Последние

      Подготовку к большому и важному мероприятию легко заметить, даже когда этой самой подготовкой занимаются мастера скрытности. Разумеется, если знать, на что смотреть — процент чистоты улиц повышался день ото дня, процент расслабленности дежурных уменьшался, росли бравый вид и отглаженность формы, уменьшалось количество мест, где можно было спокойно посидеть в уединении — оглядишься, а там уже дозорный сидит.       Пропали свободные места в гостиницах — все расписано и оплачено на три месяца вперед. Даже в лапшевне с утра до вечера толпа народу, и то, что я, оценив эту толпу, пригласил всех в гости, в свой квартал, воспринялось логично и естественно.       Ворота стояли закрытыми. Предупреждающие ленты с них давно ободрали, но столь же давно не красили — дерево местами потемнело, местами выбелилось солнцем, скобы и петли тронула ржа. Открывали мы их редко, предпочитая или ходить через три калитки для слуг, или лазить через забор — вот и сейчас я запросто использовал, как ступеньку, близкорастущий куст и поманил за собой сокомандников.       Стоит заметить, что мой квартал хоть и был заселен, но больше на задворках — фасадные дома главной улицы в большинстве своем пустовали. Здесь, по традиции любого клана, жили сильнейшие шиноби, велась торговля, заключались сделки, принимались гости и проводились фестивали — прежде шумное и оживленное место оставалось пустынным и тихим. Конечно, за домами присматривали, не давая разрушаться, но сады дичали, порастая диким плющом, сорняки заглушали тропинки и буйно разрастались у заборов, и вдобавок, здесь царила удивительная тишина. Не знаю, благодаря чему возник подобный эффект, но на главной улице не было слышно ни птиц, ни животных, только людские голоса доносились порой приглушенно — как будто очень издалека. На самом деле жилые дома вместе с курятниками и сараями для скотины находились совсем рядом — но здесь не ощущалось даже запаха дыма из очагов. Пахло лишь ладаном, немного тлением и чем-то неуловимым — такой запах можно встретить на старых кладбищах.       Я бы сказал — запах потустороннего.       Словом, главная улица моего квартала была идеальной для того, чтоб произвести впечатление — Харуно и Узумаки невольно взялись за руки, с тревогой оглядываясь по сторонам. Я усмехнулся, припомнив некогда случившуюся попытку забраться в мой квартал — детишки явно не ждали чего-то такого, знаю я их. Одно дело — искать следы крови на месте старой бойни, рассматривая разрушенные дома, пугать самих себя жуткими байками о призраках. А вот оказаться в таком, на первый взгляд, мирном и чистом, пусть заброшенном месте…       — Саске… — неуверенно прошептала Сакура, вздрагивая от звука собственного голоса. — Тут, что… совсем никто не живет?       — Ну, почему же, — отозвался я. — Я-то здесь живу. И кошки еще — их тут много, правда, одичали… и нет, я не знаю, стала ли какая-нибудь кошка демоном. Они вообще мало на глаза показываются.       Кажется, девочку это не успокоило. Впрочем, если она не передумала быть боевой куноичи, а не сидеть где-нибудь секретаршей или еще кем, то самое время укреплять нервишки — настоящий шиноби не боится призраков.       Синдзи был на занятиях в своей школе — мы условились об этом заранее, поскольку он не горел желанием знакомиться с моей командой. Ревновал, должно быть — не знаю, почему, но он тяжело принимал факт моего общения с командой, вероятно, полагая, что это отдаляет меня от него. Я не пытался его разубеждать — ревность вообще штука иррациональная, уверения в том, что он единственный мой близкий и любимый, могут только усилить подозрения.       