Карнавал трупов

Цирк – это само по себе некая ипостась прибежища. Люди, которых ты не знаешь, окружают тебя, неузнанные чужаки пытаются веселить и взбудоражить, но ведь ты никогда не узнаешь того, что на самом деле скрывают их маски. То, что у факира, выдувающего пламя изо рта, лицо страшно обожжено и куски кожи, скрепленные не правильно, спрятаны под вечно улыбающейся маской. Ты никогда не увидишь того, как кривятся дети, когда наставники несильно, но ощутимо затрагивают их израненные от кнута спины. Все ради веселья? Саске помотал головой, стараясь хоть на секунду отвлечься, но это не помогает, как если бы сам черт напевал ему на ухо те замогильные песни, за которые могли бы сжечь на костре при свете дня. Но ночью, в этом пестром, украшенном натянутыми улыбками и неестественным жутким смехом, все было иначе. Под куполом цирка не творится волшебство, здесь цветет безумие. Таким пышным цветом, как сорняк, оно обхватывает все, к чему прикасается. Его иллюзорные, невидимые, но ощущаемые шипы впиваются в глазницы, пробираются в самый мозг, музыка барабанов вторит этому хаосу, и вот люди перестают быть людьми. Околдованные, они больше не заботятся проблемами нравственности и все, что происходит перед ними – это нормально, так и должно быть… И все происходит снова и снова и снова. Цикличность порой убивает. Выступление акробатов закончилось, а Саске так ни разу и не посмотрел на этих гибких людей, в спокойном состоянии больше похожих на неестественных кукол. Их лица, раскрашенные до неузнаваемости, не похожи на человеческие. Глаза чересчур большие, губы вычурно алые, а их тела выбелены и прикрыты только небольшими тряпочками. Но Саске уже видел, что именно закрывает грим – мозоли и синяки, серьезные раны и натершуюся кожу. Учиха помотал головой, но ту же спохватился и удержал шляпу в неподвижном состоянии. Ему выдали длинный цилиндр и мундир, а так же маску, которая должна была изображать то ли птицу, то ли еще кого, но Саске затруднялся сказать, что же именно. Он думал, что ему придется показывать и свою программу тоже, но все было запланировано без него, его участие полагалось только в вылазке. В принципе, Учиха прекрасно понимал, зачем ему дали маску. Была небольшая вероятность того, что его узнают, пока он еще ребенок, такая вероятность всегда будет. Хотя сейчас тринадцатилетний Учиха больше был похож на пятнадцатилетнего парня, он быстро рос, быстро набирал нужную мускулатуру, да даже голос его изменился. Поэтому и отношение к нему становилось соответствующим. Эти края были ему неведомы. Еще когда они подъезжали к границе, то, возбужденный предстоящим, экипаж отметил спертый рыбный запах и беспросветный утренний туман, который был и в обед… и вечером. Да даже сейчас, праздничные огни были слегка расплывчаты, а верхушки высоких столбиков будто удерживали тяжелый черный небосвод. Пришло время для «взрослой» программы, но Саске понимал, что ему не представится возможность ее увидеть так же, как и выступить. Хидан лично пришел к нему и, маниакально улыбаясь, предложил составить компанию в их нелегком деле. Если уж быть предельно честным, то холодные черные глаза заранее дали свой ответ, однако приказы старших не нарушались. А этот сатанист (или кому он там поклонялся) будто бы считал своим святым долгом сопровождать именно Учиху. Однако рядом были и другие неразговорчивые участники. Например, тяжеловес – Джуго, удару которого приклонится любая дверь – незаменимый навык в их деле, ну или Какузу – неотъемлемый напарник Хидана, не любивший марать руки в чужой крови. Еще в цирке Саске видел запасы оружия – в этот раз никто не собирался проникать незаметно, как только большинство зрителей будут собраны для последнего представления, тяжелая ограда по периметру опустится, кажется, их тоже не собирались