кашу? А хотя… почему я должна перед ним оправдываться? Даже если что-то и было, какое ему дело? Кто ты мне, Сехун? Парень? Муж? Нет, ты долбанный недодруг, у которого явный недотрах. Твои проблемы, дорогой. Я устала мучиться, устала бороться с желанием дотронуться до тебя, заботиться о тебе. Я хотела просто быть рядом. — Сохи, в какие игры ты играешь? — Сехун оказался рядом со мной и схватил меня за локоть. Наша первая ссора? — В такие же, как и ты, — я толкнула его в грудь ладонью, но парень еще сильнее сжал мой локоть. — Какое твое дело, Сехун? Ты всего лишь мой друг, понял? Друг. Выучи это грёбанное слово! Меня явно понесло, все раздражение и отчаяние выплеснулось наружу, делая Сехуна и меня еще более злыми и усиливая ссору. — Отпусти мой локоть, мне больно! — я наступила ему на ногу, но Сехун словно не слышал меня. — Что за припадки ревности, Отелло? — продолжала орать я, а Сехун молча наблюдал, как я все больше и больше выхожу из себя. — Молчишь, Сехун? Тогда закрой свой рот навсегда, когда дело будет касаться моей личной жизни, если ты не способен дать мне то, что мне нужно. Я тебе не игрушка и не твоя собственность! Трахайся с той дешевой шлюхой, а я найду себе парня, если я тебя не достойна! И это я говорю такие вещи? Я, Кан Сохи? — И, наконец, убери от меня свои клешни, — по щекам текли слезы, а сердце, казалось, взорвется от злости и обиды. Ну и истерику я устроила. Сехун раздраженно меня тряхнул. — Я не готов к серьезным отношениям, понимаешь? — выкрикнул он, ладонью вытирая мои слезы. — Мне нужно время решить, смогу ли я дать тебе то, что ты хочешь, — продолжал он, размазывая соленые капли по моей коже. — Мне кажется, я состарюсь к тому моменту, Сехун, — я отпихнула парня. — Пошел ты. — Сохи, — он попытался меня схватить за руку, но я крепко вцепилась в его запястье. И откуда силы взялись?  — Я вызываю такси и уезжаю. Отвали, Сехун, последний раз предупреждаю. Вскоре я в пижаме и с сумкой ехала в такси, хотелось быть подальше от Сехуна. Вот бы уехать на край земли! Глотая слезы, я медленно тыкала пальцем в сенсорный экран телефона, набирая номер. — Чунмен-ааа, прости, что разбудила, — всхлипывала я. — Мне очень плохо, понимаешь? *** — Ты наелась? — заботливо спросил Чунмен, пока я жевала попкорн, укрытая пледом. Мы сидели на ночном сеансе в кинотеатре Чунмена. Оба в пижамах. Мой бедный друг был выдернут из постели и сейчас пытался привести меня в чувство, включив фильм «Красотка» и вручив мне огромное ведро попкорна. Ну вот, даже у героини этого фильма, проститутки, между прочим, личная жизнь складывается лучше, чем у неудачницы вроде меня. — Твой Сехун — придурок, — Чунмен запустил руку ко мне в ведро, взял попкорн и раздраженно закинул себе в рот. — Он ведет себя как озабоченный подросток. Уже надо как-то посерьезней быть. Это ты еще Хэри плохо знаешь, Чунмён-а. Ты слишком милый и добрый мальчик, от таких, как ты, хочется рожать детей. Ты идеальный во всех отношениях. Мне кажется, тебе не стоит знать, кто рвался делать перепись «достоинств» студентов во время урока плавания. И кто зажигал вовсю с Чондэ на вечеринке в Канаде. Хотя…я же не лучше. Но! Пришло время и мне покаяться, эдакой грешнице. Я стала на путь истинный. — Не говори Хэри, о том, что происходит, я задолбала ее своим нытьем, — жалобно протянула я, а Чунмен в ответ протянул мне упаковку моего любимого печенья. — Конечно, — он хитро улыбнулся. — И пусть все калории уйдут в грудь. — У тебя нет груди, Чунмен, — издевалась я, раскрывая пачку печенья. — Шути смешно, Сохи, или я обижусь, — он щелкнул меня по носу и откинулся на спинку кресла. — Хэри обо мне спрашивала? В голосе Чунмена звучала такая искренняя надежда, что я подавилась печеньем. Стоит ли рассказывать о том, что моя подружка оценила его кубики пресса и упругую задницу во время уроков физры? И сказала, что староста наверняка просто огонь в постели? И что она хочет шлепнуть его булки? Чунмен наивно думал, что Хэри — такой себе невинный цветок. Как же ты ошибаешься, мой дорогой друг… — Пригласи ее на свидание, Чунмен, будь смелее, — я протянула ему пачку печенья, а Чунмен радостно улыбнулся. — Она тебе не откажет, вот увидишь! Я обещаю. Зря что ли, ты меня кормишь и утешаешь? — Я бы тебя и без Хэри утешал, — Чунмен тепло улыбнулся. — Я действительно твой друг в том понятии, в котором это слово и должно быть. Ты всегда можешь на меня положиться, Сохи. Я чуть не прослезилась от умиления. — А ты на меня, Ким Чунмен, — радостно выкрикнула я, разбрасывая вокруг себя крошки от печенья. — Ты как обычно, Кан Сохи, — не выдержал и заржал Чунмен, а я присоединилась к нему. Дружба — это то, что придает нам сил. И, как говорил один мудрый человек, дружба приумножает радости и дробит печали. Спасибо, Чунмен. *** Мы с Чунменом рано вернулись в кампус, успели переодеться и даже съездить выпить кофе. А на часах было всего девять утра. — Ты обещал дать мне конспекты по психологии, — напомнила ему я, и мы пошли на этаж, где располагались комнаты мальчиков. — Что за? — Чунмен ускорил шаг: из-за двери комнаты Сехуна и Чанеля раздавались громкие голоса. Шуметь и орать в кампусе было запрещено. — Чунмен, ты куда? — мои глаза округлились, и я схватила парня за рукав. Крики тем временем усиливались, и я уже слышала бас Чанеля вперемешку с голосом Сехуна. Этот придурок как-то быстренько вернулся в кампус. Соскучился по слэшику? Все еще хочет проверить, смогу ли я написать гейский фанфик по ЧанХун? Смогу, ты меня достал, Сехун. Недолго думая, Чунмен толкнул дверь, и мы оба замерли на пороге, наблюдая странную картину: Чанёль вцепился в воротник рубашки Сехуна и вжал того в стену. Они настолько увлеклись друг другом, что не замечали ни открытой двери, ни зрителей. — Не пиши Сохи смс, ты меня понял? — рычал Сехун, все больше и больше зля Чанёля, чьи брови уже слились в одну линию на переносице — верный признак того, что мой ушастый друг очень зол. — А ты что, их читаешь? — в ответ рявкнул Чанель и сильнее вжал блондина в стену. — Еще бы, ты нас ночью разбудил, — нагло протянул Сехун и ухмыльнулся, видя, как вытягивается лицо Чанёля. — Что ты сказал? — от неожиданности Чанёль разжал ладони и сделал шаг назад, а Сехун брезгливо поправил рубашку. — Ты услышал. Какое тебе дело до Сохи? — Сехун толкнул рукой Чанёля в грудь, но тот с легкостью удержался на ногах. Глаза Чана яростно сверкали, не предвещая ничего хорошего. — Я ее люблю, — простодушно ответил Чанёль и с размаху ударил Сехуна кулаком в нос, отчего тот рухнул на пол. И почему мне тебя не жалко, Сехун?