Честно признаться, я и сам не горел желанием тратить время на прикорм маленьких детишек, даже если один из этих детишек будущий — потенциально — сильнейший шиноби, а вторая — моя жена. С гораздо большим удовольствием я бы пообщался с главой Корня, но просто не представлял, как это сделать — на улице он мне не попадался, как и люди с характерно гладкими неэмоциональными лицами — как передать весточку о том, что я хочу поговорить, я не представлял. Разве, что заявиться в приемную Хокаге и там спросить, где, мол, Шимуру-сана отыскать? Но хуже этой идеи выглядела только телепортация невесть куда — в ситуации угрозы немедленной и гарантированной смерти печать Хирайшина с неизвестными координатами явно предпочтительнее. Хотя, почему «неизвестными»? Наверняка конечная точка на одной из баз Корня, возможно, даже недалеко от Конохи. Если я туда телепортируюсь, уж тогда-то наверняка Шимуру встречу. Но… в ситуации отсутствия угрозы такой поступок оказался чем-то из разряда сказочных глупостей. Даже если Данзо не причинит мне вреда, то уважать точно не станет, а будет относиться как к маленькому и не очень умному ребенку. Такому, которого можно использовать втемную, но серьезного отношения и сотрудничества от старого параноика я после, скорее всего, никогда не дождусь. Уже то, что я не срезал печать сразу по возвращении, могло повлиять на его мнение не в лучшую сторону — мало ли, что говорит чутье…       — Слушай, — неуверенно начал уже Наруто. — Тебе самому тут не страшно жить? Не, ты не думай, я знаю, что ты храбрый! Но жутко же! И тоскливо. И поиграть не с кем.       — Зачем? — я пожал плечами. — Играть… все игры, в которые мне было бы интересно играть, слишком сложны и тяжелы для детей гражданских. Да и для многих наших сверстников-шиноби тоже. Шикамару хорошо играет в сёги, но фигуры на доске его не увлекают, игры разума — вот его страсть. Найти какой-нибудь вопрос, и докапываться с разных сторон, меняя точку зрения… это может быть интересно, но отдавать этому весь день — не для меня. Киба в хорошей форме, вот с ним бы я мог с удовольствием потренироваться, если б не два обстоятельства: он считает, что хамство сделает его круче, и от него несет псиной. У других, с кем я мог бы проводить время, не зевая от скуки, есть другие дела и интересы. Кого-то я опасаюсь. Кто-то сторонится меня…       — Сторонится? Тебя?       — Ну да. А что тебя удивляет, что ты не единственный, на кого косятся? — Узумаки действительно смотрел на меня с огромным удивлением. — Привыкай обращать внимание на других, без этого хорошим шиноби не станешь.              Наруто Узумаки не привык менять свое мнение.       В его мире все было просто. Вот деревня, место, где он живет, где знает каждый закоулок и каждый куст. Вот жители деревни, которые портят ему жизнь, орут, кидают камни, называют демоном. Вот старик-Хокаге, важный и занятой человек, который, тем не менее, находит время на него — никому не нужного сироту. Должно быть, он дружил с родителями Наруто. О том, что «друг семьи» мог бы забрать его к себе и позаботиться, Наруто если и задумывался, то быстро находил оправдание единственному человеку, который был добр к нему — он ведь старенький, да еще вся деревня жлобов и придурков на шее!       Вот Сакура — красавица и просто милая девочка, с которой он хотел бы вместе гулять. Жалко только, что она совсем не обращает на него внимание, а вместо этого строит глазки этому придурку Саске! И почему? Бака все равно не обращает на нее внимание, открыто пренебрегает, только и делает, что пырится в книжку, на тренировках в Академии его не застать (хотя, Наруто сам ходил туда не так, чтоб каждый день), на улицах не подкараулить, и вообще никакой возможности доказать, что этот придурок не достоин такой чудесной девочки, как Сакура! Отличник он, подумаешь тоже… ничего, Наруто вырастет и все равно станет самым крутым ниндзя! И Сакура поймет, кто больше ее достоин!       