отпускать просто так. Поэтому фургонов было в два раза больше. Он беглым взглядом осмотрел публику, пока еще он не умеет выискивать тех, кто им нужен, но это и не важно. С едким замечанием самому себе пришлось осознать, что он уже ничего не чувствует при мысли о том, что эти люди в скором времени будут мертвы. С трудом Саске убедил себя в том, что просто пока не может до конца поверить в это, хотя фантазия рисовала картины с реками крови. - Сегодня особенная ночь. Учиха не испугался, потому что почувствовал приближение человека секундой ранее. Он только кинул безразличный взгляд в сторону Анко. Красивая девушка, лучшая ученица Орочимару, тоже имеющая особую тягу к змеям. Даже сейчас одна из ее подручных покоилась в тонких молодых руках. Саске не знал о чем можно говорить с ней, поэтому не ответил, но, судя по всему, девушка была заинтересована именно в нем. - Это твоя первая вылазка? Учиха еще раз посмотрел на нее и, вздохнув, кивнул головой, чувствуя всю тяжесть мироздания на своих плечах. Она улыбнулась и подошла ближе, отчего лунный свет из окошка очертил ее силуэт и молочно-белую кожу, искрящуюся благодаря особенному лосьону. - Ты не кажешься таким воодушевленным, как они все, - она кивнула в сторону главного купола, и Учиха понял, о ком именно идет речь, но вновь промолчал, ведь обычно отличаться от всех в таком месте – плохая затея, - Ну ничего, - тихо продолжала она, поглаживая свою отвратительную компаньеншу по склизкой голове, - скоро ты почувствуешь на себе… Учиха склонил голову чуть набок, и все же подал голос, сам с трудом узнавая его. - Что именно? - поинтересовался он, и эта, свойственная молодым людям, особенная невинность голоса неимоверно раздражала, но не Анко. Девушка не смотрела на него, все ее внимание было приковано к посетителям, мельтешащим под окнами. - Жажду, - промурлыкала она, и ее губы растянулись в счастливой улыбке. Грудь с мечтательным вздохом приподнялась, и полные губы не без восхищения закончили фразу – крови… Голод, истому, власть над чьей-то жизнью, - розовый язычок скользнул между губ, - Это лучшее ощущение на свете. Что ж, странную тягу внутри себя он уже ощущал. Это правда. Врать себе было бы бессмысленно. *** Причина тумана была установлена сразу, но именно сейчас Учиха имел возможность убедиться в своей правоте. Город и вправду был расположен рядом с водой. Самый настоящий рыбацкий городок. Таких Саске еще не видел. Маленькие домики, идущие по побережью, расположенные в дали друг от друга, канаты, протянутые к причалам, снабженными небольшими огоньками света, на которые уже слетелись мошки и мотыльки. Шум волн стоял где-то вдалеке, и соленый запах прочно заседал в ноздрях, отчего уже чесался нос. Но это место не было лишено особой привлекательности. Тихо, уютно, и, должно быть, чужаков совсем нет, ну, не в этот раз, естественно. - Не высовываться! - тихо шикнули на него, - Это должно быть сюрпризом. Учиха не стал спрашивать, кто именно обрадуется такому подарку, лихорадочный блеск в глазах – вот самый наилучший ответ на все вопросы. Он будто бы был в лодке совсем один, не считая тех одержимых, которые звались семьей. Как в клетке с маньяками, и кто знает, сколько времени ты сможешь оправдывать мнение относительно того, что и сам такой же как они. А рядом так же посапывала собака, иногда вздрагивая и морща свой нос – она-то и должна привезти их по запаху к тем, кому достались бесплатные сувениры, как клеймо, выделяющие «счастливчиков». Немецкая овчарка выглядела достаточно безобидно, хотя и не имела половины уха. Джуго молчал, смотря куда-то вдаль, Какузу независимо пересчитывал монеты в своей руке, украденные недавно, а Хидан чуть не переваливался за борт, меланхолично покачиваясь в такт своим же веслам, которыми греб уж слишком энергично. На