Вот только вырастет он еще не скоро, а этот бака прямо сейчас начал вдруг с ней шептаться и какие-то свитки дарить. Наруто не удержался — сунул нос в один, и ничего не понял! Слова какие-то мудреные, картинки противные… «основы безчакровой медицины», видишь ли! И вроде не стихи и цветочки, но все равно тревожно. Сперва, значит, он ей эту «медицину», а потом чего похуже подарит! В смысле, любовное письмо.       То, что на миссии в стране Волн оказалось, что Саске не такой уж придурок, и вообще — неплохой парень, мнение Наруто об этой ситуации не сильно изменило. Учихе на Сакуру явно было плевать, хотя она этого не замечала и по-прежнему смотрела влюбленными глазами. Поэтому настроение Узумаки снова качнулось от «неплохой?» до «бака!», несмотря на то, что Саске оказался вовсе не надутым и вообще, вроде него — сиротой. Все равно бака! Сакуру обижает… тут Наруто несколько запутался — с одной стороны, для него же хорошо, если Учиха не станет обращать внимание на Сакуру, а с другой за нее было обидно. Будто она не видит, что этот бака ее недостоин! А значит, Наруто еще больше должен ей показать, кто лучше!..       А потом Учиха пригласил их к себе. И, ёкаи его побери, это было даже жутче, чем страшный мечник из Киригакуре. Должно быть, где-то на одном уровне с той тварью, которая в самом Наруто сидит.       Тихо, как на кладбище, заброшенно, мертво… живи Наруто в таком месте, рехнулся бы! И если Саске здесь все время один, то понятно, почему он такой… ну… слегка странноватый. Весь день молчать — так и говорить разучишься! И поиграть нормально невозможно — так и кажется, что кто-то таращится в спину неприятными холодными глазами. Впрочем, Саске здесь ничего не беспокоило — шел себе, как ни в чем не бывало, руки в карманах, бесшумно ступая по мощеной улице, где среди камней пробилась трава. И Наруто невольно, глядя на чужую спину, обтянутую синей рубашкой с красно-белым значком, подобрался, припомнив, как в Академии учили правильно ходить — носком, мягко. Собственные шаги стали тише, и — показалось, наверное? — Учиха как будто одобрительно качнул головой.       Впрочем, никакие призраки им по пути не попались. Они спокойно дошли до большого дома, обветшавшего, как другие. Похоже, Саске на самом деле не настолько аккуратный, как казалось — сад тонул в высокой траве, одна только дорожка к крыльцу протоптана. Или ему просто нравится жить в «доме призраков»? Мелькнула странная мысль, что будь у Наруто свой дом, а не квартирка-конура, он бы, наверное, устроил грядки. Хотелось иногда чего-то кроме лапши — нет, лапша чудесная, а хозяин в Ичираку-рамен вообще отличный мужик! Но у него все же не зеленая лавка, а с рынка Наруто гоняли, даже если он пытался деньгами заплатить. Только и оставалось, что, быстро пробежав сквозь ряды, сдернуть с прилавка дайкон или яблоко.       Но сокомандник, кажется, собирался угостить их не одним только чаем! А то слыхал Наруто об этих древних кланах — вроде как, есть у них в гостях не принято, только сидеть, пить чай и разговаривать о цветах и погоде. Тоска! Должно быть, Учихе самому это надоело.       Саске запросто провел их в большую комнату — Узумаки с любопытством осмотрелся по сторонам. Тут было пустовато — одни сложенные ширмы, да подставки с вазами и свитками у стен. Было легко представить, как тут заседают с чаем какие-нибудь старейшины… но ни старейшин, ни даже родителей у Саске не было. Хорошо еще, что погибли они точно не от демона, не то неудобно было бы.       Тем временем Учиха сходил куда-то за ширму, принес поднос и установил его на маленьком столике. Причем этак хитро — со стороны Наруто оказались миска с рисом, резаными овощами и кусочком вареной курицы, Сакуре достались маленькие печенья, а сам Учиха оставил себе чашку чая и соленые сухарики.       — Ну, — начал сокомандник, взяв чашку в руки, — Итадакимас!       Узумаки открыл было рот — ответить, но тут позади скрипнула доска, раздалось тихое «я дома», а Учиха улыбнулся и сказал «здравствуй, брат».       И Сакура оглушительно завизжала.