улице никого не было. Совершенно. Однако в низеньких, старых домах еще кое-где виднелся свет. Из-за того, что у каждой семьи был свой участок, хозяйства даже самых близких соседей располагались достаточно далеко друг от друга. Холодный ветер пробирался под легкую одежду, совершенно не гревшую даже в обыденных условиях, но определенная закалка в этом плане помогала достаточно хорошо. Лодка причалила, и Саске никак не отреагировал на то, что ее даже не стали привязывать к ограждению. Это означало, что вернутся они другим путем. Кинув прощальный взгляд на спокойную гладь воды, Учиха размеренно поплелся сзади группы. Никто в серьез и не думал, что парень сможет или захочет убежать, да даже Саске уже так и не думал. Ни малейшей мысли не было в его голове, вместо этого он потирал озябшие ладони, чтобы пальцы могли снова сгибаться. Выбранная избушка была даже дальше, чем он думал, Какузу возглавлял их небольшое шествие, неся в руках до боли знакомый мешок, ориентируясь по одному ему известным методам, рядом шла притихшая собака, иногда задевая валяющим хвостом своего хозяина. А потом она понеслась с места, да так резво, что пришлось удерживать за ту веревку, что была вокруг ее мясистой шеи. Промозглая земля, казалось, вот-вот заскрипит, а потревоженная трава просто сломается под их весом, но все было по-прежнему тихо, только ветер иногда проносился по полю, протяжно взвывая. Обычный домик, ничем не примечательный, разве что половицы скрипели слишком разлаженно и противно, их было слышно, если подобраться к дому слишком близко. Из приоткрытого окна доносились приглушенные голоса. Они встали перед дверью и переглянулись. Вообще-то, у них должен был быть план, но Саске в него не посвящали, он здесь пока что в первый раз и, возможно, ему позволят побыть лишь в качестве наблюдателя, вот только Саске на это не особо надеялся, осознавая, с какими людьми он имеет дело. *** Его глаза были открыты, но все непонимание, что плескалось в них, быстро сменялось болью. Пальцы его сжимали разорванное горло, хотя это и было абсолютно бесполезно. Из прокушенной плоти доносились хлюпающие звуки, а из приоткрытого рта – мерзкое бульканье; и кровь, не переставая, бежала по бледнеющим пальцам. Глаза старика, будто что-то осознав, помимо стремительного приближения смерти, останавливаются на виновнике его состояния, но собака, безразличная к происходящему, валяется в ногах Хидана, не без удовольствия облизывая свои окровавленные острые клыки. Человек еще немного подергался, и его тело полностью обмякло, распластавшись по промерзшей земле, обагряя траву неровным багровым светом. Саске еще раз посмотрел на собаку, правда в этот раз, он все же умудрился побороть в себе удивление. Он прекрасно видел нападение этого животного и, не встречаясь с такими явлениями ранее, сейчас был крайне впечатлен. Состоящая будто из одних мускулов и инстинктов, она походила на тупое орудие убийства, подчиняющееся приказам только своих хозяев. Но так же, он прекрасно осознавал, что помимо этого, ничего не чувствует. - Эй, - его пихнули в плечо, и он поднял голову, встречаясь взглядом с леденящими душу мутно-зелеными глазами Какузу. Его маска почему-то немного сползла, и теперь было видно, как возле носа скрещивалась пара неровных швов, - не расслабляйся. Саске хмыкнул, легким касанием руки проверяя наличие оружия у него на бедре. Нож, как всегда, был на месте и готов к атаке. - Я и не… - только заговорил он, как его перебил скрип деревянной двери, и на крыльцо вышла молодая девушка. Все будто застыло. Они стояли поодаль от дома, вместе с Какузу и Хиданом. Рядом валялось обездвиженное тело старика, возле которого так и крутилась уже почти миролюбивая собака. А она стояла там, рядом с лестницей, которой заканчивалось крыльцо. И в лунном свете, в своем длинном простом платье, толком не видя лица, Саске всего лишь показалось на пару секунд, будто он видит свою позабывшуюся мать. Серебристый свет легким туманом ложился на черные волосы, а белая кожа женщины будто светилась изнутри. А потом все резко прекратилось, и с диким пульсом собственного сердца, которое слышалось в ушах, кроткая и слабая иллюзия рассеялась. - Пап? – взволнованно крикнула она, делая на встречу к ним еще один неосторожный шаг. Стоявший рядом с дверью Джуго, схватил ее за волосы, подойдя сзади, и, не закрыв ее рот своей могучей ладонью, втащил брыкающуюся девушку в дом, и когда свет лампы озарил ее красивое лицо, только тогда Учиха смог выдохнуть с облегчением, однако его сердце не желало приходить в норму, а ладони вспотели. Его еще раз пихнули в спину, и это было явным знаком для того, чтобы идти вперед. Хидан потрепал его по черным волосам и, негромко зевнув, направился к дому, где уже слышалась возня и все нарастающий шум. - Азу, - окликнул собаку Какузу, та сразу встрепенулась и, встретившись взглядом с хозяином, завиляла хвостом, - Жрать. И животное накинулось на труп, с готовностью погружая зубы в пока еще мягкие ткани, с тихим рычанием, отрывая кусок тела. Мотнув потяжелевшей головой, Саске быстрым шагом пошел вперед, даже не думая о том, чтобы игнорировать звуки за своей спиной, и, зная, что Какузу последует за ним, старался вести себя обычно и совсем не подозрительно, так же собранно, как и несколько минут назад, пока внезапный мираж не тронул его за живое и болезненно-пульсирующее. Яркий свет ненадолго ослепил его, но темные очертания Хидана и женщины, распростертой перед ним, были все еще отчетливо видны, как и контуры всех предметов. Достаточно уютный, небогатый, но чистый домик, где, по всей видимости, жила небольшая семья. - Где Джуго? – поинтересовался Саске, подходя ближе - Ищет очередного паршивца, - хихикнул Хидан, искоса посматривая на Учиху. Девушка перед ним так и не приходила в себя, а на лбу, рядом с виском виднелось небольшое красное пятно, уходя куда-то под пышную шевелюру черных волос, - Не в обиду будет сказано, - тем не менее лукаво сообщили ему, но Саске уже не слушал. Его лицо вновь стало нечитабельным, а поведение спокойным. Он смотрел на девушку, на спокойные черты лица и понимал, что видит ее впервые в жизни. «Оно и к лучшему,» - заверил он себя, не зная толком, чем себя занять, пока Какузу не показался на глаза. Только он собирался идти за этим грузным мужчиной, чтобы помочь в поиске ценных вещей (хотя их в таком месте и не должно быть много), как с верхнего этажа, где, судя по всему, был чердак, раздался детский плач. - О, нашел, - подтвердил его догадки Хидан, садясь возле женщины, рядом с головой. Лестница скрипнула, и совсем скоро перед ними был Джуго, держа в руках ребенка, завернутого в мешок. Саске сразу понял, что этот человек не станет обращаться с этим мальчиком так, как поступили с самим Саске когда-то давно – Саске, ты ведь поможешь мне? – обратился непосредственно к нему мужчина, кивая в сторону обездвиженного тела, Учиха кинул последний взгляд на мешок с ребенком и на безучастное лицо рыжеволосого Джуго, вернувшего ему такой же молчаливый взгляд. Детский плач только нервировал Саске, но, кажется, подстегивал Хидана. Темно-фиолетовые глаза, вновь приобретшие красный оттенок, блестели небывалым азартом и тем, чему Учиха потрудился дать название. Растекшаяся бело-черная краска на лице мужчины комками собиралась возле губ, растянувшихся в улыбке, уродуя своими подтеками еще больше, словно дополняя картину и вызывая еще больше отвращения. - Слушай, убери его куда-нибудь, - следя за Саске, приказал Хидан Джуго, - начинает раздражать. Рыжеволосый только кивнул и, перекинув несопротивляющийся мешок через плечо, покинул лачугу.